Забытые предрассудки Лили Эванс

      Играла музыка. Завывал саксофон, сопровождаемый пианино, которое словно капель, быстрой дробью, мелодично дополняло композицию. Музыка была мягкая, как бархат, в который можно завернуться. На столе стоял глинтвейн, фаршированная индейка и несколько десертов. Юфимия нежной рукой взмахнула палочкой, и с кухни выпрыгнула вазочки с конфетами и фруктами. Сириус дирижировал полчищем столовых приборов, а Джеймс впервые за суетливый вечер смог уговорить Лили присесть. Она без конца рвалась что-то украсить или принести, подвинуть стол или поменять на рождественской ёлке игрушки местами, чтобы смотрелось лучше.       Ей было странно впервые видеть другое рождество, нежели то, какое она встречала каждый год своей жизни. В их доме у стола не было лишнего пятого стула, и тарелки было всего четыре, а елка всегда была пониже, но попышнее, потому что и потолок там был ниже. На Рождество мама Лили готовила бисквитный торт, который у неё получался лучше всех, кого ей доводилось встречать на своем пути, а папа готовил свой фирменный бифштекс с луковыми кольцами и грибным соусом. И хотя было грустно без всего этого, Лили понимала, что теперь ей придется с этим свыкнуться. Хотя она и не могла не мечтать, как однажды она сама сделает торт и бифштекс для своей семьи, для своих детей.       Джеймс весь день боялся оставить её одну, чем немного начал напрягать к вечеру. Он знал, что этот день дастся ей тяжело. Сириус то и дело утаскивал его подальше, видя, как у Лили начинает дергаться глаз от такой навязчивой заботы. Но в конце концов, когда они вдвоем сели на мягкий диван в гостиной, Лили успокоилась. Она пускала из палочки маленьких, словно конфетки-драже, снегирей, провожая их взглядом до тех пор, пока те не вернуться к ней. Джеймс обнимал её за плечи, поглаживая пальцами руку, зарывался лицом в волосы на макушке и бесконечно украдкой целовал. Но едва кто-то оказывался рядом, как он скромнел — всё ради душевного спокойствия Лили. — Попробуешь, что получилось? — ласково спросила Лили Юфимия, поднося к её лицу булочку "Челси".       Лили откусила немного и улыбнулась, кивая головой: — Очень вкусно, миссис Поттер. — А мне предложить, мам? — наигранно разочарованно простонал Джеймс. — Ты больше не любимчик, Джейми, — просюсюкал, Сириус, пристраиваясь на подлокотник дивана. — Никаких тебе больше глазуний по утрам и горячего какао. Теперь тебя ждут только остатки вчерашнего ужина и морковный сок.       Юфимия, хихикая, поднесла булочку к Сириусу, и тот с наслаждением откусил ещё немного. — Ты всегда такой забавный, милый, — сказала она ему. — Не то, что ты, душечка, — ухмыльнулся тот Джеймсу.       Лили, до этого потихоньку хихикавшая, прыснула от смеха. Джеймс попытался изобразить возмущение, но не выдержал и улыбнулся. — Сам возьму, раз вы такие жадные, — он встал с дивана и отправился на кухню. — Сириус, милый, проследи, пожалуйста, чтобы нам осталось немного к ужину, — сказала Юфимия, и присела на диван рядом с Лили.       Сердце Лили нервозно ёкнуло, понимая, что впервые осталась с матерью Джеймса наедине, и снегири над её головой с писком лопнули, осыпая её голову перышками. Она прокашлялась и постаралась сесть прямее. Матерям ведь нравятся девочки с хорошей осанкой, да? Лили перебирала в голове все приметы, отличающие девушку, нравящуюся родителям парня, и примеряла их к себе, стремительно краснея. Излишнюю нервозность можно принять за стеснительность, что обычно воспринимается хорошо, но как насчет того, что она забралась на диван с ногами, и расположилась тут, как у себя дома?       Юфимия доела остатки булочки и приманила со стола стаканчик глинтвейна, пока Лили в панике расправляла юбку платья, боясь показаться неряхой. Она ведь не знала, насколько консервативны или свободны от стереотипов родители Джеймса, и нужно было перестраховаться. — Надо же, какая ты красавица, Лили, — проговорила Юфимия ласково. — Я могла лишь догадываться по рассказам Джеймса. Вы с ним вроде бы не ладили раньше?       Лили рассмеялась, слегка краснея. — Здесь только моя вина. Я не могла ужиться с его характером. — О-о, — протянула Юфимия. — Это определенно не твоя проблема! Я вырастила ужасно избалованного мальчишку, и наверное, он привык получать то, чего хочет. Не удивлюсь, если ты скажешь, что он надоедал тебе своими навязчивыми ухаживаниями.       Вместо ответа Лили только хихикнула, но Юфимия и так всё поняла. — Наверное, он сильно тебе досаждал, потому что, похоже, он души в тебе ни чает, — сказала мама Джеймса, а затем, заметив как лицо Лили побагровело, добавила: — Не смущайся, дорогая. Здесь нечего стесняться, ты ведь и правда очень красивая девочка, скромная... Да, и умная, насколько я знаю. Мой сын рассказывал, что ты отличница, — добавила Юфимия. — Точнее сказать, хвастался. — Ну, не совсем. Я иногда получаю "выше ожидаемого". Например по астрономии и ЗОТИ, — ответила Лили. — Наверное, тебе нужно много работать, ты ведь полукровка, да, Лили?       В животе у неё сделалось неуютно. Тугой узел стягивался в желудке. — Маглорожденная. — О, — воскликнула Юфимия. — Это... это ничего, дорогая, — она похлопала девушку по руке и встала. — Очень интересно.       Мама Джеймса рвано оглянулась и, улыбнувшись немного искусственно, ушла. Лили опустила голову к рукам, которые в напряжении сцепила на коленях так сильно, что заболели пальцы. Платье модного геометрического кроя показалось таким инородным и излишним, что тут же захотелось закутаться в повседневную школьную форму. Юфимия хоть была и не в парадной мантии, но волшебная мода значительно отличалась от маггловской. Лили и в голову не приходило, что родителям Джеймса может не понравиться её происхождение. Что это может стать проблемой.       Чтобы не сидеть на месте, Лили встала ещё раз осмотреть комнату, бесцельно зависая перед декоративными картинками в рамках. Не спеша она осмотрела волшебные живые фото, где Джеймс маленький держал на руках непомерно большую кошку, которая рвалась на свободу; потом, где Джеймс кувыркается на заднем дворе; затем, где он чуть старше приземляется на крышу дома на своей первой взрослой метле; и наконец, где рядом с ним на низком садовом заборчике сидит Сириус в кожаной куртке. Они оба улыбаются, расслабленно вытянув ноги вперед, а Джеймс пихает Сириуса в бок. Его Флимонт и Юфимия приняли без всяких вопросов. Лили тряхнула головой и отошла к нарядной ёлке. — Наслаждаешься работой? — раздался из-за спины голос Сириуса.       Лили поежилась, обнимая себя руками. Джеймс не возвращался с кухни до неприличия долго, да и его родителей не было видно. Что-то подсказывало ей, что это неспроста. — Играешь в молчанку? — Сириус подошел ближе. — Это, кстати, чисто маггловская забава. Когда я понабрался этого от соседних детей, и объявил родителям бойкот, отец заколдовал меня, и я не смог заговорить, даже когда захотел. Этот урок я усвоил, и больше так с ними не шутил. Просто сбежал из дома и всё.       Лили фыркнула. — Что ж, видимо вам стоит быть аккуратнее с моими маггловскими привычками, а то понаберетесь, — пробурчала она не слишком доброжелательно. — Не надо так говорить, Цветик, — возразил Сириус. — Особенно Сохатому. Он и так расстроен. — Ой, да ну?! — воскликнула Лили, оборачиваясь к другу. — Может ему стоило предупредить меня, что таких уродов, как я, здесь не жалуют? — Это неправда. Они просто не знают с чем имеют дело. Его родители ведь росли совсем в другое время.       Лили отвернулась от пестрого блеска ёлочных игрушек. — Возможно, тебе стоит с ним встречаться, а не мне.       Она расстроенно шмыгнула носом и быстрым шагом направилась наверх, в выделенную ей комнату на третьем этаже. Ей казалось, что праздник уже ничто не спасет. Лили вдруг подумала, будто комнатушка её самая неприметная, и находится на самом верхнем этаже, потому что её хотели задвинуть подальше, как ненужную вазу на чердак. Это, конечно, было не так, но её расстройство было не остановить. Юфимия больно наступила на её родную мозоль, которую давно никто не тревожил. Лили даже показалось, словно её происхождение больше не является ни для кого проблемой.       Рождественский ужин должен был вот-вот начаться, а ей хотелось только исчезнуть. За окном сидела сова Римуса, нахохлившись. Лили подбежала к окну и отворила его. — Ты, наверное, хочешь поохотиться, — прошептала она, отвязывая от лапки небольшой сверток.       Сова довольно ухнула и нежно прикусила Лили за пальчик, а затем оттолкнулась от подоконника и улетела в темноту зимнего вечера. На свертке была приклеена записка: "Открывайте аккуратно, я наложил чары сжатия. Посылка увеличится, когда вы надорвете упаковку. Счастливого рождества, Лили, Джеймс и Сириус! Проведите время хорошо. Римус       Лили отложила подарок, не имея никакого настроения, чтобы радоваться Рождеству. Свет она не зажигала, только включила настольную лампу, чтобы прочесть записку. Комната и правда теперь глядела на неё неприветливо. И покрывало на кровати было уже совсем выцветшим, и стол с комодом были из дерева разных цветов, будто составленные в эту комнату, когда им нашли замену получше, а у двери висело ростовое зеркало, откуда на Лили смотрела будто бы вовсе не она. Новое платье и так делало её "излишне элегантной", какой она бывала не так уж и часто, предпочитая ей одежду более подростковую и несерьезную, а погрустневший, понурый вид делал из неё совсем другого человека. Смотреть на себя такую не хотелось. Лили подняла за спинку жесткий деревянный стул и отнесла его к окну, усаживаясь. Она взяла свою палочку и закрутила её между пальцев, выписывая в воздухе узоры красными искрами. Вокруг закружились канарейки, расцвела над головой яркая радуга, с кончика палочки полетели мыльные пузыри. Лили подняла палочку над головой и закружила ей по кругу, поднимая ветер, смешивая мыльные брызги и радугу, подгоняя бедных маленьких птиц. Разве она не волшебница? Разве это не магия наполняет каждую клеточку тела и изливается от самого сердца, через пальцы, сжимающие палочку?       Она всё ждала, когда же появится Джеймс. Не может же он вот так её бросить тут, в холодной комнате. Лили закусила щеку, всем своим видом источая недовольство и обиду. Войди кто сейчас в комнату, ему несдобровать.       На своё собственное несчастье, именно в этот момент в дверях возник Джеймс. Лили обернулась и его взъерошенный вид доставил ей некоторое удовольствие. Она сама не понимала, откуда это желание выместить злость на нём, но останавливаться не хотела. Хотелось только, чтобы ей самой стало легче, чтобы у неё на душе всё успокоилось. — Явился, — ядовито буркнула она, но достаточно громко, чтобы он услышал. — Лили, нас вызывает Орден... — тяжело дыша выпалил Джеймс. — С моим отцом связались, сказали, что срочно нужны люди. Шпионские сети донесли, что готовится атака. Сегодня в Лондоне. Мне нужно идти!       Лили вскочила со стула, сжимая в руке палочку, и бойким шагом направилась к двери. Вот оно что, орден. Голову не покидал навязчивый вопрос: если бы не это происшествие, он пришел бы её утешить? Или пустил бы всё на самотек? — О, Мерлин, нужно переодеться во что-то другое... Сколько у нас времени? — спросила она у Джеймса, будто они каждый день, вот так, готовятся к вылазкам с Орденом Феникса.       Тот смотрел на неё как-то огорошенно. — Ты не идешь, Лили, — твёрдо сказал он. — Это ещё с чего вдруг? — грубо отозвалась она, исподлобья глядя на лицо Джеймса.       Он будто бы считал её желание странным, будто бы с самого начала подразумевалось, что Лили с ними не пойдет. — Это настоящая битва, Лили, а не школа. Там нет второго шанса. — Я в курсе, Джеймс, — язвительно ответила она. — А ты? — Я дрался сотни раз! Я много раз тренировался со своим отцом, а ты не знаешь что это такое. Ты там погибнешь!       В его голосе не слышалось заботы. В нём была жестокость и уверенность. Лили сузила глаза и подняла палочку, призывая к себе брюки и свитер из чемодана. В тишине она запрыгала на одной ноге, натягивая штанину, когда Джеймс схватил её за предплечье. — Ты не идешь, — приказал он. — Я иду, Поттер, и ты меня не остановишь. То, что я маггла, не делает меня немощью. Я могу за себя постоять, — Лили тщетно пыталась скрыть в голосе обиду.       Она завела руку за спину, расстегивая платье, натянула на шею свитер, снимая лямки так, чтобы Джеймс не увидел ничего лишнего. Но тот, похоже, и не собирался смотреть. Джеймс развернулся, уверенным шагом направился к лестнице и уже на ступеньках крикнул вниз: — Отправляемся.       Лили наспех влезла в свитер, скидывая платье на пол, не заботясь о том, что о ней подумает Юфимия, если увидит это. Она сбежала вниз по лестнице, закипая от гнева, и увидела, как Флимонт исчезает в зелёном огне камина. — Сохатый, — ухмыльнулся Сириус, стоящий рядом с Джеймсом.       Тот обернулся к Лили и его лицо скорчилось от усталости и разочарования. Лили натягивала на ноги сапоги, держа палочку в зубах. Волосы по пути в гостиную она стянула в удобный хвост. Ничто не должно помешать ей драться. — Остановись, чёрт тебя дери! — закричал Джеймс, хотя девушка была уже рядом с ним. — Почему ты игнорируешь меня?! — Потому что не тебе решать! — вторила ему Лили. — Я могу помочь! — воскликнула она, прижимая ладонь к груди. — Пока мы пререкаемся, там могут пострадать люди, Джеймс, а ты уперся, как баран, думаешь, что я... что я кто?! Ну?! Чем ты думаешь, я так хуже тебя, Джеймс?       Не будь она на взводе, подбирала бы слова потщательнее.       Джеймс смотрел ей в глаза, явно борясь с желанием ответить что-то ещё. Сириус, наблюдавший эту сцену, молча развернулся к камину, схватил кулаком летучий порох и ступил в золу праздничными ботинками. — Савадж Гарденс, двадцать пять, — чётко произнес он и исчез в зеленом вихре.       Джеймс мотнул головой и последовал примеру друга. Лили торжествующе смотрела ему вслед. Гнев её немного поутих, потому что она знала, что победила. Сириус решил всё за Джеймса: дал Лили адрес, куда двигаться. Ей оставалось только надеяться, что она не промахнется камином, и вылетит где надо, иначе придется несладко. Теперь, что бы не решил Джеймс, она всё равно придёт на битву, даже если придется добираться пешком из места, куда её занесет по ошибке.

***

      Комната была под завязку забита людьми. Воздух трещал от напряжения, исходящего от каждого волшебника, словно эмоции стали материальными. Лили вылетела из камина, едва не сбив кого-то с ног — сзади её подгонял ветер, предвещавший появление кого-то ещё. Она пыталась найти взглядом Джеймса. За её спиной ярко вспыхнуло пламя, и кто-то толкнул её в спину. Десяток взглядов бросился на неё, когда она ойкнула от неожиданности.       Все были намного старше. Намного опытнее. Все смотрели с презрительным недоверием. А Лили подливала масла в огонь, представляя себя Ордену Феникса, как загнанную овечку, которая пугается любого шороха. Она медленно брела сквозь толпу людей, забито глядя по сторонам, чувствуя себя не на своем месте. Будто бы чужой.       Знакомое лицо на секунду мелькнуло в толпе, но Лили не успела вспомнить, кому оно принадлежало, как почувствовала чью-то железную хватку над правым локтем. — Возвращайся домой, Лили, — упорно приказывал ей Джеймс, оказавшийся вдруг так рядом.       На секунду ей захотелось повиноваться. "— Надо же, героиня, — горько подумала Лили. — Увидела чужих людей и испугалась. А собралась идти в бой!" — Джеймс, — резко ответила она, вставая перед парнем и хватая его за предплечья. — Я не оставлю тебя здесь одного. Я хочу помочь. Я могу помочь. Я сойду с ума, если ты будешь здесь, а я... — на секунду её голос оборвался под натиском эмоций. — Прекрати говорить мне, что я слабая. — Я никогда не говорил такого, — нахмурился Джеймс. — Но ведь, объективно, ты не боец.       Лили зарделась и отпрянула от него, отталкивая подальше. Как бы она не была зла и разочарована до этого, она пошла на встречу, попыталась решить всё полюбовно. А Джеймс так отверг её слова, что Лили захотелось хорошенько ему всыпать.       Джеймс оглядел её лицо, нахмуренное, злое, раздосадованное, и понял, что взболтнул лишнего. Хотя он и не считал, что был не прав. Он любил Лили, но не мог понять этого самоотверженного желания показаться лучше, чем она есть. Так он думал.       Она резкими движениями закатала рукава до локтя и поправила хвост волос на затылке. — Вот и порадуешься, что оказался прав, если я умру, — ядовито плюнула она, развернулась и ушла в глубь толпы.       Хотелось выплеснуть гнев. Ударить кулаком в стену, побить посуду, пнуть что-то, вставшее на пути, но вместо этого Лили сердито утерла непрошеную слезу, расталкивая локтями столпившихся в кучу людей. — Эй! — воскликнул знакомый голос.       Лили обернулась к Сириусу, который, как и всегда, выглядел насмешливо и элегантно. Даже это "эй" прозвучало, как шутка. — Цветик, нельзя идти в бой в такой настроении, — шепнул он ей на ухо, воспользовавшись её ступором. — Твой друг был бы рад, не иди я вовсе, — отрезала она. — Так что теперь я даже без ног пошла бы.       Сириус рассмеялся, привлекая внимание окружающих. Ни одного расслабленного лица. Все скривленные в напряженной гримасе, будто вот-вот и начнется драка. — Конечно, принцесса, он же так боится за тебя, что готов смертельно обидеть, — мягко улыбнулся Сириус, притягивая Лили за плечи ближе.       Она обняла его за талию, прижавшись щекой к широкой груди, и уже открыла рот, чтобы возразить снова, как... — Алиса?! — встрепенулась Лили, отскакивая от Сириуса. — Что ты здесь делаешь?!       Алиса помахала ей рукой, протискиваясь между двумя мужчинами, суровыми, словно вокруг были одни враги. Фрэнк шёл за ней следом. Он тоже не выглядел особенно веселым, и даже несколько озабоченным, но, встретив взгляд Лили, он расслабился и искривил губы в усмешке. — В смысле, что делаю? — хмыкнула Алиса. — Пришла защищать невинных, как и ты, подружка.       Сириус поджал губы и поморщил нос, предвосхищая реакцию Лили. — Я... да я бы!.. Чтоб его! Тебе значит можно, а я должна сидеть дома, как терпеливая женушка! Вот оно как, — она задыхалась от негодования, и не могла сказать ничего путного.       Алиса и Фрэнк переглянулись, очевидно не понимая, о чем она говорит. — Сохатый немного переборщил в том, чтобы запретить ей приходить, — усмехнулся Сириус, снова обнимая подругу за плечи. — А где он, кстати? — осведомился Фрэнк. — У чёрта на рогах! — взорвалась Лили, и Алисе даже показалось, будто волосы на её рыжей головке встали дыбом.       Джеймс увидел их компанию и поспешно приближался, заставляя Лили снова, словно ошпаренную, убегать в противоположном направлении. Больше, чем на него, она злилась только на себя. Только и умела, что убегать от проблем. Но сейчас их решать было некогда — если конфликт усугубится, она не сможет сосредоточиться на битве, и обязательно угодит в ловушку.       Серой поволокой накрыло всё видимое вокруг. На помост в конце комнаты вскочил рослый мужчина с широкими, словно накладными, плечами. Он взмахнул крупной ладонью, называя чьи-то имена, и приказал надеть одежду магглов. Женщина, которой достался комбинезон и шерстяное пальто, со смехом покрутила одежку в руках, рассматривая непривычную для себя текстуру и материал. Её спутник хохотнул, взмахивая палочкой, и на её голове тут же возникла маленькая чёрная шляпка с сетчатой вуалью, словно похоронная. Лили задохнулась. Если бы бугай на помосте не гаркнул на них, то она могла бы не выдержать и сделать это сама. Они смеялись над жизнью её родителей, над вещами, которые были дороги их миру. Они идут на бойню, шутя о похоронной вуали.       Глаза застелил неудержимый гнев. Руки Лили затряслись, словно в лихорадке. Ей казалось, будто этот день один из худших с тех пор, как убили её мамы и папы. Тогда каждый день был словно во сне. Кошмарном, беспробудном сне. И ей показалось, будто она снова спит, пытаясь пробудиться.       Замаскированные под магглов члены Ордена Феникса вышли в высокие двери, получив инструкции и указания к дальнейшему поведению. Лили проводила их свирепым взглядом, поддаваясь желанию отойти куда-нибудь поближе к окнам. Она надеялась отодвинуть край черной занавеси и взглянуть на улицу, потому что и дальше стоять, выжидая, она уже не могла, но кто-то остановил её. Лили оглянулась, с зависшей в паре сантиметров от ткани рукой, и, к своему удивлению, увидела перед собой Флимонта, одетого в маггловские брюки и свитер. Смотрелось непривычно, но на груди его был вышит пестрящий красками олень, вписывающийся в безумный образ старшего Поттера. Он обнял её пальцы широкой ладонью, опуская руку. — Не делай так, — сказал он спокойно. — На улице сейчас полно шпионов, а это может выдать нас.       Лили пристыженно опустила глаза. Ей хотелось что-то сказать, но она не могла подобрать слов. В горле, словно осадок в стакане, поднялась горечь.       Флимонт мягко обнял её за плечи и притянул ближе, прижимая Лили к груди. Она уткнулась носом ему в плечо и вдруг осознала, что дрожит. — Держись ближе к друзьям, — тихо и четко начал тот инструктаж. — Если начнется паника, старайся действовать спокойно и ищи укрытие. И... — в голосе Флимонта проскочила хрипотца, когда тот запнулся, прежде чем произнести тяжелые слова. — Я не могу просить о таком, и мне самому не хочется поступать подобным образом, но... Ты должна действовать наверняка. Они не должны сбежать. Ордену нужны сведения, поэтому будут брать пленных. Необходимо, чтобы Пожиратели теряли сознание или не имели возможности сбежать. Ломай палочки, используй...       Его перебил многократно усиленный заклятием голос какой-то женщины в деловом костюме. Она не выглядела, как человек, идущий в бой — шляпка и красная помада выбивались из образа солдата. — Первая группа, готовимся к выходу, — скомандовала она. — Подразделение "А" двигайтесь вдоль Куперс Роуд. Подразделение "Б" на Тринити Сквер.       Около десяти человек отделились от толпы и покинула комнату. — Их задача, — шепнул Лили на ухо Флимонт, — закрыть и защитить дома, чтобы магглы ни о чем не догадались. Они оцепят район, и Министерству останется не так много работы...       Вдруг он осекся, уставившись на Лили как-то удивленно и ахнул: — Тебе не поставили метку?       Лили помотала головой, совсем ничего не понимая. Флимонт отогнул ворот её свитера и коснулся палочкой шеи, и только сейчас Лили заметила, что у него прямо под кадыком темнела метка в виде феникса. — Это чтобы можно было отличить друга от врага, — пояснил он. — Мы с тобой и остальными подростками идем в группе быстрого реагирования. Это значит, что когда начнутся боевые действия, мы трансгрессируем на выделенные участки, и выступаем. — Хорошо, — кивнула Лили. — Тогда ты полетишь со мной. Дальше рассредотачиваемся по ситуации, в зависимости от плотности наступления. На месте ты всё поймешь.       Лили очень на это надеялась, потому что в настоящий момент она ничего не понимала. И было очень-очень страшно. Взгляд не мог остановиться на чем-то конкретном, перед глазами встала пелена. Лили не привыкла действовать в неизвестных обстоятельствах. Ей был необходим минимальный инструктаж: что ей делать, куда идти, чего делать нельзя и так далее. Оставалось только надеяться на лучшее и пытаться привести себя в чувство, прежде, чем наступит начало конца.

***

      Едва Лили, взяв Флимонта под руку, оказалась на улице, как ей пришлось в испуге выставить перед собой защиту. Они трансгрессировали за углом от основной битвы, но несколько Пожирателей уже заметили их. Флимонт Поттер отбивался от атак легко и элегантно. Лили вдруг остро почувствовала, что ещё не готова к таким противостояниям.       С другой стороны улицы, спрятавшись за мусорными баками, появились Алиса и Фрэнк. Из-за соседнего угла выбежали несколько подростков, прикрывая головы руками, и Лили поняла, что это были магглы. — Я ими займусь, — мгновенно среагировал Флимонт и тут же исчез, появляясь рядом с ребятами.       Лили осталась одна. Она оглянулась к месту, где были её друзья, но и они уже куда-то пропали. — Остолбеней! — прокричал чей-то голос в опасной близости.       Лили только и успела, что нырнуть в сторону, неловко выставляя перед собой щит. Её рефлекс сыграл плохую шутку — она со всей силы врезалась плечом в стену. В ответ она успела бросить сразу несколько заклинаний, но только одно задело врага. Мужчина в чёрном схватился за плечо и кинул на Лили злой взгляд. Он снова поднял палочку и послал к ней непростительное заклятие. — Конфундус! Иммобилус! — вскрикивала Лили. — Петрификус Тоталус! — заклятье парализовало противника, и Лили послала следом ещё одно: — Инкарцеро.       Обездвиженного Пожирателя обвили веревки. Раньше, чем паника успела подкатить к горлу, Лили подняла его с земли заклинанием левикорпус и оттащила в открытый дверной проём.       Впервые получив возможность оглядеться, Лили поняла, что когда-то была в этом месте. Поле битвы находилось в самом центре Лондона, где всегда куча народу. Где всегда полно магглов, не догадывающихся об опасности, которая им угрожает каждый день. Магглов, которые читают в газетах о смертях, причин которых никто не может найти. Об убийце, не оставляющем следов. Но если бы они и знали, они не смогли бы защитить себя. Родители Лили не смогли.       Небо то и дело рассекали всё новые и новые чёрные тени. За углом дома, где пряталась Лили шла ожесточенная борьба, и девушка понимала, что ей нужно помочь. Но не могла же она сунуться в самое пекло? Разве умные люди не действуют исподтишка? Но впереди она не видела укрытия, из-за которого она могла бы вести скрытую борьбу.       Вдох-выдох...       Она зажмурила глаза на пару секунд, досчитала до пяти про себя и, что есть силы, побежала вперед, держа наготове волшебный щит. Вокруг поднялась невообразимая суматоха. Мимо проносились люди, кто в маггловском, кто в мантиях. Кругом сияли вспышки, со свистом пролетали заклятия, хлопком разлетались о стены или с грохотом встречали встречные лучи. Далеко впереди с рокотом разрушился фрагмент стены, засыпая дорогу кирпичами. В миллиметрах от лица Лили промелькнул зеленый всплеск света, и она, истерично вскрикнув, пошатнулась назад. Она не понимала, кто друг, а кто враг.       Что-то сильно толкнуло её в спину, и она повалилась на землю. Лили наспех отряхнула ладони от грязи и оглянулась. Её палочка лежала в паре метров от неё. Она потянулась за ней, но что-то придавило ноги. Лили обернулась и увидела тело. Мёртвое тело. Вокруг стоял такой шум, что она не услышала визга, вырвавшегося у неё из горла. Она резко выдернула ноги, схватила палочку и рванула наутек.       Впереди у стены в облаке пыли лежала груда камней, и Лили юркнула за неё, в укрытие. Она хотела перевести дух, но тут же вскинула палочку вперёд. Перед ней был человек. Она судорожно искала феникса на его шее, пока он осматривал её запястье в поисках метки. Это длилось не дольше мгновения, но им показалось, что несколько минут, прежде, чем они поняли, что стоят по разные стороны баррикад. — Экспеллиармус! — вскрикнула она, раньше, чем враг успел открыть рот.       Ему было не больше двадцати. Он был так же перепуган, как и она.       Не спуская парня с прицела, Лили нащупала пальцами его отлетевшую палочку и подняла её. Она не знала, как ей поступить. Она не могла его убить. Просто не могла. Даже будь перед ней сам Лорд Волдеморт, она не произнесла бы убивающего заклятия. — Петрификус Тоталус, — произнесла Лили.       Убедившись, что враг обездвижен, она наложила на его палочку вторую ладонь и с хрустом разломила её надвое. Одну половину она сунула в карман, а вторую бросила так далеко, как смогла.       Лили знала, что должна вернуться в очаг битвы, но не могла пошевелиться. Её тело била крупная дрожь, и она едва держала в руке палочку. Единственное, что подстегивало её двигаться дальше — страх, что чары рассеятся и парень даст отпор. Даже безоружный, он наводил на неё ужас. Ей не хотелось причинять кому-то боль.       Она выглянула из своего укрытия и, убедившись, что никто не видит её, выбежала, плотно прижимаясь к стене. Она завернула за угол, где грохотала бесконечными хлопками толпа. Поперек улицы лежала белая колонна одного из зданий. Лили рысью бросилась к устоявшей колоннаде, с целью укрыться, и тут же застыла со стоном облегчения. За одной из колонн замер в боевой стойке Джеймс. Он был так близко, но так далеко. Вот же он вроде, прямо перед глазами, но Лили было необходимо преодолеть бесконечные сорок метров, чтобы оказаться рядом.       Несколько человек отделились от толпы, пятясь назад. Лили знала их, они были из Ордена. Те самые люди, которые надевали на себя одежду магглов, когда она появиась в общем зале. Женщина крикнула им что-то про окна, и Лили обернулась. За одним из стёкол за её спиной торчало испуганное вытянутое лицо какого-то мужчины. Он был в ужасе, но также он был... в восторге. Взгляд человека, прожившего всю свою жизнь в клетке серых будней, просиживающего каждый свой день в офисе, и вдруг познавшего волшебство. Но завтра он и не вспомнит, чем кончился этот день, ведь трое волшебников уже направлялись к нему, чтобы стереть ненужные воспоминания.       По другую сторону от проезжей части тянулась тонкая линия парка. Там, среди деревьев мелькнули чёрные тени, и десяток Пожирателей смерти окружили кольцом волнующуюся в смертельной схватке толпу. Лили вдруг осознала, что стоит на самом видном месте, ничем не прикрытая. Словно живая мишень. — Джеймс! — закричала она не своим голосом, когда он чудом увернулся от заклятия Пожирателя, заметившего его.       Джеймс прижался спиной к колонне и обернулся, выискивая Лили взглядом. Больше всего ей хотелось броситься к нему, но ей пришлось отражать атаку двоих Пожирателей. Она отскакивала то вправо, то влево, выставляя перед собой щит, и едва успевая, чтобы послать хоть одно заклятие в ответ. За её спиной разбилось лучом взрывающего заклинания окно, и только чудом её не коснулся ни один осколок. Лили в ужасе пригнулась к земле, закрываясь заклятием протего. Перед глазами был серый снег, капли крови на нём, какая-то пыль, вспышки, вспышки, вспышки... Пожиратели не собирались отступать, пока не достанут её. Лили почувствовала как воздух вокруг неё изменился, когда защита рассыпалась в прах. — Баубиллиус!— вскрикнула Лили, посылая в мужчину в чёрном яркую бело-жёлтую молнию, когда тот направил палочку на стремительно приближающегося Джеймса.       В последнюю секунду она заметила несущийся ей в лицо красный луч. Она мотнула головой в сторону, но вспышка всё равно обожгла болью левую щеку. Лили отбросило в сторону, и она едва не сбила с ног Джеймса. Тот выглядел ужасно напуганным, растрепанным и сосредоточенным, но — Мерлин! — он был живым!       Лили не могла сфокусировать взгляд на чем-то одном. Всё плясало перед глазами. По её шее с лица стекала струйками тёплая кровь. — Ты можешь встать? — протараторил Джеймс настолько заботливым голосом, на какой был способен в данных обстоятельствах.       Он протянул ей свободную руку, не смотря на неё, второй рукой посылая всё новые и новые вспышки заклинаний. Лили схватилась за его ладонь, и почувствовала разливающуюся по телу уверенность и спокойствие. Он защитит её, а она — его.       Лили взмахнула палочкой, посылая в Пожирательницу Смерти невербальное заклятие, и та, замерев, упала на землю, обездвиженная. — Нужно уходить, — сказала Лили, вставая с парнем плечом к плечу.       Тот бросил на неё быстрый взгляд и кивнул. Джеймс обвил её пальцы своими и потянул обратно за колоннаду, как вдруг земля прямо под их ногами вспучилась пузырем и разорвалась взрывом, откидывая их друг от друга. Лили успела только поднять глаза, снова оказавшись на земле, как всё её тело скрутило, будто бы железными жгутами под громовой возглас: — Круцио!       Она никогда не чувствовала ничего подобного прежде. Пальцы свело от боли, разлившегося по венам раскаленного металла; спину прострелило, будто миллионы иголок вонзились между позвонков; горло схватило невидимой рукой так, что нельзя было вдохнуть. Лили показалось, что она вот-вот умрет. Хотелось кричать, но тело не слушалось. Хотелось плакать, но она не могла. Она слышала как хрустнула её поясница, когда тело выгнуло дугой. "— Пусть это кончится! — думала она. — Пожалуйста, пусть это кончится!"       Она с трудом делает вдох, спасший её от удушья. Боль всё ещё пронзает каждую клеточку тела, и Лили показалось, что это длится уже несколько часов. Она изо всех сил лупит ладонью в землю, как вдруг — хлопок! И источник боли отступает. Но тело всё ещё помнит. Слёзы наконец застилают глаза, а всё тело застывает, словно парализованное. Лили понимала, что оставаться на земле нельзя, но она не могла пошевелиться. В голове будто бил барабан, каждый сантиметр кожи горел словно после страшного холода. Из горла вырывается жалобный хрип. — Лили? — крик над самым ухом. Такой отчаянный, такой напуганный голос.       Чьи-то руки переворачивают её на спину, и спустя несколько мгновений Лили наконец понимает, что это Джеймс. Он хватает её под мышки и поднимает с земли, пытаясь усадить, но ничего не выходило. Тело Лили оседало, как тающее мороженое. Джеймс подхватил её под лопатками и коленями и понёс прочь. — Только не теряй сознание, хорошо? — попросил он на бегу.       Каким-то краешком затухающего сознания Лили уцепилась за его слова, как за соломинку. Она постаралась открыть глаза и поднять их к лицу Джеймса. Его глаза бегали из стороны в сторону в поисках лучшего укрытия. Губы Лили растянулись в лёгкой полуулыбке, и она прижалась щекой к его горячей груди.       Джеймс заскочил в парадную какого-то дома, опуская девушку на пол. — Как ты? — практически истерично вскрикнул он, заключая её лицо в ладони. — М-м-гхм-м, — только и смогла промычать она в ответ.       Хотелось извиниться перед ним за всё. Обнять его за шею и прижаться к горячим губам. Хотелось, чтобы мир вокруг исчез, чтобы люди перестали драться, а здания рушиться. — Мерлин, Лили, именно этого я и боялся. Я хочу верить, что ты сможешь защититься, но не могу. Не когда всё так, — Джеймс уткнулся губами ей в волосы, укачивая её. — Я унесу тебя отсюда, Лили. Ты мне дороже всего на свете.       Она из последних сил хлопнула его ладонью в грудь. — Н-нет, — промямлила Лили. — Нет. Я остаюсь. С тобой. Здесь. — Ты здесь не погибнешь, — возразил Джеймс, отстраняясь.       Его глаза подозрительно блестели. Голос был куда мягче, чем тогда, дома. — Ты прав, — кивнула Лили, чувствуя, как отступает боль. — Мы одержим победу вместе.       Его сильные руки, так быстро сгребли её в объятия, что Лили даже немного испугалась. Джеймс целовал её волосы и судорожно гладил спину. — Останься со мной, — шмыгнул он носом. — Только не умирай, пожалуйста. Останься со мной навсегда.       Чем дольше он говорил, тем больше к ней возвращалось сил. И чем больше проходило времени, тем хуже становилось на душе. Они должны встать и продолжить драться. Но покидать объятия Джеймса не хотелось. Лили подняла к нему лицо, и прижалась губами к шершавому подбородку. В то утро она так и не смогла уговорить его побриться перед праздником. — Я люблю тебя, Джеймс, — шепнула она. — Это навсегда, помнишь? Так сильно в тебя втрескалась, что не покину ни за что на свете.       В чём бы она сама себя не убеждала, всё равно ей было страшно до чёртиков. Когда спустя несколько сладких минут в объятиях любимого, ей пришлось снова подняться на ноги, те нещадно тряслись, сгибаясь в коленках. Больше, чем повторного круциатуса, она боялась только потерять Джеймса или кого-то из друзей. Парень, похоже, не на шутку испугался, когда она едва не потеряла сознание на земле.       Джеймс раньше думал, что до конца жизни ему будет сниться чёртов боггарт, но теперь не был уверен, что увиденное не перебьет его. Неестественно выворачивающиеся руки Лили, её искаженное от боли лицо и ужасающая сила, будто бы пытающаяся сломать её изнутри. Он не знал на собственном опыте каково это, да и не хотел знать. Особенно теперь. Если он поймет, какие страдания она перенесла, то покончит с собой.       Когда они вышли из парадной на пыльную улицу, всё ещё были слышны крики и звуки борьбы. Джеймс сжимал ладонь Лили и с содроганием прислушивался к хлопкам взрывающихся заклятий. Впервые он хотел сбежать с битвы. — Мы ещё можем уйти, — сказал Джеймс, сбавляя неуверенный шаг.       Лили покачала головой, прикусывая нижнюю губу: — Нельзя бросать их.       Джеймс видел, что её обуревают те же чувства, что и его, но она их гасила. Она знала, что есть долг, который они обязаны сдержать.       Поэтому они продолжали идти вперед. Обломки хрустели под подошвами их ботинок. Вдруг начавшийся снегопад мягко покрывал разорванную землю, растворялся в горячих каплях крови на асфальте. За несколько метров от поворота, за которым их точно заметят, Лили мягко целует Джеймса в губы, и отпускает его руку. Они поднимают палочки перед собой и аккуратно выглядывают из-за дома. Усиливающаяся метель скрывает детали, приглушает вспышки света...       Вдруг воздух разрезает чёрная дымка, пролетает над головой Лили и, рассыпаясь, приземляется в двадцати метрах от оторопевших подростков, открывая тощую фигуру в балахоне. Она видела его однажды. Он появился однажды в Хогсмиде, чтобы разгромить собрание Ордена Феникса. Он убил её родителей. Он — Лорд Волдеморт.