Забытые предрассудки Лили Эванс

      Экзамены летели один за другим. Перед глазами студентов бегали буквы, рвались в дрожащих пальцах свитки, сверкали искры магии из палочек. Ни минуты на отдых от учебы. Всё вокруг прыгало и вертелось, как на карусели. Лили не знала покоя даже после успеха на зельеварении. Ноги всегда несли её в библиотеку, едва она выкроит минутку после обеда. Она убегала от друзей и закапывалась в книги, лихорадочно перелистывая учебники и магические трактаты, выискивая что-то, что она могла упустить.       В очередной вечер перед последним экзаменом по Защите от Тёмных Искусств девушка была на той же самой позиции — сидела на чёрством деревянном стуле, откинувшись на спинку, и переворачивала страницу за страницей. Лили даже не заметила, что уже достаточно продолжительное время напротив неё сидел Римус в точно такой же позе, что и она. Мимо их стола прошелестела длинной юбкой мадам Пинс, сзади которой стройным рядом плыли стопки книг, оставленные студентами не убранными. Мадам Пинс на секунду приостановилась, умиленная симметричной композицией из двух гриффиндорских старост, и два толстых тома "Защитного волшебства" стукнулись ей об спину. Библиотекарь поправила малюсенькие круглые очки на переносице, приподняла подол юбки и зашурашала дальше по ряду между стеллажей. Книги поплыли следом за ней, и только одна, отделившись, взмыла к верхней полке, где втиснулась между тонким сиреневым корешком с цифрой "99" и толстой "Историей магических мифов и легенд". Римус на секунду взглянул на место, где раздвинулись книжки, и снова опустил взгляд в учебник. К последнему экзамену он немного выдохся и совсем не хотел без устали повторять материал, но что-то внутри говорило ему делать обратное. Римус не досидел двадцать минут до закрытия. Он тихонько сложил вещи, отнёс книгу на полку и ушёл в спальню, тронув Лили за плечо, когда проходил мимо неё. Она оглянулась, улыбнулась ему и снова вернулась к жёлтым, хрупким страницам.       Через несколько минут её уединение было нарушено мадам Пинс, которая сказала ей, что библиотека закрывается. Лили уже хотела закрыть книгу и уйти, но женщина хитро ей подмигнула и нагнулась к её уху. — Мне нужно к Филчу минуток на двадцать. Ты посиди, если хочешь, я тебе доверяю, — сказала она, намекая интонацией, что не каждый студент в Хогвартсе этого достоин.       Лили улыбнулась и согласилась. Пока мадам Пинс выгоняла других учеников, девушка дочитала предпоследнюю главу и начала финальную. Когда библиотекарь ушла, в помещении воцарилась гробовая тишина, какая и обычно бывала здесь, ведь нарушать её было запрещено, но теперь погасли все свечи кроме тех, что зависли у Лили над головой, придавая атмосфере некоторые ужасающие нотки.       В библиотеку голубым лучом проникал лунный свет, освещая длинный коридор из шкафов и полок. Пальцы Лили заледенели от бездействия, а глаза её слипались... Она облокотила потяжелевшую голову на руку, и веки опустились сами собой.       Лили разбудили шаги мадам Пинс. Она быстро семенила к её столу, стуча каблучками о каменный пол, и добродушно улыбалась, румяная, как после прогулки по морозу. Лили захлопнула книгу, вернула её на полку и распрощалась с мадам Пинс. Недочитанная глава её ничуть не раздосадовала, ведь содержание её было ей прекрасно известно и ужасно противно. Описания опасных контрзаклятий для защиты от Тёмной магии приводили её в ужас и бешенство. Ей самой не хотелось до конца осознавать тот факт, что злые, корыстные и жестокие люди ходят по одной с ней и её друзьями земле, что каждую минуту где-то страдает невинный человек. А где-то кто-нибудь отвечает смертоносным контрзаклятием на нападение преступника и после всего отделается лишь лёгким испугом. "Самооборона" — скажут в суде. Министр стукнет молотком, а преступника закопают в землю, не удостоив даже надгробием. Лили мир представлялся таким светлым и милым местом, где нет места злым умыслам и поступкам. Но в последний год всё вокруг убеждало её в обратном, заставляя наблюдать списки погибших в Ежедневном Пророке и видеть лица людей, потерявших близких и родных. Она понимала, что она, Петунья и её родители никогда не будут в безопасности, пока в волшебном мире торжествует тёмная сила.       Лили вышла из библиотеки и побежала по коридору к лестницам, ведущим на верхние этажи. Видимо мадам Пинс вышла вовсе не на двадцать минут, а на все сорок или даже больше. В коридорах ни души. Лили вытягивала перед собой руку с палочкой, на кончике которой подрагивал яркий белый огонёк "люмос", и всматривалась в темноту перед собой, вздрагивая каждый раз, когда за углом вдруг показывалась статуя или на картине всхрапывал какой-нибудь спящий старик. Лили знала, что есть короткая дорога до башни Гриффиндора, но редко ей пользовалась, а поэтому немного боялась сворачивать на неё теперь. Она аккуратно заглянула за гобелен на стене, освещая затянутые паутиной стены мерцанием струящегося из палочки света. Никого. Она отвела гобелен рукой и прошла внутрь, съеживаясь от неприятного чувства страха внутри. Кроме её заклинания, узкий коридор освещало маленькое-маленькое окошко у самого свода потолка, которое никак не помогало в перемещении по тёмному полу. Лили вздохнула, мысленно подбадривая себя, и бойко зашагала вперед, стараясь не задевать пыльные стены длинными рукавами. Она запустила руку в карман и, нащупав свои наручные часы, выудила их. Стрелка на циферблате клонилась к одиннадцати. Это было вовсе не поздно, но в это время никого кроме старост, патрулирующих школу, не встретишь. Разве что ещё жуткую кошку Филча. В глубине души Лили понимала, что вероятность того, что с ней что-то случится по пути в спальню в Хогвартсе, практически равна нулю. Но именно слово "практически" поселило в её душе страх.       Повеяло холодом, по полу пронёсся лёгкий ветерок и вдруг справа от девушки что-то блеснуло серебром, двинулось сквозь неё и скрылось по другую её руку, растворяясь между серых булыжников. Послышался тихий стук, и вокруг воцарилась давящая тишина. На мгновение Лили застыла на месте с широко распахнутыми глазами, потом она испустила не то стон, не то вздох, вся поникла, задрожала и прижала ладонь к груди. Это была не первая её встреча с приведением, и не первый раз, когда оно прошло сквозь неё, но в таком ужасе она не была никогда. Лили не могла назвать себя трусихой, но вот страх перед неизвестным преследовал её всегда. А ещё она жутко боялась темноты. Едва первый ужас прошёл, она сорвалась с места, преодолев коридор чуть ли не бегом. Уже у портрета Полной дамы Лили вдруг спохватилась — в кармане не доставало её любимых наручных часов. Она присела на секундочку на скамейку у прохода и подумала: "— А вдруг я оставила их в библиотеке? Нет, оттуда точно забирала. О! Ведь я доставала их в коридоре... Значит, уронила, когда вылетело это чёртово приведение!"       Она вскочила и побежала обратно к проходу, который находился в соседнем от входа в Гриффиндорскую башню коридоре. То, что самым страшным приключением осталось приведение, прибавило ей смелости, и тёмные, бесконечные коридоры уже не так пугали её как прежде. Она сбежала по лестнице, отворила тяжелую дубовую дверь и, вылетев из башни, тут же наткнулась на чей-то тёмный силуэт. В чёрной мантии с зелеными и серебряными нашивками перед ней высоко вздымалась фигура Эвана Розье — слизеринского старшекурсника. Его густые каштановые волосы спадали ему на лицо, делая его выражение ещё более небрежным и брезгливым. Лили отлетела от него в сторону, не зная, как поступить теперь. — Редкая грязнокровка высунет нос ночью, когда школу патрулирует Слизерин, — произнес он, и его презрительный тон обдал Лили, словно холодной водой. — Что-то замышляешь? — Часы потеряла, — сквозь зубы процедила она. — Замышляю вернуть их обратно. — В такое время опасно бродить по коридорам в одиночку, — ухмыльнулся он, смотря на неё сверху вниз. — Я провожу тебя и верну на это место.       Лицо Лили мгновенно скривилось. Она скрестила руки на груди. — Обойдусь, спасибо. Я староста и сама могу о себе позаботиться. — Всё-таки это мой долг, как старосты школы, — на лице Розье появилась гадкая улыбка.       У Лили задрожали коленки, но она не подала вида насколько она была испугана. — Тогда я вернусь в гостиную, — твёрдо произнесла она и развернулась обратно к двери, но её тут же остановилась рука Розье, схватившая её за предплечье. — Эван, отпусти меня! Не хочу конфликтов, — сказала Лили, сдерживая дрожь в голосе. — Часики надо вернуть, — шепнул он, наклоняясь ближе к её лицу, и прижал кончик палочки к её губам. — Силенцио, моя дорогая.       Лили беспомощно открывала рот, не в силах произнести ни звука. Желудок свело от страха. Розье дёрнул её за руку и завёл за угол, толкая в тот самый коридор, куда ещё минуту назад так стремилась попасть Лили. Он прижал её к стене, и она почувствовала как его волшебная палочка упирается ей в рёбра. — Где палочка, магла? Та палочка, которую ты украла? — спокойно спросил он. — Доставай. Я знаю, что она при тебе.       В темноте она едва разбирала черты его лица, но знала, что если бы в коридоре было светло, то она бы увидела хладнокровное, бесстрастное лицо и злую ухмылку. Он сунул руку ей в карман и, не успела она его остановить, выудил её ивовую палочку. Лили дёрнулась, в попытке забрать её, но тщетно. Только что-то опасно жгло под рёбрами. — Лучше не дёргайся, грязнокровка. Петрификус Тоталус!       Руки Лили прилипли к бокам, ноги схлопнулись вместе. Она не могла пошевелиться. Эван покрутил её палочку в руках, улыбнулся девушке и — Щ-щелк! — ивовая палочка переломилась надвое. В глазах девушки, которая уже не пыталась скрыть ужаса, заплескались слезы. Розье взмахнул своей палочкой, снимая с неё чары. — Проболтаешься кому — тебе не жить, магла. Я предупредил, — грозно произнес он и швырнул Лили обломки её родной волшебной палочки.       Она поймала их и не смогла оторвать от них взгляда. Она не боялась, что Розье убьёт её или сделает больно — он уже ударил по самому больному месту, сломав самую важную вещь для неё. Самую близкую и необходимую вещь для волшебника. У Лили было чувство, что вместе с палочкой сломалась её связь с миром магии. Она получила эту палочку почти шесть лет назад, и до сих пор она всегда была её защитой.       В странном, непонятном тогда магазине такой же странный и непонятный мужчина в летах протягивал ей красивые прямоугольные коробочки, обитые бархатом изнутри, где лежали обычные деревянные палки. Она перепробовала с десяток палочек, пока одна длинная и элегантная палочка не выбрала её. Тонкая и гибкая из ивового дерева с волосом единорога в сердцевине... — Идеальная, чтобы творить заклинания, — сказал тогда Олливандер.       Теперь она лежала у девушки на ладони, сломанная пополам. Лили смотрела на неё и не могла поверить своим глазам. Сломана. Её волшебная палочка! Сломана! Розье уже вышел обратно в коридор, когда она подняла свои зеленые глаза, налитые яростью и скорбью. Что она может против него предпринять? На что она вообще способна без палочки? Лили выбежала вслед за ним, собираясь это проверить. Не важно, что он ей сделает. Главное, что она сделает ему.       Он уже почти скрылся из виду, когда его настиг её крик: — Розье!       На стенах обеспокоенно и раздраженно зашумели картины. Эван даже не обернулся. Он спокойно шёл, засунув руки в карманы, потому что знал — без палочки она — никто.       У Лили за спиной скрипнула дверь. Она испуганно обернулась, ожидая увидеть профессора МакГонагалл, но это были Сириус, Джеймс, Римус и Питер. Её губы задрожали, а брови взметнулись "домиком" при виде друзей. Слёзы против её воли покатились из глаз. — Что он сделал? — грозно спросил Джеймс.       Лили протянула вперед обломки, стараясь не смотреть на них. Питер пораженно ахнул и переглянулся с Римусом. Сириус и Джеймс сорвались с места и рванули вслед за Розье. Лили не знала, чему именно обязана таким своевременным появлением друзей, но всё же догадывалась, что дело в магическом пергаменте, который они постоянно носили с собой во время вылазок. Римус сказал Питеру оставаться с Лили, а сам решительно направился в ту сторону, где скрылись Джеймс и Сириус. — Молодой человек, у вас же значок старосты! Вы должны предотвращать такие конфликты и следить, чтобы ваши однокашники не бродили ночью по школе! — заворчала волшебница из своего портрета. Она затянула потуже узелок на спальном чепчике и гордо отвернула голову в сторону, поджимая губы. — Не светите палочкой! Идите спать! — вступил сморщенный старик с группового портрета, гневно глядя на Лили и Питера. — Директор Диппет узнает об этом этим же утром, если вы не вернетесь в спа... — Ты старая кастрюля! — закричал, сидящий напротив него на картине молодой юноша в средневековом костюме. — Профессор Дамблдор уже двадцать лет занимает его место, — юноша закатил глаза и повернулся к ребятам. — Простите его невежество. Хотя, вам и правда лучше вернуться в свои спальни. — Чёрта с два! — вскрикнула Лили и стремительно пошла вслед за Римусом. Питеру оставалось только увязаться за ней. Она покрепче сжала в кулаке обломки палочки и окликнула Люпина. Он оглянулся на неё несколько устало, но по его лицу она поняла, что он ожидал этого от неё.       Друзей они нашли по звуку. Свист летящего заклятия не спутаешь ни с чем. Картины вокруг вопили, и Лили не сомневалась, что на шум скоро сбежится вся школа. И хотя двое на одного — не самая честная стратегия, Розье отбивался достойно. На лице Сириуса застыли азарт и веселье, а из палочки Джеймса проклятья сыпались с особенным остервенением. Они нападали то по очереди, то одновременно, осыпая врага искрами, освещая стены вокруг разноцветными вспышками. Сириус действовал элегантно, как наказывало его аристократическое происхождение. Казалось, битва не доставляла ему хлопот. Отбивая ответные удары, он успевал потешаться над Эваном, высмеивая его идеалы. Джеймс подходил к врагу сбоку, заставляя пятиться назад. Они загоняли Розье в угол.       Все шесть лет, что Лили изучала Защиту от Тёмных искусств, она надеялась, что ей не придётся участвовать в битвах или даже видеть их. Ей хотелось спокойной мирной жизни. Поэтому, наблюдая за этой дуэлью, первую минуту она не могла пошевелиться. Угрожать наказанием не было никакого смысла. Вступить в защиту без палочки она не могла. Как бы не поступил с ней этот Розье, в какой-то момент она испугалась, что друзья могут случайно его убить. Она очнулась от ступора и подбежала ближе к эпицентру схватки. — Сириус, хватит, пожалуйста! — Лили схватила Блэка за предплечье. — Не устраивайте самосуда, будет только хуже. Мы всё расскажем Дамблдору завтра же! Его накажут! — она взвизгнула под грохот от двух столкнувшихся в воздухе проклятий.       Сириус мельком взглянул на неё и прекратил атаку, но палочки не опустил. В его синих глазах застыла ледяная решимость. Он ждал повода. Теперь Розье защищался только от Джеймса. Тот с каждым заклятием всё приближался и приближался к нему, принуждая Эвана вжаться спиной в стену. — Экспелиармус, — взревел Джеймс, и палочка вылетела из руки Розье, отлетая далеко в сторону, где её тут же подобрал Питер. Джеймс улыбнулся. — Дерешься ты, как пятилетка. Хвост, — его голос наполнился властью. — Дай её мне. Я сделаю из его бесполезной палки две. Может, тогда ты будешь похож на нормального волшебника.       Питер боязливо покосился на Сириуса, по лицу которого скользнула мстительная ухмылка. Лили обернулась на Питера и отчаянно затрясла головой. Нельзя уподобляться врагу. Розье беспомощно бегал взглядом по их компании, ожидая приговора. — Джеймс, оставь его, — подал голос Римус, медленно приближаясь к нему. — Не твоё дело, Лунатик, — бросил он, сосредоточенно гляда на Эвана. — Вердими... — Отключись! — перебил его Римус, взмахивая палочкой и делая выпад вперед. Джеймс застыл и повалился на пол. Римус молниеносным движением перевел палочку на Розье и крикнул: — Инкарцеро!       В воздухе змеями взвились веревки, обернулись вокруг тела Эвана, и тот, не удержавшись на ногах, упал на бок. В коридоре стало тихо. Сириус опустил палочку. Лили и Римус переглянулись, когда их слух тронул звук стремительно приближающихся шагов. Питер обернулся первым и громко пискнул, вжимая голову в плечи. Это была профессор МакГонагалл. Она была с сеточкой на волосах и одета в клетчатый халат, из-под которого торчал белый подол её ночной рубашки. Если бы она умела сверкать лазерами из глаз, то в Сириусе была бы уже парочка дымящихся отверстий. Вслед за ней, потирая ладони, шаркал тапочками Филч. — БЛЭК! — её грозный голос эхом отразился от стен. — Они напали на меня, профессор! Помогите мне! — завопил Розье и забился в веревках, словно червь. — Профессор МакГонагалл, пожалуйста, выслушайте меня прежде, чем назначите всем наказание, — взмолилась Лили, вставая у неё на пути. Она никогда раньше не видела МакГонагалл такой суровой. Её и без того тонкие губы так сжались, что побелели и их стало совсем не видно. — Мисс Эванс, — сказала она раздосадованным голосом. — И Вы, Люпин! Такие надежды на вас возлагались!       Она обернулась к связанному Розье и освободила его взмахом палочки. Тот, кряхтя, поднялся с пола, потирая то запястья, то шею. — Все пятеро, Вы, идётё со мной к директору и объяснитесь там! — её взгляд споткнулся о незамеченного прежде тела Джеймса, который всё ещё был в отключке. — Это ещё что?!       Она подбежала к нему и присела на одно колено. Филч захромал следом, тряся фонарем, сжатым в руке. — Кто сделал это? Вы, Розье? — она вся побагровела от бешенства. — Люпин, — пробурчал он, протягивая ладонь Хвосту, и тот вернул ему палочку.       По лицу МакГонагалл пробежало облегчение, но она старалась выглядеть всё такой же суровой. Когда Джеймса привели в чувство, вся компания под предводительством профессора направилась в кабинет директора. Филча отправили патрулировать коридоры на случай, если кто-то вышел на шум, разогнать всех по комнатам. Лили никогда раньше не была в кабинете директора и понятия не имела каков его интерьер. Ей представлялся огромный кабинет, как поле для квиддича, сплошь забитый книжными стеллажами. Зная характер Дамблдора, она воображала, что у него есть секретный шкафчик со сладостями, большой овальный стол, чтобы их поедать, и в каждом углу комнаты есть своя оранжерея. Странный и смешной директор должен обитать в странном и смешном месте.       Но кабинет оказался куда меньше, хотя всё, ожидаемо, и было забито книгами, но ни цветов, ни сладостей Лили не увидела. Зато повсюду, как начищенные кастрюли блестели неизвестные ей серебряные аппараты. Какие-то из них качались из стороны в сторону, щелкая и стуча, какие-то свистели, как закипевший чайник, а один и вовсе прыгал на месте, цокая и выпускал яркий розовый пар. Директор спать ещё не ложился и встретил их доброй и бодрой улыбкой, едва профессор ввела их в кабинет.       МакГонагалл поведала ему о дуэли в коридоре, да ещё и после отбоя, в следствии которой один студент оказался связанным, а другой в бессознательном состоянии валялся на полу. Дамблдор обладал потрясающими дипломатическими данными, поэтому повёл себя совершенно спокойно. Сначала он строго взглянул на них из-за очков-половинок, а потом начал жужжал себе под нос какую-то веселую мелодию. Лили догадалась, что пока он сидел здесь в одиночестве до их появления, то напевал её снова и снова. — Итак, молодые люди, — Дамблдор выудил из кармана мантии конфетку в яркой обертке, развернул и закинул в рот. — Я хочу услышать историю каждого из вас в отдельности, поэтому сейчас выйдут все, кроме мистера... хм, пожалуй, мистер Петтигрю, Вы останетесь. Минерва, выйдете с ними, последите чтобы никто не удрал и не переговаривался. Устроим настоящее расследование, — весело заявил директор, хлопнув в ладоши.       Профессор Маконагалл устало вздохнула и вывела всех из кабинета. Питер выглядел ужасно испуганным, будто Дамблдор заявил, что вытащит из него правду раскаленными клещами, а не просто выслушает всё, что он скажет. Прошло всего пару минут, когда Питер вышел в коридор перед лестницей, где сидели ребята, и сказал, что директор зовёт Блэка. Тот бросил последний гневный взгляд на Розье и зашёл за дверь. — Мистер Блэк, присаживайтесь, пожалуйста, — попросил Дамблдор, поглаживая свою длинную бороду. — Надеюсь, Вы не сильно огорчитесь, узнав, что Ваш друг Питер рассказал мне про вашу необычную карту. Прежде, чем Вы расскажете мне, скорее всего, абсолютно то же, что и он, я хочу узнать о карте подробнее, если позволите.       Сириус увидел в его глазах неподдельное любопытство и восторг, из чего решил, что отбирать карту он не планирует. — Мы создали её пару лет назад. Она показывает каждого, кто находится в Хогвартсе, куда идет, где прячется. Абсолютно все коридоры и потайные ходы. И никто кроме нас не сможет её прочитать, если мы того не захотим, — хвастливо заявил Сириус, глядя на реакцию директора.       Тот улыбнулся и наклонил голову на бок. — То есть Вы узнаете, если я захочу принять ванну, или, допустим, скажу профессору Трюк, что как раз иду отправлять прошение о финансировании для закупки новых метел, а на самом деле сверну в хижину лесничего, попить чайку? Талантливо. Я бы хотел взглянуть.       Сириус вынул карту из кармана и протянул директору абсолютно чистый пергамент. Тот развернул его и, не увидев ничего внутри, отчего-то страшно обрадовался. — Никто не сможет прочитать? Но если Вы захотите, то сможет? — переспросил Дамблдор, протягивая карту обратно. — Вы правы. Я дам Вам взглянуть, но только с условием, что Вы не заберете её, не попросите удерживать её при себе даже часа. Она покинет эту комнату вместе со мной.       Дамблдор тихо рассмеялся и кивнул. — Ни на минуту не разлучу Вас насильно.       Сириус взял пергамент, прикоснулся к нему палочкой и тихо-тихо прошептал волшебные слова, чтобы директор его не расслышал. На карте стали проявляться багровые чернила, вычерчивая коридоры и классы, этаж за этажом, потом по ним расползлась тысяча мелких табличек, практически все из которых были сейчас в местах, отмеченных, как гостиные факультетов. Дамблдор принял обратно уже преобразившуюся карту и с восторженной улыбкой развернул её на столе. На секунду он о чем-то задумался и поднял на Сириуса глаза. — Встаньте и пройдитесь, пожалуйста, мистер Блэк, — попросил он.       Сириус прошёл круг по комнате и сел обратно. Дамблдор зааплодировал. — Очень жаль, что я уже пообещал её вернуть.       Следующим в кабинет позвали Розье, и сквозь дверь до Лили доносился его жалобный голос. Она не слышала, что точно он говорил, но знала, что против него у неё всегда есть оружие — сломанная надвое ивовая палочка. После Розье Дамблдор пригласил Римуса, затем Джеймса и только потом Лили. — Итак, мисс Эванс, — Дамблдор сложил кончики пальцев друг с другом, — я хочу услышать Вашу версию истории. Прошу Вас быть честной. — Я... Я засиделась допоздна в библиотеке, готовилась к завтрашнему экзамену. Мадам Пинс позволила мне остаться на полчаса после закрытия библиотеки. Я шла и... там было... я просто испугалась и... — отчего-то Лили вогнало в краску, она подняла глаза на директора. — Профессор Дамблдор, мои друзья абсолютно невиновны. Что бы я не сказала, Вы имеете право ставить это под вопрос. Я знаю, что мои слова субъективны, а Вы сможете узнать всё от первого лица. В одной книге говорилось, что воспоминания можно передавать и хранить в сосудах... — Мисс Эванс, — мягко прервал её директор. — Уже тот факт, что Вы говорите об этом, служит для меня доказательством вашей невиновности. Но всё же позвольте мне увидеть всё самому.       Профессор встал, и полы его мантии тяжело повалились на пол. Лили подумала, что для полного образа странного, но чудесного волшебника ему не хватает только остроконечной шляпы. Дамблдор подошёл к одному из шкафов, отворил его, и по комнате разлился приятный голубоватый свет. В шкафу стоял каменный стол, в центре которого находилась круглая чаша. В ней, словно потоки воды, переливались серебряные нити воспоминаний. От этого зрелища у Лили захватывало дух, так же как и от осознания того, что сейчас приблизится к тому, к чему не будет доступа ни у одного другого студента Хогвартса. Дамблдор подозвал её к себе и показал, как стоит вытягивать воспоминания из своей головы. — Но, профессор... — вдруг опомнилась Лили. — Я не смогу вытянуть воспоминание. Розье сломал мою палочку.       Дамблдор задумался. — Я починю её. Но тогда это воспоминание должны будут увидеть ещё несколько человек. Если Вы не против, то мы можем приступать, — сказал он, пристально впиваясь в неё взглядом голубых глаз.       Лили на секунду замялась. Кто-то ещё увидит её унижение... " — Но тогда Розье получит по заслугам, — подумала она. — Что это изменит? Это его последние дни в Хогвартсе, больше он сюда не вернётся... Ах, точно! Завтра же экзамен!"       Вместо того, чтобы ответить, Лили молча протянула директору остатки своей палочки. Девушка разрывалась между желанием показать правду директору, и скрыть от него некоторые неоднозначные моменты. Она знала, что друзья погнались за Розье, напали на него, устроив самосуд. То, что сделал Эван, она не оправдывала, но подставлять друзей ей тоже не хотелось.       Из длинных рукавов серебристой мантии показались старые морщинистые руки, одна из которых сжимала длинную палочку. Дамблдор сложил половинки палочки Лили так, чтобы они образовывали прежнюю форму, и коснулся их своей. Половинки срослись, будто бы ничего и не произошло, на палочке не осталось даже трещины, а из кончика посыпались красные искры. Лили приняла её и почувствовала, как тепло разливается по пальцам. — Не пытайтесь починить сломанную палочку обычной, — заметил Дамблдор, мудро глядя на девушку из-за очков-половинок. — Видите ли, Лили, и мои способности выше, чем у рядового волшебника, будем честны, но огромную роль здесь играет и мой инструмент. Палочка, которой я обладаю очень необычная, — интригующе начал директор, поднимая "инструмент" на уровень глаз. — Поэтому ваша будет действовать также, как и прежде хорошо. А, впрочем, Вам это ни капли не интересно, — улыбнулся Дамблдор и подмигнул Лили. — Не хотите конфеток?       И из кармана показалась его рука, в которой лежала пригоршня разноцветных сладостей. Лили радостно улыбнулась, и встретилась с ним глазами. Всё-таки потайной шкаф со сладостями, у него наверняка есть.       Профессор МакГонагалл, услышав окончательный вердикт директора, страшно обрадовалась, хотя и пыталась этого не показывать. Потом она справилась со своими эмоциями и сделала всем шестерым выговор, особенно сильно наседая на гриффиндорцев, потому как руководила ими. Эвана Розье отстранили от последнего экзамена и пообещали снизить на балл оценки за все остальные. Когда директор говорил ему об этом, Эван непрерывно смотрел на Лили. Его ноздри гневно раздувались, а челюсти были сжаты настолько, что скрипели зубы. Хотя Лили и было не по себе, взгляда она не отводила. Внешне она выглядела лишь слегка обеспокоенной, но внутри неё бились страх и ненависть. Когда директор пожелал всем спокойной ночи, Розье подошёл к Лили. — Тебе повезло, магла, — сказал он еле слышно.       У девушки за спиной тут же возникли Сириус и Джеймс, и Розье пришлось уйти. Она выдохнула с облегчением. После того стресса, что он ей обеспечил, Лили хотелось поскорее лечь спать и забыть обо всем. Но каждый раз, когда она смотрела на свою палочку, она невольно вспоминала ощущение холода по спине от твёрдой каменной стены и взгляд холодных серых глаз. Римус спросил её, что послужило причиной, но Лили не нашла сил ответить. Он и так это прекрасно знал.

***

      Той ночью все пятеро спали очень плохо. Постоянно просыпались, ворочались. Римуса мучила бессонница, а Джеймс постоянно вскакивал к карте, чтобы проверить, не бродит ли кто по коридорам, спит ли Лили...       На утро их разбудил настойчивый стук в дверь. Это были Лили и Алиса. Дверь им открыл Питер, который единственный смог поспать под утро около четырех часов. — Вы что, спите? — взвизгнула Лили, когда увидела заспанную рожицу Питера. — Хвостик, вы что до сих пор не встали?       В постелях устало зашевелились остальные. Из под подушки показалась голова Римуса. Он приподнялся на кровати и посмотрел на девушек с лицом, выражающим только вопрос "Что происходит?", а потом рухнул обратно. — Мы встаем, — пролепетал он. — Римус, вы проспали завтрак! Экзамен начинается через двадцать минут! — воскликнула Алиса. — Чёрт, — ругнулся Джеймс, дёрнулся под одеялом и сполз ногами на пол. — А я такой голодный... — Сохатый, тебе лишь бы пожрать, — пробурчал Сириус.       Из под трех одеял послышался дружный вздох. Девочки, уже свыкнувшись с мыслью о том, что их однокашники раздолбаи, стояли, негромко хихикая над их попытками отскрести себя от кроватей.       Первым встал Римус, попытался поднять Джеймса, плюнул на эту затею после услышанного в девяностый раз ленивого "не-е-ет" , подошёл к кровати Сириуса, который уже во всю храпел, вздохнул и пошёл одеваться. Как в таком состоянии они собирались сдавать экзамены, Лили не понимала. Вопреки тому, как она была напугана прошлым вечером, выспаться она всё же смогла. Да и чувство ответственности поднимает её с кровати лучше всяких будильников. — Мистер Поттер, пора вставать, — закричала Алиса и защекотала его за пятку. Джеймс, очевидно, щекотки не боялся, потому что остался к этому не восприимчив. Глядя на то, как Лили подошла к кровати Сириуса и попыталась его растормошить, Алиса вздохнула. — Гиблое дело. — Сириус, вставай. Ты в начале алфавита, сейчас же пропустишь свою очередь, — взмолилась Лили. — Эванс, поуговаривай меня, — сказал Джеймс, отмахивающийся от хихикающей Алисы. — Я встану, честное слово.       Алиса громко рассмеялась и отошла от него, подталкивая подругу. Римус заулыбался и покачал головой. Всё-таки, какими бы дураками иногда ни были его друзья, он любил их как родных братьев и сестёр. — Ну, ладно, — рассмеялась Лили, подходя к его койке. — Джеймс Поттер, пожалуйста, поднимитесь с кровати, иначе получите по башке! — для убедительности она слегла стукнула его по лбу, торчащему из-под одеяла. — Не-а, — послышался издевательский голос Поттера. Он высунул голову из-под одеяла и попытался сфокусировать на Лили взгляд, но без очков, при всём желании, сделать этого не мог. — Я встану, если ты пообещаешь, что будешь писать мне летом. — Вот это наглость! — улыбнулась Лили, пытаясь добавить серьезность в голос, но ей только больше хотелось рассмеяться. — Спи сколько хочешь, оно мне надо — успеваемость твою спасать. Вот за Римуса с Питером я волнуюсь, — издевательски заявила она, присаживаясь на край кровати и скрещивая руки на груди.       Джеймс вскочил, кое-как напялив очки и посмотрел на неё крайне обижено. — Вот как? — ухмыльнулся он, увидев улыбку у неё на лице. — Я, значит, защищаю её, срываюсь посреди ночи, бегу не пойми куда, набиваю синяки, а она даже не хочет позаботиться о моей успеваемости. — Ну, Джеймс, — она отчаянно покраснела от макушки до кончиков пальцев. — Умеешь ты... — Лили поджала губы. — Я искренне благодарна вам всем. В том числе и тебе. Поэтому если ты хочешь, можешь и дальше заполнять мой стол письмами, может, я отвечу как-нибудь. Когда скучно станет, — хихикнула она и ущипнула его за бок. — А теперь вставай, засранец, а то опоздаешь.       Из спальни они вышли как раз, когда к началу экзамена. Лили и Сириус пошли к кабинету, потому что первые буквы их фамилий были ближе всего к началу алфавита. Остальные пошли на кухню к эльфам, раздобыть немного еды, чтобы парни могли позавтракать.       Вокруг кабинета царила суета. Волнение смешалось с радостью от того, что этот экзамен был последним, а дальше всех ждал отдых дома или путешествия по стране и миру. Лили не знала, что она будет делать этим летом, потому что родители не писали ей ни о каких особенных планах, но они с Алисой уже договорились, что она приедет к ней погостить. Сейчас, когда наступило утро, которое она весело провела в окружении друзей, Лили уже не было страшно. Даже встреча с Розье в коридоре не испортила её настроения. Она только взяла Сириуса под руку и чуть ускорила шаг, просто, чтобы поскорее избавиться от этого злого взгляда. Сдавать ЗОТИ было не страшно, вся компания чувствовала, что знает материал прекрасно. Даже Питер и Алиса, которые обычно тряслись от страха, сейчас расслабились и почувствовали уверенность в своих знаниях и умениях. Они вернулись с кухни с полными руками еды, и под удивленные взгляды свалили их на подоконник. К тому времени, как они пришли, Сириус уже вышел из кабинета и теперь рассказывал всем вокруг, что ждёт их внутри. В принципе, ничего сложного, только пара сложных заклинаний, которые они изучали в этом учебном году, а остальные задания сплошь повторение предыдущих курсов.       Экзамен прошли Лили, Римус, затем Питер, и оставались только Алиса и Джеймс. Еда кончилась, и теперь вся компания расслабленно ютилась в уголке у подоконника. Нервничать не было даже настроения. За окном светило жаркое солнце, над поляной летали бесконечные бабочки. Казалось, что даже Плакучая Ива размахивала своими корягами как-то особенно радостно.       В класс Защиты от Темных Искусств Джеймс зашел бодро и уверенно, что никого не удивило, потому что он демонстрировал такое поведение каждый год. Правда в этот раз он еще и улыбался по весь рот. Его встретил профессор Багг и двое людей, которых он видел однажды в Ежедневном пророке на первой полосе. Они были из министерства. Тощая женщина с тугой баранкой густых волос на макушке и с очками на кончике носа, единственным отличием от МакГоногалл у которой являлся небольшой рост и гадкая ухмылка на тонких губешках. С ней был длинный-длинный мужчина, башней возвышающийся и над Джеймсом, и даже над мистером Баггом, одетый в обычную деловую мантию министерского работника. Аудитория превратилась в огромный зал. За спинами экзаменатора возвышалась черная стена. — Мистер Поттер? — переспросил министерский и, получив ответ, отметил что-то у себя в бумагах. — Приготовьте палочку, проходите за дверь, — отчеканил он. —Если что-то пойдет не так, пошлите в воздух сноп красных искр. Как это делается вам известно, полагаю, — было видно, что его не радовала перспектива повторять этот текст с сотню раз на дню.       Усмехнувшись, Джеймс подошел к двери в стене, легко толкнул ее и вошел внутрь, подняв перед собой палочку. Перед ним предстал крупный мужчина в черном, который едва увидел его, выхватил палочку, посылая в его сторону зеленый луч. Джеймса охнул, отшатнулся влево и прижался к стене, посылая в ответ сразу несколько заклинаний. В его крови заиграл адреналин, когда бой продолжился, и парень уже успел оправиться от первоначального шока. — Импедимента, — произнёс Джеймс, и враг на секунду припал к земле, медленно пытаясь подняться. — Остолбеней!       Мужчина отбил заклятье в сторону, и его палочка только и успевала взлетать, как проклятья вырывались из неё одно за другим. Джеймс на его фоне, со всеми своими умениями и знаниям, выглядел медленным и нерасторопным. Враг действовал, словно дирижер, взмахивая и рассекая воздух волшебной палочкой, заставляя всё вокруг дрожать и грохотать. Джеймс еле-еле успевал отражать его атаки, не в силах нанести удар. Он уже начал уставать, когда вдруг появилась секунда для того, чтобы ударить. — ЭКСПУЛЬСО! — взревел Джеймс, и его тут же отбросило назад волной от его же собственного заклятия.       Враг издал тонкий высокий свист и рассыпался в серебряную дымку. Даже догадываясь, что он был не настоящий, у Джеймса в голове вдруг возникла мысль, что его мог испытывать реальный человек, и тогда он мог подорвать его насмерть. От этого предположения по спине пробежали мурашки. Джеймс подождал пока дымка рассеется и двинулся дальше по коридору. У следующего поворота его встретила сова, которая вдруг заговорила человеческим голосом: — За дверью этой про свой язык забудь. Колдуй исправно, молчалив лишь будь.       В следующей комнате его ожидало испытание на невербальные заклинания. Это его не напугало ни на секунду, и прошел он это испытание с легкостью. И следующие задания Джеймс щелкал как орешки, развеселившись окончательно. Дальше по коридору он шел чуть ли не танцуя, предчуствуя, что получит свой высший балл и с гордостью покажет его отцу, когда вернется домой. А потом он подумал про Лили и улыбнулся еще шире. Если она и правда будет писать ему летом, то он сможет рассказать ей, как гордятся им родители, что они подарят ему за очередной прекрасный год. С этими мыслями он толкнул следующую дверь и тут же остановился, как стоял, с вытянутой рукой. Его лицо исказилось ужасом, он не мог вдохнуть. Джеймс облокотился на дверной косяк и закрыл рот рукой. Перед ним, раскинув в сторону руки, между которых на груди чернела в полумраке густая и еще теплая кровь, лежала его Лили.