Детка

— Дэвид, ты понимаешь, что это зацепка? У нас есть имя Старика и мы теперь можем его найти! Блондинка нарезает круги по больничной палате, взлохмачивает волосы. Ее глаза горят нездоровым энтузиазмом. — Помедленней, Эмма, — мужчина садится повыше в кровати, стараясь не морщиться от боли. — Ты что-то про Генри говорила. — Да, его нашел отец и они общались какое-то время, — отмахивается женщина. — Это неважно! Главное, что… — А мне кажется, что ты снова стараешься отвлечься. Эмма останавливается и как подкошенная падает в кресло, стоящее у кровати. — Его похитили. Нила похитили. Но потом выяснилось, что всё в порядке, с ним просто хотел пообщаться его папочка. — Генри в порядке? — Да. Я оставила его с Руби, чтобы он не выкинул чего. — О, Руби уже освободилась? — Да, выпустили по УДО. Дэвиду, конечно, хочется сказать, что он не считает лучшей компанией для мальчика только что освободившуюся уголовницу, но решает не поднимать эту тему. — Интересный папа у твоего бывшего. — А? Да, наверное. Честно говоря, не хочется мне туда лезть, — упрямо дергает подбородком, хмурится, сжимает зубы. — Как же сильно ты на него злишься. — Да, черт побери! Он меня бросил беременную! Подставил так, что я чуть в тюрьму не загремела! Проклятый трусливый мальчишка! Выдохнув, Свон отходит к окну, вглядывается в темноту, стараясь разглядеть что-то помимо отражения. — Знаешь, напарник, если бы ты спросила у меня, я бы посоветовал тебе поговорить с ним. Ты все еще считаешь его мальчишкой, но он повзрослел, как и ты. — Если бы повзрослел, то сам бы встретился со мной, — обиженно пробурчала блондинка. — Генри ведь он нашел. — Он ведь тоже помнит тебя совсем девчонкой. Считай, подростком. Звонит ее телефон. Свон, не думая, отвечает на звонок. — Алло? — Мисс С.? Фоном какой-то треск и полицейские сирены. — Питер? Что случилось? — Помните, я говорил, что оно ненастоящее? — Пэн, о чем ты? Ты в порядке? — Лучше бы ему не быть настоящим. Видимо, трубку у него отбирают, потому что Эмма слышит голос Джонса: — Эмма? Тут мой любимый бар разнесли, — нервно смеется. — А внутри были люди. Какая-то сходка, что ли? Не знаю, зачем мальчишка тебе позвонил. Его парня тут нашли, он еще живой… да, живой. Его грузят в скорую. — Что? Феликс? — Двадцать человек? Двадцать, Господи. Да кто тут выживет вообще?! Изрешетили все к херам! Эмма? — Джонс, что с Феликсом? — Да живой твой Феликс, стой! Связь прерывается. Киллиан хватает Питера, прижимает к себе, держит, сжимает крепко, до тех пор, пока парень не обмякает, не прекращает биться в его руках. — Сейчас мы поедем в больницу, хорошо? Он выжил, а значит, все с твоим рэкетиром будет в порядке. Ублюдок слишком упрям для того, чтобы сдохнуть. Мужчина ведет Пэна вниз по улице, подальше от столпотворения, затора, образованного полицейскими машинами. — Такси! — машет протезом в перчатке, стараясь привлечь к себе внимание. — Такси! Да чтоб вас! Эмма, не сказав ни слова, бросается прочь. Если она все правильно поняла, бар «Логово Джо» сейчас разнесен на части. Пострадавших отвезут в ближайшую больницу, если состояние критическое. Она звонит друзьям в участке, наконец, дозвонившись до Лероя, убеждается в своей правоте. — Да, Свон, я как раз в этом районе был, когда все началось. Все патрули сюда дернули. — Насколько все плохо? — Бар… знаешь, дешевле новый построить. — Да плевать мне на этот бар, что с людьми? — Все они были из одной банды. Шпана, обирали магазины и мелких предпринимателей. — Откуда… что, откуда вы это взяли? — А тут перед входом бросили ноутбук, в нем только записи преступлений тех, кто был в баре. — Понятно. Спасибо, Лерой, буду должна. — Я пью темное, Свон. — Помню, — закончив разговор, Эмма долго и с чувством матерится. Потом она бежит на первый этаж по лестнице, позабыв о существовании лифта. Как раз к тому моменту, когда она подходит к регистратуре, чтобы спросить, не привозили ли сюда кучу людей с пулевыми ранениями, парамедики вкатывают носилки с ранеными. Первые три лица ей незнакомы, но потом женщина видит знакомую белесую шевелюру, украшенную перьями. Все остальное — кровь, капающую со свисающей с носилок руки, сплошное месиво на месте живота, появляется в ее сознании потом. — Иногда мне кажется, что всё это ненастоящее, — шепчет Питер. — Стены вокруг могут разбиться вдребезги в любой момент. Люди… пластилиновые. Все, кроме него. Он говорит мне, что реально, а что нет. Пэн утыкается носом в ворот куртки Джонса, не обращая внимания на неодобрительные взгляды проходящих мимо медсестер. Киллиан молчит, бережно обнимая парня. Дети, глупые, несчастные дети, стоят за дверью, замершие, сбившиеся в кучу, как испуганные воробушки. Эмма глотает вязкую, горькую слюну, хлопает сына по плечу. Генри переводит на нее испуганный взгляд, сипит что-то, не пробивающееся сквозь вату глухоты, которой накрыта голова Свон. Женщина с усилием зажмуривается, стараясь изгнать с внутренней стороны век картинку — Феликса, изломанной, окровавленной куклой лежащего в носилках. Она приходит в палату Нолана, едва ли осознавая это. Падает в кресло, вслушивается в мерное пиканье аппаратов. Вдох. Выдох. Перестать заламывать пальцы. Успокоить дыхание. Не реветь. Это не нужно. Ты же коп, Эмма. — Свон? — Дэвид. — Что за хрень с тобой случилась? Ты выглядишь так, как будто побывала в замесе двух гангстерских группировок. — Бар Джо расстреляли из автоматов. Помнишь Феликса? Басиста в группе Генри? — не дожидаясь кивка, продолжает. — Полчаса назад его перевели из реанимации. Его нашпиговали пулями, как утку яблоками. — Ох, Эмма. — Генри приехал, конечно, как он мог не приехать, и Венди тоже, кажется, дети помирились, черт, как же это не вовремя! — Дыши. Раз, два. Раз, два. Как я тебя учил, помнишь? Свон послушно вдыхает через нос, выдыхает через рот, медленно успокаиваясь. Вспоминает вдруг, что видела Джонса и прилипшего к нему Пэна, чертыхается, но потом решает махнуть на это рукой. Кто она такая, чтобы следить за сексуальной жизнью Питера Пэна? В любом случае, Джонс продержится только до первого вывиха психики мальчишки. А с учетом того, что случилось, этого можно ожидать в любой момент.