Мальчик-Который..

      В последний день августа Гарри подумал, что ему следует поговорить с тетей и дядей по поводу того, что завтра ему надо быть в Лондоне на вокзале, и он спустился в гостиную, где Дурсли смотрели телевикторину. Вернон неуклюже примостился на диване рядом с тетей Петуньей, что периодически морщила нос, и жевал диетические хлебцы, позаимствованные у Дадли. Миссис Дурсль чинно попивала чай из своей неизменной чашки и неуютно ерзала, пытаясь отсесть от мужа подальше; а Дадли беззаботно развалился в кресле, тайком жуя всунутое ему накануне утром шоколадное печенье, которое Гарри приобрел ему, насмотревшись на ежедневные страдания. Словом, идиллия. — Дядя Вернон, — произнес Поттер, невольно привлекая внимание всего семейства, — завтра мне нужно быть в Лондоне на вокзале «Кингс Кросс», чтобы ехать в … школу, — слегка замялся он, стараясь избегать острых углов, обычно возникающих при упоминании всего волшебного. — Не могли бы Вы меня отвезти? — невольно, но он все же напрягся в ожидании отказа, чувствуя, как билет на поезд, который ему купил Хагрид, жжет грудь через карман любимой черной рубашки. Дурсль-старший что-то неразборчиво промычал в ответ, и Гарри принял это за согласие. Он развернулся, считая свою миссию оконченной. — Спасибо, — сказал он, покидая комнату.

***

      На следующее утро Гарри проснулся в пять часов и уже не смог заснуть — он был слишком взволнован. Как бы он ни старался храбриться и выглядеть взрослее, он все же был ребенком, хоть и очень умным. Да, надо признать, ему было боязно: все же, новый мир, новые люди, которые, несомненно, будут его окружать. Все это было в новинку. Никогда раньше он не уезжал из дома родственников так надолго. Это пугало и одновременно захватывало. Чувство предвкушения резко сменялось страхом опозориться, боязнью не найти друзей и так и остаться в одиночестве на все семь лет. О да, он прекрасно понимал, что вся дружба строится на первом курсе, с самого начала, а дальше людьми движет только чувство выгоды, которую они могли бы получить, используя тебя. Только в этот период формируются группы, которые продолжают держаться друг за другом до самого выпуска. Только на первом курсе все равны и многого не знают друг о друге. Только тогда желание дружить и является искренним. И не найти себе компанию за первый курс равносильно подписанию себе приговора на одиночество до самого конца. И это удручало.        Он встал и влез в джинсы — наверное, не стоило ехать на вокзал в мантии волшебника, проще было переодеться в поезде. Он тщательно перепроверил вещи в сумке, чтобы убедиться, не оставил ли чего, и начал ходить взад-вперед по комнате, дожидаясь, пока проснутся Дурсли. С каждой минутой мандраж становился все сильнее, руки тряслись в предвкушении, а кожа давно покрылась мурашками. Внутри сворачивался тугой комок, грозящийся вылиться в истерику и отказ куда-либо ехать вообще. Он остановился, пытаясь успокоиться и взять эмоции под контроль. Определенно, сейчас ему нужен был свежий воздух. Нужно было остудить голову и попытаться избавиться от беспрестанно снующих туда-сюда мыслей, грызущих сознание не хуже стаи крыс.       Подхватив сумку, он, стараясь быть максимально тихим, выбежал в гостиную. Часы отображали полвосьмого утра. До поезда еще куча времени, но стоило отложить час на дорогу до вокзала. Ну вот, теперь оставалось не так много. Рвано выдохнув, Гарри кинул сумку у порога и, обувшись, вышел за дверь.       Волна свежего воздуха моментально накрыла его, остужая разгоряченную кожу, и мысли потихоньку начали покидать дурную голову. Он опустил взгляд с затянутого облаками неба на крыльцо, где, ссутулившись, сидела знакомая фигура. Тедди сидел, прижавшись плечом к столбику перил, и, кажется, дремал. Поттер аккуратно подошел и умостился рядом с другом. — А, Гарри, это ты, — моментально поднял голову мальчик, стоило Поттеру только сесть рядом. — Что ты тут делаешь? — Гарри посмотрел на заметно подрагивающего Смэлта и, слегка помедлив, обнял его одной рукой, молчаливо делясь теплом. Тот вздрогнул, но тут же расслабился, прижимаясь плечом чуть теснее. — Я…- он отвел взгляд, но Гарри заметил, как полыхнули румянцем его щеки, — я буду скучать… и ты… обещай писать мне, Гарри. — Конечно, — тепло улыбнулся Поттер, притягивая мальчика ближе к себе, — конечно буду.       Холодный нос уткнулся в шею, и тонкие, почти девичьи руки, нерешительно обняли его со спины. Непослушная вторая рука самовольно зарылась в светлые волосы, даря успокоение, и Поттер счастливо вздохнул. Хоть кто-то будет по нему скучать. Литтл-Уингинг медленно просыпался, а двое парней все так же сидели на крыльце дома номер четыре, больше не перебросившись и словом. Они тут ни к чему. Дверь за спиной хлопнула, и Поттер, вздрогнув от неожиданности, обернулся на звук. — А, вот ты где, — окликнул Дадли, странно косясь на Тедди в его руках. — Уже полдесятого, скоро поедем. Мама сказала помочь тебе. Где твои вещи? — У порога сумка, — Гарри неохотно встал, — тетя потеряла меня? — Представь себе, — ядовито бросил кузен и зашел внутрь дома. — Ну, что ж… — Гарри обернулся к другу, — пока? — Пока, Гарри, — Тедди обнял его последний раз, прижавшись так, что кости захрустели. И откуда в нем такая сила?        Неожиданно он понял, что вся напряженность куда-то ушла. На душе стало легко и спокойно. Руки больше не тряслись, губы не растягивались в истеричной улыбке. Ничего. Только тепло и безмятежность. Он глубоко вдохнул и со счастливой улыбкой положил руки на чужие плечи. Дверь хлопнула еще раз, и светловолосый мальчик отстранился, опуская подозрительно заблестевшие глаза. — Это все твои вещи? — спросил брат, странно глядя на небольшую сумку в своих руках. — Да, спасибо, Дадли. — Я, наверное, пойду, — сказал Тедди и, не дожидаясь ответа, убежал в дом. — Пока, — бросил в пустоту парень, недоуменно глядя на захлопнувшуюся дверь соседнего дома. — Готов, Поттер? — на порог вышел мистер Дурсль, который, не глядя ни на кого, сразу пошел к машине.       Петунья вышла следом, остановившись у двери, чтобы закрыть дом. Она молча последовала за мужем, с осуждением за «побег» глядя на Гарри. Поттер поставил багаж между своих ног, Дадли умостился рядом с ним на заднем сидении, и они поехали. На вокзале «Кингс Кросс» они были ровно в десять тридцать. Гарри, скомкано попрощавшись с Дурслями и поблагодарив их, так сказать, «за все», вышел из машины, закинув сумку на плечо. Он шел вперед, не оборачиваясь, отчего не заметил блеснувших слез в глазах тети, и ее подрагивающих губ, что отчетливо шептали: «Она шла так же». Поттер остановился только на перроне между платформами девять и десять. О местонахождении заветной платформы он узнал из «Истории Хогвартса», помянув Хагрида, что не удосужился просветить насчет такой важной детали, непечатными словами. Вздохнув, мальчик решительно прошел через барьер. Гарри находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: «Хогвартс-экспресс. 11.00». Гарри оглянулся назад и увидел, что билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: «Платформа номер девять и три четверти». Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма, а под ногами шмыгали разноцветные кошки. До Гарри доносились голоса, скрип тяжелых чемоданов и недовольное уханье переговаривавшихся друг с другом сов. Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Гарри двинулся дальше, заглядывая в окна вагонов в поисках местечка. Через несколько метров дорогу Гарри преградила толпа, сгрудившаяся вокруг кудрявого мальчика. — Ну покажи, Ли, — громко просили несколько голосов. — Ну давай, чего ты… Кудрявый приподнял крышку коробки, которую держал в руках, и все стоявшие вокруг него отпрянули с криками ужаса. Гарри успел заметить, что из коробки высунулась длинная волосатая лапа. Гарри продолжал протискиваться сквозь толпу и, наконец, нашел пустое купе в вагоне, находившемся почти в самом хвосте состава. Он закинул сумку на верхнюю полку и расслабленно повалился около окна, намереваясь вздремнуть по дороге до школы. Все же, он сегодня плохо спал. Прозвучал громкий свисток и поезд двинулся с места. Совсем скоро платформа исчезла из вида, и за окном замелькали дома. Расслабленно вздохнув, Поттер прикрыл глаза, откидываясь на мягкое сиденье. Рука машинально потянулась к очкам, намереваясь стянуть их с носа, но наткнулась лишь на пустоту. А ведь точно. Он же в линзах. «Все время про них забываю», — подумал мальчик, растеряно проводя пальцами по переносице.       Как-то раз он психанул от того, что очки мешают читать лежа, все время запотевают и постоянно сами (без причины!) пачкаются. В тот день он и купил свою первую пару линз, посоветовавшись с местным окулистом. Но очки все равно сохранил на память, забросив их куда-то в недра своей сумки. Неожиданно дверь приоткрылась, и внутрь заглянул незнакомый блондин примерно его возраста. — Здесь свободно? — спросил он Гарри, указывая на сиденье напротив. — В других вообще сесть некуда.       Гарри кивнул, и тот быстро уселся. Надо признать, что его невольный попутчик был красив. Светлая кожа, тонкие черты лица, платиновые, почти белоснежные волосы, зачесанные назад и открывающие высокий лоб, и серые, стальные глаза в опушении отчего-то темных ресниц. «Он как в „Утомленных“, но значительно младше», — вспомнил персонажа из своего любимого издания мальчик. А ведь, действительно, очень похож. Поттер готов был заложить весь свой сейф на то, что спустя лет пять у него от поклонников отбоя не будет. — Хватит пялиться, — буркнул тот, слегка розовея под пристальным взглядом. — Это невежливо. — Прости, задумался, — мягко улыбнулся брюнет, — я Гарри. Гарри Поттер. Он первым протянул руку своему соседу. — Драко Малфой, — ответил рукопожатием тот.       Рука его была сухой и мозолистой, будто он все дворы города два раза в день ежедневно подметал, — совсем не такой, как у Тедди. У того она была значительно меньше его собственной, уже и, казалось, могла рассыпаться на осколки, если сжать ее посильней. Здесь же ладонь была размером с собственную, если не больше. Она, хоть и выглядела чуть изящней, была сильной и грубой. И совсем не подходила его внешнему виду. — Очень приятно, Драко, — выдохнул Поттер, все так же не отрывая взгляда от пунцовеющего соседа, и тепло улыбнулся. Этот мальчик показался ему интересным. Он, смущенный, постоянно отводил взгляд и теребил рукава своей мантии, явно нервничая. Кстати, о мантии. А ведь и правда, как он не придал этому значения раньше? Паренек явно был чистокровным, раз сразу явился в форме. Магглы бы не оценили такой костюм, это точно. — Ты чистокровный? — спросил у него сосед. Он так увлекся его разглядыванием, что пропустил момент, когда тот перестал краснеть и взял себя в руки, решившись заговорить с ним. — Мои родители волшебники, — сказал он утвердительно, — но я жил с магглами, так что почти ничего не знаю, — Поттер пожал плечами, — А ты? — Чистокровный, — блондин слегка кивнул, подтверждая свои слова, отчего волосы упали ему на глаза, и он раздраженно сдул их обратно. — Но почему ты жил с магглами? — Моих родителей убили, а они — мои единственные родственники, — равнодушно отозвался Гарри. — Извини, я не знал, — виновато склонил голову Малфой, снова чуть покраснев. Жарко ему в мантии что ли? — Да ничего, — успокоил Гарри, — я их почти не помню. Расскажи мне лучше что-нибудь интересное. — Что ты хочешь узнать? — Что угодно, — тепло отозвался тот, — что посчитаешь самым важным и необходимым.       Он с комфортом устроился, снова нагло уставившись на соседа, отчего последний неудобно поерзал. О сне можно было забыть. Местность за окном не раз менялась, но Драко все продолжал говорить. О полетах, квиддиче, школьных факультетах — в общем, обо всем на свете. Только вот полезного в его рассказах было — кот наплакал. Ну, чего и стоило ожидать от обычного одиннадцатилетнего мальчишки. Не всем же быть вундеркиндами, как порой называла его тетя. Он с удивлением послушал, что блондин был бы не прочь подружиться с Невиллом Долгопупсом, вот только его отец был против такого решения сына. — Но, может, мы сможем стать хотя бы приятелями, — сказал Малфой. — Просто понимаешь, мама все мое детство читала мне сказки о нем, о его подвиге, и я… ну, я хотел бы… — Все с тобой понятно, — улыбнулся Гарри, — ну, может, у тебя и получится. Он и, правда, понял. Малфой воспитывался на одах Герою, что стал для него кумиром, живой мечтой. И стать его другом для него было равносильно ожившей сказке. Воплотившейся фантазией. Но только вот Гарри не мог понять, о каком подвиге идет речь? Долгопупс же ничего не сделал. За него все сделал Альбус Дамблдор. А «Герою» ничего и не оставалось, кроме как купаться в лучах славы. Жаль, что Драко пока этого не понимает. Может, с возрастом придет. А пока, кто он такой, чтобы вмешиваться? Поттер смотрел на своего собеседника, который не переставая говорил о каких-то ничего не значащих пустяках, и забывал, что, он, по сути, даже младше него. До того Драко был ребенком. Или это он слишком взрослый? Что-то слишком часто он задается этим вопросом. Но от глубинных рассуждений его отвлек стук в дверь, за которым в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке.  — Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?       Парни переглянулись и набрали всего понемногу, но этого все равно оказалось слишком много. Болтая обо всем на свете, включая магглов и их мир, что показались блондину жутко необычными и интересными, отчего Поттер даже пообещал показать ему пару классных штук, если он окажется в Литтл-Уингинге, они не заметили, как приблизились к школе.       «Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».        Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец, остановился. В коридоре возникла жуткая толчея, но через несколько минут Гарри все-таки оказался на неосвещенной маленькой платформе. На улице было холодно, и он поежился. Затем, над головами стоявших на платформе ребят закачалась большая лампа, и Гарри услышал знакомый голос:  — Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке? Над морем голов возвышалось сияющее лицо Хагрида.  — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной! Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за Хагридом по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Мантия, в которую он переоделся еще в середине пути по совету Драко, была жутко неудобной и постоянно путалась в ногах. Края ее тяжелели от налипшей влаги, сковывая движения, и Поттеру приходилось хватать Малфоя за руку для равновесия. Тот не возражал, периодически сам хватаясь за него. — Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!  — О-о-о! — вырвался дружный, восхищенный возглас.       Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд. — По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега. Гарри и Драко оказались в одной лодке с незнакомой рыжей девочкой и хмурым мальчиком, которого блондин представил как Теодора Нотта. — Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед! Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.  — Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу.        Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни. Хагрид повел их наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались на влажной от росы лужайке у подножия замка. Еще один лестничный пролет — и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью.  — Все здесь? — поинтересовался Хагрид. Убедившись, что все в порядке, лесничий поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь замка.       Дверь распахнулась.       За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше.  — Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид.  — Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.        Она повернулась и пошла вперед, приказав первокурсникам следовать за ней. Они оказались в огромном зале — таком огромном, что там легко поместился бы дом Дурслей. На каменных стенах — точно так же, как в «Гринготтс», — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи. Они шли вслед за профессором МакГонагалл по вымощенному булыжником полу. Проходя мимо закрытой двери справа, Гарри услышал шум сотен голосов — должно быть, там уже собралась вся школа. Но профессор МакГонагалл вела их совсем не туда, а в маленький пустой зальчик.        Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. — Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями, — она окинула взглядом грязное пятно на носу какого-то нескладного рыжего мальчишки и растрепавшиеся косички той самой девочки, с которой они были в одной лодке. — Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами, — сообщила профессор МакГонагалл и пошла к двери. Перед тем как выйти, она обернулась. — Пожалуйста, ведите себя тихо. — Я слышал, в Хогвартс в этом году приехал Невилл Долгопупс, — медленно, растягивая слова, как не делал до этого при нем, сказал Малфой. — И что с того? — дерзко спросил пухлый, круглолицый мальчик, на которого он прежде не обращал внимания. — Что тебе с меня, Малфой?       Драко презрительно окинул взглядом рыжего грязнулю, что стоял рядом с «Героем» с таким видом, что сомнений, что тот бросится на «выпендрежника белобрысого» словно пес, стоит тому надменному рохле-герою щелкнуть пальцами, не оставалось. — Просто хотел помочь тебе разобраться, с кем стоит дружить, а с кем нет, — противно тянул он, и Гарри не узнавал в этом самодовольном мальчишке своего товарища, с которым он ехал.        Куда делся тот милый мальчишка, что смущался каждый раз, стоило ему посмотреть на него чуть дольше обычного? Который взахлеб рассказывал ему о своих павлинах и о том, как классно летать на метле. Малфой просто кардинально изменился.       «Это защитная реакция», — понял Гарри. Малфой так долго мечтал увидеть кумира, что боялся перед ним опозориться и выставить себя не в том свете. Он просто пошел по пути меньшего сопротивления, стараясь выглядеть отчужденным и незаинтересованным в герое, чтобы его не за что было упрекнуть. Он просто боится, что может не понравиться.       Гарри вздохнул. Лучше бы Драко вел себя естественно. На самом-то деле он славный парень, только вот краснеет часто. Ну, чему быть. — Думаешь, мне нужны советы от Пожирательского ублюдка? — вздернул толстый нос «Мессия Света». — Ошибаешься. Я спас Британию от таких шавок как ты и твой папаша, и я не позволю таким как ты поганить Хогвартс своей черной магией. На Малфоя было больно смотреть. Он поджал губы, руки до побелевших костяшек сжались в кулаки, а лицо покрылось уродливыми алыми пятнами. Если не вмешаться, то он точно проклянет этого «Избранного». — А не много ли ты на себя берешь, герой? — с вызовом спросил Гарри, отодвигая Драко себе за спину, чтобы тот успокоился. — Знаешь, я тут почитал пару умных книжек, хотя сомневаюсь, конечно, что тебе подвластно искусство чтения. Так вот, о чем это я? Из того, что я прочитал про тебя и твою «суперотвагу», которой ты сейчас так бахвалишься, хотя сам все время сидел дома на жопе ровно и не тревожился, я понял, что это все — пустой треп, — он подошел ближе к Невиллу, нависнув над ним. — Да-да, из книг тоже можно делать выводы. Хотя какие выводы ты мог сделать из букваря? — он услышал, как фыркнул Драко. Ну, хоть он, кажется, смог взять себя в руки. — Весь твой «героизм» — пустой звук. Я не нашел ни единого доказательства! Только домыслы, слухи и слова старика, Альбуса Дамблдора. Но мы-то все знаем, что старики — полные психи с помутнением мозгов, — он приподнял его за жирный подбородок. — Что ты на это скажешь, Жирнопупс? — Альбус Дамблдор — великий волшебник! Как ты смеешь так говорить о нем… — Невилл попытался вырваться из захвата пальцев, но Поттер держал крепко. Было ясно, что у того останутся синяки. — А что можешь ты сам? — тихий и проникновенный шепот Гарри в наступившей тишине казался подобным грому. — Ты можешь прямо сейчас бросить вызов Волдеморту? Я уверен, что ты просто спрячешься за спинами окружающих, спасая свой жирный зад, герой, — Гарри не любил, когда обижали его друзей. А тем более невиновных друзей. Драко не виноват в том, кто его отец, и что он натворил. Дети не должны расплачиваться за поступки родителей. А вот Долгопупс виноват в том, что он козел.       Внезапно воздух прорезали истошные крики, и Гарри даже подпрыгнул от неожиданности. Через противоположную от двери стену в комнату просачивались призраки — их было, наверное, около двадцати. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они скользили по комнате, переговариваясь между собой и, кажется, вовсе не замечая первокурсников или делая вид, что не замечают. Судя по всему, они спорили. — А я вам говорю, что надо забыть о его прегрешениях и простить его, — произнес один из них, похожий на маленького толстого монаха. — Я считаю, что мы просто обязаны дать ему еще один шанс…  — Мой дорогой Проповедник, разве мы не предоставили Пивзу больше шансов, чем он того заслужил? Он позорит и оскорбляет нас, и, на мой взгляд, он, по сути, никогда и не был призраком… Призрак в трико и круглом пышном воротнике замолчал и уставился на первокурсников, словно только что их заметил.  — Эй, а вы что здесь делаете? Никто не ответил. — Да это же новые ученики! — воскликнул Толстый Проповедник, улыбаясь собравшимся. — Ждете отбора, я полагаю? Несколько человек неуверенно кивнули. — Надеюсь, вы попадете в Пуффендуй! — продолжал улыбаться Проповедник. — Мой любимый факультет, знаете ли, я сам там когда-то учился. — Идите отсюда, — произнес строгий голос. — Церемония отбора сейчас начнется. Это вернулась профессор МакГонагалл. Она строго посмотрела на привидения, и те поспешно начали просачиваться сквозь стену и исчезать одно за другим. — Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!       По крайней мере, последнее слово осталось за ним. Может, кто и задумается над его словами. Он взял расстроенного Драко за руку, утешающе поглаживая ладонь.       Он встал за мальчиком со светлыми волосами, за ним встал Драко, которого он по-прежнему держал за руку, и они вышли из маленького зала, пересекли помещение, в котором уже побывали при входе в замок, и, пройдя через двойные двери, оказались в Большом зале.       Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели.       Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами. — Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, —прошептал Драко ему со спины. — Я вычитал это в «Истории Хогвартса».       Да, он тоже читал об этом. Гарри услышал какой-то звук и, опустив устремленный в потолок взгляд, увидел, что профессор МакГонагалл поставила перед шеренгой первокурсников самый обычный на вид табурет и положила на сиденье остроконечную Волшебную шляпу. Шляпа была вся в заплатках, потертая и ужасно грязная. Тетя Петунья сразу бы выкинула такую на помойку.       Вдруг Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение в ней появилась дыра, напоминающая рот, и она запела. Слова песни не были складными и не тянули на шедевр песенного творчества, зато имели смысл. Шляпа рассказывала о факультетах, их отличительных особенностях, давая студентам возможность оценить себя, чтобы понять, чего им скорее всего стоит от нее ожидать. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам. Рот ее исчез, она замолчала и замерла. Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — произнесла она. — Начнем. Аббот, Ханна! Девочка с косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение…  — ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место. Гарри заметил, что крутившийся у стола Толстый Проповедник приветливо помахал ей рукой.  — Боунс, Сьюзен! — ПУФФЕНДУЙ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной. — Бут, Терри! — КОГТЕВРАН! Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри. Мэнди Броклхерст тоже отправилась за стол факультета Когтевран, а Лаванда Браун стала первым новым членом факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался приветственными криками, и Гарри увидел среди кричавших рыжих близнецов. Миллисенту Булстроуд определили в Слизерин.  — Финч-Флетчли, Джастин! -ПУФФЕНДУЙ! Гарри заметил, что иногда Шляпа, едва оказавшись на голове очередного первокурсника или первокурсницы, практически молниеносно называла факультет, а иногда она задумывалась. Так, Симус Финниган, светловолосый мальчик, стоявший в шеренге перед Гарри, просидел на табурете почти минуту, пока Шляпа не отправила его за стол Гриффиндора.  — Гермиона Грэйнджер! — ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа. Нераспределенных учеников оставалось все меньше. Имена и фамилии срывались с уст МакГонагалл так быстро, что желания их запоминать уже не оставалось. — Долгопупс, Невилл! Мальчик сделал шаг вперед, и по всему залу вспыхнули огоньки удивления, сопровождаемые громким шепотом.  — Она сказала Долгопупс? — Тот самый Невилл Долгопупс? Малфой и Поттер лишь молча переглянулись. Теперь уже оба понимали, ЧТО из себя представляет «Избранный». — ГРИФФИНДОР! Красный стол взорвался аплодисментами, и напыщенно надувшийся герой поспешил туда. — Ура! С нами Невилл! С нами Невилл! — голосили гриффиндорцы, отчего Поттеру стало тошно. Неужели они ничего не понимают? Если раньше ему было плевать, на какой факультет он попадет, то сейчас главным было не попасть в львятник. Когда вызвали Малфоя, он вышел из шеренги с ужасно важным видом, не желая показывать своей уязвимости. Шляпа, едва коснувшись его головы, тут же заорала:  — СЛИЗЕРИН! Малфой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу ранее отобранным на тот же факультет, и выглядел необычайно довольным. Ну, хоть у него все хорошо. Не прошедших отбор первокурсников оставалось все меньше. — Поттер, Гарри! Он уверенно вышел вперед. На него никто не смотрел, полностью сосредоточившись на герое. Так даже лучше. Последнее, что он увидел, прежде чем Шляпа упала ему на глаза — тысячи слепящих свечей. А затем перед глазами встала черная стена. — Непросто, очень непросто, — произнес тихий задумчивый голос прямо ему в ухо, — Огромный потенциал, молодой человек. Умен, очень. И таланта хватает. М-м-м, добр и терпелив, но и хитростью не обделен. Сложный выбор. «Определи туда, где я больше всего нужен, — подумал Поттер, — но только не в Гриффиндор». — О, нет, молодой человек. В Гриффиндор тебе как раз дорога закрыта, — тихо рассмеялась Шляпа. — СЛИЗЕРИН!       Гарри показалось, что Шляпа выкрикнула этот вердикт куда громче, чем предыдущие. Он снял Шляпу и, ощущая дрожь в ногах, медленно пошел к своему столу. Первым зааплодировал Драко, и зеленый стол зарукоплескал вслед за ним. Малфой подвинулся, уступая ему место рядом с ним. Он сел, и тонкие пальцы аккуратно сжали его ладонь под столом. Пожав руки друзьям Малфоя и старостам, он, наконец, спокойно выдохнул. — Добро пожаловать в Слизерин, — улыбнулся блондин, но руку не убрал. Теперь он, наконец, получил возможность увидеть главный стол, за которым сидели учителя. На самом краю сидел Хагрид, который покосился на него неодобрительно, а в самом центре стола стоял большой золотой стул, напоминавший трон, на котором восседал Альбус Дамблдор. Гарри сразу узнал его — его фотографии не раз встречались ему на страницах книг. А с другого конца стола на Гарри смотрел тот, кого он не ожидал увидеть. Тот самый мужчина из парка! Все такой же красивый, но вместо маггловской одежды он облачился в строгую темную мантию. — А кто это? — спросил Гарри у старосты Джеммы Фарли, — с левого конца стола. — Это наш преподаватель по Защите от Темных Сил, профессор Том Реддл, — тихо объяснили ему.       Так вот о каком Реддле писал Хагрид. Он еще раз поднял взгляд на преподавательский стол и тут же отвел его, столкнувшись с внимательным винно-красным взором.       Последний первогодка Блейз Забини был распределен в Слизерин и примостился напротив него.       Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную шляпу. Гарри посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что безумно голоден. Казалось, что купленные в поезде сладости он съел не несколько часов, а несколько веков назад.        Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. У него был такой вид, словно ничто в мире не может порадовать его больше, чем сидящие перед ним ученики его школы. —Добро пожаловать! — произнес он.—Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет. — Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему рядом старшекурснику. Пьюси, кажется. — Тот еще псих, — кивнул головой парень.       На столах неожиданно начала появляться еда, и все разговоры тут же стихли. Гарри пододвинул к себе поближе блюдо с печеной картошкой и счастливо вздохнул. Когда все насытились десертом, сладкое исчезло с тарелок, и профессор Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли.  — Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов с Гриффиндора. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, словно прогонял севшую на ее конец муху. Из палочки вырвалась длинная золотая лента, которая начала подниматься над столами, а потом рассыпалась на повисшие в воздухе слова.  — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! И весь зал заголосил: Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, Научи нас хоть чему-нибудь. Молодых и старых, лысых и косматых, Возраст ведь не важен, а важна лишь суть. В наших головах сейчас гуляет ветер, В них пусто и уныло, и кучи дохлых мух, Но для знаний место в них всегда найдется, Так что научи нас хоть чему-нибудь. Если что забудем, ты уж нам напомни, А если не знаем, ты нам объясни. Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс, А мы уж постараемся тебя не подвести.       Каждый пел, как хотел, — кто тихо, кто громко, кто весело, кто грустно, кто медленно, кто быстро. И естественно, все закончили петь в разное время. Все уже замолчали, а близнецы Уизли все еще продолжали петь школьный гимн — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор начал дирижировать, взмахивая своей палочкой, а когда они, наконец, допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, Дамблдор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш!