Безымянная

Полыхающий костёр раздумий готов был превратиться в самый настоящий пожар при каждом резком повороте и движении Люциуса. В воздухе чувствовалась тревога и замирающая тишина, как будто то было предвестником грядущего ужаса. — Не вздумай вести меня ложным путём, — в который раз предупредила юношу Грейнджер. Для подстраховки, для успокоения собственного неосознанного страха. Да, какой бы отважной гриффиндоркой она не хотела являться, с примитивным защитным чувством поделать ничего не могла. Потому что в любой момент ситуация могла выйти из-под её контроля. Только бы ей не пришлось пожалеть о решении использовать Малфоя в качестве проводника. Он не ответил и даже не приостановился, чтобы бросить на Гермиону какой-нибудь раздражённо-злобный взгляд. Почему-то её обеспокоил факт, что она не могла увидеть выражение его лица. Малфой без труда мог прямо сейчас замышлять что-то недоброе. Сколько коридоров уже остались позади? Сколько ещё им предстоит пересечь? Несмотря на достаточно продолжительное время её нахождения в обителе Лорда, научиться более менее ориентироваться не удалось. Возможно, виной тому были слишком одинаковые стены и расположение дверей практически везде. Крепче сжав волшебную палочку, Гермиона насторожилась, услышав впереди чьи-то шаги. — Боюсь, тебя поймают с поличным, Джин, — усмехнулся Малфой, тоже услышавший звуки. — Мне продолжать идти туда? Или, погоди… Что мешает мне поднять шум? Он пытался застать её врасплох, заставить передумать и ещё сильнее испугаться. Гермиона была на грани провала — это верно. Но, с другой стороны, если отставить все лишние эмоции, если стать хладнокровнее… Люциус всё ещё не желал девушке плохого. Доказательств у неё, конечно же, не имелось. Лишь наблюдение и интуиция. — Если бы ты хотел этого, то давно бы сделал, Люциус, — почти бесслышно произнесла девушка, глядя немигающе на застывшего блондина. Палочку, тем не менее, продолжала наставлять прямо ему в грудь. — Есть и другие пути. — Ни подверждения, ни отрицания от него не стоило ждать. Чуть помолчав, Гермиона твёрже добавила: — Такой огромный и старинный дом не может не иметь тайные ходы. Я знаю, что о некоторых тебе известно. Ведь так? Время не могло остановиться, и раздающиеся голоса нескольких мужчин-пожирателей норовили оказаться ближе, обнажив уже и их обладателей. Совсем скоро. — Зачем ты хочешь сбежать, Джин? Чёрт. Неужели именно сейчас ему потребовалось задавать подобные вопросы? Ей нужно спешить. Поэтому Гермиона, толком не заботясь о скрытии раздражения, схватила Малфоя за рукав мантии и оттащила в угол, который мог их чуть дольше укрывать. Люциус особо не сопротивлялся. Он вообще никак не реагировал, словно тянул время. Или ждал чего-то ещё от неё. Но чего?! — Послушай, — быстро собралась с мыслями Грейнджер. — Это мой единственный шанс выжить, и я не могу объяснить, почему. Времени мало, поэтому, пожалуйста, скажи мне, как выбраться незамеченной. — Он всё равно тебя поймает. — Я сделаю всё возможное для предотвращения этого. Сердце стучало всё быстрее, а ожидание становилось невыносимым. Если на самом деле прошло около двух-трёх секунд, то для неё то казалось минутами, когда можно было сделать так много. Люциус недоверчиво покосился на кончик волшебной палочки, который уже не светился: девушка давно потушила его вследствие опасности. Наконец, пересилив свои какие-то думы и обиды, он коротко кивнул на картину слева от них. — Пароль — «хрустальная ветвь». Проход ведёт наружу. Не теряя больше ни секунды, Гермиона ринулась к указанному месту, молясь о том, чтобы удача была до конца на её стороне. Тихий шёпот заветных слов, последняя оглядка на Малфоя и попытка оставить за собой след: — Спасибо тебе… И… Прости. *** Что случится дальше? Почему вообще она приняла такое спонтанное, необдуманное решение? Николас Фламель не должен увидеть её утром в присутствии него. И если вариантов больше нет, то тогда Гермиона предпочтёт так и не узнать суть информации, что имел уже достаточно поживший учёный. Даже если есть шанс убраться отсюда, Волдеморт наверняка не позволит. И поэтому остаётся лишь побег. Побег от обязанностей, ответственности, смерти, в конце концов. Неужели таким образом она струсила? Как бы поступил Гарри?.. Это не трусость. Это защита будущего всего магического мира. Ужасный мрак, растворимый лишь при свете палочки, запах полусгнивших крыс и пыли, путающаяся в волосах паутина — давно сюда не ступали люди. Или же так же, не разбирая ничего перед собой, бежали в спешке по своим целям. Ей было мерзко находиться в длинном, почти бесконечном узловатом коридоре без окон и дверей по сторонам. Она не имела понятия, сколько прошло времени, когда выход окажется прямо перед ней. И с каждой новой мыслью в голову закрадывалось опасение, что и не существует конца тоннелю, что её ждёт тупик. От Люциуса Малфоя легче ожидать самого худшего. Не выдержав, Гермиона остановилась. Переводила дыхание и пыталась собрать все глупые помыслы в кучу, чтобы затем спрятать ту в дальние недры сознания. Уши закладывало, и посторонний, слышный только в абсолютной тишине шум, был ей недоступен в первое время. Девушка небрежно пригладила растрёпанные волосы и прищурилась, силясь разглядеть впереди хоть что-то новое. Затем задержала дыхание, не желая кашлять от долгого нахождение в такой грязной обстановке. И наконец услышала. Это было. То есть… Да, было. Звуки природы, точное происхождение которых нельзя было разобрать с такого расстояния, но разве это важно? Вновь у неё появились силы. — Люмус Максима, — тихо шепнула Гермиона и пустила увеличивающийся шар света в царство неизвестности, чтобы магия первее добралась до предполагаемой двери. Медленно, но не вяло она зашагала вслед за ним, внимательно наблюдая. Шар становился всё меньше и дальше, пока в один момент картина не превратилась в маленькую бело-голубую точку, безумно напоминающую людские росказни о том, что случается после смерти. «Свет в конце туннеля». И этот свет вдруг перестал отдаляться. Гермиона встрепенулась. Спасение или гибель — неважно — но ждать осталось не так много. Ускоряя шаг, но стараясь вновь не переходить на бег, Грейнджер думала о возможных опасностях при выходе в виде караулящих её же пожирателей или ловушки с какими-нибудь змеями. Хватит. Пора быть готовой ко всему. Выдохнув и замерев у коротких полуразвалившихся ступеней, ведущих к такой же дряхлой, но ещё рабочей двери, Гермиона отбросила все мысли и принялась действовать. Её встретила яростная сила морского ветра и опасно низко пролетевшая чайка, чуть не задевшая голову гриффиндорки. Море. Или океан… Она так и не узнала, ведь и само местоположение поместья было в секрете. Жадно вдыхая такой свежий, приятный воздух, по сравнению с подземельным, гриффиндорка развернулась к проходу обратно. Он представлял со стороны скрытый в песке и камнях заброшенный погреб, по типу рыбачьего. — Итак, тебе почти удалось выбраться. Невозможность осознать. Паника. Гермиона медленно, очень медленно и неохотно повернула голову назад. Она не хотела верить, что всё закончится таким образом. Ужас и едва подавляемое желание сейчас же сорваться с места, убежать в любую сторону света, встретившись с любой другой опасностью, любым другим существом, кроме него. Нет, когда шанс победить стал таким реальным, девушка попросту не была в состоянии признать факт нахождения рядом Лорда Волдеморта. — Что Вы здесь делаете? — даже не слышала собственных слов, поэтому пару секунд пыталась понять, отчего тёмный маг презрительно выгнул одну бровь и сухо принялся говорить: — Я долго размышлял над твоим предназначением. Мало бы кто из примитивных заметил бы в несчастной девчонке, вызывающей одну лишь жалость от её нелепости, что-то лишнее, не соответствующее. Впрочем, — взглянув куда-то выше её плеча, после чего внезапно послышался треск запечатывания замка, Волдеморт внимательно, почти жадно впился в лицо гриффиндорки, напоминая лишь в один короткий миг вампира, готового разодрать и одновременно вцепиться, захватив в плен, жертву, — всё это ты и сама прекрасно понимаешь. Нельзя оставаться с ним дольше. Она чувствует, что может случиться непоправимое, если сию же минуту ноги её не побегут, а рука с волшебной палочкой не наколдует магию, способную задержать волшебника. Позади запертый им проход обратно в поместье, слева — бесконечная солёная водная масса, справа — пустынный пляж со слишком далёким и почти не виднеющимся лесом, а напротив, уже в ужасающе крошечном расстоянии находился Волдеморт, чьё быстрое, взбудораженное дыхание она ощущала на своём лице и шее. Замедленные кадры, остановка времени — существовали ли эти явления на самом деле, или то воспалённый мозг Гермионы сам хотел избежать момента, когда Лорд склонится над ней и, замерев, неожиданно стремительно и резко, соприкоснувшись ледяными губами с шеей девушки — там, где бешенно билась сонная артерия — жадно вдохнёт запах её вновь спутанных из-за ветра волос, как будто она представляла собой крайне редкое явление. Его четыре слова звучали повсюду — в области ушей, сердца, мыслей, этого пляжа с ещё не вышедшем солнцем. Холодное, тёмное небо только начинало окрашиваться на самом горизонте в розоватые разводы. Они контрастировали. — Я знаю твой секрет. — Не понимаю, — пробормотала себе под нос та, упорно смотря с застекленелым выражением в несуществующую точку. Кого она обманывала, надеясь так спрятаться от его изучающих, точно подопытную мышь, прикосновений? Не в её власти перестать чувствовать, как Волдеморт с лёгкой силой сжимает рукой её тонкое запястье, как в области шеи становилось и холоднее от страха, и жарче от смущения и словно случайных, частых встреч его губ с кожей — ничего вульгарного или пошлого, казалось бы. — Разумеется, Джин. — Несмотря на его безумные, ничем не объяснимые действия, вкрадчиво шепча ей на ухо снова острые, ранящие и уничтожающие последние крупицы спокойствия слова, Лорд Волдеморт и нынче вселял непоколебимое хладнокровие и, что самое плохое, гипнотизирующую силу над всем живым. — Хотя тебе привычнее слышать иное имя, не так ли?.. Гермиона. Её зовут так? Её… Что? Мерлин, что происходит, почему она потеряла контроль над ситуацией окончательно! Что происходит, почему происходит, как это остановить?! Нужен контроль, пожалуйста, пожалуйста! — Как ты сама считаешь? — будто не замечая её вздрагиваний и прерывистого дыхания, невозмутиво продолжал маг и повёрг гриффиндорку в ещё большее оцепенение, когда без предупреждений прикусил один из самых чувствительных участков шеи. Бесцеремонно, грубо, быстро. И лишь через секунду боль великодушно накрыла её и избавила от состояния парализованной Петрификусом. Она вскрикнула. Это послужило предвестником долгожданного сопротивления, борьбы. Желая отпрянуть от мужчины, Гермиона не смогла достичь успеха с первого раза. Цепкая, ловкая рука Волдеморта не собиралась отпускать и крепко обхватила её за талию, вследствие чего равновесие исчезло из-под ног. Она была вынуждена упасть в его объятья смерти. Хотелось что-то сказать, точнее, требовательно приказать прекратить делать с ней это, но они оба молчали, тяжело дышали и смотрели друг на друга слишком противоположными взглядами: Гермиона, как не старалась, не могла не подавить в себе ужас от происходящего и панику, а Волдеморт, ни разу за это время не улыбнувшись, излучал одними своими покрасневшими, тёмно-синими глазами победеносное торжество. Дрожащая ладонь осторожно прикоснулась к месту укуса и нащупала небольшую струйку горячей алой жидкости. Он скривил губы — те были чисты. Кровь не могла не остаться на нём. Волдеморт попробовал её. — Что вам известно обо мне? — боясь ответа на свой вопрос, Грейнджер сглотнула и, не прерывая зрительного контакта, попыталась вновь избавиться от близости Лорда. — Грязная кровь обманчиво одинакова на вкус с чистой, — тихо сказал волшебник, но его голос, казалось, распространился по всему пляжу. Не сразу Гермионе удалось почувствовать, как крепость его хватки ослабевает. Или попросту видела и в этом обман. Когда же мужчина полностью убрал руку и, более ничего не предпринимая, молча ждал, девушка с радостью воспользовалась случаем и поспешно сделала большой шаг в сторону. Затем ещё один, чтобы наверняка. Хотя что-то подсказывало ей, что Волдеморт не станет более разрушать рамки приличия и тем более… кусать её. Чёрт. Зачем он это сделал? Это была очередная проверка или… Ему действительно было интересно попробовать кровь магглорождённой? На его бы месте Гермиона от подобной затеи наотрез отказалась. Грейнджер не знала, как дальше продолжать разговор. Если честно, у неё были сомнения, а не последний ли это разговор в её жизни. Поэтому гриффиндорка неосознанно тянула и до того сыгравшее с ней в злую шутку время. — Тебе многое известно обо мне, я знаю. Видишь ли, в самую первую встречу мне удалось заглянуть в твой разум и среди груды ненужной информации по учебным занятиям и подростковым переживаниям наткнуться на своё имя. Этого мне было достаточно, чтобы почуять ложь. — На последнем слове Волдеморт перешёл на полушёпот, напомнивший ей змеиное шипение. — Люди, потерявшие память, не имеют воспоминаний. С этим она никак не могла поспорить, даже если очень хотела. — Но это не показывает, родилась я в чистокровной семье или в маггловской, — Гермиона осеклась, вспомнив, что помогать ему выдавать свою личность ни в коем случае нельзя. Она более уверенне закончила: — Это ничего не значит. — Именно поэтому ты была приглашена пожить в моём поместье. Приглашена? Да он практически держал её, как пленницу!  — Я хотел понять твои мотивы, наблюдая. То, что ты из будущего, не сразу вскрылось. Начинается самая неприятная тема для разговора. Может, есть ещё возможность сбежать? Но даже сердце, помимо рассудка, относилось к этому скептично. Повсюду могли стоять его ловушки, защитные чары. Она не успеет за пару секунд разрушить их, не покалечив при этом себя. — С чего Вы вообще взяли это? — не понимая, зачем она продолжает притворяться, Гермиона на всякий случай сильнее сжала волшебную палочку. Странно, но девушка также стала вновь обращаться к нему в более уважительном тоне. Естественно, ни о каком уважении и речи быть не могло. Однако сейчас он представлял собой будто новую личность, настоящего Волдеморта, который не притворялся и не общался загадками. Того, кого так злостно описывал Гарри. — Не желаешь ли пройтись, Гермиона? — ни с того ни с сего сменил тему Лорд. — Сразу после наступления рассвета прибудет профессор Фламель. Нам лучше быть поближе к дому. Как она могла забыть! Разве не из-за учёного решение сбежать было выше всех остальных? Не хочет ли он сказать, что все её манипуляции, угрозы Малфою, вечные опасения выслеживания и осторожность — были зря? И… как Волдеморт здесь оказался? Это не может быть совпадением. Люциус… Он сдал её. — Я никуда не пойду, — твёрдо отчеканила та. На это волшебник решил ответить снисходительным игнорированием, как показалось в первые несколько секунд. Затем же, раздражённо выдохнув, Лорд Волдеморт легко взмахнул рукой, и что-то произошло. Гермиона напряжённо молчала и ждала последствий, даже слегка зажмурилась. Ничего. — Меня не интересуют твои желания. Впредь ты будешь говорить только после моего разрешения. Правда, я не уверен, что грязнокровки вообще заслуживают такой человеческой способности, как дар к речи… — будто всерьёз задумавшись об этом, Лорд нахмурился и туманно посмотрел вдаль. — Очевидно, в будущем ничего не изменилось, и вам так же дают спуск. Но не волнуйся. Это мы тоже исправим. Гермиона раскрыла было рот, чтобы возмутиться и запротестовать. Вместо слов вылетела тишина. Она помнила, как на одном из уроков на пятом курсе они практиковали это заклятие, и у Рона как всегда мало что получалось. Она помнила лягушку, являющуюся её подопытной. Волдеморт выжидательно смотрел на неё, прекрасно догадываясь о мыслях гриффиндорки. Он наложил на неё Силенцио.