Styx (Run me out)

Судья смотрит на Джорджа с неприязнью. Судья качает седой головой и вещает неутешительное: двенадцать месяцев в колонии общего режима. Я недоволен. Джордж недоволен. Недоволен Фрэнк. Фрэнк живет на шестом этаже, у него прибавление в семье, а Джордж некстати пытался стащить телевизор. Телевизор Фрэнка. Джордж был обдолбанным и смелым в тот вечер, но этого оказалось мало… Дело закрыто. Джордж закрыт. Я переживаю, как будто двеннадцать месяцев - это навсегда. Гог никогда не был стайным животным. Он был хищным кошмаром из моих снов. Такое не упрятать в клетку. В зале суда я чувствую себя слишком взрослым и испуганным. Вдруг, и правда, не упрятать. До того момента, как Джордж постучал в дверь, я мечтал иметь достаточно денег. Загадывал купить новый костюм. Необязательно на заказ, лишь бы неношеный. Лишь бы никаких сюрпризов в подкладке. Я довольствуюсь заранее перешитыми пиджаком и брюками. Избегаю любого отражающего предмета. Точная копия начинающего священника-педофила ходит и притворяется мной. В кармане обнаруживается сплющенная ириска и алая лента. И пакетик, втугую набитый маленькими таблетками. Аспирин? Вряд ли. Я бы додумался до самого страшного, но вмешался Джордж и его беззаботное: — Привет, давно не виделись. Мы не виделись с тех пор, как его в очередной раз упекли за разбой. Месяца два прошло. Должно было пройти двенадцать. Упущена очень важная деталь. Трель телефонного звонка или что-то вроде того. Головная боль намекает: деталь была внушительных размеров. Джордж освоился и убирает несуществующие пылинки с моего плеча. — Ты просто куколка. Ты скучал? Посмотри на меня! Посмотри на меня… Я вынужден заняться скользкими шнурками, чтобы сбежать от невесомых прикосновений. Это не похоже на встречу двух закадычных друзей. Джордж садится передо мной. Молча завязывает непослушные веревочки в изящный бант. Не хватает кольца в бархатной коробочке. Я очень благодарен за помощь. Джордж лучше костюма. Мечта, как обычно, финиширует последней. По пути на кладбище Джордж рассказывает небылицы. Его сокамерник работал в похоронном агентстве. Мальчик на побегушках, зарабатывал, прикарманивая себе левые сережки. Любое украшение, спрятанное в волосах, сокрытое под праздничной сорочкой, перекочевывало в коллекцию юного расхитителя. Затем в ломбард на переплавку. Подвески. Обручальные кольца. Пирсинг. Я обязан знать все, что знает и придумывает Джордж. Тем более, если он начинает рассуждать о маяках, ведущих к Стиксу. О моей фантомной старости. Никто, кроме меня и Джорджа, не замечает ее наступления. На всякий случай кожа сморщивается и покрывается пигментными пятнами. Подкрадывается катаракта и задумчивый апломб трагика. Я привык соглашаться с Джорджем. Именно он советует захватить зонт и закрыть окна. Сезон дождей в стране туманов. За мокрую, тяжелую землю платить придется больше изначально оговоренной суммы. Мама не планировала усложнять мне жизнь. Не имела привычки следить за прогнозом погоды. Гроб медленно опускают, давая возможность промокнуть окончательно. Джордж шепчет: — Трупы лучше выкапывать через пять дней. Они становятся мягкими. Я жалею, что взял его с собой. — Все гробокопатели — некрофилы. Некрофилы не похожи на некрофилов. Совсем. В бесстрастных лицах ни следа похоти. Господин Похмелье и Хронический Недосып. Их работа не подразумевает особого энтузиазма. Джордж никак не успокоится: — В телах столько химии. Ребята растянут удовольствие на месяц… И так далее. Джордж огорчен, что Мэрилин Монро умерла в прошлом столетии. Я рад, что Мэрилин умерла в прошлом столетии. Податливая, послушная, она манила бы к себе, даже превратившись в непримечательный скелет. Ее могила стала бы новой Меккой. Новым Иерусалимом. Да, вы не помышляли заняться сексом с Иисусом, но кому он нужен, если есть голливудская девочка с идеальной укладкой и сексуальной родинкой. Мэрилин заретуширована и готова к употреблению. Через три… два… один… Я перебиваю красочные перспективы: — Ты будешь ждать пять дней? Меня? Я живой. Я живой. Я живой? — Нет. Слишком долго. И на том месте, где раньше была гладь, намечается цунами. Больше всего на свете мне хочется стать формулой антидепрессанта. Первый день самый сложный, второй день просто сложный. Гирлянда из сложных и очень сложных дней. Я готов на ней повеситься, заранее. Я бы и повесился, но Джордж уже запланировал для меня посмертный перепихон.