Забытые предрассудки Лили Эванс

      Лили срывала с себя одежду. Она душила. Комнату наполнял горячий пар, но с ним дышать стало на удивление проще. — Чёрт возьми... — прошипела Лили, когда дернула резинку в волосах, но та не поддалась.       Она запустила пальцы в узел из рыжины волос, припылённый чем-то бело-серым. Среди путанных локонов попадались мелкие куски штукатурки, иногда тонкие веточки. Пальцы нетерпеливо разрывали тонкие волоски. Усталый стон вырвался из рта Лили, но резинка так и осталась висеть в плену непослушной копны волос.       Её пальцы дрожали. Расстегнуть джинсы оказалось весьма сложной задачей, но всё же она справилась, и когда, наконец, избавилась от последних элементов одежды, стало легче. Лили опустила первую ногу в воду, и удивилась, насколько та была горячая, но боли она отчего-то не почувствовала. Ванна была глубокая, и Лили смогла погрузиться под воду по самую шею. В такой ванне по неосторожности можно и утонуть.       Она закрыла глаза, накрывая их ладонями, и судорожно вздохнула. Хотела бы она забыть. Забыть всё произошедшее. Смыть с себя всю эту грязь вместе с воспоминаниями. Тереть руки жесткой мочалкой до крови, стирать кровь, стирать крики, стирать, стирать назойливые мысли... Упрекающие, уничтожающие, мелькающие в голове бесконечным потоком, словно телесуфлёр. — Не подходи ближе, Лили, — как можно тише произнес Джеймс, когда перед ними возник Лорд Волдеморт.       Они застыли, как шли, с вытянутыми вперед палочками. Тощая фигура Тёмного Лорда величественно возвышалась над остальными, будто башня. Его ноги несколько мгновений не касались земли, поддерживая его на высоте, а затем мягко опустились на холодный асфальт. Несколько движений босых стоп, и вот уже Волдеморт смотрит прямо на Джеймса и Лили.       Она вздрогнула и сползла под воду по подбородок. На поверхности показались коленки, исполосованные ссадинами, которые она ещё не залечила. Его взгляд сложно забыть, особенно, когда он направлен на тебя. Налитые кровью глаза со змеиным зрачком, щели ноздрей, и этот неестественный серый цвет кожи...       Его реакция была незамедлительной. Даже Джеймс не смог опередить его в атаке. Они с Лили только и успели, что отпрыгнуть каждый в свою сторону, прежде, чем их смог настичь зелёный луч. Джеймсу повезло меньше, чем ей, и он повалился на землю, в последний момент посылая в Лорда заклятие. Лили, устоявшая на ногах, почувствовала, как открылось второе дыхание, и она стреляла одним заклинанием за другим, раз за разом, попадая в цель. Правда все её атаки отбивались легко, почти играючи.       Джеймс уже поднялся и тоже вступил в бой. За спиной Волдеморта возникло несколько мракоборцев, которые тут же напали на того с тыла. Но к удивлению Лили, он отразил и их атаки. Удивительным образом Лорд Волдеморт защищал себя от шестерых человек разом и нападал на них с двойным остервенением. Лили впервые поняла наглядно, почему его считают величайшим волшебником.       Из груди вырвался усталый вздох-полустон. Лили провела мокрой ладонью по волосам, удерживая бушующие в сердце эмоции. Хотелось кричать. Плакать. Истерично смеяться во весь голос, пусть другие думают, что она сошла с ума. Хотелось лупить руками по воде, как она била ими по земле, когда к ней применили круциатус.       Лили набрала полную грудь воздуха и опустилась под воду.       Её лоб весь покрылся испариной. Она чувствовала себя, словно лошадь в мыле, уворачиваясь от атак Тёмного Лорда. Отражать летящие лучи кажется более логичным, но Лили боялась, что не сможет удержать щит перед Волдемортом. Он был слишком силён.       Мужчина, вышедший из толпы за несколько мгновений до этого, пал, когда красный луч с треском разбил его защиту. Лили на мгновение задохнулась от ужаса, глядя на угасающий свет в его глазах, как вдруг ей показалось, что она ослепла. Всё, что она успела сделать — выставить перед собой заклинание протего.       Она вынырнула из-под воды с шумным вдохом. Кожа на пальцах начинала потихоньку сморщиваться, и Лили поняла, что засиделась. Но она не могла выйти. Не туда, где Джеймс осудит её за выбор, где его родители осудят её за происхождение.       Вместо этого Лили открыла кран с горячей водой, чтобы та помогла ей согреться. Но никакой жар никогда не сможет унять озноб, бьющий её тело при одном воспоминании об этом дне.       Она обнаружила себя уже на земле. Оглушенную, дезориентированную, но живую, выстоявшую после лобовой атаки Лорда Волдеморта.       Всё вокруг плясало и путалось. Краски, вспышки, люди и ледяная метель, ухудшающая обзор. Она видела как капли крови растекались по снегу розоватыми кругами. По воздуху летел серый пепел смешиваясь с вьюгой. Лили поднялась так быстро, как смогла, пошатываясь, словно пьяная. Волдеморт снова изменил направление своей палочки, и Лили едва не закричала от ужаса. У неё не было ни секунды на панику. В один прыжок она оказалась перед Джеймсом, хлыстом выбивая землю у Лорда Волдеморта из-под ног.       Выдернув затычку со дна ванны, Лили с трудом встала на ноги. Она утерла навернувшиеся слёзы и шагнула на пушистый коврик, оборачивая тело полотенцем. Вода ручейками стекала по её спине с волос, которые, как Лили думала, теперь придется только отрезать. Резинка намертво засела в узле из целых прядей. — Красавица, — фыркнула Лили, становясь перед зеркалом.       На щеке засох кровоподтек из широкой раны, нанесенной в бою, волосы выглядели ещё хуже, чем Лили предполагала, а на лице будто бы совсем не осталось эмоций, отчего оно казалось старше и измученнее. Она умыла кожу мылом, стирая кровь и высохшую грязь, последний раз шмыгнула носом и накинула на плечи халат, любезно оставленный миссис Поттер на кровати в её комнате.       Им пришлось отступить. Орден Феникса отбивался, как мог, и сражался достойно, но потери были слишком велики.       Лили всё ещё была в шоке от того, что смогла дать отпор Тёмному Лорду, когда рядом появился Флимонт и заявил, что им пора уходить. Джеймс тянул её за локоть, пытаясь подвести к отцу, но она застыла на месте как вкопанная. Палочка всё ещё держала защиту. Вокруг поднялась ужасная суета, все бежали, кричали что-то. Джеймс умолял её идти с ним, но она продолжала смотреть. Лили видела, как Лорд Волдеморт поднялся с земли, облепленный снегом, среди метели и урагана, сбегающих людей, и резко взглянул на неё прежде, чем поднять палочку. Вторая сильная рука дёрнула её в сторону, и тут же всё закружилось.       Лили упала спиной на ледяную землю. Джеймс навис над ней и что-то говорил ей, практически крича. Его отец подал ей руку, подтягивая вверх, и едва она оказалась на ногах, как тут же утонула в объятиях Джеймса. — Спасибо, любимая, — горячо шептал он ей на ухо. — Ты спасла меня, и я не забуду об этом.       И тут Лили ожила. Она с благодарностью обняла его, утыкаясь носом ему в плечо. Флимонт, несколько смутившись, не спеша побрел в сторону их участка, откуда уже неслась по сугробам его жена. Неподалеку от обнимающейся парочки с треском появился Сириус. Лили встретилась с ним взглядом и улыбнулась. Как же было хорошо видеть его живым. Сириус выглядел потрепанным, но не сильно потрясенным. Кажется, ничто его не удивило, ничего не заставило сердце встрепенуться. — У вас всё хорошо? — осведомился он, подходя ближе.       Джеймс, казалось, превратился в статую, не желая выпускать Лили из своих рук. Он только поднял лицо от её волос, когда услышал голос Сириуса, смотря на него как-то отрешенно.       Лили столкнулась с Юфимией в коридоре нос к носу. Гордость тут же взбушевалась ураганом, но воспитание помогло удержать её внутри. Лили тихо извинилась за то, что отдавила женщине ногу, и поспешила удалиться в свою комнату. Она даже не обратила внимания на то, что же вообще Юфимия делала на третьем этаже, ведь эти комнаты в основном пустовали. — У тебя волосы совсем спутались, милая, — услышала Лили её мягкий голос за спиной. — Пойдём, я помогу тебе.       Юфимия подошла к застывшей в оцепенении девушке и положила ладонь ей между лопаток, подводя её к спальне. Они молча зашли внутрь, и Лили обернулась к собеседнице. Та выглядела подавленно и несколько... раскаивающейся. В бледно-серых глазах застыла мольба о прощении, которую Лили была бы рада принять, будь она озвучена вслух. Волосы, в отличии от момента, когда Юфимия встречала их с битвы, снова были аккуратно уложены, хотя и в более свободную прическу, нежели обычно. Основная масса их легкими волнами лежала на плечах, а другая часть была сплетена в колосок на затылке.       Миссис Поттер поднесла единственный стул к зеркалу у двери, и Лили, после непродолжительной паузы, неуверенно села на него, опуская глаза. Это напомнило ей, как раньше её мама расчесывала ей волосы гребешком, нежно напевая колыбельную. Иногда они секретничали о том о сём, хихикали, как закадычные подружки.       Лили ясно увидела свою спальню в Коукворте, горящий в люстре тёплый, тусклый свет, письменный стол, односпальную кровать с любимым нежно-салатовым постельным бельем с вышитыми на нём розочками. Мама стояла за спиной и ласково гладила её по волосам, рассказывала что-то... Но словно в немом кино только открывала рот, и Лили не слышала не слова. Надо же, она уже начала забывать, как звучит её голос, каково это, чувствовать прикосновение её рук на щеках. Забыла, что значит иметь маму, с которой всегда можно поговорить, посоветоваться. Которую можно обнять. Которой можно сделать открытку с вырезками из упаковки хлопьев, подарить свою первую поделку из пластилина и шишку в шляпке из бумаги. Забыла, как её мама поставила все эти безделицы на полочку в спальне, рядом с неловкими первыми рисунками, с фотографиями и с ракушками, выкопанными где-то на пляже четырехлетней Лили. Забыла содержание половины этих нелепых книжек из семейной библиотеки, которые миссис Эванс вкладывала ей в руки, с блестящими глазами обещая, что именно эта история "ей понравится".       Лили опустила глаза на ладони, сложенные на коленях, в которых не было ни бульварных романов, ни резинки для волос, которую можно было бы подать маме, чтобы она завязала её на конце толстой косы. В комнате стало чуть светлее. Разноцветные огни побежали по стенам и потолку, вспыхивая в маленьких лампочках рождественских гирлянд. Лили посмотрела в зеркало, Юфимия улыбнулась ей и достала из широкого кармана свою палочку, изящно изогнутую у основания. Она провела её кончиком вокруг узла рыжих волос, заботливо придерживая пряди рукой. Локон за локоном они стали разглаживаться и распутываться. — Вот так гораздо симпатичнее, — сказала Юфимия, расправляя последнюю прядь. — И удобнее, правда?       Лили вздрогнула и посмотрела на её улыбающееся лицо в отражении. — Да, — смущенно пробормотала она. — Сейчас ещё принесу "Простоблеск" и засияешь, как звездочка, — радостно воскликнула миссис Поттер, расчесывая волосы пальцами от корней до кончиков.       Лили пристыженно покраснела. Ей больше не нужны были слова, чтобы простить Юфимию от всего сердца. Едва та вышла за дверь, как Лили откинулась на спинку стула, прижимая ладони к лицу. Всё было хорошо, она чувствовала это. Она чувствовала это в каждом новом вдохе, в каждом новом взгляде. Воздух вокруг наполнился всепрощением, любовью и светом, который не дано понять Пожирателям смерти. Лили была благодарна судьбе, что она видела этот свет. Что он благоволил всем её свершениям, двигал её по жизни, иногда позволяя оступиться, чтобы затем обнять пуще прежнего, поддержать, не дать упасть во тьму. Теперь граница стала чётче. Мысли о полутонах казались верными всегда, но на поле боя стали странными, уродливыми фигурами. Будь они очевиднее, бойня кончилась бы в тот же миг! Но белое было белым, а чёрное — чёрным.

***

      Играла музыка. Саксофон, пианино, бархатное звучание, словно тёплый сон. Лили входила в гостиную, перезагружая вечер внутри себя. Словно не было ничего: ни жестоких слов, ни плохих мыслей, ни слёз. Сириус успокоил её по прибытию, что видел Алису и Фрэнка живыми и здоровыми, и она совсем успокоилась. Рыжие локоны переливались в свете тусклых ламп, убранные в невесомую прическу, на плечах лежал батистовый платок, прикрывающий совсем иное платье. Платье, которое Юфимия Поттер сшила на пятилетнюю годовщину женитьбы много-много лет назад. Элегантное, из голубого шелка, с усеянной блестками грудью и глубоким вырезом на спине. Совсем другое, нежели то, которое Лили посмела бы надеть. Впервые она почувствовала, как вещь влияет на её душевное состояние, на её самовосприятие. И, кажется, остальные разделяли её мысли.       Джеймс вскочил со стула, едва она показалась на лестнице. Он ожидал увидеть её в том же озорном, модном платьице, в котором она была до этого, но это... Это была не она, не неуверенная в себе школьница, не вредина, отказывающая ему раз за разом. Это была выпускница. Та самая девушка, которая прибежала ночью в его спальню, чтобы сделать первый шаг. Та, которая открыла ему душу. Которая повзрослела и стала уверенней. — Ух ты, — восторженно выдохнул Джеймс.       Лили смотрела на него с не меньшим восхищением. По видимому родители смогли уговорить его нарядиться более празднично, и теперь вместо джемпера и джинс он был в брюках и рубашке с аккуратно закатанными рукавами. — Какой джентльмен, — рассмеялась она, глядя на его обалдевшее лицо. — Только галстука не хватает. — Цветик, он же себя им задушит, — усмехнулся Сириус, сидящий на подлокотнике дивана. — Куда безопаснее будет нацепить его на Хвоста. — За шесть лет в Хогвартсе же не удавился, — ответила Лили, подходя к другу. — А ты, я смотрю, не стал утруждаться и надевать брюки, — отметила она, толкая его в плечо.       Сириус не стал менять джинс, только очистил их после битвы. Лили присела рядом с ним и, глядя на него снизу вверх, прошептала: — Здорово выглядишь, Бродяга, — она немного грустно улыбнулась. — Рубашка тебе к лицу!       Сириус улыбнулся, накрывая её ладонь своей. Джеймс возился с какой-то коробочкой у камина, пытаясь её открыть. — Что это вообще за кличка у тебя такая? — вдруг воскликнула Лили с улыбкой. — Бродяга! Будто ты какой-то неприкаянный, без дома, без семьи. — А разве нет? — фыркнул Сириус. — Нет, — спокойно ответила она, оборачиваясь к Джеймсу.       Тот, кажется, наконец справился с намертво запакованной коробочкой, и теперь понёс её куда-то в сторону ёлки. Сириус фыркнул: — Раскладываешь подарки?       Джеймс присел на корточки и спрятал коробочку рядом с другими цветастыми пакетами. — Это для папы, — улыбнулся он. — А открывал зачем? — удивилась Лили. — Убедиться, что эльфы упаковали то, что надо, — почесал он затылок. — Я слышал, что они часто ошибаются в этой конторе, и меня взяла паранойя.       Сириус хлопнул ладонью по лбу, причитая о глупости лучшего друга, а потом вдруг опустил глаза и улыбнулся как-то иначе. Лили знала, что это был он. Тот настоящий, добрый, храбрый мальчик, которого Джеймс разглядел с первой встречи.       Весь вечер Флимонт дарил Лили какие-то непонятные взгляды, всё время бормотал что-то под нос и улыбался жене как-то по-особенному, почти интимно. Та словно замкнулась, переживая что-то внутри себя (но Лили показалось, что проживает что-то хорошее), по большей степени молчала, чинно разрезая мясной рулет, поливая его брусничным соусом. Юфимия без конца подкладывала гостье в тарелку те блюда, которая та отметила особенно яро, немыми жестами как бы спрашивая: "добавки?"       Разговоры ненавязчиво лились один за другим. Лили то и дело смеялась, слушая во все уши, как Флимонт болтал с Сириусом, будто он его родной сын. Она не думала ни о чем. Это был словно её дом. Это была семья.       Впервые за долгое время Лили ощутила на себе столько пристального, тёплого внимания. Джеймс то и дело поднимал к ней влюблённые, нежные глаза, тоже особенно не вступая в беседу. Только когда Сириус провоцировал его на разговор, он не мог удержаться, отшучивался, рассказывал что-то в ответ, подкалывал. И Лили была немного рада, когда исчезала из поля зрения других, ведь несмотря на все светлые чувства, ей необходим был разговор совсем не отличающийся снисходительностью и принятием. Словно болотное чудище в холодной тени затаилась обида, на которую она старалась не обращать внимания.       Когда ужин подошёл к концу, и они вдоволь нагулялись по округе и таинственному лесу, на границе которого стоял их дом, все стали потихоньку готовиться ко сну. Время было далеко не детское, усталость накатила тяжёлой волной. Радио в гостиной едва шептало рождественские песни, шурша помехами, ведущие прощались с последними слушателями, желая всем волшебных снов. Флимонт и Юфимия сонно разгребали праздничный стол, пуская процессию из тарелок по коридору на кухню, Сириус заколдовывал последнюю подарочную упаковку, чтобы отправить её Алисе и Фрэнку от всей их компании. Джеймс сидел неподалеку и просто молча наблюдал, опустив голову на сложенные на подлокотнике дивана руки. Лили воспользовалась своей отстраненностью и проскользнула наверх.       Она уже переоделась в уютную пижамку и лежала в постели, бездумно перелистывая альбом с семейными фотографиями, когда в дверь вдруг тихонько постучали. На пороге оказался Джеймс, прислонившийся лбом к дверному косяку. Она ничего не говорила, он тоже молчал. Джеймс как-то задумчиво провел носом по деревянной поверхности и тяжело вздохнул, когда Лили поёжилась, обнимая себя руками. — Прости меня.       Она пожала плечами, тоже падая плечом на косяк. — Попробую.       Джеймс нервно облизал губы и огляделся. — Послушай, давай-ка поговорим внутри, — он положил руку ей на грудь и завёл внутрь, прикрывая за собой дверь. — Не хочу, чтобы кто-то слышал это... — Что?.. — нахмурившись начала она, но осеклась.       Джеймс рассекал воздух палочкой, вокруг двери и даже вокруг пола. Затем он взял её за руку и подвел к кровати. Они сели друг напротив друга, и он опустил глаза, словно раздумывая, стоит ли ему говорить то, что он хотел. Лили разглядывала его лицо в полумраке комнаты и её сердце сжималось от волнения и любви. Как же раньше она не замечала, насколько он красив? Сейчас она могла часами рассматривать один изгиб его губ или форму густых бровей, смотреть в его тёплые глаза, а раньше едва ли находила его симпатичным. — Я не хочу, чтобы ты воспринимала это как оправдание, потому что я признаю, что был не прав, — начал он уверенно, но всё ещё глядя на их сцепленные руки. — Просто для меня важно, чтобы ты поняла, насколько ты... дорога мне. Все эти годы были не просто так, не были глупостью или прихотью. В... прошлом году, — сказал он и прокашлялся, нахмурившись. — В прошлом году я завалил боггарта не просто так. Мы с тобой говорили перед экзаменом, и я постоянно думал о тебе, поэтому когда я вошёл туда, боггарт прочел страх именно о тебе...       Лили будто ударили под дых. Она густо покраснела, не отводя от Джеймса глаз. — И он стал... тобой... кхм, — он снова прокашлялся, не решаясь продолжить. — Мёртвой. И когда мы каждый день читали обо всех этих убийствах и пытках, я не мог перестать думать об этом. А потом твоих родителей... — Джеймс осекся. — И это подошло так близко, я просто не мог больше контролировать это... Мне жаль.       Она смотрела на него сквозь пелену слёз, до боли прикусывая нижнюю губу. Она не могла найти слов, только сжимала его руки всё сильнее и сильнее, пытаясь сдержать всхлипы. — О, Джеймс, — вздохнула она и слезы покатились по её щекам. — Я люблю тебя. Правда, с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Мне жаль, что я не видела этого, что долгое время приуменьшала твои чувства...       Он наконец поднял на неё глаза, встречая её взгляд, и выглядел точь-в-точь брошенный щенок. Лили видела, что его глаза тоже увлажнились. Она переползла к нему на колени, усаживаясь лицом к лицу и крепко обняла. — Спасибо, что сказал это. Конечно, я не могу больше на тебя злиться.       Джеймс молчал, сжимая её в объятьях, как вдруг ощутимо вздрогнул и шмыгнул носом. Лили уткнулась губами ему в висок, поглаживая мягкие волосы на макушке нежной ладонью, и легонько раскачивалась туда-сюда, убаюкивая своё единственное сокровище. Непонятно, сколько времени прошло. Пять минут? Десять? Час? Но когда она отстранилась, чтобы поцеловать его, лицо Джеймса уже снова было сухим, а покрасневшие глаза покинули слезы. Она поцеловала его со всей нежностью, на какую была способна. Её сердце билось так быстро, что становилось трудно дышать. Её нос касался его мягкой щеки, и Лили ничто так не нравилось в эту секунду, как ощущать его горячую кожу на своей.       Лили провела кончиками пальцев по вороту его рубашки, отстраняясь от губ. Сквозь полуопущенные веки она видела цветные отблески гирлянд на его подбородке, на его шее... Не отдавая себе отчета, она коснулась губами его скулы, затем уголка челюсти, кадыка, ключицы. Джеймс шумно вдохнул воздух носом, запуская горячие ладони под пижамную кофту с глупым, детским рисунком. Лили почувствовала, как возросло напряжение внизу живота от этого небольшого жеста, и прижалась к его губам с ещё большей страстью. Резкое движение, и она оказалась спиной на кровати, а Джеймс навис над ней сверху, пытаясь обуздать тяжелые вздохи, рвущие лёгкие. — Хочешь?.. — спросил он хрипло, заглядывая затуманенным взглядом ей в глаза. — Хочу, — тихим шепотом ответила она.

***

      Она проснулась в его объятьях. Его тело бархатным одеялом обволакивало её спину. Рука Джеймса сжимала её руку, а влажное дыхание щекотало шею. Было тихо. Сознание опять ускользнуло, растворяясь в блаженстве.       Лили снова открыла глаза. Она не знала, сколько времени прошло, но теперь его рука обнимала её через талию, прижимая ладонь к груди, а голую спину щекотала лохматая голова. Лили прислушалась. "— Кажется, все уже встали, — подумала она, напрягая слух. — Я точно слышала чьи-то шаги."       Внизу приглушенно зашелестела вода. Хлопнула дверь.       Спать больше не хотелось, но тревожить Джеймса не хотелось больше. Лили протянула руку к часам и повернула их к себе. — Сколько времени? — послышался хриплый голос за её спиной. — Почти одиннадцать.       Она повернулась лицом к любимому и с улыбкой нахлобучила очки ему на нос. Глаза в глаза. Снова. Джеймс смотрит молча. Улыбается нежно-нежно, поднимает ладонь к её лицу и проводит пальцами по её щеке и губам. Она в его глазах неземная. С рассыпанными по подушке рыжими локонами, блестящими в ярком утреннем солнце, заглядывающем в окно, с румянцем смущения, оттого, что всё ещё лежит обнаженная перед ним, как и он перед ней. Такие глаза, как у неё он увидит лишь однажды в своей жизни, но только через несколько лет, когда будет держать на руках их первенца. — Надо вставать, — сказала Лили, утыкаясь губами в его ладонь. — М-мгх, — промычал Джеймс, пододвигаясь ближе.       Они столкнулись лбами и прикрыли на глаза. — Смешно, — вдруг прыснула она, улыбаясь. — Ведь я могла всё ещё ненавидеть тебя, если бы не раскрыла глаза. — Это вряд ли, — ехидно сказал Джеймс, щелкая девушку в нос. — Ты не могла не заметить, насколько я хорош. Я пытался скрыть это, но ты всё-таки докопалась до сути, — издевательски добавил он. — Не то что ты! Даже не старалась, пришлось тут же в тебя влюбиться.       Она рассмеялась. — Да, я плохая актриса, извини. Погоди! А как же этот план со Снэйпом?! — Какой ещё план? — спросил он, стараясь выглядеть серьезным. — Ну, тот где я дружу с ним всю жизнь, и ты думаешь, что я идиотка, — войдя в роль продолжила Лили. — Я никогда не думал, что ты идиотка, — улыбнулся Джеймс. — Даже такую странность, как дружба со Снэйпом, можно понять, если очень постараться.       Она фыркнула и в один рывок поднялась с постели, прихватив с собой одеяло. Она старалась держаться к Джеймсу спиной, потому что несмотря на то, насколько близки они стали прошлой ночью, она всё ещё смущалась их наготы. Но все попытки надеть домашний халатик, не показывая своего голого тела, провалились, когда одеяло тяжело сползло на пол. — Лили, — серьезно сказал Джеймс. — Прекращай стесняться. Что ты думаешь я там ещё не видел? — Не знаю, просто как-то странно это...       Она повернулась к нему лицом и наткнулась на его насмешливое лицо. Джеймс был, слава Мерлину, уже в трусах и сидел на кровати, протянув к ней руки. Лили повязала кушак и подошла ближе. Джеймс притянул её и усадил к себе на колени. — Жалеешь? — спросил он, целуя её плечико сквозь тонкую ткань халата.       Лили покачала головой, оставляя поцелуй на его лбу. — Ни секунды.

***

      Когда она на цыпочках пробиралась в ванную, а Джеймс как ни в чём не бывало спускался в свою комнату, снизу послышался возмущенный голос его матери. — Джеймс Поттер! Я тебя всё утро ищу! — Извини, мы с Лили заболтались, — лениво ответил он.       Лили замерла посреди коридора с улыбкой прислушиваясь к разговору. — Да я до её комнаты всё утро дойти не могу! Ты что, заколдовал дверь? — воскликнула Юфимия на пару тонов выше. — А ну стоять, молодой человек! Не под этой крышей!..       Дальше девушка уже слушать не стала, потому что через чур застеснялась и, хихикая, забежала в ванную, запирая дверь. Она прижала ладонь к губам и сползла по двери на пол, взрываясь неудержимым хохотом.       Весь оставшийся день они с Джеймсом и Сириусом провели гуляя по окрестностям на метлах. Парни постоянно через чур увлекались и улетали далеко вперёд, забывая о способностях их спутницы. Лили не расстраивалась. Она нечасто летала, и теперь с восторгом рассматривала пейзаж под ногами. Высоко взлетать было страшно, поэтому ветви деревьев периодически цепляли Лили за ступни, норовя сбросить с метлы. Каждый раз у неё на секунду обрывалось сердце от страха, когда что-то хваталось за ботинок, а потом с треском отскакивало, сбрасывая вниз снежные шапочки. Но всё было хорошо.       За пределами её жизни, её друзей и родных, их школы и дома Поттеров всё было иначе. Странно. Страшно. Но сейчас они были счастливы, находясь именно там, в этом моменте. Лили чувствовала это каждой клеточкой своего тела, предвкушая долгую, полную радостных событий, жизнь с Джеймсом. Они не могли знать наверняка, что уготовила им судьба, но верили, что всё будет прекрасно, как сейчас.       Впереди открывался белоснежный пейзаж из пушистых вершин деревьев и широких полотен полей, разрезаемых тонкими речушками. Джеймс и Сириус болтали о чём-то своем, и хохотали так, что едва не падали с метел. После этой прогулки все трое слягут с простудой, но Лили справится с ней довольно быстро, вдруг вспомнив, что на каникулах хотела подготовиться к предстоящим экзаменам в ВАНК. И едва она сядет за учебники, как Сириус с завидным усердством начнет отвлекать её всеми возможными методами, уговаривая не тратить время зазря. И Лили ещё нескоро пожалеет, что не проводила с друзьями каждую секунду своей жизни. Ведь сейчас всё было хорошо.