Sequestered

Cause I knew you were trouble when you walked in So shame on me now Flew me to places I'd never been So you put me down oh «I know you were trouble» by Taylor Swift

В зале заседаний суда было тихо, но напряжение росло с каждой минутой. Реджина чувствовала, что что-то не так. Они уже целый час ждали, но ни присяжные, ни судебный пристав не вошли в комнату. Зал, обычно бурливший энергией, теперь был мертвенно тих, что невероятно нервировало. И Эмма тоже чувствовала это. Маленькие волоски на шее в конце концов встали дыбом, но она пыталась сохранять спокойствие. — Доброе утро, дамы и господа, — заговорил судья угрюмо, когда вошёл через маленькую дверь, которая была спрятана в дальней стене за его огромным кожаным креслом. Он вытянул руку, заставляя присяжных замолчать и оставаться на местах, а не вставать, как это подобает. Эмма знала, что сегодня у них не будет заседания, и узел в животе ещё сильнее затянулся, волнение нарастало в геометрической прогрессии. Реджина и блондинка переглянулись. Ни одна не могла спрятать волнение на своем лице. В горле брюнетки встал ком. Она прокашлялась, чтобы убрать его, но ничего не вышло. Зелёные глаза смотрели на мужчину в чёрной мантии. Он заёрзал в кресле, чтобы устроиться поудобней, и Эмма могла сказать, что он расстроен, но пытался надеть непроницаемую маску. — Я хотел бы поблагодарить всех вас за ваши услуги в течении этих многих месяцев… — начал он, но Эмма дальше не стала слушать. Её сердце билось так быстро, словно она пробежала спринт, и слова звенели у неё в ушах. Ей казалось, словно взорвалась бомба, и все её чувства отшибло. Она по выражению лица судьи уже узнала всю информацию. Всё кончено, подумала она. Эмма посмотрела на девушку слева, но это было ошибкой, потому что сердце ухнуло от увиденного в пятки. Реджина была бледной, тонкий слой пота собрался на висках. Реджина не смотрела на неё. Она даже не моргала, слушая слова. Внутри Миллс всё переворачивалось. Всё кончено, осознавала и Реджина. Её первая мысль была о Генри, и она воспряла, но пока она не успела почувствовать настоящее счастье, мысли вернулись к Эмме. Может быть, она сможет поехать в Сторибрук, проскользнула дикая мысль, пока мозг пытался найти решение проблемы, чтобы её сердце не развалилось на части. Она уже могла почувствовать, как слезы начинают скапливаться в уголках глаз. Не будь нелепой, сказала она себе, почти звуча как её мать. Реджина напомнила себе, что она всего лишь является завоеванием для Эммы. Блондинка не собирается следовать за ней в какие-то неизвестные дали штата Мэйн. Даже если Эмма действительно захочет и последует, то что она скажет городу? Генри? Пульс участился и пришлось подавлять в себе желание приподнести содержимое желудка всему миру. — Я не понимаю, — раздался мужской голос. Это был Танцор, и его голос заставил вздрогнуть что Эмму, что Реджину и вернуться от своих паник. — Кто-то другой признался? Но это же тогда бессмысленно, — продолжил он, его лицо сморщилось, как лицо ребёнка, который столкнулся с новой проблемой. Судья занервничал от этого вопроса. Это было видно. Было очевидно, что он не собирается разглашать все тайны, что и отвлекло Эмму от саморазрушения на какое-то время. — Я полагаю, что вы прочтёте всё об этом, как только покинете это место, — сказал судья больше себе, чем их группе. — Того, кто признался, сказал, что является самоназванным любовником мистера Петерсона. Согласно информации, которая доступна, он и мистер Петерсон крупно поссорились, и мистер Петерсон был убит, — судья остановился на какое-то время, осознав, что сказал и так достаточно много. — Но, что теперь насчёт обвиняемого? Он же ведь этого не делал? — спросила старая женщина, сидящая позади. Прошлась волна перешёптываний среди заседателей. Лицо судьи покраснело, но потом последовала долгая лекция о правосудии и цели суда. Эмма больше не слушала. В теле кровь стала снова пульсировать так сильно, что складывалось впечатление, что в ушах играла барабанная дробь. Она чувствовала ярость. Ненормальную ярость. Ни она, ни Реджина не говорили, пока не добрались до отеля. Им сказано было, чтобы они собирали свои вещи и были готовы к восьми утра, чтобы освободить номера, и они наконец будут свободны. Половина заседателей тут же начали ныть, почему они не могут уехать сейчас. — Это всё херня. Уже нет суда, они не имеют права нас держаться! — жаловался один из них. Эмма бы была согласна с ним, если бы могла связно мыслить. Парочка была доставлена на их этаж, который был для них домом в последние несколько месяцев. Реджина едва могла сдерживаться. Она чувствовала себя привидением, которое жило отдельно от своего тела. Словно она была тенью на стене, готовая уйти, как только кто-то зажжёт свет. — Это же пиздец как нелепо! — заорала Эмма, как только они вошли в номер Реджины. Брюнетка поняла, что это было ожидаемо, Эмма, должно быть, не могла уже дождаться, чтобы вернуться к своей нормальной жизни, как и все остальные. Она знала, что этот момент когда-нибудь настанет. Насколько все могло затянуться? — Не переживай. Ты же ведь утром первым делом уже сможешь уехать, — сказала Реджина после молчания. Её голос был каким-то далёким и почти незнакомым. Эмма резко повернула голову в сторону Реджины, которая сидела рядом с ней на диване. Конечно, подумала Эмма. Правильный и честным Мэр не может уже дождаться, чтобы избавиться от меня. Но не из-за этого я злюсь. Эмма думала, стиснув зубы чуть ли не до скрипа. — Почему, блять, это обязательно было должно касаться гейской разборки? — поинтересовалась блондинка, вставая с дивана. Она пружинила так, словно не она проснулась сегодня рано и не израсходовала много энергии. — Что? — спросила Реджина, теряясь в ходе разговора. Почему она из всех вещей… должна была злиться на ориентацию убийцы. — Это словно плохой стереотип «гей сходит с ума и убивает своего «скрывающегося» любовника». Я уже прям вижу заголовки завтрашних газет! — воскликнула Эмма, покраснев. Реджина тихо сидела и смотрела, как блондинка ходит по комнате. Она не могла понять, почему Эмма злится. Она ожидала, что та будет сильно расстроена из-за их приближающейся разлуки. Надеясь, что, может быть, она может предложить что-нибудь, чтобы их отношения сохранились. Вместо этого она была взбешена и говорила про права геев. Реджина была уверена, что Эмма ничего не понимает. Однако она ничего не могла поделать со своим игнорированием культуры и норм геев. Реджина молчала, пока Эмма была в ярости, а её спокойствие только сильнее вводило Эмму в бешенство. — Не то, чтобы тебе есть до этого дело, — рявкнула Эмма в сторону брюнетки, и гнев вылился в слова. — Так что пофиг. Ты ведь даже не лесби, — выпалила Эмма с ошеломляющим презрением. — Нет, я не лесби, но… — начала Реджина, однако Эмма не дала ей шанса продолжить. Она не позволила ей ничего объяснить, хотя Реджина и не хотела вешать на то, что происходило, какой-то ярлык. Она никогда не чувствовала столь сильные эмоции к другому человеку. Она не могла сказать это несколько месяцев, но всё же… Реджина не могла выдавить из себя ни слова. Она полностью была захвачена бурей эмоций. — Нет, конечно же, нет! — проревела Эмма, и Реджина чуть ли не подпрыгнула на диване. На какой-то сумасшедший мимолётный момент Реджина задумалась, а могла ли её Истинная Любовь жить там, где не было магии? Если бы проклятие дало ей счастливый конец, но этого не будет. Именно в этот момент ярость, боль и страх, которые подсказывали, что сейчас её сердце будет разбито, превратились в гнев. Он начал бурлить в животе, и Реджина медленно вставала, словно собираясь в кучку. — Вы уже сказали достаточно, мисс Свон, — предупреждающим тоном начала Реджина, чуть ли не рыча. Формальное обращение теперь было лишено обычного флирта. Жёсткие и холодные слова поселились в груди Эммы. Её глаза сощурились, когда она шагнула вперёд к женщине, бросая вызов. Реджина не собиралась сдавать позиции и поддерживала яростный взгляд с Эммой. Красные губы изогнулись в язвительную улыбку. Спина брюнетки напряглась, словно она уже была готова атаковать при малейшем намёке на движение девушки. Реджина нереально сильно сжала зубы, между девушками были какие-то сантиметры. — Вот как всё будет развиваться, не так ли? Всё будет по-твоему, да? — риторически спросила Эмма, на лице до сих пор была прорисована ярость. Реджина хотела не согласиться, но даже с её гордостью она призналась себе, что позволила Эмме полностью контролировать их отношения с самого начала. Парочка стояла не двигаясь, дрожа от ярости. Внезапно Эмма не смогла вспомнить, почему она стала злой, и боль прокатилась по её груди. Она была так близка к губам Реджины, и она так же знала, что сейчас — последний раз, когда она может быть рядом с этой девушкой. Эмоции снова ударили по груди и готовы были выйти наружу в виде слёз. Реджина уловила брешь в броне Эмма и раненный взгляд в глазах, но прежде чем она сама успела смягчиться, Эмма развернулась на пятках и исчезла за дверью. Реджина подумывала побежать за ней, но ноги словно приросли к месту. Всё, что она смогла, это плюхнуться на диван и попытаться полностью понять, что же только что произошло. ________________________________________ В комнате становилось тепло из-за полуденного солнца, и Реджина до сих пор не двигалась с места. Она так и не смогла понять, как она оказалась в таком положении, с раскуроченным сердцем внутри. Каких-то несколько коротких часов назад она обнимала тело Эммы, покрывала его лавиной поцелуев, а после они готовились вместе к новому дню. Последнее, что Реджина ожидала, — это оказаться в неподвижном положении, пытаясь найти силы, чтобы упаковать вещи, так как завтра она уже вернётся одна в Сторибрук. Сколько бы раз она не проигрывала в голове эту сцену, Реджина так и не смогла понять, почему Эмма так разозлилась, и почему накинулась на неё. Казалось, что девушка была чем-то захвачена. Её голос, её глаза, её выражение лица… всё было таким, что Реджина больше не узнавала в ней ту обычно милую и обаятельную блондинку. Всё было неправильным. Даже когда брюнетка начала упаковывать свои вещи в коробку, она слишком долго тянула, она раз за разом возвращалась к обдумыванию поведения Эммы. Должно быть, тут есть что-то большее за всем этим. Реджина была уверена в этом. Брюнетка зажмурилась от воспоминания-картинки Эммы с холодным выражением лица и взглядом, где стояла ненависть. Реджина не хотела, чтобы так всё закончилось. Я бы вообще хотела, чтобы ничего не заканчивалась, призналась она себе в пустой комнате отеля. Её тело словно робот паковало вещи в коробки, делая комнату пустой. ________________________________________ Лёгкие Эммы готовы были взорваться, когда она добралась до крыши. Девушка начала чувствовать, как горят голени и бёдра почти сразу после первого пролёта, но она продолжала толкать себя вперёд. Боль уже почти было невозможно выносить, когда она просто вывались через двери на поверхность. Сильный ветер тут же врезался ей в лицо и тело. Её грудь ходила ходуном в попытке взять больше воздуха, Эмма едва замечала, что по щекам давно и обильно текут слёзы. Она пнула пластмассовую кадку, и та откатилась к дальнему заграждению крыши. Она громко закричала. — Блять! — бессмысленно кричала Эмма в небо, которое словно издевалось над ней, так как было чисто голубым без облаков. — Блять! — повторяла Эмма тише, падая на колени и превращаясь в бесформенное, всхлипывающее нечто. Эмма не могла успокоить свой гнев. По крайней мере, это было то, что она говорила себе, пока правда не показалась ей на глаза, втыкаясь острым ножом в сердце. Она любила её. Она любила Реджину, и не было никакого выхода из этого. Мы никогда не говорили, что будет после, когда суд будет закончен, мрачно подумала Эмма. Она слишком быстро осознала, что часы их разговоров… они никогда не планировали навещать друг друга или же обсуждать их будущее. У них никогда не было разговора о том, что будет дальше. В груди у Эммы стало лишь ещё больнее, пока она пыталась снова заковать себя в броню от отвратительного чувства, под названием «любовь». Эмма знала, почему никогда не говорила об этом Реджине, но не хотела признаваться себе. Она знала, что впала в ту самую привычную тактику для себя — отталкивать людей, чтобы избежать как можно больше боли потом. Вот только в последний раз это не сработало, и боль от потери Реджины лишь увеличивалась с каждой секундой. Прошло уже много времени, как слёзы перестали катиться по красным щекам, и Эмма наконец-то смогла собраться и встать, чтобы уйти с крыши. Собраться на то, чтобы упаковать вещи в сумки и двигаться дальше по жизни, при этом избегать тепла Реджины. Всё это почти нелепо, подумала Эмма, болезненная улыбка скривила её дрожащие губы. Полнота сожаления просочилась сквозь её высокие стены, что она успела возвести, чтобы защитить себя от подобной боли, которую испытывала сейчас. Это даже поэтично, печально осознала она. Реджина — первый человек, которого она по-настоящему хотела, и как она сейчас была откинута на обочину. Чем ниже она спускалась, тем медленнее она становилась. Она решила, что, скорее всего, она заслужила быть сейчас разбитой в хлам… или, может быть, это её карма. Эмма, наконец-то, нашла человека, от которого не хотела бежать, но и было невозможно удержаться рядом с ним. ________________________________________ Полумесяц луны был едва виден в тёмном небе, когда Реджина поняла, что не может этого вынести. Она просто не могла оставить всё вот так. Гнев сожаления давил на грудь. Её тёмные брови нахмурились, а после расслабились, когда она решилась на следующий шаг. Тонкие пальцы сжались на ручке двери, ведущий в номер Эммы. Реджина оставила дверь их номеров открытой, в надежде, что Эмма, может быть, одумается и придёт к ней обратно. Что она снова появится в её номере, как было много раз до этого. Когда наступила тёмная ночь, минуты тикали, утекая прочь, и Реджина потеряла надежду, что Эмма придёт к ней. Реджина с силой зажмурилась и сделала глубокий вдох. Она попыталась приготовить себя к тому, что её отвергнут. Это чувство она, к сожалению, знала слишком хорошо, но она не была уверена, что сможет справиться в случае с Эммой. Ночь уже вступила в свои права владения, и Реджина поняла, что готова рискнуть, даже если это будет обозначать последний раз, когда она сможет держать блондинку в своих объятиях, и, может быть, это будет последнее физическое проявление любви, даже если слова об этом не будут никогда сказаны. Тихий стук в дверь, и на него никто не ответил, сердце Реджины упало в пятки. Миллс сделала ещё один глубокий вдох и смогла сильнее вцепиться в ручку и повернуть её. Карие глаза распахнулись в шоке, когда дверь заскрипела, пока её открывали. Она была не заперта. Она тоже оставила свою дверь открытой, сердце Реджины билось, как сумасшедшее, но она не могла заставить об этом думать больше, чтобы её нервы не сдали не вовремя. Когда она оказалась внутри, то брюнетка поняла, что никогда не была тут, и тут было достаточно темно. Реджина толкнула дверь дальше и полностью вошла в номер. Она могла видеть, что комната почти пуста, небольшая кучка сумок стояла около двери. Несмотря на стучащее сердце, Реджина прошла в комнату, но Эммы нигде не было видно. Реджина раз за разом оглядывалась, пытаясь привыкнуть к минимальному количеству света. Она заметила очки в чёрной оправе на прикроватном столике, которые лежали сверху журнала. Сердце Реджины сжалось сильнее, словно это было ещё вообще возможно. Она не знала, что Эмма носит очки, и она задумалась, что ещё она уже не сможет узнать о ней? — Что ты тут делаешь? — спросила Эмма, стоя на пороге ванной, Реджина дёрнулась в реальность от своих мыслей. — Оу… я… — Реджина пыталась найти свой голос. Свет от ванной придал приглушённый свет и для комнаты. Эмма была обёрнута только в полотенце. Карие и голубые глаза встретились и в этот раз в них была нежность, и Реджина, не контролируя себя, двинулась вперёд.