Окна на север

Короткая летняя ночь сменилась розовым рассветом, редкое уханье ночных птиц – неумолчным гомоном и трелями на все лады. Ринганор собрался было натянуть на голову подушку, но тут за окном зазвучали голоса – это бойцы Химринга вышли на тренировочную площадку, чтобы позаниматься по утреннему холодку. Послышались разговоры, смешки и стук складываемых доспехов. А потом до боли знакомый голос скомандовал: - Болтовню заканчиваем! Хватит спать, смотри веселей! Давайте-ка живо для разминки десяток кружочков… Ринганор все-таки залез под подушку, радуясь, что хотя бы теперь ему не нужно ни свет ни заря тащиться на площадку и выслушивать окрики Танкаре. Их он в своей аманской молодости наслушался на века вперед. - Эйтель, не халтурь и локти не растопыривай. А ты, запамятовал, как тебя зовут, с косичкой, нос подними – что под ногами потерял? Поживее, что вы как вареные улитки! Ринганор поежился и вылез из постели. Голос Танкаре способен был поднять хоть из чертогов Мандоса. Вряд ли на Химринге был хоть кто-то, способный держать меч в руках и не прошедший школу Танкаре, бывшего соратника Владыки Финве и учителя лорда Маэдроса. Ринганор выглянул в окно. - Только попробуй сейчас руки опустить – до обеда будешь так стоять! – досталось от мастера какому-то очередному бедолаге. Из распахнутого окна потянуло зябким утренним ветерком. Ринганор подумал, что за всеми разъездами, патрулями, проверками и отчетами он так давно не держал в руках меча. Не в бою, не в стычках, а в дружеском поединке, просто чтобы показать свое искусство, насладиться радостью и азартом соревнования. Разведчик повел плечами, разминая мышцы. Однако тут с площадки раздался глухой удар и стук падающего меча, а следом и хлопок подзатыльника. - Не спи, раззява! Ринганор усмехнулся и решил, что он обязательно присоединится к тренировке – когда-нибудь потом. Однако Танкаре был ему нужен сегодня. Всю ночь разведчик промаялся, борясь с дурными предчувствиями. Со вчерашнего дня ему казалось, что надвигается беда. - Эй, Ринко! – помахал ему мастер Танкаре, когда он подошел к уже прогревшейся под утренним солнцем, утоптанной и пылящей площадке. Эльфы, от которых отвернулся наставник, с облегчением вздохнули, вытирая пот. – Давно тебя здесь не видел! Танкаре, такой же запыленный и всклокоченный, как и его ученики, с обтрепавшимся по краям платком на лбу, удерживающим непослушные волосы, и озорными глазами, казался одним из самых отчаянных и бесшабашных эльфов во всей крепости. Однако едва Ринганор сообщил, что потребуется его помощь, как выражение лица мастера изменилось, став серьезным, он выпрямился и вмиг из озорного юнца превратился в воина. - Да, командир. Прямо сейчас? - Когда закончите тренировку. Ринганор до сих пор не мог привыкнуть, что у него в подчиненных оказался один из самых старших эльфов Химринга, да еще и его бывший учитель. Самого Танкаре такое положение вещей не смущало. «Я делаю то, что умею, и хочу занять то место, где принесу наибольшую пользу», - сказал он в свое время лорду Маэдросу, когда тот собирался дать ему в командование тысячу. Ринганор хорошо запомнил эти слова, и, случалось, задавал себе вопрос – приносит ли он сам наибольшую пользу на том месте, которое занимает? Роль «дознавателя», как его иногда называли в крепости, если хотели уязвить или просто под горячую руку, его тяготила. Но отказаться он не смел, иначе тяжкие обязанности легли бы на плечи самого лорда Маэдроса, а может на кого-то еще из советников и командиров, в ком Ринганор не был так уж уверен. Поэтому сейчас он не ехал по росистому лугу со своим отрядом, не чертил карты и не мерз в засаде, а шел выполнять свои обязанности советника по внутренней безопасности. Однако не успел Ринганор отойти и пары шагов от полигона, как навстречу ему попались две из самых важных его «обязанностей». Впереди шел Бельт, закинув на плечо два деревянных меча. Он был одет в легкую безрукавку на голое тело, и бронзовые от загара рельефные мускулы невольно притягивали взгляд. Ринганор пригляделся – и правда, за прошедший год от клейма не осталось ни следа, ни намека. Следом за Бельтом плелся Тирнель. - Когда придут орки, ты тоже будешь им объяснять, что больше не хочешь? – возбужденно говорил Бельт. – Мы на войне, и нам не позволена роскошь выбирать, желаем мы держать меч в руках или нет. Твоя жена и без тебя прекрасно справится с шитьем доспехов – справлялась же она с этим последние годы. Тирнель, который теперь выглядел значительно лучше, возводил глаза к небу, не зная, как прервать поток нравоучений. - С Хиннором уже все ясно, но тебе раскиснуть и прятаться за юбками жены я не позволю. Вот и командир Ринганор скажет тебе, что я прав! – воскликнул Бельт, приветствуя разведчика. - Я знаю, кто наверняка скажет тебе, что ты прав, - улыбнулся разведчик, кивая на Танкаре, который как раз в воспитательных целях поставил синяк очередному незадачливому ученику. - Э, нет, мы сами, - усмехнулся Бельт. Тирнель не растерял окончательно свои навыки, хотя со времен, когда он носил оружие, прошло много лет. Тело его полностью восстановилось после плена – все, что могло исцелиться, зажило, к шрамам на теле и на душе он притерпелся. Но очень скоро Бельт обнаружил, что его оппонент медлителен и скован, что он пропускает раз за разом момент для атаки, и большей частью отступает, держа дистанцию. Довольно быстро Бельт прижал Тирнеля к жердям ограды, и им пришлось начать заново. Теперь Бельт сбавил темп, и Тирнель попытался нанести удар, но, рука сама отдернулась, и он отпрыгнул раньше, чем деревянный меч достиг цели. - Тирнель, что ты творишь? - воскликнул Бельт. – Прекрати бояться! - Я не боюсь! – задыхаясь и краснея, крикнул Тирнель. Однако и второй бой закончился тем, что он оказался прижат к нагретому на солнце растрескавшемуся забору. В третий он бросился очертя голову, словно стараясь показать противнику и себе, что и правда ничего не боится. Тирнель не позволял себе отступать, но едва успевал парировать удары, и, наконец, от отчаяния опустил руки. Бельт не успел остановиться, и деревянный клинок проехался по ребрам товарища, оставляя длинную ссадину. Тирнель охнул и поморщился. Бельт смотрел на него с сожалением и недоумением. - Я не могу так, - взмолился Тирнель. – Видишь, я больше не могу. - Это просто первый раз, надо попробовать еще, - ответил Бельт, однако в его голосе было уже не так много уверенности. - Ты не понимаешь, - Тирнель опустил голову. – Мне кажется – я уверен – что уже проиграл. Это не страх, я знаю, что мне не победить, и потому руки сами опускаются. - С такими мыслями – ты точно отправишься в чертоги Намо в первой же стычке, - прозвучал за спиной у бойцов задорный и решительный голос. Тирнель вздрогнул от неожиданности, Бельт обернулся. Рядом Танкаре задумчиво жевал травинку, опираясь локтями на деревянную перекладину. - Благодарим на добром слове, но разберемся и без тебя, - пробурчал Бельт. – Мы еще жить хотим. - Вижу уже, как вы разбираетесь, - Танкаре скривил рот, перекидывая травинку на другую сторону. – Я вас не на бой зову, а на прогулку. Все равно кое-кому из вас надо передохнуть. Бельт пожал плечами, Тирнель вздохнул, но не возразил и покорно поплелся следом за мастером. Прогулка завершилась на северной крепостной стене. Танкаре деловито посмотрел вниз, на замковый двор и поселок – с высоты было видно, как кипит жизнь Химринга, а потом обернулся на север, к равнинам Лотланда. Далеко на горизонте были видны горы, темные вершины которых даже в ясный летний день скрывала дымка. Бельт встал рядом, не замечая, как до побелевших пальцев вцепился в камень ограждения. Тирнель маячил где-то позади, оглядываясь на крепость. - Смотрите, как далеко видно, - Танкаре вдохнул полной грудью и развел руки, потягиваясь. – Вон там, глядите – Железные Горы. Бельт злобно прищурился и сжал зубы, Тирнель отвернулся. Такой пейзаж не радовал их обоих, хотя Бельту не раз приходилось и смотреть со стен, стоя на страже, и бывать за стенами в дозоре. - Ну что, здорово вас там напугали? В Ангамандо? – спросил вдруг Танкаре. – Раз вы даже смотреть на север не можете? - Как ты смеешь так говорить? – вспыхнул Бельт. – Ты там не был! - Почем тебе знать? – пожал плечами Танкаре, и в его веселых глазах на миг блеснула сталь. – Я много где бывал. Бельт приоткрыл рот от удивления. - Эй, смотри, - Танкаре дернул Тирнеля за рукав, подтаскивая к самому ограждению. – Тангородрим видно отсюда очень хорошо. И это совсем не так далеко. Бывший пленник Севера уже не мог отвертеться, и теперь, когда он вглядывался вдаль, его глаза расширились от ужаса. - Это близко, - севшим голосом наконец выговорил он. - Значит, из Ангбанда тоже видно эти стены? И мы у Моргота – как на ладони? Тирнель сделал попытку отшатнуться, однако мастер удержал его за руку. - А он – Моргот - тебе этого не говорил? Что от его глаз не скрыться ни за какими стенами, не сбежать ни в какие дали? Вся злоба, вся ненависть Врага всегда будут направлены на нас. Он будет смотреть пристально, и тебе никогда не избавиться от этого взгляда. Тирнель задрожал, и даже Бельт невольно дернулся, едва подавив в себе желание сделать шаг назад. - Моргот видит нас… - еле слышно прошептал Тирнель. - Вот и отлично, что видит. Пусть смотрит внимательнее! – закричал Танкаре и неожиданно вскочил на парапет, вытянувшись в полный рост. Покачнувшись на носках над пропастью, он поднял руку, изобразив знак «ture», победа – разомкнутый кулак в форме тенгвы tinco. - Хе-ей! Моргот, трусливая тварь! - последовало еще несколько слов, которых не было ни в высоком языке Амана, ни в привычном уже синдарине. Теперь Бельт окончательно поверил в то, что Танкаре и правда бывал в Ангбанде. - Видишь меня? Смотри! В другой раз я сумею до тебя добраться! На крик прибежал часовой, внизу обитатели крепости задрали головы. Танкаре на миг потерял равновесие, но Бельт дернул его назад, и тот спрыгнул с парапета. Лицо его покрылось румянцем, а глаза пылали. - Надеюсь, он меня услышал! – сказал Танкаре и широко улыбнулся. Бельт захохотал. Часовой смотрел на них круглыми глазами. - Я знал, что ты немного не в себе, - сквозь смех пробормотал Бельт, - но что ты настолько дурнее меня – и предположить не мог! - Вот похвалил, так похвалил, - Танкаре, тоже смеясь, ткнул Бельта в плечо. Часовой счел за лучшее спровадить компанию сумасшедших эльфов со стен. Тирнель все это время стоял недвижимо, только щеки еще больше побледнели, и зрачки сузились в неподвижных глазах. Бельт протянул было руку, чтобы увести его вниз, однако он неожиданно помотал головой и довольно внятно произнес: - Погоди, я сейчас. Не отрывая взгляда от темной вершины Тангородрим, он шагнул вперед и положил ладони на парапет. Одна из них очень медленно, с усилием, согнулась, сложившись в знак «ture». Танкаре еще со стены разглядел Ринганора и бегом подлетел к нему, извиняясь за опоздание. Командир улыбнулся, закатил глаза и развел руками, такими жестами выразив свое отношение к представлению на стене, а затем сразу перешел к делу. Торговый караван из Дориата в Таргелион пришел за полночь, и синдар попросили приюта на пару дней, чтобы подправить поломанные возы и дать отдых двум раненым в стычке с орочьим отрядом. Ринганор пожал плечами. Синдар, что еще ждать – попали в переделку и теперь прибежали зализывать раны в надежную нолдорскую крепость. Хотя, он слышал, что в Дориате тоже есть неплохие воины, и даже своя служба разведки, с которой ему чуть было не пришлось столкнуться. С посланником Дориата они встретились возле кузницы, где совместными усилиями мастера Химринга и Менегрота поправляли сломанные оси и разбитые обода. - Кузнецов – трое, две ткачихи, стекольщики – пятеро, еще один гончар и один красильщик, со своими и обменными товарами. Семеро бойцов охраны, из них сейчас двое в вашем лазарете. Еще у Ароса мы подобрали беженца из разоренного поселения нолдор на Юге. Чуть раньше к нам присоединился мастер зелий и трав, тоже с Юга, но из нандор, путешественник. И я. Ринганор кивнул – дружелюбный и рассудительный синда ему нравился. Танкаре помогал с работой в кузнице и болтал с дориатскими мастерами. С остальным посольством они встретились в трапезной. Тревожные предчувствия после разговора с караванщиком его немного отпустили, и беседа вышла почти непринужденной. О сожженной орками деревне на Химринге уже было известно. Ее населяли те бывшие подданные Второго дома, кто еще сотни лет назад ища спокойной жизни и, вопреки решению короля Финголфина, не пожелав мириться с сыновьями Феанаро, ушел подальше на восток. «Спокойную жизнь здесь вам, положим, никто не обещал», - подумал про себя Ринганор, глядя, как погорелец уплетает похлебку, уткнувшись в тарелку. Однако вслух ничего не сказал – не хватало еще смеяться над сородичем, попавшим в беду, и попрекать былыми распрями. Судя по виду, он был ремесленником, а не воином, и вроде бы собирался после Таргелиона искать путей дальше на восток. Ринганор хотел поговорить с ним еще, но его отвлекли болтовней ткачихи и ученица стекольщика, решительные и словоохотливые девы. Единственный, кого он не видел за столом, был загадочный травник-нандо, и тревожные подозрения Ринганора обрели, наконец, видимую причину. Когда на холм Химринг упали синие сумерки и в ясном небе показались первые звезды, суета и оживление мастерских, кухонь, казарм и кузниц начали стихать. Кое-где еще были слышны звон инструментов и оружия, ржание коней вернувшегося дозора и оклики часовых, но все больше слышалось приглушенных голосов, чистого смеха и негромких песен. Небо было ясным, и ночь обещала быть прохладной. Рядом с караульной развели костер, и вместе со сменившейся дневной стражей к нему потянулись и другие обитатели крепости – погреться и перекинуться парой слов, узнать новости и просто посидеть с друзьями у огня. Часовые принесли вино, и, хотя каждому хватило едва ли по глотку, все-таки стало сразу теплее и радостнее. Эйтель пристроился на половинке полена рядом с Бельтом. Юноша, хоть сам себе не признавался, в душе восхищался доблестным воином, прошедшим плен Ангбанда. Ему нравилось, что тот не держит его за ребенка и, не смущаясь, говорит с ним о вещах тяжелых и страшных – о том, что обычно не предназначается для нежных юношеских ушей. Слушая с замирающим сердцем рассказы Бельта, Эйтель узнавал то, что никогда не расскажет своему оруженосцу лорд Маэдрос. Сегодня, против обыкновения, Бельт был задумчив, вертел в руках щепочку от полена и отрешенно смотрел сквозь огонь. На другой стороне, между часовыми, сидел Тирнель, и тоже молчал, подпирая голову рукой. Разговор вели часовые и кузнецы, недавно закончившие ремонт дориатских телег. От синдарского каравана разговор плавно перетек на путешествия, неведомые края, далекие и манящие, где каждый хотел побывать – как только закончится война. Эйтель, позабыв о своем желании подколоть необычно рассеянного Бельта, заслушался разговором. Жители Химринга толковали о том, какие края Белерианда им больше по сердцу – южные плодородные земли, где буйство зелени и обилие живности напоминает о руке Владычицы Йаванны, или восточные горы – суровые творения Ауле. Или же западные берега, где холодные воды – прибежище Ульмо - и гремящие белопенные волны напоминают о гневе Валар и о том, что возвращение невозможно. Потянуло ночным холодом. Эйтель поежился, плотнее прижимаясь к боку Бельта. Из темноты к костру подошел еще кто-то, и эльфы расступились, давая ему погреться у огня. - Земли Севера тоже прекрасны и величественны, - сказали с той стороны костра. Эйтель почувствовал, как Бельт вздрогнул. - Да только нынче заняты они тем, кто не достоин и взглянуть на эту красоту, и часть его скверны растеклась и на них, - ответил кузнец Орхалон. - А все-таки я хотел бы побывать там, - вздохнул часовой. Тирнель заметно напрягся и заоборачивался. - Если сильно прогневил Владыку Намо, то и побываешь, а все-таки я бы тебе не желал такой судьбы! – сердито возразил Орхалон. - Судьба не слушает наших пожеланий, - тихо проговорил вновь пришедший, - а от руки Севера не укрыться, куда бы ни пошел. Эльфы оглянулись, но костер прибило порывом ветра, и лицо говорившего так и осталось в тени. - Когда это нолдор прятались от Врага! – фыркнул Бельт, и тут же прищурился. – А, так ты из синдар. Эльф наклонился ближе к огню. - А с виду и не похож. Действительно, незнакомец и обликом, и взглядом больше походил на выходца из Амана, чем на лесных эльфов. - Да нет, ты прав. Я нолдо. В ответ на удивленные вопросы он рассказал о том, как враги сожгли поселение у восточного берега Ароса, и ему по чистой случайности удалось остаться в живых. - Совсем обнаглели орки, как далеко забрались на юг, - пробормотал Орхалон. - Видно, крепости сыновей Феанора не могут сдержать натиска, - ответил незнакомец. - Не могут? – вскинул голову Бельт. – А кто ты таков, чтобы упрекать нас? - Извини, что не представился – раз уж ты спрашиваешь, кто я, - миролюбиво откликнулся незнакомец. - Мое имя Ламаэн. И я не упрекаю вас – не воины феанорингов слабы, а силы Севера слишком велики. - Откуда знать про силы Врага тому, кто всю жизнь прятался в тылу? – сквозь зубы и с вызовом выговорил Бельт. Среди нолдор прошел тревожный шепоток. Мирная беседа у костра грозила обернуться ссорой. На Бельта глядели укоризненно. - Уймись, друг! Не стоит обижать путника и гостя. Его дом сожжен, возможно, погибли близкие, а ведь они были вправе рассчитывать на нашу защиту, - зашумели эльфы. - Нет-нет, - возразил неожиданно Ламаэн, раньше, чем Бельт успел ответить. – Я скорблю по своим потерям, но не вы здесь виной – я знаю, что наивно было рассчитывать на мирную жизнь. Никто в Белерианде не может жить в безопасности, и никакая защита не устоит. Я ошибался, когда думал, что уйдя далеко к востоку, подальше от распрей между Домами нолдор, мы обретем покой. Тогда мне казалось, что чем дальше от вероломных сыновей Феанора, тем счастливее будут мои родные. - Что же теперь ты пришел в крепость лорда Маэдроса, когда сыновья Феанора тебе так не угодили? – Бельт не выдержал и вскочил на ноги. Эйтель сразу почувствовал, как холодно стало тому боку, которым он прижимался к Бельту. - Я пришел не к Маэдросу, а к таким же нолдор, как и я, которые не оставят сородича в беде. Мы и раньше знали, что во всех распрях виноваты лишь ваши лорды, а вы – слишком верны, слишком преданы им, чтобы нарушить присягу и оспорить их приказы. Оттого вся и беда – верность тоже может быть во вред, если ты предан тому, кто совершает ошибки. Бельт сжал кулаки, но несколько рук легли ему на плечи, не позволяя вспыхнуть драке. - Не могу больше слушать эту ахинею! – воскликнул Бельт и в сердцах пнул полено в костре, обдав сидящих вокруг искрами. – Крепости ему наши слабы, верность ему во вред, так еще скажи, что Враг тебе друг! С этими словами взбешенный воин развернулся и скрылся в темноте. - Не сердись на Бельта, - сказал помощник Орхалона. - Он и правда обычно вспыльчивый. - Что вы, это мне надо просить прощения, - сказал пришлый нолдо. – Не хотел никого обидеть и быть причиной ссоры. Эйтель не знал, уйти ли ему тоже или остаться у огня. Но Ламаэн заговорил, и юноша остался. - Его зовут Бельт? – Ламаэн поднял глаза, будто вспоминая. - Должно быть он действительно жестоко пострадал от руки Врага. Тирнель по другую сторону костра вздрогнул и зябко поежился. - Он был в плену в Ангбанде, - сказал кто-то. - Мне жаль его, - Ламаэн печально склонил голову. - Такие испытания оставляют след в душе навсегда. Никто не может попасть в руки… во власть Севера и остаться собой. «Но - лорд Маэдрос! Он остался собой!» - хотел было воскликнуть Эйтель, однако внезапный холод сковал ему челюсти, и оруженосец весь сжался, пытаясь сохранить хоть искру тепла. Над костром повисло тягостное молчание. - Что-то сегодня холодно, как будто и не лето вовсе, - сказал, наконец, Орхалон. - Да, прямо мурашки по коже, - откликнулись с другой стороны огня. - Подбросьте кто-нибудь дров. Костер вспыхнул ярче, но теплее не стало. - Простите, что заговорил о таких тяжелых вещах, - Ламаэн выглядел удрученным. – Просто я пережил беду, и оттого только невеселые мысли приходят на ум. Но и вы тоже не защищены от той же напасти, и все что я могу – это предостеречь вас. - Химринг выстоит, - сказал часовой, но голос его прозвучал глухо. - Ты веришь во всем своему лорду, - тихо ответил Ламаэн, качая головой, - а он вряд ли заслуживает такого доверия. На нем проклятие, и никто, следующий за ним, его не избежит. Эйтель уже не думал встревать, его одолела сонливость и оцепенение, хотелось просто сидеть и слушать без конца неторопливый тихий голос. - Проклятие лежит на всех нас, - возразил Орхалон. - Но вы его не заслужили. Это несправедливо. Не вы начинали кровопролитие, не вы затеяли предательство. Безумие и алчность, жадность до власти овладели лордами Первого дома еще за Морем. Но вы, их подданные – невиновны, ведь вы лишь верно служили своим владыкам! Только Феанор с сыновьями давали преступную клятву. Все битвы, все потери, которые вы пережили – все ради их жажды владеть Сильмарилами! Неужели вы готовы умирать за чужие сокровища? Или еще больше – подставлять под удар своих близких ради тщеславия лордов? Никто не возразил. Ламаэн сделал шаг к огню, и Эйтель наконец разглядел его лицо. Эльф был красив. Голос его был печален и мягок, и юноше стало горько оттого, что он говорит такие безрадостные слова. - Я знаю, так тяжело бывает принять страшную правду. Но глупец тот, кто утешает себя красивой сказкой. Ваши вожди прокляты, и все, кто пойдет за ними, не обретут победы, но лишь гибель. «Гибель», - эхом отдалось в голове Эйтеля, и он был в отчаянии, но не мог ничего поделать, не мог даже двинуться с места. Словно укрытый холодной пеленой, он слушал разговор, и не видел, как слеза прочертила дорожку по щеке. - Но вы все свободны в своем выборе! – голос Ламаэна посветлел, словно неся луч надежды. – Вам нет нужды следовать за теми, кто обрек вас на вечную войну и невзгоды. - Это будет предательством, - еще тише, почти шепотом, проговорил часовой. - Но не вы будете предателями! – Ламаэн заговорил пылко и воодушевленно. – Предсказано, будто нолдор будут погублены предательством. Но все мы уже знаем, чьи вероломные приказы вели к гибели ваших сородичей. Тот, кто изменил однажды – может изменить и впредь. А ведь лорд Маэдрос явился из плена живым – многим ли это удавалось? Полено в костре щелкнуло, и горячий уголек отлетел, упал Эйтелю на руку, обнимавшую колени. Оруженосец не замечал, убаюканный разговором, пока боль не стала нестерпимой. Юноша вздрогнул, стряхнул тлеющую искру и вдруг очнулся. О чем здесь говорят? Почему рядом звучит имя лорда Маэдроса и слово «предательство»? Кто этот красивый нолдо, чей голос звучит так мягко и так призывно? От ужаса спина покрылась холодным потом. Эйтель чуть качнулся назад, и, оказавшись в тени, за спинами других эльфов, ползком выбрался из освещенного круга. Убедившись, что ночная темнота надежно скрыла его от сидящих у костра, оруженосец бросился бежать. Ринганор и Танкаре сидели в библиотеке. Свечи были погашены, но и в темноте хорошо было видно мрачное выражение на лицах обоих. Весь день они потратили на то, чтобы отыскать путешественника-нандо, который как сквозь землю провалился. Ринганор был уверен, что с ним что-то не так, иначе откуда то предчувствие угрозы, которое мучило его весь день? К вечеру случайно обнаружилось, что и Хиннора тоже никто не видел, и тогда Ринганор всерьез испугался. Что если эти исчезновения не случайны? Если загадочный эльф, пришедший с дориатцами – лазутчик или посланник из Ангбанда? Хиннор, в чьем сознании запечатано заклятие Моргота, может, сам того не желая, стать его пособником, его орудием, и тогда… Ринганору было по-настоящему страшно, а Танкаре, хоть никаких опасений вслух не высказал, к розыскам приложил все старания. Оба никак не могли подумать, что найдут пропавших в библиотеке. - Я обычно часто здесь бываю, лорд мне разрешил приходить без предупреждения, - извиняясь, объяснял Хиннор. – А мастер Саэлин, когда я разливал похлебку в трапезной, спросил про библиотеку. Ему нужны были описания некоторых растений, которые он собрал по пути, и я обещал его проводить. Мы зачитались. Саэлин, оказавшийся совсем юным и немного робким, просил прощения, краснея от расстройства. Книгочеи ушли, а хранители безопасности Химринга остались – думать, что же делать дальше. Хуже всего было то, что беспокойство никуда не делось, а наоборот, жгло сердце все сильнее. Как им сейчас не хватало Динена, чуткого к любой тьме, которая только могла проникнуть в цитадель. Он мог бы безошибочно угадать источник дурных предчувствий, но неделей назад он уехал в крепость лорда Маглора. Сидеть и впустую расстраиваться не имело смысла. Ринганор решил все-таки поставить в известность Маэдроса, хотя ему и не хотелось сваливать на него лишние заботы. Танкаре, спустившись на улицу, зябко повел плечами. Его, как и разведчика, мучило неприятное ощущение, чем-то знакомое и похожее на тошноту. Не успел он оглядеться, как в него на бегу со всего размаху врезался долговязый юнец - оруженосец лорда. Эйтель не говорил – он кричал шепотом, задыхаясь, и лицо его было искажено ужасом. - Там, у костра, они говорят про лорда Маэдроса… Это неправда! Я не знаю, кто он, но там страшно… Танкаре бросился вперед, Эйтель на ватных от страха ногах поспешил следом. Уже подходя, мастер услышал голос – мягкий и настойчивый, который сейчас возвысился и звучал призывно и громко. - Кто из вас поручится, что Маэдрос не сломался в плену, что на самом деле он не служит вашему Врагу? Будьте уверены, он же всех вас продаст за Сильмарилы! Танкаре рванулся вперед. Оттолкнул в сторону кого-то из нолдор, в оцепенении стоявших у огня. Ламаэн увидел мастера, и лицо его покрылось тенью. - А, старый знакомый! – рот вдруг исказился злобной усмешкой. – Гляди-ка, сколько ярости! Танкаре не обратил ни малейшего внимания на слова, пробираясь вперед. Какой-то миг его от Ламаэна отделял только костер, и тут лицо пришлого эльфа дрогнуло в смятении. - Только коснись меня, - воскликнул он, отступая на полшага, - и я заберу тебя с собой! Навсегда! Ламаэн не успел договорить. Танкаре шагнул в огонь и ударил его в лицо. Полетели искры, брызнула кровь из разбитого носа, и эльф взвыл. Теперь в его голосе не было ничего от эрухини. Сидящие у костра в ужасе отшатнулись. Танкаре не остановился и ударил еще раз. Чудовищный, вымораживающий душу вой поднял на ноги крепость раньше, чем кто-то из часовых пришел в себя, и прозвучала сигнальная труба. К этому времени тело эльфа Ламаэна рассыпалось серым прахом под ногами онемевших нолдор. Лорд Маэдрос и Ринганор подбежали одними из первых. Лорд, в домашней одежде и босиком, вынимал меч здоровой рукой, зажав ножны под мышкой. - Что это было? Танкаре тяжело дышал, опираясь руками на колени, однако перед лордом выпрямился и ответил: - Одна мелкая дрянь из Ангбанда. Подручный Гортхаура. Он убил или подчинил этого эльфа, это теперь не важно. Забрал его тело. Но и от тела тоже ничего не осталось. Танкаре развел руками, тяжело перевел дыхание и пошатнулся. - Что он сделал? – Маэдрос быстро обвел глазами круг эльфов, в нерешительности стоявших у потухшего костра. Никто не посмел ответить. Танкаре зажал руками рот – его мутило. Ринганор попытался поддержать его, но мастер отпрянул в сторону. - Не надо. Я ударил его – на мне сейчас слишком много… темной мерзости… Раздался стук копыт, кто-то бросился открывать ворота, и во двор влетел Динен, на ходу спрыгивая с коня. Менестрель подбежал и, не говоря ни слова и не слушая возражений, обнял Танкаре и осторожно опустился вместе с ним на землю. - Все хорошо, сейчас тебе будет легче, - прошептал он ему, а затем, обернувшись к Маэдросу, уже громче, сказал: - Я почувствовал, что случится что-то нехорошее. Прости, лорд, я опоздал. - Эта тварь сбежала, - проговорил Танкаре, переведя дух. – Больше никакой опасности нет. Ринганор внимательно осмотрел место случившегося. Эльфы опускали лица, но не торопились идти прочь, а вокруг собирались остальные жители Химринга, потревоженные шумом. - Что он успел сказать? – еще раз спросил Маэдрос, теперь глядя прямо в глаза Танкаре. Лорд Химринга так и стоял босой, в распахнутой рубашке, напряженный и растерянный, сжимая в руке не пригодившийся меч. - Я отвечу, - Танкаре кивнул. - Но не здесь, - остановил его Ринганор.