Детка

— Сегодня плохой день? — спрашивает Нил. Феликс кивает, продолжая закидывать в продуктовую тележку сладости. Нил никогда не задумывался над этим, но со временем его жизнь становится всё более странной. Если бы пару лет назад кто-то ему сказал, что он будет проводить каждые выходные на репетициях инди-группы, в которой играет его сын, Нил бы расхохотался этому безумцу в лицо. Но вот он — Нил Кэссиди, мошенник, бродяга, не останавливающийся в одном городе дольше, чем на пару месяцев, ходит по супермаркету без мысли о том, чтобы что-то украсть. — Просто… — Феликс останавливается, пожимает плечами. — Питер такой. Ты же знаешь. — Вы не можете питаться только печеньем, ребят, — Нил закидывает в тележку куриные голени. — Сегодня ужин готовлю я. Нужны овощи. — Фу, только не брокколи. Нил фыркает, глядя на скривившееся лицо Феликса. — Ты такой ребенок. — Эй! Шутливо переругиваясь, они расплачиваются за покупки и выходят из супермаркета с сумками, набитыми едой. Возле двери Феликс прикладывает палец к губам, бесшумно открывает и проскальзывает внутрь квартиры. Застывает тихим изваянием, вслушиваясь в переливы музыки. Питер сидит спиной к двери, на высоком, барном стуле, поджав под себя одну ногу. Его голос сегодня непривычно мягок и тих, он, скорее, рассказывает историю, а не поет. — Очень красиво, — говорит Нил, когда песня заканчивается. Питер оборачивается, улыбаясь. Венди вскакивает, заявляет, что отсидела себе, «к чертям собачьим», всю задницу и забирает пакет у Кэссиди. — Чего вкусненького принесли? — спрашивает она, направляясь на кухню. — О, сникерс! Феликс смотрит на Питера тем самым взглядом. Говорящим «так красиво, что больно дышать». Или «я не могу поверить в твое существование». Целует его руку. — Хочешь есть? — сипло, севшим голосом. Пэн пожимает плечами. — Тебе стало лучше? Невнятное дерганье головой. Понимай как хочешь. В дверь стучат. — Генри! — радостно восклицает Венди, открывая. — Привет, ребята! — здоровается Эмма, из-за плеча которой семафорит парень. — Мисс Свон! — с плохо скрываемой паникой говорит девушка. — Как я рада вас видеть! Феликс отлипает от Питера, чтобы в два шага попасть на кухню. — Он забыл о том, что на плите еда… — Может, впустите нас? — Да, конечно же! — Венди оглядывается, открывает дверь пошире. В этот момент на кухне происходит яростный спор шепотом. Феликс уговаривает Нила выйти и поздороваться с женщиной, которая от него залетела шестнадцать лет назад, а тот отказывается и порывается выйти в окно. — Я буквально на минуту, решила, что вам будет нелишним. Наконец, Венди замечает ведерко с мороженым в руках у женщины. — Спасибо, мисс С, — Питер забирает мороженое. — А соседи не жалуются на шум в квартире? Венди переглядывается с Пэном, забирает у него мороженое, которое, судя по мокрому бултыханию внутри, растаяло от столь активного перемещения. — Я положу в холодильник. — Я ей помогу! — Генри уходит следом за девушкой. — Квартира сверху пустует, а снизу… соседи снизу только ночуют дома. Эмма улыбается, оглядываясь вокруг. — Здесь мило. Вы, ребята, неплохо устроились. Вы ведь ненамного старше Генри, и это… да, это круто. Решающим аргументом в пользу игры в прятки становится то, что если Эмма узнает, что Генри виделся с отцом за ее спиной, она точно не даст ему играть в группе. Феликс, вдруг поняв, что оставить одного Пэна с Эммой была плохая идея, с учетом того, что парень готов отчебучить что-нибудь безумное просто ради прикола. Например, попросить ее остаться послушать их. — Были очень рады вас видеть, мисс С. Феликс повисает на Питере, облапливает его со всех сторон. — Ладно. Я пойду, — прищурившись, отвечает Эмма. — У меня еще встреча. Когда женщина выходит за дверь, в квартире раздается дружный вздох облегчения. — Это блядь, полная хуйня, Нил. Когда Питер смотрит вот так — холодно, расчетливо, растягивая губы в кривой, уродливой ухмылке, Феликс понимает, что сейчас кому-то будет больно. — Ты вообще, мужик или трусливое ссыкло? Заделал ребенка и смотался. Хорошо, ладно, тебе было восемнадцать, ты испугался и сбежал. А теперь? Соберись и встреться с ней, чтоб тебя! Вы ведь любили друг друга, ты сам говорил, что… Черт. Пэн вдруг останавливается, вздыхает, трет глаза. Продолжает севшим голосом: — Когда у тебя есть что-то, за что стоит держаться, стоит, бля, за это держаться. Отворачивается к окну, обнимая себя за плечи. Утром он говорил, что мир рассыпается на части, что всё вокруг настолько серое, что даже дыхание не имеет смысла. Феликс привлекает его к себе, обнимает за плечи в нелепой, бесполезной попытке доказать, что он может помочь. Что есть цель, ради которой стоит жить. — Итак, мистер Френч, вы разговаривали со своей дочерью на прошлой неделе. — Да, знаете, мисс Свон, она продолжает уверять, что у нее все в порядке, но я ей не верю. Эмма видит, каким раньше был этот человек. Широкие плечи, простое, но доброе лицо, большие руки. Раньше он шел по жизни, высоко подняв голову, гордясь своим положением, теперь же… Он протягивает ей листок с номерами и датами. — С этих номеров она звонила последние полгода. До этого… — глубокий вздох, — до этого она не подавала знаков. Я думал, что моя девочка мертва. Мужчина не плачет. Только сильнее обозначаются скорбные линии от уголков рта, ведущие вниз. — Пожалуйста, найдите ее. Она мой единственный ребенок. — Я понимаю вас, мистер Френч. У меня есть сын, и если бы с ним что-то случилось, я бы не нашла себе места от горя. — Спасибо, мисс Свон. Спасибо вам. Блондинка встает, бросает пару десяток на стол и выходит из кафе. По пути к дверям она оглядывается, в очередной раз дивясь тому, как сильно состарился мужчина за последние два года. Словно издевка, мимо нее проносится автобус с фотографией улыбающегося Френча на весь бок.