Детка

По привычке не глядя на экран, Эмма жмет на зеленую кнопку приема вызова. Отходит от агентов, скользит глазами по людям, спешащим по своим делам. Это город. Город никогда не останавливается, никогда не засыпает. И преступления никогда не прекращаются. — Свон. — Эмма? Это Сара Фишер. Я хотела бы поговорить по поводу нашей договоренности… Блондинка растирает лоб ладонью, стараясь прогнать тошнотворную мигрень. — Знаете, Сара, сейчас не лучшее время… — Вы говорили, что будете сотрудничать. И я полагала, что вы были серьезны, но раз уж так, то, возможно, у вас нет времени и на Питера? — Черт! Простите. Я имею в виду, что я на работе, — Эмма достает из кармана куртки пачку сигарет. — Давайте я вам перезвоню через полчаса, хорошо? — Хорошо. Буду ждать звонка. — Спасибо. Закурив, Свон отходит к полицейским машинам. Ее светло-желтый Жучок, приткнувшийся сбоку, смотрится вызывающе ярко на фоне бело-синих машин с проблесковыми маячками. Грэм идет за ней, как всегда, до боли очаровательный в своем образе кудрявого художника. — Не знал, что ты снова начала курить, — тихо говорит он. Женщина фыркает. Роняет сигарету на асфальт, растирает ее носком сапога. — Как будто ты хоть что-то обо мне знаешь. Агент виновато улыбается. — Как Генри? — Нормально. — Понятно. Я правда рад тебя увидеть. Эмма обжигает его злым взглядом. Открывает рот, чтобы высказать явно что-то нелицеприятное, но, увидев подходящего Лероя, передумывает. — Поехали в офис. Попав в квартиру Эммы, Киллиан роняет сумку со своими пожитками у входной двери. Питер, скинув кеды, топает в зал. Джонс идет на кухню, чтобы достать из холодильника пару банок газировки, стоит несколько секунд, положив культю на холодную полку. Возвращается к реальности, берет две банки колы, потом передумывает, достает с дверцы бутылку пива, засовывает ее в карман куртки и берет колу в руку. Идет к Питеру, уютно устроившемуся на диване перед включенным телевизором. Мальчик выключает звук, кладет голову ему на плечо. Все самое важное сосредоточено в этом моменте. В том, как он прижимается всем телом, как он заглядывает в глаза. — Расскажи мне сказку? — тихо просит Пэн. — Жила на свете девочка, с кожей, белой как снег, с губами, красными как кровь. У нее был папа, король. Добрый и справедливый. И очень одинокий. Питер вздыхает, прижимается теснее, не отрывая глаз от мелькающих картинок в телевизоре. — Мама девочки заболела и умерла несколько лет назад. Но девочка не осталась одна. Папа очень сильно ее любил, как и все во дворце. Потому что девочка была очень доброй и очень красивой. Когда она улыбалась, словно загоралось солнышко и все проблемы исчезали. Она разговаривала с животными и растениями, и ухаживала за королевским садом. За час до полуночи звонит телефон Мо Фрэнча. Он торопливо берет трубку, зная, что в это время ему может позвонить лишь один человек. — Привет, папа. Как ты? — Хорошо, Белль. Солнышко, ты же знаешь, что всегда можешь вернуться домой. Только скажи, и я… — Не начинай, па, — устало и почти что сломленно. Почти что испуганно. На заднем фоне Фрэнч слышит тяжелый удар и вскрик. Белль всхлипывает. — У тебя все в порядке? — Послушай меня, хорошо? Просто… мне нужно кому-то объяснить. Чтобы его хоть кто-то не считал чудовищем. Он ведь старается. Где-то глубоко внутри, очень глубоко, он хороший. И то, что происходит, то, что он делает для города, это… правильно. Скажи, что веришь мне, папа. Пожалуйста. Мо мнется, качает головой. — Дочка, я… — Пожалуйста. Скажи, что он хороший. Во всем этом мире у него нет никого, кроме меня, понимаешь? А я хочу, чтобы мой папа верил в то, во что верю я. — Милая. Я верю. Я тебе верю. — Спасибо. Белль кладет трубку. Мо сидит в темноте своей спальни, сжимая сотовый. Шатенка торопливо вытирает лицо, вздрагивает, когда картина, висящая на стене, содрогается от удара. Ее муж снова занимается делами в своем кабинете, а она сидит в библиотеке и подслушивает. В моменты, подобные этим, он словно превращается в кого-то другого. В то самое сказочное Чудовище. Дверь в библиотеку открывается. Нил удивленно приподнимает брови, видя заплаканную Белль. — Я слышал шум, показалось, что он идет отсюда. — Не ходи туда. Прошу тебя, — шепчет девушка. Парень прищуривается. — Он там? Папа там? Бросается к соседней двери, Белль бежит за ним, не обращая внимания на распахнутый халат. Не успевает. Заглядывает за плечо Нила, замершего на пороге каменной статуей. — Сын. Голд роняет окровавленную трость, оглядывается на человека, забившегося в угол, прикрывающего руками голову. — Ты монстр, — выдыхает Нил, делая к нему несколько шагов. — Совсем не изменился. К чему это было?! А?! Ты врал, с начала и до конца, да?! — Бэй, пожалуйста… — Заткнись! Заткнись, мать твою! Как я мог поверить, как я мог только подумать, что ты способен измениться?! В какой-то момент он хватает Голда за лацканы пиджака. Кричит прямо ему в лицо, обвиняет его в смерти матери, спрашивает, сколько игрушек он уже поломал? Сколько таких, как Белль, у него было? — Прекрати! — резко обрывает истерику Голд. Нил ухмыляется, и хромому кажется на миг, что он смотрится в зеркало. Эта кривая, злая усмешка ему хорошо знакома. До боли знакома. — Монстром был, монстром и остался, — рычит парень. — Я делал все, чтобы ты был в достатке и безопасности! Я делал все это для тебя! — Нет. Не толкай мне эту херню. Это было только для того, чтобы почесать твое эго. Кааак же, мелкий шотландец, хромой бродяга стал мафиози! Браво! Нил сплевывает, проводит ладонью по волосам. — Я валю отсюда. И не ищи меня снова. — Ладно. Нужно прерваться и отдохнуть, — Август хлопает в ладоши, привлекая внимание копов. — Мы все устали, вымотались. Думаю, утром нам придет пара новых идей. Жду список сборищ мелких преступников утром. Всем спасибо! Эмма со стоном трет гудящую шею. Ее коллеги, также, как и она, не спавшие последние пару дней, с глухим ворчанием одеваются. — Массаж? Грэм смотрит на нее с понимающей улыбкой. — Мне сейчас поможет только сон. Или кома. Коротко хохотнув, агент предлагает ей руку. Словно не заметив ее, Эмма встает со стула, потягивается и достает из кармана ключи от машины. — Не хочешь где-нибудь поесть? — Нет, меня ждут дома. — Сын? — И не только, — приподняв бровь, блондинка спрашивает, — неужели ты думал, что я одна? Что ждала тебя все эти годы? — О… нет, конечно же, нет. Прости, что сразу не понял. — Ок. До завтра. — До завтра, — эхом отзывается мужчина. Сев в машину, Эмма пару раз стукается головой о руль. Встречается она, как же! Теперь она толкает дезу всем вокруг? Мало ей коллег и босса, решивших, что однорукий выпивоха Джонс как раз подходящая пара для нее? Посидев так с минуту, Свон собирается с духом, заводит машину и выруливает на дорогу. Если подумать, то все к лучшему. В любом случае, она бы никогда не вернулась к Грэму, все-таки, у нее есть хотя бы остатки самоуважения. Подавив зевок, она останавливается на светофоре. — Нет, даже если бы я и рассматривала такую возможность… Нет, Эмма, соберись! Ты дала клятву сама себе, что никогда не вернешься к этому прощелыге с оленьими глазками. Никогда и ни за что! Верно? Этот монолог продолжается всю дорогу до дома. Припарковавшись, женщина смотрит вверх, на окна своей квартиры. Генри, Питер и Киллиан. Количество мужчин в ее жизни растет с каждым днем. К черту, все проблемы подождут до завтра. Как и разговор с Питером о школе. Свон невольно ежится, вспомнив Сару, обдавшую ее льдом во время второго разговора. Все, что ей нужно сейчас — несколько часов сна. Поднявшись в квартиру, она на цыпочках прокрадывается в свою спальню, переодевается в пижаму и умывается. Как раз в тот момент, когда Эмма заканчивает чистить зубы, она слышит шебуршание ключа в замочной скважине. — О, привет, сын. Генри, виновато понурившись, спрашивает: — Я опоздал, да? — Еще как. Уже полночь. — Ээээ… — Ты был с Венди? — Это мне поможет? Или лучше хранить молчание? — Хотя бы пользуйся презервативами. Мне не нужны внуки в ближайшие десять лет. — Мам! — Я слишком устала для лекций. Давай сделаем так: ты больше не будешь приходить так поздно без предупреждения, а я не буду говорить с тобой о сексе? — Договорились. — А теперь марш спать, у тебя завтра уроки! — Лааадно.