Sequestered

Chapter 13

I’ve been trying to do it right I’ve been living a lonely life I’ve been sleeping here instead I’ve been sleeping in my bed Sleeping in my bed So show me family All the blood that I would bleed I don’t know where I belong I don’t know where I went wrong But I can write a song I belong with you, you belong with me You’re my sweetheart «Ho Hey» By The Lumineers

Весна всегда была любимым временем года Эммы. Было нечто новое во всем, что окружало. Прошло уже три месяца с грубо говоря «второго шанса». Теперь она лежала в руках Реджины, надеясь, что изменения ощущаются всё сильнее. — Доброе утро, — простонала Реджина. Блондинистые локоны разметались по её груди. Эмма ещё до того, как заговорила Реджина, знала, что та проснулась. Глубокое дыхание сменилось немного рваным уже как минуту, но она не двигалась, надеясь урвать немного спокойствия и умиротворения, желая навечно погрузить в успокаивающее сердцебиение и ощущения их кожи вместе. — Доброе, — согласилась Эмма, поднимая голову с живота Реджина и подтянулась вверх, прижимаясь при этом к брюнетке, чтобы оставить поцелуи на щеках, а потом и губах. Реджина хотела большего, чем легкие поцелуи, которые давала её девушка, так что она перевернула их и впилась в мягкие губы со страстью. — Что ж, кто-то проснулся в хорошем настроении, — пошутила Эмма, прежде чем Реджина наконец-то перестала терзать её губы. — Ну, дорогая, тебе сложно сопротивляться, — проговорила Реджина с усмешкой. Губы уже были припухшими от поцелуев. — Да-а-а-а? — протянула блондинка и рассмеялась, после чего снова глубоко поцеловала Реджину. — Я не знаю, целовала ли я кого-нибудь в своей жизни так же много, как тебя, — сказала Реджина больше для себя, нежели чем для Эммы. — Ой, да ладно. Что насчёт твоего первого парня. Я уверена, что ты целовала его на трибунах во время игр, — сказала Эмма, снова рассмеявшись и зарывшись носом в шею брюнетки. — Нет, я никогда никого не целовала на трибунах. Это же фу-фу-фу, — ответила Реджина, думая о том, насколько это место было бы отвратительным. — Ладно-ладно. Тогда на заднем сидении машины, — рассмеялась блондинка. — И не так, — ответила Реджина без каких-либо объяснений, что в Зачарованном лесу не было никаких автомобилей. — Боже, где ж ты тогда с ним целовалась? — спросила Эмма, слегка недоумевая. — Большую часть на конюшне, — ответила Реджина. Взгляд карих глаз стал расфокусированным. — С кем же ты встречалась? С мистером Эдом? * [прим. пер. отсылка к одноименному сериалу] — пошутила Эмма. Реджина выгнула идеальной формы бровь и посмотрела на неё озадаченным взглядом. — Его имя Даниэль. Я не знаю никакого мистера Эда, — поправила её Реджина, и Эмма снова рассмеялась от строгой мисс Миллс. Она любила саркастичный юмор Реджины. — К сожалению, у нас было время, чтобы только украсть друг у друга несколько поцелуев. Мы редко оставались наедине, и мы всегда должны были быть осторожны, — глаза Реджины потемнели, а настроение упало. — Родители тупы, — ответила Эмма, махнув рукой. Она почувствовала резкое изменение в настроение у брюнетки, а она не хотела, чтобы Реджина была расстроена. — Ладно, и что же там произошло? — спросила она, ложась так, чтобы обнимать Реджину, держа её в своих руках. Теперь уже голова брюнетки лежала у неё на животе, а локоны разметались по голой груди Эммы. — Моя мать думала по-другому. У неё уже был готовый план. Она не хотела, чтобы я была с Даниэлем, который был простачком. Мы хотели сбежать, но… — голос Реджины стих, пока она думала о той ужасной ночи. Вспышки воспоминаний мелькали в голове о той мрачной сцене. — Что случилось потом? Почему вы не сбежали? — спросила Эмма. Зная, что в этой истории должно быть что-то большее, что ей Реджина не рассказывает. Она знала, что тут должно быть нечто большее ещё тогда, когда Реджина в первый раз упомянула его. — Потому что он умер… это было до того, как мы поймали наш шанс, — просто ответила Реджина после долгого молчания. Эмоции превратились в ком в горле и узел в животе. Она так сильно пыталась не думать о нём, и когда всё же это случалось, то непременно заканчивалось болью от его смерти. От его убийства. Что совершила её собственная мать. Реджина зажмурилась, словно это помогло бы стереть картинку рухнувшего обмякшего тела Даниэля тогда на конюшне, руку матери, сжимавшую его сердце, пока оно не превратилось в пыль. Точнее в прах. — Извини, — это всё, что могла сказать Эмма, крепче обнимая Реджину. Она не могла заставить себя и спросить, как же он умер, чувствуя, что брюнетка рассказывала ей это сквозь почти зажившую рану. Когда Реджина сама сказала, что её первая любовь умерла, Эмма подумала, что это случилось недавно. Она никогда не представляла, что это было тогда, когда Мэр была юной. Она решила, что сделает всё возможное, чтобы Реджина вновь была счастлива. Она знала, что брюнетка чувствовала себя так, словно только что пробежала марафон. Если бы Эмма только могла сделать что-то. Она представила себя рыцарем в сияющих доспехах, который мог бы длинным мечом помочь Реджине, достав её из полыхающего огня. Почти так же, как сражаться с драконом, подумала она, чувствуя какое-то волнение от того, что только что представила. Это показалось ей как некоторое дежавю. — Что же, твоя ужасная мать позволяла тебе иметь домашних животных? — спросила Эмма, чтобы сменить картинку в голове, и растущее беспокойство в груди. Реджина гортанно рассмеялась и покачала головой. Напряжение в плечах, ушло. — Нет, — ответила Реджина смеясь от абсурдности этой мысли. — Мама никогда не одобряла подобные вещи. Она бы никогда не снизошла до такой бесполезной вещи, как домашнее животное, — объяснила Реджина, странная печаль сверкнула в её глазах. — Боже, даже у меня как-то был питомец, — сказала с гордостью Эмма. — Мне было восемь, и мои не-такие-уж-и-ужасные приёмные родители были добры ко мне и честны. Я победила отца, забросив маленький белый шарик в его кружку, — проговорила Эмма, зелёные глаза сверкали от воспоминаний. Это был единственный питомец, который когда-либо был у неё. Реджина поставила подбородок на руку и повернулась так, чтобы посмотреть на Эмму с интересом. — Ты дала ему имя? — спросила Миллс. Она никогда не видела, чтобы блондинка выглядела настолько молодой, настолько расслабленной, рассказывая какую-нибудь из своих историй. — Да, — ответила Эмма, кивая и улыбаясь мегаватной улыбкой. — Спринглс, — подтвердила она. Реджина попыталась подавить хихиканье, но не смогла. Эмма подушкой ударила её по спине. — Пофиг. Мне было восемь, ладно? — тоже рассмеялась Эмма. — И что случилось с мистером Спринглсом? — спросила Реджина широко улыбаясь. — Никакого «мистера», — поправила её Эмма. — Просто Спринглс, — добавила она. — Он жил невероятно долгую жизнь для золотой рыбки. Несколько месяцев, если я правильно помню. Когда я обнаружила его мертвым, в один из дней, я похоронила его под деревом в парке. Я сделала ему надгробный камень в виде палочки от чупа-чупса. Я плакала целую неделю, — смотря вдаль, повествовала Эмма. — Он был отличной золотой рыбкой, — подтвердила Эмма, и Реджина попыталась не улыбнуться на такую искренность блондинки. — У меня была лошадь, но это не считается. Лошади — не домашние животные, — сказала Реджина, поворачивая голову снова, чтобы лечь на грудь Эммы. — Я любила его больше, чем что-либо. Больше, чем кого-либо, — добавила она, и пальцы Эммы стали проводить по её волосам, пропуская пряди меж пальцев. — Лошади пугают меня до чёртиков, — заявила Эмма. — Не будь смешной! — воскликнула Реджина. — Чего же их бояться? Ты просто должна уважать и понимать их, — объясняла Реджина, но лицо Эммы так и было сморщено в скептицизме. — Чего же их бояться? Они могут убить тебя! Всего лишь одним ударом одна завалила супермена, вашу мать! Супермена! — пыталась доказать свою точку зрения. — Как ты можешь говорить такое, когда сама ездишь на мотоцикле? Я могу поспорить, что тот мотоцикл «убил» намного больше, чем лошади людей! — сощурилась Реджина. — Ага… ну… мотоцикл намного ближе к земле, и он точно не хочет укусить меня! — озорно ответила Эмма, и Реджина закатила глаза и не удержалась от улыбки. Парочка задорно рассмеялась, пока Реджина не откинулась на Эмму. Комфортная тишина появилась между ними. Пальцы Эммы тут же начали играться с волосами брюнетки. — Что насчёт тебя, мисс Свон? Кто был твоей первой любовью? — спросила Реджина, после того, как они отсмеялись. — Я никогда не влюблялась, — поняла Эмма, когда заговорила. — Не совсем. — Ой, да ладно, все влюбляются, — скептично ответила Реджина. — Я думаю, что думала, что влюблена, но это было не так, — сказала она после нескольких секунд тишины. — Я не думаю, что я когда-либо хотела этого. Я просто встречалась с целой очередью, но никогда не подходила близко. Я просто бросала девушек, когда у них была лишь только мысль влюбиться в меня, понимаешь? И тогда я не могла быть самой собой, так что я быстро уставала и двигалась дальше, — сказала Эмма, пожав плечами. Реджина не пропустила, что девушка это сказала в прошедшем времени, и её сердце ускорило ритм. Она надеялась, что «они» что-то да значат для Эммы, что Эмма хочет любить. Может быть, именно это блондинка чувствовала сейчас к ней. В комнате снова стало тихо. — Это был отец твоего сына? — спросила Эмма через какое-то время. — Даниэль, я имею в виду, — добавила она, что прояснить. — Нет, — печально произнесла Реджина, желая, чтобы ответ был «да», так что она могла произвести на свет частичку него. — Я усыновила Генри. Полагаю, мне следовало раньше это сказать. Не знаю, почему не сказала. Эмма помолчала какое-то время. Она знала, если заговорит, то слёзы потекут по щекам. Она чувствовала странное комок ревности, чтобы она не была достаточно удачлива, чтобы найти кого-то, кто хотел бы любить её, как Реджина любила своего сына. Но это чувство быстро ушло, когда ощущения восхищения брюнеткой стало больше. Реджина взволновано ждала, когда Эмма заговорит. Тикали секунды, щекоча её нервы. — Ты невероятна, — это всё, что сказала Эмма, когда повернула голову к брюнетке, чтобы посмотреть на неё. Зелёные глаза были огромными и сверкали от эмоций. Эмма, подцепив девушку за подбородок, притянула её выше и страстно поцеловала. Сердце Эммы быстро билось, а во рту так все и сводило, чтобы рассказать о своих чувствах, которые только росли в последние месяцы в её сердце. Чувства к Реджине крепли и усиливались с каждым прожитым часов. Это была любовь, мысль о которой уже давно отбросила Эмма, считая, что это невозможно. Реджина едва могла дышать, сердце сбилось с ритма. Она не могла сдержаться, подумав о том, что оно теперь неистово бьётся. Она никогда не думала, что сможет когда-либо почувствовать его вновь. Она была настолько уверена, что умерла вместе с Даниэлем тогда на конюшне. Оно не могло ожить от её любовницы, которая каким-то образом проникла в её жизнь, добившись того, что Реджина растворялась в ней. Блондинка была как солнышко, которое разгоняло тьму и застой всего мира. Она не была мертва, наконец-то, поняла Реджина. Её сердце… оно не мертво. Оно просто спало, дожидаясь защиты, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Горячо выдохнув в рот девушке, Реджина молилась всем, кому можно, чтобы этот суд никогда не заканчивался. Только так она удержит человека, которого любит, потому что несмотря на всё, что бы не происходила, она влюбилась в Эмму Свон. Безнадёжно влюбилась. ________________________________________ Рокпорт офис прокурора — То же самое время… — Здравствуйте? — напуганный голос прервал тишину кабинета. Молодая рыжая прокурор была единственным человеком в здании. Её стол был завален высокими кипами различных бумаг, папок, файлов. Пронзительная трель телефона вырвала её из собственных мыслей. — Мне надо поговорить с кем-нибудь… о деле. Я… — мужской голос на другом конце провода дрожал. Когда он собрался с силами, продолжил. Было видно, что его захлёстывают эмоции. — Мне надо поговорить с кем-нибудь о деле, — повторил он, выдавливая слова из себя. Сердце прокурора рухнуло вниз. Холодок пробежался по коже. — Да. Я в этом деле, — сухо сказал он. Пауза затянулась. Так надолго, что она подумала, что кинули трубку. Прежде чем она смогла что-то сказать, мужчина продолжил говорить. — Вы судите не того мужчину, — голос опять дрожал. — Он… он не виновен, — закончил он со всхлипом. — Как вы об этом узнали? — спросила она инстинктивно. — Потому что я убил Блейка Питерсона! Я убил его! О, боже, я убил его! — признался он, в голосе звучало облегчение. — Я знаю, что должен был сдержаться… — заговорил он, давясь словами. В животе прокурора что-то ухнуло. Её мозг метался. Это, должно быть, очередной пранк, подумала она. Ей нужно было верить, что этого не случится… не в её первом большом деле. Всё не могло развалиться прямо вот так. Она открыла рот, чтобы заговорить, но прошло пару минут, пока она скоординировала свои мысли и слова в одну кучу. Трубку резко бросили, прежде чем она смогла что-то сказать. Хотя у неё даже не было никакой идеи, что сказать. Всё закончилось, подумала она. Суд закончился.