Окна на север

Флаги трепетали на ветру, гладкий шелк отражал солнечные блики — алые, золотые и лазурные. Двор крепости был полон нолдор, разодетых в самые лучшие наряды. Слышался смех и радостные восклицания, взволнованные голоса перекликались над толпой. Цветочные венки и диадемы с лучистыми самоцветами украшали головы, и большие букеты роз и полевых цветов мелькали тут и там в девичьих руках. Лорд Маэдрос в алом плаще и медном венце стоял на ступенях парадного входа. По обе стороны от него были советники и командиры Химринга, в ярких одеждах и при оружии. Ринганор украдкой посмотрел на лорда. Лицо Маэдроса горело от радостного нетерпения, и оттого взгляд казался непривычно мягким, а сам он — гораздо более юным и беспечным. У разведчика отлегло от сердца. Как он и надеялся, приезд Первого принца Нолдор произвел разительную перемену в мрачном настроении лорда. Когда две недели назад только стало известно о визите Фингона на Химринг, Маэдрос решительно воспротивился этому, даже написал письмо и отправил в Барад-Эйтель гонца. Слишком свежи были еще в памяти недавние тревожные события. Лорд Химринга, поддавшись опасениям, счел крепость уязвимой и недостаточно надежной, чтобы принять своего кузена и лучшего друга. Два дня было потрачено на обсуждения. Командиры представили план по усилению охраны, Ринганор подготовил отчет внешней разведки, были посланы гонцы в Аглон и в крепость Маглора, и оттуда также были присланы сведения. Север бездействовал, разрозненные орочьи отряды беспокоили нолдор не больше обычного. Даже погода для конца лета установилась самая лучшая — без изнуряющей жары, без затяжных дождей, ясные солнечные дни, теплые звездные ночи. Видно было, что лорд Маэдрос уже жалел о своем решении, но только он собрался отправить второе письмо вслед за первым, на этот раз с приглашением, как явился гонец из Хитлума. В письме Фингон в своем неподражаемом ироническом тоне отвечал, что даже если его кузен считает крепость Химринг недостаточно защищенной, то на то его и прозвали Отважным, чтобы он совал нос во всякие опасные места. Кроме того, он заручился распоряжением государя проинспектировать надежность и боеспособность одной из стратегических цитаделей и уже спешит его выполнить, невзирая на то, согласен сын Феанора с его визитом или нет. Те, кто видел Маэдроса читающим это письмо, не могли сдержать улыбки. Не так часто им приходилось созерцать лорда Химринга, готового пуститься в пляс. Встреча Первого принца была обставлена со всей торжественностью. Готовили пир, накрывали столы, во двор вышли музыканты. Обычно Фингон навещал двоюродного брата в сопровождении малого отряда или вовсе двух-трех доверенных воинов, и Маэдрос встречал его просто, хотя и неизменно радушно. Но теперь, когда прошло только чуть больше месяца после загадочных и жутких событий, жители Химринга нуждались в празднике, в хорошем отдыхе и развлечениях, чтобы забыть все страхи и обрести былую твердость духа. Поэтому были украшены ворота и окна замка, всюду трепетали знамена и вымпелы с гербами Первого и Второго домов, а на северном дворе, вблизи кухонь, уже расставляли столы и выкатывали бочки вина. Тирнель сколачивал сосновые доски, которые должны были преобразиться в прочный, хотя и не слишком изящный стол. Вид эльда имел, несмотря на праздник, угрюмый и расстроенный. Когда к нему подбежала Сидвиэль, таща за руку оруженосца лорда и предлагая помочь, он только вздохнул, махнул рукой и отправил подростков на кухню — там тоже требовались свободные руки. Между столами уже сновали эльфы, расставляя немудреные закуски. Эйтель тащил огромную корзину с яблоками, а Сидве ловко раскладывала их в большие блюда. Алые и желтые, блестящие сочной кожурой плоды нагрелись на солнце и издавали головокружительный аромат, привлекая ос. Сидве ойкнула, когда одна из них запуталась в ее волосах, но Эйтель только снисходительно улыбнулся и невозмутимо выгнал назойливую гостью. Девушка улыбнулась с благодарностью. - Ты не жалеешь, что не остался с лордом? Все-таки торжественная встреча. - Посмотрю в другой раз. Там сейчас все командиры Химринга, мне там делать нечего, - Эйтель сделал серьезное лицо и посмотрел на Сидве выразительно. Этот взгляд, видимо, должен был означать, что оруженосец не пренебрег своими обязанностями, а оставил лорда в надежных руках. Вот когда вокруг Маэдроса не окажется никого из верных, тогда лорд может положиться на него, он ни за что не оставит его в трудную минуту! - Вот и хорошо, - не поняла и легкомысленно продолжила Сидвиэль. - А то Аэнель и Фейриль уехали с родителями в Таргелион. Когда Аэнель сказала мне по секрету, что они уезжают насовсем, я не поверила. Но папа потом сказал, что это правда, и они не вернутся. Я скучаю по ним. Да и папа сегодня что-то в мрачном настроении. - Еще бы, - пожал плечами Эйтель и невзначай проболтался, - наверное твоему отцу тоже хотелось бы быть на церемонии, а не здесь. А Ринганор его услал на северный двор, подальше от принца Фингона. - Правда? А почему это? - Сидве посмотрела с недоверием, и тут Эйтель понял, что проболтался дважды, об этом действительно следовало молчать. - А… Ну тут ведь тоже полно дел, - неуклюже попробовал вывернуться юноша. - Хорошо, что закончилась, наконец, эта история с кровавыми тэнгвами, - следуя своим мыслям, Сидвиэль не обратила на внимания на его оплошность. - Папа очень переживал. Когда ему приказали сидеть дома, он был ужасно расстроен, даже с мамой перестал разговаривать. Разве можно не разговаривать с тем, кого любишь? Эйтель задумался. - Со мной папа тоже не особенно-то говорит. Я у него хотела узнать про этого духа с Севера, но он только хмурится. Ты ведь тоже его видел? Он страшный? О чем он говорил? Юноша заколебался, но все-таки решил, что на такой вопрос нужно отвечать честно. - Он был красив, но от него веяло холодом, аж мурашки по коже. А все, что он говорил — все ложь. Если тебе кто-то перескажет — не верь. Такое просто не может быть правдой, - оруженосцу стало вдруг до слез обидно за своего лорда. Он закусил губу и свел брови. - Танкаре сказал, что его нельзя было слушать. Никого из них. Он сам подошел и ударил этого майа, молча. - Танкаре чудной, - улыбнулась Сидве. - Мама и папа не хотели меня учить держать меч, а он сказал — приходи. - Приходи, - подхватил Эйтель. - Я буду с тобой заниматься! Обрадованный новой перспективой, юноша стряхнул волосы со лба и отправился за новой корзиной. Когда все приготовления были уже почти закончены, оба юных эльфа побежали к южным воротам, надеясь не опоздать. Долгожданный момент настал. Часовые на стенах подняли копья, грянули трубы, взметнулись флаги, и Южные ворота Химринга распахнулись, пропуская кавалькаду под голубыми знаменами. Принц Фингон невольно придержал коня, оглядываясь удивленно и радостно, не ожидая такой встречи. Повсюду слышались приветственные крики, жители Химринга махали руками и букетами цветов. До крыльца замка, где стоял лорд с ближайшими военачальниками было не более ста шагов. Ринганор, стоя на нижней ступени, внимательно оглядывал пеструю толпу. Он был счастлив видеть Фингона, но на нем лежала ответственность за безопасность. На всякий случай, у лестницы с двух сторон стоял торжественный караул. Однако все шло благополучно. Едва принц с эскортом проехали половину пути от ворот, как Маэдрос не выдержал и бросился навстречу. Фингон легко соскочил с коня и друзья крепко обнялись. Обхватив принца за плечи, Маэдрос повел его к лестнице. Следом за своим командиром спешился и эскорт, и воинов Второго дома приветствовали также сердечно, как и их принца. Праздничная толпа смешалась с воинами. Совсем рядом Ринганор увидел, как Бельт, державший почетную стражу, потрясенно и обрадованно встречает какого-то эльфа из отряда Фингона. - Ах ты, громы Манве на мою голову, неужели это ты, Бельт? - Лайн? Не может быть! Оба воина сцепились руками, до хруста сжали ладони. - Так ты смог бежать? Я уже не надеялся, что ты выжил, после того как тебя… - Ничего не говори. Но ты тоже жив и свободен! Как же я рад! Старые друзья не могли насмотреться друг на друга. Ринганор улыбнулся и перевел взгляд на Маэдроса, который все еще обнимал за плечи смеющегося Фингона, пока его приветствовали командиры и советники. Наконец-то на Химринг пришла радость! Разведчик для порядка еще раз осмотрелся. Сейчас вокруг правителей были только самые близкие товарищи и самые надежные воины. Ринганор, переживая за минувшее, специально настоял на том, чтобы на всякий случай Тирнель и Хиннор держались где-нибудь подальше от Первого принца, и теперь оба были заняты приготовлением пира на северном дворе. За Бельта попросил сам Маэдрос. Лорд был глубоко потрясен его мужеством и непреклонностью в борьбе с Врагом. Ринганору порой казалось, что Феаноринг восхищается Бельтом. Неукротимая ярость воина была примером и давала новые силы всем, кто был рядом — силы не сдаваться после всех поражений. После всего, что ему пришлось вынести, лорд просто не мог ему не доверять. - Но как твоя рука? - краем уха Ринганор слушал болтовню Бельта. - Ты говорил, что был лучником, как же ты теперь? - Я сильно переживал, но принц Фингон мне сказал — раз ты не можешь больше стрелять, тогда мы используем тебя по-другому. Разведчик вздрогнул. Что-то было не так. Он быстро огляделся, но не увидел ничего нового. Только Бельт немного растерялся и замедлил шаги. - Он сказал, ты послужишь нам другим способом, - повторил эльф из эскорта. Эта фраза была настолько неправильна, что Ринганора обдало холодом. Издалека он услышал предостерегающий крик Динена, но сделать ничего не успел. Бельт и Лайн в три прыжка достигли верхней ступени, где стоял Фингон. Ринганор увидел, как в руке Бельта блеснуло лезвие. Принц все еще стоял к нему спиной, и воин развернул его за плечо, метя в открытое горло. Ринганор закричал, понимая, что уже поздно. Блестящая металлическая рука врезалась в лицо Бельту, и в тот же миг Маэдрос прыгнул вперед, отталкивая Фингона себе за спину. Второй нападающий не успел даже вынуть кинжал. Быстрый, как молния, метательный нож ужалил его в шею, и он пошатнулся. Оба эльфа медленно осели на ступени. Танкаре встал плечом к плечу с Маэдросом, закрывая Фингона. На миг на лестнице воцарилась мертвая тишина, а затем по толпе разбежался испуганный шепот, началась суета и неразбериха. Командиры и караул сомкнули ряды вокруг правителей, Ринганор и Динен пробежали взглядом по толпе, но кроме общего волнения не увидели ничего подозрительного. Маэдросу стоило большого труда собрать все свое самообладание и объявить нолдор, что случилось странное и непредвиденное происшествие, однако принц Фингон жив, и опасности больше нет. В этих словах было много больше лжи, чем это было бы приятно лорду Химринга, однако он не мог придумать ничего лучшего, чтобы не посеять панику и окончательно не перепугать свой народ. Речь Маэдроса не вполне успокоила жителей Химринга, однако им пришлось удовлетвориться обещанием подробностей после расследования. От праздничного настроения не осталось и следа, но все же нолдор, хмурые и озабоченные, переместились к столам на северном дворе и приготовленному заранее угощению. Маэдрос, не отпуская руки Фингона, провел его в свой кабинет и захлопнул дверь. - Теперь я вижу, что ты волновался не напрасно, - произнес гость с необычной для него серьезностью. - Я никогда не волнуюсь напрасно, - отрезал мрачный Маэдрос. Немного неуклюже, помогая левой руке железной правой, он принялся расстегивать на принце пряжку плаща, а затем — крепления доспеха. - Успокойся, Руссандол, я не ранен, - остановил его Фингон. - А вот у тебя кровь на руке. Лорд Химринга осмотрел предплечье искалеченной руки и начал распускать ремешки протеза, которые от слишком сильного удара ссадили кожу. - Твой воин убит, - сказал он. - Да, - на лице принца отразилось страдание. - Но я все еще не понимаю, что произошло. Когда Маэдрос закончил рассказ, Фингон задумался, а потом ободряюще положил руку ему на плечо. - Если это действительно та печать тьмы, если его действительно вела воля Моргота — этот парень не виноват. - Это не утешило бы меня, если бы ты погиб, - тяжело вздохнув, ответил Маэдрос. - И тем более это не утешило бы твоего отца. Если бы ты погиб в моей крепости, от руки моего бойца — это значило бы для короля Финголфина, что я виновен в твоей гибели, что я планировал заговор. И это означало бы конец нашему союзу, вражду и ненависть, и возможно даже — войну между нашими домами. Отлично, Враг знал, что делал, когда придумал все это! - Руссандол, не считай, что мой отец настолько глуп! - резко возразил Фингон. - Конечно нет. Но он любит тебя. И готов был обвинить меня — во всем, когда я подверг тебя опасности. Когда… - Прекрати, это не так, - прервал друга Фингон. - Что касается заклятья Моргота — ты помнишь, что нам удалось снять его однажды? Маэдрос надолго замолчал, потом поднял голову. - Конечно, я помню. Заклятье снял ты, мой любимейший друг, мой дорогой брат! Только ты мог это сделать, потому что только тебе я мог рассказать действительно все, до конца. Мне повезло в том, что у меня есть такой друг, которому я могу довериться. Которому можно рассказать даже те ужасы, что прячешь от самого себя, которые сам Моргот не гнушается ставить на стражу своего заклятия. Значит, нашим беглецам повезло меньше. Тем более, что с самым близкими, с любимыми и родными, делиться таким тяжело. - Ты бы мог поговорить с ними сам. Лорд Химринга закрыл лицо рукой. - Финьо, друг мой, я потерял доверие своих эльфов настолько, что они бегут из нашей крепости! - почти всхлипнул он. - Конечно, никто не открылся бы мне! Через полчаса Ринганор проводил лорда Маэдроса и принца Фингона в лазарет. При входе они наткнулись на носилки, накрытые белым саваном. Рядом с ними, опустив голову, стоял Танкаре. Фингон откинул край ткани и молча замер, разглядывая мертвое лицо своего воина. Наконец принц вздохнул, коснулся его лба рукой и почти беззвучно прошептал несколько слов. Друзья прошли дальше, а Ринганор задержался и тронул за плечо Танкаре. - Как ты? С тобой все в порядке? Тот поднял глаза, и разведчик увидел, что тот абсолютно спокоен, разве что обычные смешинки исчезли из глаз. - Конечно, я в порядке, - ответил мастер, улыбнувшись одними губами. - Ты ведь поэтому и просил стоять там наготове именно меня — потому что, что бы ни случилось, со мной будет все в порядке. Танкаре тяжело сглотнул, закрыл глаза, и уже гораздо более живым, но измученным голосом добавил: - Хотя после Альквалонде и Лосгара — какое это все имеет значение? Бельт лежал в маленькой комнатке на той же кровати, где почти пару лет назад выздоравливал Тирнель. Маэдрос остановился в дверях, удерживая Фингона у себя за спиной и кляня себя за то, что позволил ему все-таки снять доспех. На краю кровати сидел Маэнор. Он уже успел смыть кровь с лица Бельта, и даже наскоро залечить трещину в переносице. Однако и после помощи целителя ссадины на лице выглядели страшновато. Несостоявшийся убийца полусидел, опираясь на несколько подушек, чтобы кровь из разбитого носа не текла в горло. Руки его были прочно привязаны к спинке кровати, а лодыжки стянуты между собой ремнем. Увидев вошедших, он вывернулся из рук Маэнора, и обернулся. - Принц Фингон! - воскликнул он, когда увидел, как тот отодвигает Маэдроса и проходит в комнату. - Ты не ранен? Нолофинвион озадаченно посмотрел Бельту в лицо. - Со мной все хорошо. Но довольно странно, что ты это спрашиваешь - ты только что пытался убить меня. - О, я понимаю, - неожиданно торопливо проговорил Бельт. - Я не отрицаю своей вины. Еще только одно — скажите, что с Лайном? Когда Маэдрос сообщил ему, что воин из эскорта погиб, Бельт тяжело вздохнул, опуская глаза. Но тут же подавил вздох и заставил себя поднять лицо. - Мой лорд, ты наверное хочешь знать, что произошло, и я все расскажу. Маэдрос внутренне содрогнулся, заглянув ему в глаза, столько в них было горечи. - Сейчас я все помню — печать заклятья теперь сорвана. Сегодня Моргот добрался до меня, и я не смог ему сопротивляться. Я был слишком уверен в себе, и оказался не готов. Мое тело перестало подчиняться мне — только на один миг. Это было как будто… - Бельт вздрогнул, его лицо исказила гримаса отвращения, - как будто кто-то вторгся внутрь меня. И я не мог остановиться, хотя уже понял, что я… что он собирается убить принца Фингона. Прости, лорд Маэдрос, я оказался гораздо слабее, чем надеялся. Зря ты на меня рассчитывал. - А Лайн — он твой знакомый? Друг? - напряженно спросил Маэдрос, не тратя времени на ответ. - Да, - послушно продолжил Бельт. - Мы были вместе в шахтах. Потом его забрали. Я думал, его убили, но он вернулся, с покалеченной рукой. Я собирался бежать вместе с ним, но не получилось. - Это его слова пробудили заклятие Моргота, - вполголоса сказал Динен, сидевший на подоконнике. - Да, это правда, - кивнул Бельт с сожалением, и Маэдрос понял — он не хотел, чтобы даже на мертвого друга пало подозрение. - «Тогда мы используем тебя по-другому» сказал Лайн, и я услышал голос Моргота. «Тогда мы используем тебя другим способом» - так сказал мне Враг, когда понял, что я не соглашусь служить ему. Бельт перевел дыхание — воспоминания были для него мучительными. - Когда я попал в плен, они долго не могли от меня ничего добиться. Мне тогда казалось — это было очень долго… Мне сказали, что сильные воины нужны Ангбанду, и Владыка был бы рад, если бы я стал служить ему. Я хотел бы сказать, что я не испугался ни их угроз, ни их пыток, но увы это не так. Мне было страшно. Но все же не настолько, чтобы я предал свой народ! Но один страх оставался, сильнее прочих — страх изменить себе, страх предательства — вольного или невольного. И этого оказалось достаточно, чтобы я стал сомневаться в себе, чтобы поколебать мою решимость. Этим страхом и воспользовался Моргот. «Мы используем тебя по-другому» - и он смог-таки влезть мне в голову и использовать меня! Бельт с трудом перевел дыхание и продолжил. - Моргот сказал мне: ты все равно станешь предателем, совершишь один шаг, который принесет гибель твоему народу. Когда Лайн заговорил со мной, я вспомнил эти слова и испугался. Я вспомнил, что Моргот говорил мне, и что он сделал со мной потом. Я испугался, что о моем падении станет известно. Лайн мог знать и сказать об этом принцу Фингону, а он — тебе, мой лорд. А я не хотел, чтобы ты во мне сомневался. Я — та часть моего я, которая содрогалась от страха перед Тьмой - должна была остановить принца Фингона раньше. И я приблизился к нему, и… Так мой страх обернулся правдой. В лазарете стало тихо. Бельт повернул голову, из носа снова закапала кровь, и целитель подошел стереть ее. Его лицо было белым от ужаса. Поправляя подушки, он невольно скользнул взглядом по привязанным рукам и втянул воздух сквозь зубы. - А у тебя, Маэнор, оказывается, железная выдержка! - невесело усмехнулся Бельт. - Прости, что смеялся над тобой. Раз уж тебе хватает духу прикасаться ко мне. Маэнор отвернулся. - На Лайне тоже было заклятье Моргота? - спросил Фингон. - Да, - кивнул Бельт. - То есть я этого не знаю наверняка, но как же может быть иначе? Ведь не мог же он сам… Динен только покачал головой. - Теперь мы уже этого не узнаем. Фингон стиснул кулаки. Бельт скривился как от боли, и хотел возразить, но не нашел слов. Наконец он попытался, насколько мог, сесть прямее, подтягиваясь на руках. - Мой лорд, это полностью моя вина, - обратился он к Маэдросу. - Потому что, как бы я ни бахвалился, сколько бы не говорил, что скорее умер бы, чем предал, на поверку я все-таки не выдержал и сдался перед силой Врага. Если бы я был менее самоуверен! Но это уже не важно. Это все. Мои слова подтвердит Динен — теперь мое сознание полностью открыто. Я знаю, что не могу просить о прощении. Но я прошу о последней милости, лорд Маэдрос, мой командир! Убей меня. Маэдрос вздрогнул и, помедлив, сделал шаг вперед. Те, кто мог видеть его глаза в этот момент, сказали бы, что они полыхали огнем. Присутствующие в комнате вскочили на ноги, и Фингон тоже подался к нему, надеясь успеть. Но лорд Химринга остановился. - Нет, - четко выговорил он. - Ты выжил, и никто не будет тебя судить. Не казни себя. Моргот — Вала, если ты помнишь. Мало кто способен устоять перед ним! Время замерло, Бельт смотрел на своего командира не отрывая глаз, не веря его словам. Наконец он ахнул, его самообладание рухнуло, и он заговорил часто-часто, срываясь на крик: - Пожалуйста, лорд Маэдрос, ты не можешь так поступить! Я же не могу теперь жить! Как я буду теперь тут, среди вас? На Химринге нет места предателям! Дай мне уйти! Пусть Мандос решает, достоин я отдыха или кары, я готов! Я прошу тебя! Я не могу больше! Маэдрос отступил на шаг, притянул к себе за плечо растерянного Маэнора и приказал: - Сделайте так, чтобы он заснул. Как угодно. И быстро. Затем лорд Химринга развернулся и не глядя перед собой вышел вон. Фингон последовал за ним. Ринганор остался до тех пор, пока крики Бельта не перешли в хриплый и путаный шепот и он наконец не то действительно заснул, не то потерял сознание. Разведчик понимал, что теперь ему следует выйти к уже совсем не праздничному застолью на северном дворе и объяснить всем жителям Химринга трагическое происшествие. По пути он перебирал в мыслях слова, но никакие из них не годились. Либо они были не достаточно правдивыми, либо вызывали лютый страх. На улице уже смеркалось. Место, где собирались праздновать прибытие принца Фингона, было освещено факелами, и в их свете казалось, что там царит настоящее столпотворение. У самых столов и развешанных еще с утра цветочных гирлянд он увидел, что в кругу эльфов между дрожащими языками пламени стоят Маэдрос и Фингон. Лица нолдор Химринга и немногих воинов Барад-Эйтель, смотревших на них, были суровыми и угрюмыми, и лишь немногие — испуганные и растерянные. И все же, подумал Ринганор, Маэдрос сказал им правду. У лорда не было привычки скрывать от своих соратников важные вести. Однако сам он держался прямо и твердо, и плечом к плечу рядом с ним стоял сын Верховного короля Финголфина. Сердца народа Химринга при одном только взгляде на них исполнились мужества, и трепетали теперь не от страха, но от гнева и ярости. Оба правителя уже закончили говорить и, коротко попрощавшись, направились к замку, оставив взволнованных эльфов обсуждать и переживать случившееся. Ринганор осмотрелся. В толпе его взгляд заметил Тирнеля, совершенно потерянного, бредущего наугад. Однако он затерялся среди снующих эльфов раньше, чем Ринганор успел его хотя бы окликнуть. Разведчик задумался, не зная, что предпринять. На него оглядывались. Кто-то посторонился, кто-то смотрел с любопытством, а спиной он чувствовал откровенно враждебные взгляды. Наконец из толпы вслед послышалось: «дознаватель», «ну что, переиграл тебя Моргот?» и «что толку с твоих допросов». Однако эти голоса смешались с другими, которые резонно спрашивали, где умник был сам, когда надо было остановить темные чары, и предлагали ему самому «поиграть» с Морготом. Дело чуть было не дошло до потасовки, и Ринганор понимал, что должен что-то сказать. Однако подошел Орхалон, стал спрашивать про сегодняшнее происшествие, спорщики прислушались и затихли сами собой. Вокруг Ринганора столпились эльфы и засыпали вопросами про неудавшееся покушение, и он был вынужден ломать голову над каждым словом, стараясь говорить правду и все же не выболтать лишнего. Наконец, освободившись и выбравшись из толпы, он решил, что все-таки надо найти Хиннора и Тирнеля. Но едва он только подошел к мастерской, как из темноты ему навстречу вылетела девушка и вцепилась ему в рукав. - Помоги, пожалуйста, скорее! - закричала Сидвиель, и у Ринганора похолодело сердце. - Там папа и мама! - Папа пришел расстроенный, и мама его утешала, потом они начали спорить, - продолжала она уже на бегу. - Папа сказал, что не надо закрывать глаза, что никакой надежды нет, и Химринг обречен. Что надо было не мешать ему, и тогда может быть бы у него получилось избавиться от заклятья. Что это из-за мамы он попал в плен! Я никогда не видела, чтобы они так ругались друг с другом! Ринганор и Сидве были уже близко, когда дверь дома распахнулась, уронив на улицу луч теплого света. Послышался громкий и напуганный голос Тирнеля. Наконец Ринганор увидел, как тот, растрепанный, с безумными глазами, хватает перевязь с мечом. Тайдвен стояла в дверях, и она произнесла только одно слово: «Остановись!» - Ты всегда защищаешь своего лорда! Тебе Маэдрос и твоя воинская честь важнее… важнее всего! Пусти! Ринагнор с своему ужасу понял, что он не успеет. Тирнель замахнулся рукоятью меча, но Тайдвен не сдвинулась с места и перехватила его руку. - Тирнель, остановись! - крикнул Ринганор. Однако когда он подбежал, стало понятно, что его помощь не нужна. Тирнель, внезапно замер, будто натолкнулся на стену. Взгляд прояснился, и, осознав, что чуть было не натворил, он бессильно опустил руки и упал перед Тайдвен на колени. Мастерица опустилась рядом с ним. Ринганор стоял над ними, не зная как ему поступить — остаться или дать супругам время побыть вдвоем. Рядом, зажимая рот ладонями, дрожала от испуга Сидвиэль. Тирнель поднял взгляд на разведчика, но не смутился, напротив, чужое присутствие его успокоило достаточно для того, чтобы он мог говорить. - Ринганор, я вспомнил. Я услышал его сейчас так же явственно, как будто он был здесь! Моргот говорил мне: «Ты больше всего боишься за своих любимых, и их ты потеряешь. Твоя любовь обернется ненавистью, и ты сам их погубишь». Так он сказал мне! И я… я чуть было не… Тирнель всхлипнул и замолчал. - Моргот угрожал твоей жене и дочери? - спросил Ринганор. - Не Моргот — я сам только что замахнулся на Тайдвен, - ответил тот, и склонился, опуская лицо на колени супруги, шепча о прощении. Сидве подошла к родителям и села рядом, обнимая обоих. Ринганор в замешательстве отступил в темноту улицы. В предрассветном полумраке, после бессонной ночи Тирнель поднялся на северную стену. Он дрожал — то ли от зябкого предутреннего воздуха, то ли от долгих ночных разговоров и слез. На стене, в туманной дымке он увидел серый силуэт и подумал, что это кто-то из часовых. Тирнель поколебался, но все же подошел к парапету, не зная, что будет отвечать, если его окликнут. Однако эльф приблизился и заговорил с ним сам. Это был Хиннор, и лицо его было более уставшим и изможденным, чем обычно, но в глазах мелькнул незнакомый огонек, отчего Тирнелю вдруг захотелось, чтобы тот не уходил, остался рядом. Перемолвившись словами о том, что этой ночью никому не спится, они надолго замолчали. - Несчастный Бельт, - сказал вдруг Хиннор. - Ему сейчас очень тяжело. Тирнель кивнул. А потом в нем вдруг что-то дрогнуло, и он начал рассказывать про все, что произошло с ним со вчерашнего вечера, что он понял, что почувствовал, и как ненавидит себя теперь. - Да ты счастливчик! - Хиннор грустно улыбнулся. Тирнель посмотрел на него непонимающе. - Ты теперь знаешь, с чем именно тебе придется бороться. Да и вряд ли придется — ведь печать Врага сорвана, и можно надеяться, что он больше не сможет до тебя добраться. - А ты? - спросил Тирнель. - А я - не знаю. Буду и дальше учиться держать в узде свои слабости. Моргот использует наши уязвимые места, самые большие страхи. Но ни он, никто другой не властен над нами. Только мы сами в ответе за свои поступки. Тирнель молчал, пораженный этой простой истиной. Наконец, Хиннор положил ему свою худую руку на плечо и кивнул вниз. Когда они спускались, Тирнель вспомнил, зачем он поднимался на стену, и помотал головой, отгоняя прошлое. Вместо этого он подумал, как сейчас выйдет в поле, туман рассеется, пронзенный первыми солнечными лучами, и оставит лишь мокрую траву выше колена. Он наберет колокольчиков и ромашек, с мерцающими самоцветами-капельками на листьях, вернется домой и положит цветы на подушку сонной Тайдвен. *** - Лорд Маэдрос! - Ринганор ворвался в кабинет без стука. - Бельт в очень скверном состоянии. Он пытался убить себя. Маэдрос вскочил и бегом последовал за разведчиком. Дверь в лазарет была распахнута, в проходе суетились ученики целителей. Бельт лежал на той же кровати, лицо его было бледно, белые простыни алели кровавыми пятнами. Брызги крови были на полу и даже на оконном стекле. Голвенет склонилась у постели, держа руку на лбу и на груди пострадавшего, шепотом выводя напев, чтобы остановить кровь. Рядом на столике Маэнор торопливо раскладывал иглы и пинцеты. При виде лорда Голвенет подняла уставшие глаза и сообщила, что опасности больше нет. Однако Маэдрос вздрогнул, увидев рваные края ран на животе, на запястьях, на горле. - Что это? - лорд обвел взглядом целителей. - Он как-то сумел освободить руки. Разбил чашку с питьем, и использовал осколок. Он сошел с ума, мой лорд — он пытался вспороть себе живот, но у него не получилось. Я едва успел. В это время Бельт очнулся от оцепенения, в которое его погрузила песня Голвенет, и, увидев лорда, попытался вскочить. Маэдрос удержал его за плечи и упал на колени рядом с постелью. - Лорд Маэдрос, я не хочу жить! - горячо и безумно прошептал Бельт. - Я прошу тебя! Не хочу быть слугой Моргота, не хочу вернуться к нему — так говорят про тех, на ком лежит заклятие. Дай мне умереть! - Замолчи! - резко оборвал его Маэдрос, наклоняясь близко, крепко обнимая его, не замечая, что кровь пятнает его одежду. - Не смей так говорить, Бельт! Заклятья больше нет. Ты свободен, и я прошу — будь со мной! Ты нужен мне! Каждый, кто готов к войне, у кого хватит мужества выступить против Моргота. У кого к врагам свои счеты! Пожалуйста, Бельт! Голвенет бережно отстранила лорда, принимая у Маэнора иглу. - О, Эру, какой я идиот! Как я мог не подумать! Так был занят своими собственными страданиями, и не потратил для него и пары слов! Я же видел, насколько Бельту плохо! Финьо, ну что же ты молчишь! Фингон распахнул окно, подставляя ветру горящие щеки. - Я молчу, Руссандол, потому, что я тоже ему ничего не сказал. Это было страшно. Маэдрос подошел и оперся рядом на подоконник. - Прости. Я опять думаю только о себе. Твои воины напуганы не меньше, чем жители крепости. Даже если ты возьмешь с них слово молчать… - Нет, это не выход, - перебил Фингон. - Если мы будем скрывать такие случаи, мы только утратим доверие наших товарищей. - А если не будем — то страх уничтожит наши города раньше, чем это сделает Враг! - Маэдрос в отчаянии ударил здоровым кулаком в каменную плиту подоконника. - Скрыть правду? - покачал головой Фингон. - А что ты теперь будешь делать с беглецами из Ангабанда? Так же будешь принимать на Химринг или же выпроваживать вон, как твой брат Карантир? - Не суди Карантира опрометчиво! Он делает все, чтобы защитить свой народ. И я тоже буду делать все, что смогу. Но их я не брошу. Хотя Моргот и постарался на славу, желая отравить наши души недоверием, страхом и подозрительностью. Ты же понял, что произошло? Моргот наложил лапу на все самое светлое — на верность, любовь, на саму надежду, без которой нельзя жить. Мы уязвимы перед ним. Неужели мы проиграем, Финьо? Маэдрос смотрел на север. Ветер трепал его медные волосы, но глаза были неподвижны и темны от гнева. - Я готов сражаться и не рассчитывая на победу. Я не отступлю, даже если мы с братьями останемся одни, даже если я останусь один. Пусть никто из нолдор не будет доверять мне и не пойдет за мной. Хотя это будет тяжело. Неужели проклятие уже настигло нас и все усилия пойдут прахом? И нет нам никакой надежды? Далеко внизу, под окнами башни, сновали эльфы, гремели молоты в мастерских, с кухонь доносился аромат выпечки, галдели дети. Ринганор о чем-то говорил со своими разведчиками у конюшни. Сменялся караул у северных ворот. Эйтель, раздобыв пару тренировочных мечей, обучал Сидве основам военного искусства. Сделав несколько выпадов, он расправился с воображаемым противником. - Славны победы нолдор! - закричал юноша, воздев свое оружие к небу. - Победа или смерть! Маэдрос удивлено моргнул. - Ты никогда не останешься один, Руссандол, - улыбнулся Фингон, кладя руку ему на плечо. - Наша война еще не проиграна, и старания не напрасны. Если мы еще живы — волей Валар или вопреки ей — стало быть, надежда есть. Ты же сам говорил всегда — сыновья Феанаро и принцы Первого дома не сдаются? Рано опускать руки. Пока еще рано.