Мальчик-Который..

      Знаете, случается такое, что ваши возможности в один миг расходятся с давней мечтой. Бывает, что ты желаешь чего-то всем сердцем, кипишь годами, но потом, буквально в одну секунду, обстоятельства поворачиваются против тебя, вынуждая отступиться, сдаться, отойти в тень. Ребенок, посвятивший себя спорту, который готов был каждый день тренироваться на износ, шедший к своей цели по дорожке, вымощенной собственным потом, кровью и слезами, который спал и видел себя на пьедестале с золотой медалью в зубах, неожиданно теряет все в один миг. Неудачное падение, перелом позвоночника. О спорте стоит забыть навсегда. Но как же мечта? Казалось бы, вот она, совсем близко, протяни руку и возьми, но не получится. Никогда не получится. Потому что нельзя. Не можешь, не способен. Это звучит как приговор. Так и Северус Снейп, мечтавший об отмщении Поттеру. Пусть не ему лично, но хотя бы его сыну. Поттера уже много лет как не достать, а мальчишка вот он, совсем рядом. Надави, накричи, запугай, почувствуй власть над ним. Почувствуй мимолетное, но отмщенье, глядя в глаза, полные страха, которому причиной ты. Ты, тот, кто ждал этой минуты столько лет. Разве ты не заслужил? Заслужил, еще как. Ну, а что ребенок? Ты знаешь, он — не его отец, он невиновен. Все равно. Чем заслужил ты быть его мишенью для издевок? Ничем. Все верно, все правильно. Ты взрослый, знаешь намного лучше. Только вот не получится. Все рухнуло в тот миг, когда Шляпа, подлая предательница Шляпа, выкрикнула одно-единственное: «СЛИЗЕРИН!». «Слизерин», что обрушило твои мечты в труху, которую ты можешь только собрать в доставшийся от бабушки кружевной платочек, завернуть в узелок и сунуть под подушку, лелея останки темными безлунными ночами. Каждый божий день, потому что в подземельях все ночи безлунные. Это все, что тебе остается. Теперь мальчишка — твой подопечный. Твой змееныш. Твоя ответственность. Один из вас. Змея не кусает змею. И ты это знаешь. Твои принципы никогда не позволят тебе обидеть кого-то со своего факультета. Однажды слизеринец — слизеринец навсегда. Все, что тебе остается — сохранить свое достоинство и отказаться от мечты. Так ты и сделаешь, не так ли, Северус Тобиас Снейп?

***

      Кабинет зельеварения от всех остальных отличался особой мрачностью. Антураж некоего подвала, где раньше, не стесняясь собаки, пытали всех, кто попадется. Еще чуть-чуть и увидишь пятна засохшей крови на стенах и кандалы, ржавые от времени, под самым потолком. Баночки со всякой гадостью, вроде тараканьих глаз или паучьих лапок, заполняли все пространство полок, тянувшихся от пола до потолка. И запах. Невыносимый, удушливый и крайне непонятный. Такой же, как и сама наука зельеварения. Студенты неторопливо расселись по парам, постоянно оглядываясь вокруг. Казалось, половина тварей, запечатанных в баночках, в любой момент оживет и внимательно посмотрит на тебя. В самую душу. И тебя вывернет наизнанку — до того отвратительными они были. Точно такими же, как Долгопупс, сидящий на соседнем ряду. — Эй, Поттер, а правда, что на Слизерине старшекурсники в первый день заставляют есть комки пыли из диванов в гостиной? Типа посвящения в вечные лузеры, — хихикнул герой с красной половины класса. — Нет, в первый день мы должны были сходить в Запретный Лес и убить кентавра. Я слышал, пыль едят только в Гриффиндоре. А еще плесень со стен подземелий. Мол, вам так вкуснее, без этого ни один в вашей башне заснуть не может. — Точно так же, как не может заснуть без тумаков от слизеринцев, — с серьезным лицом поддакнул Драко. — Вот-вот, — снова отозвался Гарри, — а еще я слышал, что вас всех заставляют носить узкие трусы и жмущие ботинки, чтобы вы не разбегались по всему замку как тараканы. — Ага, я тоже слышал, — влез Теодор Нотт, — а еще я слышал, что вы всем факультетом полчаса придумывали шутку про пыль из диванов, потому что по одному и двух слов связать не можете. — Да вы! Вот я вам! — рыжий оболтус, что сидел рядом с Невиллом, порывался начать драку и размахивал кулаками во все стороны. — Поганые слизни! Я вас живо! — Тихо, Рон, — шикнул на него Его геройчество, — я нажалуюсь на них родителям. Они вылетят из школы в ту же минуту! Дедушка Альбус постарается. Я в этом уверен. — Рыжего своего байками пугай, увалень, — повернулся к нему Блейз. — Он, я вижу, любит сказочки про невозможное. — Ты!.. — Прекратить балаган! — в класс, словно черный вихрь, ворвался профессор. Он окинул студентов внимательным взглядом, который отбивал всякое желание нарушать тишину, являющуюся здесь священной. Его фигура внушительно опиралась о край стола. Всем сразу стало понятно: одно его слово — закон в пределах этого класса. Ослушаться — значит подписать себе смертный приговор, по которому на эпитафии твоей могилы напишут лишь холодное и сухое «виновен». Точно такое же, как хозяин самого кабинета. Мрачное, отстраненное, внушительное. Он начал со знакомства с классом. Профессор неспешно называл фамилии, внимательно рассматривал учеников, и продолжал. Остановился лишь на Долгопупсе. — Невилл Долгопупс, — кивнул он сам себе, — наша новая знаменитость. Позвольте напомнить вам, мистер Долгопупс, что слава —это еще не все. Декан дочитал до конца, запнувшись лишь на Поттере, но ничего не сказал. — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Северус обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил профессор. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. После этой короткой речи царившая в классе тишина стала абсолютной. Гарри не отрывал взгляда от преподавателя, впитывая каждое его слово. Что за человек. Темный, пугающий, холодный — абсолютно отличающийся ото всех, кого он раньше встречал, но при этом обладающий своим особым, специфическим шармом. Пусть то будет его тихий, грудной голос, его манера держаться, его взгляды, направленные одновременно на всех и одновременно в никуда. Он притягивал как магнит, запрещая одним своим присутствием смотреть куда-либо кроме него. Он был центром своей мрачной вселенной. Он был Северусом Снейпом. — Куда вы смотрите, мистер Поттер? — голос профессора был для него как ушат ледяной воды, заставивший вынырнуть из океана собственных мыслей. «На вас, профессор», — подумал мальчик, замечая, как слегка дернулся Снейп. — Никуда, сэр, — ответил он вслух. Снейп промолчал, только окинул его нечитаемым взглядом и начал читать лекцию о свойствах безоара. Студенты конспектировали речь профессора, который не прервался ни на минуту, весь оставшийся урок, лишь раз позволив бедным пальцам и распухшим головам отдохнуть во время перемены. Затем Снейп задал им написать эссе на семь дюймов о свойствах серебристого тысячелистника и отпустил, предупредив, что всю следующую пару они посвятят практике. Первокурсники вышли из подземелий совершенно уставшие. Не было желания даже препираться с гриффиндорцами. *** — Как же я уста-а-ал, — простонал Драко, врываясь в их общую спальню и заваливаясь на свою кровать. — Из меня как будто всю кровь выпили, я не могу пошевелить и пальцем. — Зато языком ты вон как хорошо шевелишь, — поддел его Гарри, по примеру друга падая на соседнюю койку. — Хорошо, что сегодня пятница, и на завтра не надо писать сотню эссе. — Сотню только по трансфигурации. — Ага, — согласился Гарри, — еще сотню по ЗоТИ и сотню по Зельям. Ах да, я забыл о полусотне по Чарам и по Астрономии. Отличные перспективы, да ведь? — Не то слово, просто зашибенные, — еще больше погрустнел Малфой. — Кстати, как тебе Зелья? — А что мне Зелья? — Ну, как тебе наш декан? — Он… своеобразный, — задумался Поттер, — но не плохой. — Скажешь тоже, не плохой, — блондин нетерпеливо подпрыгнул на кровати, будто не он жаловался на отсутствие сил несколько мгновений назад, — да он лучший! Ты знаешь, он стал Мастером в двадцать лет! Всего в двадцать! Он настоящий гений! — Говоришь так, будто он твоя любимая бабуля. — Любимый крестный, вообще-то, — надулся Драко, — какая из него бабуля? — Аховая, я бы сказал, — хихикнул Гарри, на секунду представив Снейпа в шмотках миссис Фигг. Ему, определенно, не идет. — Чего ты ржешь, а? — воинственно крикнул Малфой, бессовестно запуская подушкой в лежащего товарища. — Ржет он тут. Из-за снаряда послышался смех, который усилился, стоило только Поттеру вернуть посылку отправителю. Не ожидавший мести аристократ повалился назад, придавленный собственным же оружием. — Ну держись, Поттер. Нагло пользуясь своим уединением в комнате, парни устроили целую войну. Подушки летали со скоростью бладжеров, врезаясь в незащищенные участки тела, до тех пор, пока окончательно не порвались. Не желая заканчивать просто так, Гарри повалил Малфоя на ближайшую кровать и, оседлав узкие бедра, заломил руки за головой. — Кто победил? — ухмылялся Гарри, глядя в растерянное лицо напротив. — Ну же, скажи! — Ты победил! — выкрикнул порозовевший Малфой и отвернул лицо, находившееся, по его мнению, слишком близко к лицу друга. — Ты, Поттер! — Умница! — похвалил Гарри и слез с поверженного противника, — поцеловал бы тебя в знак перемирия, да не до этого. «Как это не до этого?!» — подорвался было крикнуть Малфой, да передумал. Не так еще поймут. — Что с подушками делать будем? — повернулся к нему Гарри, — парни явно не обрадуются, когда мы им скажем, что, вот мол, голубчики, спите на пуховых пакетах! Подушки кончились! — Можно попросить старост починить, — почесал в затылке Драко, — они не должны отказать. Как можно скорее парни выбежали из комнаты, намереваясь исправить все до того, как заявятся соседи. К сожалению, в гостиной никого из старост не наблюдалось, зато одно смутно знакомое лицо точно было. — Эй, Эдриан! — крикнул Гарри, завидев старшекурсника, сидящего в кресле около камина, — Эдриан, нам очень нужна твоя помощь. — А, это ты, Гарри Поттер, да? — парень поднял голову от книги, которую читал, — ну, рассказывай. — В общем, понимаешь, — он низко опустил голову, переминаясь с ноги на ногу, намереваясь выглядеть как можно более невинным, чтобы Пьюси точно не отказал в маленькой просьбе. Гарри состроил самое жалостливое лицо, которое было в его арсенале, и поднял взгляд, полный непролитых слез. После такого взгляда тетка соглашалась на все, чем слизеринец напротив хуже? — Эдриан, мы это, — он отвернулся, в фальшивом смущении теребя рукав рубашки с расстегнутыми верхними пуговицами, с ворота которой небрежно свисал галстук, и легонько прикусил нижнюю губу. — Пойдем в комнату, а? — Эм, — парень тяжело сглотнул, — а…, а зачем? — Сам увидишь, — Гарри, все еще продолжающий строить из себя жертву педофила, повернул к нему чуть покрасневшее лицо и опустил взгляд, дернув того за рукав, — мы ненадолго. —Ну, хорошо. Оставив ошарашенного Малфоя позади, брюнет, не отпуская чужой рукав, повел старшекурсника в комнату. — Вот, эм, — Гарри убрал мешающую челку с лица, — можешь починить подушки? — И все? — Пьюси выглядел удивленным буквально пару секунд, но затем взял себя в руки и несколькими точными пассами палочки восстановил детали интерьера. — Спасибо, Эдриан, — обнял его Поттер, утыкаясь лбом куда-то на уровне груди. Если играть, то до финала. — Эм, да не за что, — ответили ему явно смущенно. — Я пойду. — Спасибо еще раз, — улыбнулся Гарри, выталкивая того за дверь, запуская вместо него Малфоя. — Объясняй, Поттер, — потребовал блондин. — Что именно? — Что за театр?! — Драко явно был возмущен. Вон как гневно смотрел на него, то и дело сжимая кулаки. — Ну извини, Драко, — наклонившийся чересчур близко для нормального контакта двух друзей Поттер неторопливо разжал малфоевский кулак, но ладонь не выпустил. — Цели-то мы добились, так? —Так, — обиженно кивнул блондин и, смущенный, убрал чужую руку со своей. Хотя не очень-то и хотелось.