Враг моего врага

Одна единственная мысль может перекроить все в жизни. Все, что было добром и злом, правым и неправым, все, что яростно осуждалось, все, что рьяно поддерживалось. Она прокралась как тать в ночи, бесшумно, вжимаясь по темным углам, неуловимо, как ветер. И, черт возьми, разрушила все. Утром Эрлинг проснулся как обычно и весь день провел как обычно: перекрикиваясь со своими воинами, раздавая указания, готовясь к походу, проверяя снаряжение. Вечером он улегся в постель и спокойно уснул сном человека, уверенного в завтрашнем дне. Но мысль уже прокралась, и это непоправимо. Ранним утром, едва закончился час Тигра, звук гонга поднимает весь дом. Пора выдвигаться. Эрлинг, зевая и потягиваясь, вываливается из своей комнаты и налетает на торопящегося куда-то Сайго. — Ну слава богам, мы валим отсюда. Ты рад? — Огромная рука тяжело опускается на плечо Главнокомандующего. — Безмерно, — абсолютно не искренне произносит тот, пытаясь выбраться из-под руки Воеводы, не показавшись грубым. Эрлинг рефлекторно сжимает пальцами прохладную ткань и вздрагивает. — Надо поторопиться, — смущенно бормочет он, пряча руку за спину. Это ничего не значащее, обыденное прикосновение внезапно становится для Эрлинга чем-то запретным. Из той самой категории поступков, которые осуждаются, но их так и тянет совершить, а сделав единожды, невозможно остановится. Вот и сейчас его руки так и зудят потрогать еще, погладить ткань… И даже залезть под нее. Но на этой мысли Воевода задерживает дыхание и с выражением полного ужаса на лице пятится назад. — Что? — недоумевает Сайго, притормозив от увиденного. — Вы словно призрака увидели. Все хорошо? — Дурной сон, — еле выдавливает из себя Воевода. — Я, пожалуй, тоже поспешу… Сборы — дело хлопотное. И прежде чем Сайго успевает ответить что-то нейтрально-вежливое, его собеседник со всех ног бежит прочь. К моменту первого привала Эрлинг вновь обретает душевное спокойствие. Он неторопливо точит свой топор и негромко напевает себе под нос что-то тягуче-воинственное. Вокруг снуют северяне и воины Императора, лошади поводят ушами и жуют корм, большие котлы распространяют восхитительный аромат, хотя не могут блеснуть изысканностью содержимого. — Ах вот вы где, — раздается рядом. Эрлинг со вздохом откладывает топор и поворачивается к подошедшему Сайго. — Ну? — Чаю? — Браги? — почесав подбородок, Воевода делает встречно предложение. — Помилуйте! День на дворе, — хмурится Сайго. — Ну как знаешь. — Эрлинг вновь берется за свой топор. — Ладно, — раз дело отложить не удалось, то следует решить его как можно скорее. — Вы ослушались приказа отца, Великого Йоруна. Ваши люди… — Мои люди засиделись, — нетерпеливо прерывает говорящего Эрлинг. — Им нужно выпустить пар. Или ты хочешь, чтобы они доставали твоих солдат, м? — Если они отобьются от основных сил… — Этого не случится, — спокойно произносит северянин, проверяя остроту лезвия топора пальцем. — Они не заплутают, не нарвутся на Всадников и не угодят в капкан, если и это тоже беспокоит Главнокомандующего. Это все? — Они крайне неорганизованны и… — Они знают, что мы тут не в игрушки играем и не дурака валяем. Будет бой, они не подведут. На самом деле Сайго абсолютно прав, но Эрлингу ужасно хочется поспорить, ослушаться, пойти наперекор. Его точит изнутри отвратительный червь какого-то ужасающе порочного чувства, и это так мерзко. Поход облегчения не принес и в будущем явно тоже не принесет. Обо всех этих душевных метаниях своего соратника Сайго и не догадывается. Его беспокоит исход предстоящих сражений, который также во многом зависит от согласованности атак двух войск. Но по-видимому сейчас не подходящее время для нравоучений. Главнокомандующий откланивается, покидая расположение Воеводы. Эрлинг глубоко вдыхает едва уловимый запах сандала, который приносит ветер. Интересно, это так пахнут волосы Сайго или кожа? Эти мысли пробивают всю душу насквозь и скручивают нутро в узел. Словно бамбук, они тянутся и тянутся вверх с неумолимой быстротой. И настанет день, когда они вырвутся наружу сонмом самых темных демонов души северянина. И это будет страшный день. — Заряжай! — раздается команда, натужно гудят веревки, натягиваясь до предела. Пахнет дымом и порохом, паленой плотью и кровью. Лошадь Главнокомандующего то и дело вязнет в болотной жиже. Она всхрапывает и упрямо движется вперед. Стрелы взвиваются вверх. Первая линия лучников опускается на колено и перезаряжает, пока вторая линия пускает следующую партию стрел. Небо разрезано черными отметинами. То тут, то там пролетают горящие снаряды, словно кометы в ночи. Крики злости, досады, боли и смерти. — Правый фланг смят, господин. — Запыхавшийся гонец весь перепачкан тиной и сажей. — Правый? — Главнокомандующий хмурится, вспоминая, что у него на правом фланге. Воевода позволил своим людям уйти слишком глубоко в строй врага, отбившись от сил союзника, что привело к захвату в кольцо. И теперь весь правый фланг разбит. — Да, что за… неосмотрительность! — в последний момент Сайго не договаривает гораздо более грубое слово. — Поворачивай! — Машины, поворот! — разносится приказ, и огромные механизмы приходят в движение. — Держать строй! — Главнокомандующий разворачивает лошадь и продвигается через плотные ряды своих солдат. — Держать строй! — А вы куда?! — обеспокоенно спрашивает глава отряда лучников. Вместо ответа Сайго вытаскивает меч и указывает им в сторону наибольшего скопления вражеской пехоты. — Второй и третий отряд за мной! — на ходу кричит Главнокомандующий, вызывая часть своих солдат за собой. Все болото усыпано телами людей и трупами драконов. Впрочем, весь мир стоит на костях. Копни на шесть футов в глубину и узреешь это. Болотная жижа отвратительно чвякает каждый раз, как лошадь делает шаг. Скакать во весь опор не получается. Сквозь щели в маске плохо видно, глаза ест пот, а дышать с каждым взмахом меча все сложнее. Но плотный строй противника дал трещину, в которую прорывается конница и расширяет разрыв, не давая сомкнуться вновь. — А мы тут как раз заканчивали! — радостно восклицает Эрлинг, весь залитый кровью. — Да я вижу, как вы тут заканчиваете! — лошадь Сайго сминает грудью и копытами противника, неся своего Всадника в центр самой ожесточенной схватки. — Тебе жить надоело?! В пылу битвы и от злости на самоуправство Сайго отбрасывает все чины и вежливые обороты, он даже успевает треснуть Эрлинга по шлему своими ножнами. «Четвертовать за такое мало!» — злится Главнокомандующий, но ругаться времени нет. А Воевода думает, что ему и правда жить надоело. Надоело это тянущее чувство в груди, какая-то больная страсть, что ни утихнуть, ни сожрать дотла не может, и от которой невозможно спрятаться. Авось хоть в смерти покой найдется. Но погибнуть ему не удается. Более того, силы союзников даже умудряются разбить противника. Пусть и всего лишь до следующей атаки. Тяжело дыша, Эрлинг роняет свой топор прямо в воду и опирается обеими руками о колени. Сайго спешивается, и его обувь начинает быстро мокнуть. Главнокомандующий морщится от того, что под доспех попадает вода. — Нам не нужны мертвые герои! — напускается он на Эрлинга, который поднимает голову и вдруг начинает смеяться. Сайго отмахивается, решив, что спорить сейчас бесполезно. Похоже Воевода еще не пришел в себя после боя. И снова костры и погребальные песни. Сайго вытирает пот со лба и подрагивающими от усталости пальцами развязывает крепления доспеха. Спать, спать, спать… Единственное, о чем он может сейчас думать, — это сон. Даже на помыться ни сил, ни времени нет. Урвать хоть пару часов сна прежде, чем начнется вторая волна Всадников. — Ну что еще? — обреченно спрашивает он, когда полог палатки откидывается, впуская позднего гостя. Вместо ответа его хватают за локоть и резко разворачивают, Главнокомандующий едва не впечатывается носом в багровую от запекшейся крови кольчугу Эрлинга. — Что… — «вам нужно?» не договаривает Сайго, оказавшись в медвежьих объятиях. «Ну и пусть! Пусть режет», — думает про себя Эрлинг, чувствуя, как лезвие меча пропарывает кожу, но продолжая кусать губы, что уже снится начали. Однако первоначальный шок проходит, и Сайго осторожно убирает меч, успевший испачкаться в крови Эрлинга. — Объяснитесь, — спокойно произносит он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — А что тут объяснять, — пожимает плечами Воевода. — Ну ладно, — покладисто соглашается Сайго, потирая переносицу. — Помылись бы хоть… От вас разит! — Ну ты тоже не цветочками пахнешь. — Эрлинг протягивает руку и вытирает пятно сажи с уголка губ Главнокомандующего, затем ведет палец с нажимом по нижней губе, задумчиво разглядывая выражение лица Сайго. — Помоюсь, если ты мне компанию составишь. Руку повредил… Не достаю до некоторых мест. Сайго закатывает глаза и вздыхает. — Давайте, спать? Спите здесь, если хотите, — он машет рукой в сторону походной постели. — Только давайте спать, хорошо? Потом поговорим. Эрлинг задумчиво кивает. Он не уверен, что сможет именно спать в одной постели с объектом своего ненормального и грешного вожделения. Но усталость берет свое: оба засыпают сразу, как только вытягиваются в горизонтальном положении. Утром Эрлинг просыпается и первым делом хватается за топор. И только потом вспоминает, почему спит в незнакомом месте, да еще и не один. — Вот дела, — чешет он голову, разглядывая черноволосую макушку, выглядывающую из-под одеяла. Сколько они проспали? Что удивительно, сигнала к построению нет, тревоги нет, все тихо. Можно бы еще поспать… Или не поспать. — Эй! — Воевода тычет пальцем своего соседа по кровати. — Значит, мне не приснилось, — голос Сайго глухой из-за одеяла. Он ужасно заспан, на голове воронье гнездо, все лицо помято, когда Главнокомандующий выползает из-под одеяла и зевает, потягиваясь. — Я надеялся, это был сон… — Кошмар небось? — посмеивается Эрлинг, хотя взгляд его испытывающий. — Мыться-то пойдем? — Сайго брезгливо морщится, чувствуя, как в одежду и кожу въелся пот и кровь. По счастью, вся чужая. — Покажете, до каких таких мест не дотягиваетесь… — Ну пошли, коль не шутишь. — Эрлинг напряжен, готовый в любую минуту отразить удар. Не может все так легко получиться. Но вместо удара он получает поцелуй. Главнокомандующий большую часть времени похож на зануду-девственника, но, как оказалось, целуется так, что земля из-под ног уходит. — Пошли скорей, а то сейчас все проснутся и начнется кавардак. — Сайго подталкивает ошалевшего Эрлинга к выходу. В конце концов, Сайго решил, что такого рода связь только послужит во благо общему делу. У Главнокомандующего появятся рычаги давления на Воеводу, и так ему удастся направить излишки энергии северянина в безопасное русло. Да и секс для здоровья полезен, в конце-то концов. Неизвестно, сколько им еще торчать на этих землях, где на много миль кругом ни одного дома терпимости. Вода противно отдает тиной, но это лучше, чем ничего. Сайго морщится и решает не портить волосы. Он убирает их наверх, сооружая забавную гульку на голове. Наблюдающий за всеми его действиями Эрлинг усмехается. Мыться приходится за палаткой, обливая друг друга из ведер. — Готов? — спрашивает Воевода, поднимая с земли ведро. Сайго кивает, подставляя спину и плечи. Ледяная вода прокатывается по затекшим мышцам, несмотря на всю вонь, она все же отлично смывает грязь и пот. Главнокомандующий вздрагивает, когда на его спину ложится большая теплая ладонь. Эрлинг обводит татуировку, оглаживает острые лопатки и проводит с нажимом по позвоночнику вниз. Тяжело вздыхает и убирает руку. — Что? — Сайго вытирается куском полотна. — Не знаю. Тяжко мне. — Эрлинг стаскивает с себя штаны и вручает ведро Сайго. Главнокомандующий выливает ведро на голову Воеводе, которому приходится наклониться, чтобы его помощник смог дотянуться. — Не надо ничего усложнять, — голос Сайго мягкий, глубокий, наверное, его тон сейчас можно назвать ласковым. — Есть и ладно. Не ищите смысла и причин. У нас есть дела важнее любовных переживаний и сердечных волнений. Тонкие и сильные пальцы вплетаются в волосы Эрлинга, поглаживая кожу головы. Он выпрямляется, и ладони Сайго скользят по его груди, отмечая нити давно заживших ран. Эрлинг вздрагивает, когда мокрый горячий язык проходится по его ключице, сменяется зубами, а укус переходит в прикосновение губ. Воевода задерживает дыхание и прижимает к себе обманчиво хрупкое теплое тело. Но им приходится оторваться друг от друга, потому что раздается сигнал тревоги. — Дьявол! — разочарованно тянет Эрлинг, одеваясь впопыхах. Сайго споро шнурует доспехи, свистит, призывая свою лошадь. И уже поставив ногу в стремя, оборачивается на Эрлинга. — Увидимся? — Увидимся, — кивает тот, направляясь в другую сторону лагеря. За его спиной удаляется топот копыт. Еще один день в поту, крови и смраде. Сколько еще таких дней впереди? Сколько еще отпущено таких сражений, прежде чем очередной огненный залп окажется последним для Сайго или Эрлинга? — Вот и увиделись, — раздается рядом с Главнокомандующим, когда он распоряжается насчет раненых. — Увиделись, — Сайго улыбается в ответ, ненадолго отвлекаясь на подошедшего Эрлинга. — Я рад, что с вами все благополучно. Воевода рассеянно кивает, уходя к своим. У него тоже дел невпроворот, хоть и битва закончилась. Они отбивают еще две атаки до захода солнца. Ночью, едва передвигая ноги от усталости, Эрлинг добирается до палатки Главнокомандующего. Часть лагеря, где расположилось войско Севера, наконец, угомонилась, и Воевода смог проскользнуть в расположение Сайго. Который спит сном младенца, и будить его кажется кощунством. Да и что они делать будут? Тут не до любовных утех или разговоров, поспать предпочтительней. Эрлинг забирается под одеяло, задумчиво разглядывает спящего. Хотя… Воевода готов руку дать на отсечение, Сайго давно не спит, просто притворяется, ожидая дальнейших действий от него. Эрлинг кладет ладонь на шрам, который остался после его не столь давнего врачевания, и засыпает. Сайго копошится, устраиваясь удобнее под тяжелой рукой и засыпает крепче прежнего. Пока все очень просто. Но ведь в любви, как и в войнах, просто не бывает.