Приблуда

Гулянку Судри собрал знатную. Урожайная Луна еще только близилась, но столы уже ломились от припасенной снеди, пиво уже подошло отменное, а вина Даин распорядился выдать из своих запасов. На правах старшего брата из своих же запасов выдал он и приданое для Эсхильды, а Лит успевала помогать с праздничными готовкой и шитьем. Все-таки не каждый день новой родни прибывает! Ох и хороша была Эсси! Лилталоссе и в самом деле постаралась с вышивкой – наряд вышел роскошным, а Судри достал золото из семейного сундука (по размерам на самом деле – шкатулки, но кого эти мелочи волнуют!). Но самый главный сюрприз все-таки приготовила сама невеста… нет, не тот, который с замаринованной в черносливе и орехах олениной! – а тот, что передвигалась она медленно, но всего-навсего с помощью трости. - Это Лит и ее дедушка снадобье готовили! Говорят, кровь горы и мел, - Эсси поморщилась, - ох и противное! Зато я даже бегать скоро буду! Бегать ей, разумеется, не пришлось, но несколько шагов от пони и до Отца-камня Эсси тоже удались очень неплохо. Старики обрадованно кивали, мол, порадовали-соблюли, когда до пони ее нес на руках Даин и что потом передал из рук в руки Судри, а трость что трость, мало ли причуд у дочери из богатой семьи… Отец-камень или иногда еще и целый круг подле него есть почти в каждом большом гномьем поселении: возле них собираются, чтоб советом решить какие-то дела или чтоб объявить о важном, или чтоб как теперь – чтоб при всем народе объявить о браке, чтоб бусинами, или браслетами, или кольцами поменяться – у кого в семье на что достатка хватает и что больше любят… Люди в Холмах или в других смешанных шли сюда же, просто у них все пафоснее, чем у гномов, было, вечно клятвы всякие давали. Иногда эту пышность хотелось перенять, а иногда и ругнуться тянуло: у иных, бывало, и года не пройдет, а клявшийся в вечной верности защитник и кормилец под утро приползет пьяным от веселых вдовушек, а нежная хранительница очага встретит и угостит его подаренной на свадьбу скалкой… И потому дольше людей живущие и очень памятливые гномы старались клятвами не разбрасываться, а простых обещаний, данных возле отца-камня, старались держаться всю жизнь. Даже если не при всех и осыпанные зерном и монетками, а вдвоем друг с другом уговорившись. Но в этот-то день веселье было полное – и по застрявшим в шевелюре Судри и на вуали Эсси зерну и монетками гадали, что будет их жизнь сытной и богатой, ясный день тоже предвещал хорошее. В такой хороший день и правильно было, чтоб всем представить и Лит. Судачить и говорить разного все равно будут, но тут все вроде отвлекутся за весельем. По толпе-то гостей все равно побежал шепоток, мол, лесная колдунья из Берлоги, точно лесная колдунья и колдуна внучка! Но тут помог Терк. Он подошел, поклонился и деланно сурово – хотя в рыжих глазах смех так и прыгал – молвил: - Не дело, узбад! Не дело это, дева! Терк бы никогда не сказал или не сделал плохого, разве что глупого и то сильно раньше и по пьянке, но по спине у Даина побежало нехорошими злыми мурашками. Будто зверем был и вздыбил шерсть на холке – мое, не тронь! - Не дело это, когда подруга невесты красотой вровень с невестой! Вдруг да перепутает кто! Приглушенный хохот разошелся вокруг волнами, а Даин облегченно выдохнул, слегка стукнув дядьку по плечу: - Чтоб тебе, Терк! Когда свое – то ни с чьим чужим не перепутаешь! Ну а со смехом вроде как все на свои места стало. Праздник же, а что на празднике главное – повеселиться и попировать вдоволь! И на столах вдоволь было самого разного вкусного и хмельного – это тоже сулило и молодым жизнь в довольстве. Все гости хвалили Эсси, что не только красивая, но и рукодельная, и долго удивлялись каким-то невероятным сладостям в форме сказочных цветов или дорогих камней, мол, подружка-колдунья их наворожила такими наверняка. Только приятели Судри, воины, под началом Даина ходившие, над суеверными мастеровыми посмеялись, что значит, нам больше достанется. - Взрослые, а конфеты любят! Хотя досталось сладкого всем, потому что наготовлено было в избытке, и всем гостям для не смогших явиться домашних было собрано по узелку, а дети, которые были с некоторыми из гостей, объелись так, что в итоге уже по темноте сморились спать все вместе под навесами на сене. Хмельное было все легкое (по летней жаре другого и не хотелось) - с такого не одуреешь, а за плясками и вовсе выветрится скоро-скоро. Молодых проводили в спальню, сложив у дверей снаружи с десяток боевых топоров, а сами все вернулись веселиться под теплые фонари. Даин не то чтоб сильно специально это задумывал, но мысль оказалась удачная. Сытые и навеселе жители Холмов больше не дичились Лилталоссе, а когда она спросила про зерно с монетками и топоры, то наперебой принялись объяснять, что приманивали звонкое богатство и полные амбары, а топоры положили, чтоб родилось у молодых сыновей по числу этих топоров и чтоб никакое злое колдовство их бы не сглазило, потому что всякая нечисть доброго железа боится… ох, прости, госпожа ведьма! Лит бы все слушала и удивлялась, только Даин снова утащил ее от столов танцевать. Красный шелк, вышитый по краю серебряными нитями, удивительно пришелся Лит, и сейчас-то точно все рассмотрели ее красоту, подчеркнутую дорогой одеждой. Что там вровень с Эсси - в тысячу раз лучше! Даин думал, что ведет себя, как ребенок с дорогим подарком, готов бежать и хвастаться всем подряд, мол, ни у кого больше нет такой, а поделать с собой все равно ничего не мог. Все то обнимал за талию, то по руке гладил, то косы поправлял – мое! Обратно они собрались изрядно заполночь и оба изрядно подгулявшие. Сначала долго искали у привязи своих козлотуров, потом как-то дружно плюнули на эту дурацкую затею. Даин придумал кое-что получше: - Тебя все равно раньше завтрашнего дня наверняка не ждут, у нас часто так, что ночевать остаются или идут по домам, а с утра догуливают! Переночуешь у нас! Эльфийка только согласно хихикнула куда-то в макушку Даина. Они все не могли отпуститься, сначала просто целовали друг друга куда придется, потом, совсем уже бесстыже ласкаясь, упали в сено. И что забавно, на этот раз колючее и всюду лезущее травяное крошево им совсем не мешало, а когда гном, почувствовав на шее остро вцепившиеся ногти вздумал прекратить, то остроухая (вот же ж полюбилось ей, будто козлотура за поводья!) дернула Даина за косу обратно: - Я не знаю, что это, но сделай так еще раз! Потом-то, конечно, вытрясать труху пришлось вообще отовсюду, да так, что снова чуть не рухнули обратно, так что затея тоже была признана провальной, а откуда-то из-за спин дремлющих животных внезапно кто-то ругнулся, посоветовав идти уже миловаться домой и дать нормальным поспать наедине только со свежим воздухом и заначенной на утро бутылкой. - Ох! – полыхнула остроухая так, что даже Даина окатило этим жаром. - Все, - решил он, - больше никаких сеновалов! Ну или попинать сначала во все стороны как следует… Над Холмами небо уже желтело, и как бывает в такое время, воздух сделался немного зябким, и Даин набросил на плечи своей эльфийки свой плащ - в шелках-то оно красиво, но не слишком тепло… Так и шли. Прижимаясь друг к другу, говоря о чем-то, дыша медовухой и из-за этой медовушки шепча друг другу разное ласковое, что в трезвом виде больше оставалось только на уме. Не то чтоб кружным каким путем шли, но оказалось, крюк получился порядочный, потому что само собой как-то ноги их вынесли к Отцу-камню. Тут снова Даин и Лилталоссе остановились. Каменный круг будто отгородил их от всех прочих Холмов - так что остались только гномий Отец-камень и желтое небо с прозрачными эльфьими звездами. Не иначе тут все-таки было замешано колдовство самого круга, ведь хмель-то почти выветрился весь, потому что Даин и тут сказал ровно что было на уме: - Не хочу расставаться с тобой. Ни на час, вот ни сейчас, ни утром, сердечко эльфийское мое… Не отпускал бы всю жизнь, веришь? - Не отпускай. - Никогда не отпущу. Что было на уме, то и наяву: стянул со своего запястья браслет с синими камнями и обернул вокруг эльфийской руки – аж в два раза обернулось и то свободно было. Надо было что-то еще сказать такое же, но Отец-камень (а может, сам Кузнец) больше ничего Даину не нашептал, мол, детушки, сами-сами давайте дальше, не малые уже, так что оставалось только самое простое: - Пойдем домой, сердечко мое. Не гостить и с ночевкой, хватит уже. А завтра можно будет, догуливая у Судри, заодно и угостить со своих запасов дружину по второму разу. Ну и в Берлоге отдельный праздник устроить потом. Совсем потихоньку проскользнуть не вышло. Сначала навстречу попался конюшенный-Ринти, потом в двери кто-то из кухонных девчонок шуганулся, не иначе прогуляв всю ночь, да и на материном окне, хоть и темном, занавеска колыхнулась совсем не от ветра… Ну и ладно, никто слова не скажет теперь. С узбадом лучше не спорить, ему виднее. - Тут у меня это… не прибрано малость, - на всякий случай предупредил Даин, потихоньку отпинывая из-под ног разное стальное и отодвигая книги. Хорошо хоть горничные (которым к книгам и оружию Даин касаться запретил совсем), заправили покрывало на кровати и совсем уж брошенное хотя бы собрали в одну кучу. И скопившиеся обрывки перекидали в корзину к растопке… Но остроухая этого кавардака будто и не видела: - Столько книг! Ты их все читал, да? - Иногда столько бумажной работы накапливается и такой, что сам не вспомнишь уже всего нужного, приходится вон освежить… - Даин потихоньку переложил подальше лежавшую сверху стопки книжку смешных, но в большинстве своем очень похабных стихов. - Я бы тоже хотела прочитать! - Научишься. Говорить-то научилась! А ты бы меня на вашем кружавчатом писать-читать учила, а то говорим-говорим только… - И не только говорим! Так, смеясь, и упали спать, сладко вытянув слегка гудящие от праздничных плясок ноги. А книжку стихов надо будет перепрятать, и с этого вон тома трактатов по землеустройству пыль обмахнуть бы… В такую ночь и со своей женщиной – не знать бы дремы до самого утра, говорить бы о чем-то таком, что и не вспомнишь, про звезды в небе или самоцветы в горах… Узбаду бы думать, что скажет своему народу завтра, нежданно-негаданно наградив нынче холмян новой хозяйкой своего дома. Но утро к возвращению и так уже наступило, а глаза сами по себе взяли и закрылись. Только в шутку слегка поперетягивали одеяло, но так и сбились вместе, перепутавшись и руками-ногами, и косами, и даже, кажется, сны виделись потом общие, какие-то сплошь эльфьи. Ну и просыпаться вместе тоже оказалось довольно неплохо, особенно потому что можно было немного поленится вместе – валяться, нежничать… Вежливо пропустить даму вперед в умывальню, благо тут умывальня тоже была своя и не нужно было ждать нехорошего шепотка от челядинцев… Хотя, если вспомнить возвращение, шепотки-то все равно уже пошли наверняка, и жизни этим шепоткам только до завтрака, когда все обручальный браслет увидят. В шнуровках и пуговицах Лит вполне бы сама разобралась, но Даин не удержался, полез помогать; и волосы тоже переплетать помог, не то чтоб сильно надо было, но как удержаться и не закопаться руками в мягкие косы? А когда она тоже помогала плести, то как не собрать в свои ладони, как не уткнуться лицом в тонкие теплые пальцы… - Да, погоди-ка. Кто делал то кольцо, уже не вспомнить, но явно рассчитывал на не одно поколение в семье – его при надобности можно было подогнать по размеру, ужать прямо в руке. В гномьей, разумеется, человеку такое не было бы по силам. Тяжелое кольцо тоже свернулось почти вдвое, но и уселось удобно, будто тут всегда было. - Какое оно… - Красивое? - Красивое. Но непривычное такое. Тут все непривычно: никогда не жила где-то, чтоб столько домов и столько народу так близко и так мало деревьев! - Ну так, не ваш лес тут, тут Железные Холмы. А мне кроме походов под небом не приходилось. Привыкнешь. Пойдем? Даже в славном и богатом Эреборе, пока дед не совсем обезумел в своей спеси, никто не удивлялся бы появлению узбада или его наследников на большой кухне, столуются ли старшие вместе со своими ратниками или маленькие прибегут выпрашивать сладкого. А тут всегда как-то проще оно было, никто и не думал накрывать в пиршественной зале, если действительно не надо было собрать стол для большого праздника, куда гостей минимум сотня должна явиться. Это у человеческих правителей такая глупость принята, мол, сиди хоть один, да жди, пока слуги принесут на серебряных блюдах сто раз успевшее простыть по дороге кушанье… Для обычных дней годилась кухня. И кто бы сомневался, все разговоры и все новости оттуда непременно разлетятся по Холмам вперед объявных листков. Не то чтоб Даин сколько-то сомневался в справедливости и правильности всего происходящего, но как-то в груди, повыше шрама, все равно нехорошо екнуло, все-таки тут, в кухне, была матушкина вотчина. И, кажется, матушка не сильно была рада всем грядущим переменам. - Нагулялся или догуливать пойдешь? – вздохнула мать и будто между делом поинтересовалась: - Ну, гостью-то представишь или что? - Прости, мама, но не гостью я привел сегодня в дом. Понятливые челядинцы из кухни, понятное дело, с самого начала испарились, но за дверями царило явное оживление, и сейчас даже из кухни чувствовалось, как все затаили дыхание. - Позволь представить: Лит из Берлоги, внучка Мраха Колченогого, моя жена. Тишина за дверью охнула и загомонила на разные голоса. Мать невесело усмехнулась: - Быстро у вас… Или уже времени тянуть некуда было? Под ее строгим взглядом Лит вся пошла краской в цвет платья и уставилась куда-то в пол. - Да нет, непохоже вроде, - она будто говорила сама с собой. – Ну, здравствуй, Лит из Берлоги… а по родителям-то тебя как? - Сирота она, - ответил Даин. - Ну ладно, - покачала головой матушка, - меня просто Илвой можешь звать, все не чужие теперь. Погоди, велю, чтоб и на тебя накрыли. Тут Даин сообразил, что на столе приборов было всего два, будто мать не видела и не рассчитывала, что Лит здесь с утра задержится хоть сколько-то. Не думала, видно, что тут дел не на утро и поболтать, что дело не обойдется и завтраком… Понятливые кухонные женщины, проскользнув в двери раньше, чем их успели позвать – наверняка любопытство на лигу вперед них бежало! – вытащили из шкафов праздничные тарелки еще матушкиной прежней работы, при виде которых любящая все красивое эльфийка только ахнула: - Такие чудесные! Стеклянные тарелки и вправду были чудесными и вынимались только от случая к случаю, а никто из стеклодувов так и не смог потом повторить работы матушки Илвы. - Нравятся? А на держи вот на эту посмотр… Стеклянное крошево брызнуло по каменному полу во все стороны, перемешав в один сплошной мусор и яркие цветы, и сказочных птиц, а Лит наверяще уставилась на собственные руки, будто не ожидая от них такого подвоха. - На счастье, - одними губами прошептала мать. И сидеть за столом не стала, быстро сослалась на дела и куда-то ушла прочь, уже за дверью совсем явно всхлипнув.