Последние морозы отступали. Колючие корки на подтаявших сугробах с хрустом проламывались под подошвами множества детских ботинок. Впервые после возвращения в Хогвартс после рождества, студенты отправились в Хогсмид.
Шорх-шорх
Зашуршали крыльями птицы в совятне. Порыв ветра вырвал чье-то бурое перо в окно и понес вперёд над зелёными макушками. Оно пролетело, постепенно снижаясь, к угрюмому, ледяному лесу, где между деревьев, на скрытой от чужих глаз лавочке теснились двое. Парень кутал девичью ладони в перчатки, которые давненько должен был вернуть обладательнице, как вдруг пёрышко приземлилось прямиком в её пышные, торчащие во все стороны, волосы. Пальцы её руки, ещё свободной от перчатки, выудили его и обвели его кончиком кривую дорожку шрама на щеке, цепляясь за недельную щетину. Римус посмотрел Монике в глаза, улыбаясь, а она свои отвела смущенно, не понимая, отчего вдруг расхрабрилась. Оттого ли, что Римус Люпин сам позвал её на свидание, едва они пересеклись в коридоре в первую же неделю учебы? Или оттого, что он стал невероятно внимателен к ней? То есть даже
больше, чем он обычно внимателен ко всем людям в целом. Или оттого, что Мо в глубине души понимала, что всё это что-то, да значит, и, вероятно, у неё есть все шансы стать настоящей парой с тем, о ком она мечтала столько лет?
Всего в каких-то трёх тропинках от них, глубже в чащу, хохотала до колик в животе Лили Эванс, взобравшись на спину стройного оленя с ветвистыми рогами. Тот вертелся на месте, оборачивая к ней свою красивую морду, и казалось, будто в его глазах отражается весь жар вселенной. Лили погладила его шею, подняла руки к милым шелковистым ушам и, ухватившись за основание рогов, влепила ему поцелуй прямо промеж глаз. На месте оленя тут же оказался Джеймс, и они вместе повалились в сугроб, покатившись тут же куда-то дальше по тропинке.
Месяц за месяцем пролетали в счастливом забвении, словно ничего плохого в мире никогда и не существовало. В учебных классах потихоньку спадал оживленный гул, погружаясь в привычную полусонную атмосферу; где-то только шуршали пергаменты; где-то что-то со свистом улетало в потолок, после неудачно примененного заклинания; где-то по комнате разносился только ворчливый голос профессора, сетующего, что студенты совсем отбились от рук. В пустующих коридорах то и дело раздавался эхом чей-то смех и топот семенящих ног. Сквозь стены пролетали приведения, кто по одиночке, кто в компании, ведя оживленную дискуссию, либо же скучный повседневный разговор. И Хогвартс не был бы Хогвартсом, если бы во времена всеобщей паники и угнетённости, он не оставался стоять тёплой крепостью, оплотом безопасности и надежды. Жизнь в нём продолжала течь, как спокойный тонкий ручеек, размеренно, успокаивающе.
Ничего в школе не менялось, и всегда было одно существо, сохраняющее мрачность духа. И вот теперь Гремучая ива раздраженно скинула с ветвей последние липкие снежные подушки, разгоняя закруживших вокруг первых весенних пташек. Солнце ласково припекало детские макушки. Близилась середина марта.
Сириус Блэк сидел на скамейке во дворе и, покусывая кончик пера, делал вид, что выполняет первое за семестр эссе, а сам не сводил взгляд с лавочки по соседству, где сидела Марлин, и упорно притворялась, что не замечает его, постоянно пряча улыбку в шарф. Солнце заиграло в её волосах, придавая им золотисто-рыжий оттенок, и Сириус никак не мог налюбоваться. Наконец ему не нужно претворяться перед ней, что у него нет к ней чувств, или строить из себя что-то перед другими.
Марлин закинула ногу на ногу, и с её колена сползла пола мантии, открывая кокетливый чулок. Сириус выпрямился на скамейке, серьёзно взглянув на девушку, которая давилась от смеха, глядя на его вытянувшуюся физиономию. За её спиной серой тенью проплыл Питер Петтигрю, куда-то спешащий, но Сириус едва ли заметил его. Он вскочил и в одно мгновение оказался у её лавочки.
— То сама даёшь от ворот поворот, то дразнишься, — замечает он, насмешливо глядя на Марлин сверху вниз.
Та только хихикнула и подняла к нему весёлые, лучистые глаза.
— Ты знаешь, — томно выдохнула она, — на каникулах я увлеклась одним разделом магии...
У Сириуса аж перехватило дыхание от взгляда, которым она смотрела не него из-под опущенных ресниц, с растянутой на одну сторону полуулыбкой.
— И решила стать мракоборцем, — улыбнулась Марлин и прикусила нижнюю губу, в ожидании его реакции.
— Так, — заинтриговано брянкул тот, присаживаясь перед ней на корточки. — И это значит, что?...
Сириус тряхнул головой, как бы прося её продолжить.
— Ты не против? — спросила она, прищурившись.
— А я могу? — он наклонил голову набок, улыбаясь. — Нет уж, тут мы с Сохатым немного разойдемся. Да и что за жизнь без риска, да?
Сириус насмешливо поджал губы, чувствуя, как ток пробегает по венам от их близости. Марлин наклонилась к нему так низко, что едва не столкнула их носами, а потом вдруг замерла и опустила глаза как-то сконфуженно.
— Видел листовки? — тихо спросила она. — У нас в гостиной повесили и я видела несколько в коридорах... Рошель объявили пропавшей без вести.
Марлин взглянула в его глаза так участливо, будто они все были заядлыми друзьями, и никакие разногласия их не преследовали. Сириус запустил руку в карман и выудил из него голубую атласную ленту. Найдя её в первый же вечер на койке с остальными забытыми вещами (эльфы часто так делали, когда находили что-то во время уборки), Сириус сначала не мог вспомнить, как именно она оказалась у него. А потом перечитывал письмо за письмом, и выуживал забытые мысли из дальних уголков собственной памяти. Рошель прислала её в одном из писем, которое теперь стало так дорого Блэку. Этой лентой она подвязывала волосы, когда они только-только начали встречаться. Тогда её волосы были ещё длинные, и она часто убирала их от лица.
Сириус мягко разжал ладонь Марлин и вложил в неё ленту.
— Забери, — он болезненно свёл брови к переносице и шумно сглотнул. — Пусть она будет где-то у вас в гостиной.
— У её фотографии многие сложили памятные вещи. Я положу её туда, хорошо?
Сириус обнял её ладони своими и мимолетно коснулся её пальцев губами. Он встал.
— Ладно, мы... увидимся ещё, хорошо? — сказал он негромко, оглядываясь назад, пытаясь уткнуться куда-нибудь взглядом. — Я найду тебя позже.
Сириус как-то неуклюже развернулся на пятке и пошёл прочь. Внутри что-то замерло и встало поперёк горла. Сириус потёр шею и оттянул назад волосы со лба. Он пересекал коридор за коридором, пока наконец не остановился у одинокого окна в тупике третьего этажа. От стен всё ещё веяло холодом.
Вглядываясь в пейзаж за окном, он пытался вспомнить всё, что когда-либо испытывал к Рошель. Всё хорошее и всё плохое. Заслуживала ли она ненависти к себе за то, как поступила? Сириусу думалось, что вполне. Продолжал ли он испытывать к ней то же презрение, что и до её исчезновения? Он знал, что нет. Давно уже нет. И больше всего его волновала мысль, догадка, предположение, что будь судьба к нему ещё злее, на её месте мог оказаться и Регулус. Не то чтобы его жизнь была ценнее, или её образ был безразличен сердцу Сириуса, но всё же едва в его голове проскальзывала мысль о смерти брата, его тело холодело от страха. Он давно понял, что Регулус избрал другую дорогу, хотя и не понял почему. Но смириться так и не смог.
Его пальцы изо всех сил вгрызлись в каменный подоконник. Он уже не видел ничего за стеклом. Сириус вновь провалился в ту же пучину, которую так долго избегал. Он знал, что стоит ему подумать о Регулусе или о Рошель, как ворох мыслей тут же утянет его на дно. Долгие часы размышлений, самобичеваний и сожалений никогда не приводили к утешающему итогу. Сколько бы они не обсуждали это с друзьями, сколько бы он не разбирал на части эти мысли он сам, ответ так и оставался не найденным. Все знали, что и Ро, и Рег были хорошими людьми. Добрыми, понимающими, с кучей положительных и кучей отрицательных черт. Как и все они. Как и Сириус, как и Джеймс, и Римус, и Лили... Но по какой причине, в какой момент и, главное, что именно пошло не так? Почему они с братом, живя в одной семье, с одинаковым уровнем контроля и пропаганды узких взглядов, выросли
настолько разными?
— Да к чёрту, — прошипел Сириус сквозь зубы, отталкиваясь от подоконника обеими руками.
С другой стороны, разве он не пытался переубедить Регулуса? Разве он не показывал ему наглядно, что сторона, которую тот выбрал, абсолютно уродлива и несправедлива? Что взгляды их родителей жестоки и бесчеловечны? Ведь Регулус не прислушался к старшему брату, которого очень любил в детстве. Разве теперь Сириус должен всю жизнь сожалеть о нём? Он сам знал, что не должен. Но просто забыть обо всём этом он не мог. И после того, как Рошель пропала, и он потерял ещё одного человека, огонек надежды внутри поугас. Последним, на кого он полагался, как на спасительный проблеск здравомыслия в змеином логове семейства Блэков, был дядя Альфард, брат его матери, но он потерял и его. Альфард Блэк умер в первых числах января, и их письма министерства Сириус узнал, что он оставил племяннику немалое наследство.
Когда тем же днём они с друзьями собрались в мальчишечьей спальне, он позволил себе задать тему беседы и рассказал, о чем ему сказала Марлин. Другим явно было, что поведать о себе, но Сириус знал, все эти вещи о счастье, о любви, о дружбе. Он не хотел оказаться в конце списка и испортить всем вечер своими хмурыми размышлениями.
Вся их компания светилась от радости с тех пор, как они вернулись с каникул, и каждый хотел разделить что-то хорошее с друзьями. Они расселись, как всегда: кто на полу, кто на койке Джеймса, которая стояла ближе всех к двери. Алиса села на ковёр рядом с Римусом, и они вместе хихикали над чем-то в пергаменте, который она принесла; Лили села на кровать за её спиной и незаметно подсовывала пальцы под ладонь сидящего рядом Джеймса; Питер сел за их спинами, и оказался наполовину скрыт от Сириуса пологом. Последний долго не мог придумать куда ему сунуться, чтобы не сидеть у всех на виду, но в конце концов всё равно плюхнулся на свою койку, как обычно и бывало, и принялся говорить.
— ... и это, четно говоря, немного выбивает из колеи. Я знаю, что вы не хотите это снова обсуждать, — продолжал он рассказ, потирая от усталости глаза. — Просто не могу делать вид, что всё в порядке.
— Обычно делаешь, — хмыкнула Алиса. — Но я понимаю. На самом деле, я тоже хотела всё это обсудить, но как-то случай не выдался. Фрэнк мне рассказывал про министерские облавы, про количество судов. Азкабан уже трещит по швам.
Лили с шумом выпустила воздух сквозь сжатые губы и плюхнулась спиной на кровать, ударившись макушкой об руку Питера. Они обменялись смущенными улыбками и прыснули от смеха.
— Эй там, наверху! — возмутилась Алиса, оборачиваясь к ним лицом. — Серьёзные вещи обсуждаем между прочим!
— Извини, но она неуязвима, — шутливо-серьёзным тоном воскликнул Джеймс, поправляя пальцем очки на переносице. — Думает, что раз Сами-знаете-кто её не убил, значит теперь можно не слушать, что старшие говорят.
— Уж кто бы говорил, — сощурилась Лили, снова усаживаясь. — Я вообще-то старше тебя.
— Ага, аж на два месяца. Не зазнайся, морковка...
— Так, погодите! — замахал на них руками Римус.
— Милые бранятся, — фыркнул Сириус, усаживаясь на пол рядом с Алисой.
На секунду в комнате воцарилась тишина. Лили только подарила другу насмешливый взгляд, снова оборачиваясь к Джеймсу.
— Что, даже не скажешь ничего по поводу слова "милые"? — хихикнула Алиса.
— Если скажу, то придется немного отсрочить серьёзные разговоры, — пожала плечами та, и на её щеках проступил едва заметный румянец. — А по поводу Рошель... даже не знаю, Сириус. Ты можешь посыпать голову пеплом, но это её не вернёт. Ты не виноват в том, какой выбор она сделала, — мягко заметила она, накрывая его руку своей. — Всё, что мы можем сделать с этим сейчас — это попытаться образумить твоего брата, хотя это и не кажется очень уж возможным.
Сириус в ответ только пожал плечами и коротко сжал её пальцы, прежде чем опустить руку на колени. Алиса ободряюще ему улыбнулась и положила голову на кровать, печально вздыхая. Джеймс заерзал на месте и поджал губы, словно удерживал ими слова, которые рвались наружу, похожий на щенка, который ждёт угощение.
— Ладно, Сохатый, — устало простонал Сириус. — Говори, что ты там хочешь сказать, пока не лопнул.
Тот только того и ждал. Он с широченной улыбкой от уха до уха похлопал по матрасу и на вдохе выпалил:
— Мы с Лили встречаемся!
— Дже-еймс, — как-то обиженно воскликнула она.
— ЧЕГО?! — одновременно закричали все остальные.
— Я думала, мы договорились, что я скажу! — возмущалась Лили, пока Римус и Алиса одновременно вскочили на ноги и уставились на них во все глаза.
— Бродяга сказал говорить, я и сказал.
— Ещё бы ты всегда делал то, что тебе говорят, — прыснула она.
Алиса негодующее топнула ногой и уперла руки в бока.
— Как давно?!
Лили смущенно замолчала, умоляюще глядя на Джеймса.
— Что, теперь мне можно говорить? — она кивнула ему. — Спасибо, — саркастично бросил Джеймс. — С того дня, как напали на Хогсмид.
— Так. Давно? — у Римуса, кажется, упала челюсть.
— Я то думала, то, что вы на день рождения Лили гулять пошли — это прогресс. А у вас оказывается уже не первая свиданка была! — воскликнула Алиса. — А ты ведь ещё отрицала, что вы встречаетесь, когда вы вместе на свадьбу полетели! — задыхалась она. — Ну ты врушка!
— Поздравляю, — послышался тихий голос Питера из-за спин.
— Спасибо, Хвостик, — лучезарно улыбнулась ему Лили. — Если ты, конечно, поздравляешь нас обоих, а не только этого оболтуса, потому что он обрёл такую драгоценность, как я.
— А, ну вот теперь я вижу! — хлопнула себя по лбу Алиса. — Конечно, вы должно быть уже давно вместе. Лили теперь такая же противная, как и ты, Джеймс.
Тот с насмешливой улыбкой пожал плечами.
— Ну что, Бродяга, чувствуешь облегчение? Что больше не нужно ничего скрывать, — спросил он друга.
— Колоссальное, — с каменным лицом проговорил Сириус. — Меня так распирало от желания всем рассказать, что я не знал, куда себя деть.
Его беспощадный сарказм сразил всех наповал. Все упали с дружным хохотом, хотя Алиса и пыталась возмутиться, что он всё знал, и никому ничего не рассказал.
Их ещё долго мучили расспросами, подтрунивали над новым статусом их отношений и над тем, как всё было раньше, с чего всё начиналось. И Лили обижалась, но не жалела, ведь теперь она могла держать Джеймса за руку у всех на виду и не волноваться о том, что подумают другие. Теперь это стало обыденным, привычным занятием — обменяться поцелуем прежде, чем расстаться, или хихикать за завтраком, переплетая пальцы. Лили могла теперь поправить его взъерошенные волосы и знала, что никто не воспримет её действия странными или неуместными. И ей даже понравилось, как на них таращились люди, когда они впервые появились в Большом зале, держась за руки. Конечно, кожа её всё равно покрылась пятнами от смущения, но улыбка не сходила с губ.
Прошло не меньше месяца, когда все наконец привыкли к тому, что Лили Эванс и Джеймс Поттер теперь пара. И вот уже никто не шепчется, когда они целуются в коридорах, не хихикает, когда те сидят рядом, читая вместе какую-то книгу или же газету, едва ли не соприкасаясь щеками. Теперь людские умы увлекали новости о двух других романах, хотя они и не навели столько шума. Римус, конечно, не был самым популярным парнем в школе, но из-за того, что он был одним из мародёров, его отношения с Моникой всё равно стали поводом для пересудов по углам гостиных. Друзьям он утверждал, что у них ничего серьёзного, что мол он не хочет привязывать Мо к себе, но они отчего-то не верили, смотря, как он каждый день преподносит ей новую шоколадку на завтрак или как они гуляют вечерами у озера или как он одалживает у Джеймса его мантию, чтобы протащить девушку в их спальню. Все предположения Сириуса о том, чем же они там таким занимаются за тяжелым пологом, оказывались ошибочны раз за разом, хотя бы потому что они с Рошель не изобиловали развлечениями в аналогичных ситуациях.
Второй же роман, перелетавший с языка на язык оказался лёгким шоком для всех, но особенно ошеломил именно Монику. Кто бы знал, что её лучший друг уже давно был влюблен в её старшую сестру?! Джулия, конечно, не сразу оценила его ухаживания, но, видя, как Сириус окончательно переключил своё внимание на Марлин (хотя они вроде как и не встречались), он стал ей вовсе не интересен. На рождественских каникулах вообще изменилось довольно многое, а после возвращения в школу так и вовсе перевернулось с ног на голову: Рошель объявили пропавшей без вести; её подружка Ханна стала отъявленной сукой; а сестра вдруг стала необычайно приятной в общении. Они с Мо в принципе всегда ладили, но всё же они были из разного теста, и соприкосновений в их характерах было довольно мало. Но когда младшая сестрёнка обзавелась парнем общие темы для разговора нашлись сами собой, и оказалось, что узнать о ней побольше — не такая уж и странная идея. Поэтому Джулия легко приняла ухаживания Тери, как факт, а затем и вовсе смогла рассмотреть в нём то, чего другие в упор не замечали.
В апреле по факультетам пошла молва о выпускном бале. Младшекурсницы начали фазу активного заигрывания с выпускниками, чтобы попасть на праздник, а те были и не против. Лили совсем не заботилась о том, что надо найти подходящий наряд, потому что близились экзамены. ВАНК требовали высшие баллы почти по всем предметам, и ей было некогда думать о глупостях. Если она хочет стать врачом, ей необходима профессиональная помощь.
Алиса вовсю пыталась раздобыть приглашение для Фрэнка, чтобы ему позволили войти в Хогвартс, а мальчишки сосредоточились на том, чтобы выиграть свой последний сезон по квиддичу.
Когда до ЖАБА оставалось каких-то полторы недели, учиться больше не было сил. Все студенты были вымотаны. Жаркая весна не давала усидеться за учебником, стены замка давили своей пустотой. У озера буквально яблоку было некуда упасть, и если бы не гигантский кальмар и русалки, норовившие схватить тебя за ногу и утащить на дно, то многие наверняка уже влезли бы в воду. Но май семьдесят восьмого уже подходил в концу, и нужно было собрать последние капли всех своих прежних стараний и вложить их в заключающий рывок.
Лили сидела в гостиной и бесцельно вылупилась на огонь в камине, оперевшись щекой на согнутое колено. Лёгкое потрескивание дерева в огне успокаивало и баюкало. Даже заучке понадобилась минутка-другая, чтобы отдохнуть от бесконечной подготовки. На душе было немного паршиво. Тем днём она столкнулась в коридоре с Северусом, когда они с Джеймсом неслись в Выручай-комнату, хохоча, как безнадежно влюбленные. Она не знала, показалось ли ей, или она что-то придумала себе, или что-то действительно мелькнуло во взгляде Снэйпа.
Что-то. Зато она знала наверняка, что ей давно пора перестать переживать о нём. Ведь ему было плевать. Плевать, что их долгая дружба оборвалась. Дважды. Но всё равно, когда её ладонь упёрлась ему в грудь (Лили благодарила себя за то, что не вмазалась в неё лицом), ток прошёл через каждую вену в её теле. Ток стыда, ток смущения за то, что она... что? Держит за руку своего парня? За то, кем был её парень? Всё произошло так быстро, что она даже не поняла, как выпуталась из этой ситуации и оказалась в нескольких метрах от него. Но она помнила, что так и не осмелилась посмотреть ему в глаза. И запах. Знакомый такой запах его вещей. Теперь от него становилось тошно. Джеймс обнял её за плечи, а она уткнулась носом ему в плечо, чтобы перебить воспоминание об этой нелепой встрече. Чтобы снова наполнить лёгкие только им, только Джеймсом.
Гостиную пронзали золотые нити солнечных лучей, цветными бликами витражей опускаясь за потёртый старый ковёр. Пламя в камине почти погасло, но угли всё ещё пронзали мимолётные всполохи. Это был выходной день. Солнечный, жаркий, майский день. И никого кроме Лили в комнате не было, пока вдруг портрет не отворился, и внутрь не вошёл Сириус. Он выглядел как всегда беспечно, но в глазах читалась скрытая тревога
о чём-то. Это
что-то преследовало их по пятам, словно дымчатая тень за спиной. Предчувствие или знание, не важно.
Оно сидело у каждого в сердце, застряло у всех в кишках. Но все отгоняли это прочь. Его можно было заметить только в секунду, когда никто, как казалось, не смотрел на человека, когда тот забывал на мгновение всю беспечность, которой забивал свои будни. Как Сириус в ту секунду. Его тело было расслаблено, но глаза... В глазах пробежала мысль, которую он отгонял, и они тут же уперлись взглядом в скрючившуюся на диване фигуру Лили.
— Эй, — позвал он, и она обернулась. — Почему одна?
Лили пожала плечами.
— Джеймс занят чем-то. Темнит. Секретничает, — ответила она. — Похоже что-то затевает. Надеюсь только, что это что-то хорошее.
Сириус вдруг плюхнулся рядом с ней на диван.
— М-м да-а, — загадочно протянул он. — И я об этом совершенно ничего не знаю.
Лили бросила на него быстрый взгляд и наткнулась на его хитрую улыбку. Она закатила глаза, звонко хихикнув.
— Ладно-ладно, молчи, рыба, — просто ответила она и опустила голову на плечо другу.
Она часто так делала. Ей нравилось ощущать, что Сириус рядом. Она любила его. И каждого другого в их компании.
— Алиса ускакала на свидание, Римус с Моникой гуляет, — устало перечисляла Лили, обводя пальцем складки на мантии Сириуса. — Питер опять где-то пропадает. Мне кажется, он как-то отдалился от нас. Наверное, стоило больше писать ему на каникулах. С тех пор, как мы вернулись на второй семестр, он редко с нами бывает.
— К экзаменам готовится, — пожал плечами Сириус, обхватывая пальцы подруги своими. — В спальне он постоянно с нами болтает. Никакой напряженки. Да и Римус говорит, что всё в порядке.
— Хорошо, — вздохнула она. — Алиса подала идею вчера... Написать письма потомкам и закопать их у Запретного леса после выпускного. Мне нравится. Потом расскажем нашим детям, они прочитают перед своим выпуском.
— Если они будут, эти дети, — фыркнул Сириус. — Не хочется их так подставлять и выбрасывать в эту пакость. Если мы не победим в этой войне, я никогда не заведу детей.
— Думаешь, они могут... — начала Лили, но запнулась. — Думаешь, они могут стать, как Регулус?
Он снова пожал плечами. Не хотел признавать, говорить вслух.
— Я постараюсь защитить их всеми силами. Не дам им вырасти... ну, ты понимаешь, — тихо проговорила Лили.
Он что-то промычал.
— Тогда мне тем более не стоит становиться папашей. Раз уж брата я не смог вразумить, что уж говорить о новой жизни, о новом разуме. Решит ещё, что я козёл какой бесполезный, и забредет куда не надо.
— Слишком много гипотетических детей, — замахала на него руками Лили, поднимая к нему своё лицо. — Не парься. Мы ещё школьники. Кто знает, что будет завтра? Что уж говорить о том, что будет через несколько лет. Дожить бы ещё.
— О, я слышал, тебе это труда не составит, — закатил он глаза, за что получил болезненный тычок в бок. — Зря Сохатый боялся за тебя. Ты ещё его уделаешь.
— Одной левой, — фыркнула Лили. — А могу и правой, — улыбнулась она, заглядывая Сириусу в глаза. — Но этого может быть недостаточно. Случай решает иногда больше, чем всё, чему ты учился всю свою жизнь.
Он взлохматил её рыжую макушку и грустно улыбнулся, опуская взгляд к потрескивающим жарким углям.
— Позовёшь Марлин на выпускной? — вдруг спросила Лили.
— М-м да не знаю, мы же не встречаемся, — отрешенно бросил Сириус, потирая шею. — Да и она не хочет идти. Думаю, так даже лучше. Мне часто комфортнее одному, чем с кем-то. С Марлин всё... иначе.
— Иначе, чем с Рошель?
— И с ней в том числе. Чёрт, Марлин постоянно о ней вспоминает. А мне хотелось бы это... выжечь. Просто забыть. Иначе начинаю слишком много... — он вздохнул и задумался. — Сожалеть. Тебе разве никогда не хотелось, чтобы всё стало просто, как дважды два? Хотя с таким прицепом, как у меня, сложно всё не усложнять. Ну, знаешь, семейные гонения, брат — Пожиратель смерти, переход девушки на сторону зла, круциатус, применяемый к лучшей подруге...
Она резко подняла к нему глаза, не ожидавшая, что он даже знает об этом. Сириус притянул её к себе за шею и звонко чмокнул в лоб. Отстранившись он улыбнулся, как часто улыбался ей. Как сестричке, как близкому другу, которому можно доверить жизнь, как семье.
— Рассказал всё-таки, — хмыкнула она.
— Ага, как же. Он просто причитал пока бился головой о стол, и я смог разобрать пару слов, — фыркнул Сириус, обнимая её за плечи. — Надеюсь, такого больше не случится с тобой, Цветик.
— Я тоже.
Портрет снова отворился, и на пороге оказался никто иной, как Джеймс. Он выглядел запыхавшимся, раскраснелся, словно после бега, волосы всклокочены чуть больше, чем обычно, но на губах играла яркая улыбка. Галстук был закинут на плечо, а несколько верхних пуговиц рубашки расстегнуты. Лили наклонила голову набок, наблюдая за тем, как сменяются эмоции на его румяном лице. Радость, когда он заметил их, удивление и даже некоторое замешательство, а затем снова искрящееся счастье.
— Эй, ты знаешь, что увидь вас кто-то другой, а не я, завтра уже по всей школе бы слухи пошли, что ты изменяешь мне с моим лучшим другом? — спросил он насмешливо, подходя ближе.
— Ты заметил, что это можно отнести как ко мне, так и к тебе? Пару окончаний поменять только, — шепнула Лили другу на ухо.
Джеймс шутливо сощурил глаза.
— О чём шушукались?
Сириус фыркнул и отвернулся от него на секунду. Лили практически услышала, как он закатил глаза.
— Сохатый, обещай только сам эти слухи не распускать, — лениво протянул он и, похлопав Лили по плечу, опустил руку на спинку дивана.
— Мерлин, ты что, ревнуешь? — расхохоталась Лили.
— А вовсе и нет! — обиженно воскликнул Джеймс. — Если бы я ревновал, я бы выпрыгнул из-за угла с криком: "ага!"
Он скрестил руки на груди, как бы говоря: "выкусите."
— Скажешь, чем был занят? — спросила Лили.
— Зависит от того, пойдешь ли ты со мной на выпускной.
— О, я уже согласилась пойти с Сириусом, — серьёзно заявила она, с интересом наблюдая за его реакцией.
Он, кажется, аж задохнулся от возмущения. Сириус же сидел с таким каменным выражением на лице, что Лили чуть было не принялась расхваливать его актерские данные. Сама же она такой выдержкой похвастаться не могла, поэтому через мгновение уголки её губ задрожали, а брови взметнулись вверх, когда Лили разразилась неудержимым хохотом.
— Ты можешь в это поверить? — взвизгнула она. — Он и правда поверил!
Сириус прыснул от смеха, хлопая ладонью по ноге:
— Мерлин, какой олень!.. Расскажи ей уже про то, о чем нельзя говорить под страхом смерти.
— М-м-может позже, — промурлыкал Джеймс, присаживаясь по другую сторону от девушки.
— Это платье, — издевательски шепнул Сириус.
Джеймс раскрыл рот и застыл на месте, даже не дыша.
— Да как тебя земля носит?!
Он напрыгнул на друга, как дикая кошка на добычу, и они сцепились в шутливом поединке, постепенно сползая на пол. Лили ловко перескочила через них и села чуть поодаль, с любовью наблюдая за своими самыми дорогими мальчиками. Когда она смотрела на них, и на их беспечность и беззаботность, ей становилось намного спокойнее не душе.
— Купил мне платье? — мягко спросила она, хотя и не была уверена, что парень услышит её в потасовке.
— Купил?! — завопил Сириус, пока Джеймс тщетно пытался добраться до его боков, чтобы пощекотать их. — Он его заказал! Месяц назад! Он изучал... Мерлин, отвали уже от меня, — хохотал он, пытаясь сбросить с себя друга. — Он изучал книги по моде, чтобы выбрать что-то покрасивее... Клянусь, Сохатый, я тебя сейчас Петрификусом оглушу и будешь валяться здесь на ковре, как картошка.
— Никакого уважения к традициям маггловского боя, — серьёзно пробурчал Джеймс, пытаясь скрыть улыбку. — Ты козёл, я хотел сделать сюрприз, а ты выдал меня с потрохами.
Джеймс сидел на коленях на ковре, пытаясь отдышаться, а Сириус лежал, растрёпанный, каким Лили его никогда прежде не видела. Она наклонила голову на бок и посмотрела на любимого, не скрывая распирающего её любопытства.
— Ты была занята подготовкой! — воскликнул Джеймс, будто она возражала против его поступка. — Я хотел сделать тебе приятно, и взял все хлопоты на себя.
В груди у Лили потеплело. Положи на неё кто-то кусочек сливочного масла, тот тот час же растаял бы. Она резво подскочила к Джеймсу и прижалась к его губам, обвивая за шею руками усаживаясь ему на колени. Сириус со вздохом поднялся с пола, ворча под нос проклятия про "этих несчастных" и поплёлся к выходу из гостиной. Он вышел в пустынный коридор и пошёл куда глаза глядят, засунув руки в карманы и не переставая улыбаться от уха до уха.
***
Без обеденных столов, с выставленными в ряды одноместными партами, Большой зал выглядел совсем иначе. Небо на потолке покрывали безмятежные перистые облака, и некоторые студенты сидели, уставившись вверх, забыв, что ещё не доделали тест. На экзамене по защите от тёмных искусств яблоку было некуда упасть. Списки желающих мгновенно переполнились, когда преподаватели раздали студентам заявки, а Большой зал пришлось немного расширить, чтобы вместить все эти парты и стулья. Гриффиндорцы и пуффендуйцы сдавали ЖАБА по ЗОТИ полными составами, да и у двух других факультетов не хватало всего пары человек.
Джеймс в сотый раз беспокойно окинул зал глазами, выискивая рыжую макушку, но её нигде не было видно. Наверняка её посадили куда-то подальше — списывать она точно не будет, а вот за такими, как они с Сириусом, нужен глаз да глаз (по крайней мере некоторые преподаватели так считали). Из своих в поле зрения сидел только Питер в сотый раз что-то перечеркивающий в черновике. Джеймс никогда бы не подумал, что такое возможно, но и в его тесте до сих пор были три вопроса, с ответами на которые он медлил. Он, конечно, не ждал ни от кого помощи, но надеялся хоть на какую-то поддержку.
Поразительно, но он точно помнил почему эти знания не закрепились у него в голове. И было бы даже неудивительно, если бы и Лили не знала ответа на эти вопросы. На том уроке они от звонка до звонка хихикали и переписывались на листе пергамента о всяких глупостях и мелочах. Странно было бы таким гордиться, но что-то ёкало у Джеймса в груди когда он думал, что именно из-за него Лили стала относиться к учёбе чуточку проще. Ведь знания для неё всегда были превыше всего (чего Джеймс, конечно же не порицал), а теперь она могла не сделать домашнее задание, забыв про него из-за очередного свидания.
Сама же Лили сидела в том же ряду за соседней партой от Римуса и уже как несколько минут закончила писать свой тест. Римусу осталось всего каких-то два вопроса, но он не торопился на них отвечать, и постоянно норовил насмешить свою соседку выражением утрированной скуки на своем лице, а Лили хихикала в ответ и прятала губы в ладонях.
И Джеймс, и Лили, и Сириус, и Римус сдадут этот экзамен на высший бал. Они получат результаты только через месяц, когда будут уже далеко от школы, перевозить вещи Лили в дом Поттеров. Флимонт и Юфимия приготовят для них праздничный ужин и подарят билеты на их первый большой Чемпионат по квиддичу. И хотя для них самих эти оценки больше ничего не значили, они помогут им дальше. И именно из-за этой сниженной на один балл оценке за ЗОТИ Алису не возьмут в аврорат, зато примут с распростёртыми объятьями в Ордене Феникса. А Римус хоть и принесёт отличные отметки, но также останется для Министерства Магии нежеланным работником, и он, к своему сожалению, догадывался почему.
Ну, а пока, как только закончился экзамен Лили взяла под руку Алису, второй ладошкой уцепилась за Джеймса, и прямо у выхода из Большого зала к ним присоединились Питер, Алиса, Римус и Сириус, улыбаясь во все тридцать два. Они зашагали на прогулку к озеру, на встречу свежему ветру, тихим волнам и запаху молодой листвы, смешанному с таким ярким и желанным запахом свободы.
Джеймс пораженно тараторил, удивляясь, как же вдруг всплыли в голове ответы, которых, как он думал, у него нет, пока Лили не напомнила ему, что они обсуждали за обедом то, что происходило на том потерянном уроке с друзьями. Алиса молча шагала рядом и наблюдала за их наконец обретённой гармонией, которой она ждала столько лет, и не могла нарадоваться счастью подруги. И едва их школьные туфли коснулись прибрежного песка, как к ним присоединились, словно всегда так делали, Джул и Марлин. Не прошло и десяти минут, как к ним подсели поболтать Тери и Моника, которые, как оказалось искали их по всей дворовой территории. Солнце не щадило лиц, поднятых к нему в поисках тепла, и многие ушли с того берега уже с раскрасневшимися носами и щеками. Тери и Джулия, выглядящие не менее по уши влюбленными, нежели Лили и Джеймс, сидели в обнимку, и говорили обо всем так, словно уже не существовали их отдельно друг от друга. Компанией, они просидели там почти три часа, пока не наступило время ужина.
И они бежали, взявшись за руки, по коридору. Совсем, как ещё год назад. Их голоса отражались эхом от стен пустынных коридоров, а смех усиливался втрое. И они бежали так последний раз, не глядя вокруг, потому что знали каждый уголок вокруг себя наизусть.
И теперь они были уверены, что никакие невзгоды не разлучат их сейчас, и они будут вместе ещё долго-долго, проходя через все испытания вместе.
И Сириус смотрел на Марлин, лицо которой освещала счастливая улыбка, и улыбался тоже, как мало кому на этом свете. Он чувствовал, как они приняли сами себя, приняли друг друга, и теперь уже было неважно насколько официален статус их отношений. Главное, что они сами чувствовали, знали и понимали.
И только Питер был немного несчастен в тот вечер. И остался несчастным до конца своих дней.
***
В день, когда должен был состояться их выпускной, кишки лезли наружу от волнения. Алиса с восторгом неслась по потайному проходу, лежащему под землёй, чтобы поскорее оказаться в Хогсмиде. В её руках был сжат лист пергамента с изумрудно-зелёной печатью. Под ногами хрустели, торчащие из земли корни, и пыль поднималась под торопливыми шагами девушки. Перед последним поворотом Алиса наложила на себя чары невидимости и, выскочив в подвал "Сладкого королевства", остановилась отдышаться на мгновение, затем повернулась на месте, и с тихим щелчком исчезла.
В то же время Моника смущенно разглядывала себя в зеркале, пока её однокашницы хихикали, что она нарядилась в платье за несколько часов до начала праздника. Она не привыкла видеть себя настолько красивой. Насколько бы она не любила себя настоящую, сейчас она была совсем другой. Платье ей помогла выбрать сестра: подобрала ткань к цвету глаз, рассказала, какой фасон ей подойдет лучше, а потом даже научила укладывать волосы. Джулия провела с ней в магазинах целый день, и ни разу не потеряла терпение, когда сестра начинала капризничать из-за того, что не могла понять, что ей нравится, а что нет. Тери безусловно хорошо влиял на неё.
Римус же, напротив, так разволновался, что до последней минуты не мог заставить себя влезть в парадную мантию. Друзья подшучивали над ним, но и сами не могли поверить, что тот наконец-то отринул мысли о собственной никчёмности и идёт на выпускной со своей
девушкой!
— Будешь ещё краше, чем обычно, — просюсюкал Сириус, наливая "простоблеск" на расческу. — И чего ты так паришься? Ты ж ей и так нравишься. Что случится, если она увидит тебя ещё более симпатичным?
— Упадёт в конвульсиях? — безэмоционально парировал Джеймс, бестолково вертя в руках галстук.
— Ничего не случится, — хмуро отозвался Римус, застёгивая пуговицы на манжетах. — Просто не хочу испортить ей вечер. Ауч!
Его голова оттянулась назад под натиском беспощадной руки Сириуса и расчески, застрявшей в волосах. Джеймс прыснул от смеха и, бросив галстук на койку, подошел к друзьям, отпихивая Бродягу в сторону толчком бедра.
— Уйди, талантище, пока он без волос не остался, — фыркнул он и аккуратно вынул расческу. — Видел бы мой отец, как ты зазря тратишь его снадобье. Поверь, Лунатик, единственное, чем ты можешь испортить этот вечер — это вообще на него не явиться. Ну, или можешь превратиться в волка и станцевать хулу на фуршетном столе.
— Я хочу это увидеть! — расхохотался Сириус.
Они смогли заставить Римуса натянуть на себя мантию и самую искреннюю улыбку, и отправили его встречать свою даму к гостиной Пуффендуя. Сами же, уже нарядившись, помогли Питеру довести его образ до совершенства и стали ждать, когда наступит минута, когда можно будет забирать Лили и Алису и идти на праздник.
В спальне девочек атмосфера была куда более волнительная. Алиса нервничала, что Фрэнк не успеет явиться в выделенное ему время, и её руки так тряслись, что она не могла справиться с застёжкой браслета у себя на запястье. Лили в это время в сотый раз оглядела платье, которое Джеймс принес ей этим утром, и истерично рассмеялась, стараясь не разразиться слезами умиления.
— Я знаю, что он милый, Эванс! Прекрати, имей совесть, — с шутливой злостью воскликнула Алиса, в конец наплевав на замочек, и отбросила браслет на кровать. — А со стороны Фрэнка будет очень мило притащить свою задницу вовремя, потому что я свою чуть не порвала, пока достала ему это чёртово приглашение.
— Но ты видела вообще это чудо? — Лили запрыгала на месте, прижимая руки к груди.
— Оно будет ещё чудеснее, когда ты его наденешь, — пробурчала Алиса, нетерпеливо глядя на часы.
Но подруга, едва коснувшись ткани пальцами, тут же снова залилась алым румянцем и захихикала, прикрывая лицо руками.
— Если я, когда только начала встречаться с Фрэнком, вела себя также, странно, как ты меня ещё не убила, — цокнула языком Алиса, но всё же улыбнулась. Всё-таки её мечта тоже сбылась, как у Джеймса, когда они с Лили сошлись.
— Ты до сих пор себя так ведешь, — фыркнула Лили. — Но кто же знал, что такие дураки бывают настолько очаровательными?..
Она ещё немного покружила по комнате, смущенно улыбаясь своим мыслям, но когда поняла, что оттягивать дальше уже просто некуда, с готовностью облачилась в новый наряд. Она никогда не купила бы себе подобного — постеснялась бы. Ну, не могла она представить, что может надеть подобную роскошную вещь, и не выглядеть при этом страшно нелепо, как огородное пугало в платье "от кутюр"! Но вопреки ожиданиям, в зеркале отражалась именно Лили Эванс. Повзрослевшая, зрелая девушка, с умным взглядом, хотя и с детскими, яркими веснушками, которые друзья уговорили не прятать. Они и правда как-то странно гармонировали с элегантной лаконичностью роскошного изумрудного шелка. Над волосами пришлось поработать, чтобы они не выбивались из этого сдержанного и взвешенного образа, и теперь они лежали блестящими локонами на одном плече, придерживаемые едва-заметными заколками. Как бы Лили не хотелось, но пришлось сменить смешную голубую стрекозку на шее на блестящее колье, хотя она и пообещала себе, что обязательно пойдёт в ней к алтарю однажды. Алиса одолжила ей немного своей косметики, и образы были окончательно готовы к выходу.
В гостиной толпилась куча народу. Многие пришли просто поглазеть на нарядных выпускников, хотя основная масса и так просидела бы там весь вечер. Джеймс, Сириус и Питер привалились к спинке ближайшего дивана и во всю красовались перед ненасытными зрителями, разговаривая, как всегда, немного громче, чем следует, чтобы разговор оставался приватным. Сириус расслабил узел на галстуке и небрежно засунул руки в карманы брюк, рассказывая друзьям, какой он на днях увидел мотоцикл в маггловском журнале. Питер слушал его очень внимательно, хотя и не так восторженно, как раньше. Он не мог присесть на спинку также свободно, как друзья, потому что был чуть ниже ростом, поэтому переминался с ноги на ногу и постоянно пристраивал руки то в карманы, то скрещивал их на груди, не зная, куда их деть. Компания, сидевшая неподалеку, казалось, смотрела прямо сквозь него, и он чувствовал это спиной. Их взгляды были прикованы к Сириусу, взмахнувшему головой, чтобы убрать надоедающие пряди волос от лица.
— Я думаю, смогу его немного модифицировать под себя, — небрежно говорил он, делая вид, что не замечает, как захихикали рядом девчонки. — Может даже научу летать.
— А лётные испытания ты на ком собрался проводить? — насмешливо спросил Джеймс, не отрывавший взгляда от лестницы к женским спальням. — Смотри, упадёшь, разобьёшься, и я уже не смогу напомнить тебе, что я же говорил и... о!..
Его слова вдруг оборвались удивлённым вздохом, он отскочил от спинки дивана, и компания за спиной Питера оживлённо зашуршала. На лестнице показалась Лили, смотрясь несколько инородно на низких каменных ступенях, среди тканых гобеленов в струящемся шелком платье. Её глаза испуганно забегали по гостиной, и Джеймс вдруг понял, что он не единственный, кто уставился на неё во все глаза. Он мигом оказался рядом с лестницей и протянул своей спутнице руку. Лили тут же вложила свои пальцы ему в ладонь и засеменила в сторону друзей, сохраняя на лице паническое смущение. Алиса слетела по ступеням следом, практически вприпрыжку. Сириус присвистнул, когда девушки подошли ближе.
— Клянусь, скажешь хоть слово, и я вернусь в спальню и не выйду оттуда, пока не умру, — пробурчала Лили, ёжась под пристальными взглядами гриффиндорских сплетников.
— А как умрешь, сразу выйдешь? — пошутил Джеймс пихая её в бок.
Сириус поднял руки в сдающемся жесте, но тут же прыснул от смеха. Он подошёл и сгрёб её в объятья, тихо бросив ей на ухо скромный комплимент. Затем притянул стоявшего рядом Джеймса, а просить Алису пристроиться в эту кучу мала даже просить не пришлось, и она налетела на них, хватая за руку и Питера, скромно стоявшего в стороне. В голову Лили пришло их прощание на перроне прошлым летом, и она улыбнулась. Ведь теперь у неё есть семья, и она никогда больше не почувствует себя одинокой.
Большой зал никогда не выглядел столь живым и наполненным, как теперь, когда всё вокруг превратилось в огромную оранжерею, с висящими в воздухе гроздями винограда, с дикими лианами, тянущимися от стены к стене, и разбросанными между декоративными деревьями клумбами цветов. Чистое небо волшебного потолка покрывали яркие звёзды, и Сириус с удовольствием рассказал про каждую, в честь которой был назван кто-либо из его драгоценной семейки. Между ветвей церциса, покрытого бурой листвой, разливался мягким светом уличный фонарь, совсем как те, что Лили видела в Лондоне. Узкой вязью тянулись тропы, приводившие к небольшим площадкам с тремя-четырьмя круглыми столиками. Лабиринт дорожек привёл желающих осмотреться студентов к широкому танцполу, наполненного тысячами светлячков, кружащих в воздухе. Глаза ребят горели восторгом и счастьем, когда они оглядывались вокруг, и тут же во взглядах мелькала скрытая печаль, ведь это был последний раз, когда они видели это место. Это был их последний вечер в Хогвартсе. На следующее утро их ждёт лишь завтрак, и они уедут на своём последнем Хогвартс-экспрессе домой. Они перестанут быть школьниками. Их выбросит во взрослую жизнь, словно рыбу на сухой, жаркий берег, и они не смогут предугадать, что их ждёт. Они уйдут из школы, и потеряют то сладкое чувство всеобъемлющей безопасности и комфорта, стабильности и... детства.
Гриффиндорцы выбрали столик неподалёку от танцпола, скрытый лишь одной аллеей цветущих деревьев, окруживших их место кольцом. Римус нашёл их минут через десять, приведя скованную смущением Монику, которая вцепилась в его руку, как в спасительную соломинку. А Фрэнк всё-таки успел прийти в назначенный срок, и теперь сидел, не выпуская Алису из объятий, а она льнула к нему, как котёнок.
— Знаешь, я смотрю на них, на нас с тобой, — сказал тихо Джеймс Лили, когда все остальные завели разговор, — и вспоминаю свадьбу твоей сестры.
— У неё есть имя, Джеймс, — мягко одёрнула она его, с укором заглядывая в глаза.
— Просто... они с этим Верноном выглядели совсем иначе. Петунья такая... холодная, — пожал он плечами.
— Она его любит, — убеждённо ответила Лили, теребя пуговицу на рукаве Джеймса. — Тунья, может, и не показывает нам своих чувств, но я вижу... Когда вы летом были в гостях, и ты... эм, когда ты выдал ему наш секрет... Петунья выглядела очень несчастной, потому что подумала, что потеряет его после такого.
— Я люблю тебя в тысячу раз сильнее.
Лили улыбнулась, опуская глаза к его руке, покоющейся на её колене, и пожала плечами.
— Возможно это и так. Я не могу судить объективно.
Она подняла взгляд к его лицу, на котором застыло нежное выражение, с которым он всегда смотрел на неё, и от вида этой мягкой улыбки, ей хотелось кричать от счастья. Лили положила ладонь на его щеку, на которой пробивалась практически незаметная однодневная щетина, и, затаив дыхание, посмотрела в его тёплые глаза, горящие неудержимым огнём.
— Если бы не ты, — она на секунду запнулась. — Если бы не ты, моя жизнь была бы полна дерьма.
Джеймс взорвался громким хохотом, откидывая голову назад, а потом посмотрел на неё, улыбаясь, и проговорил, едва сдерживая смех:
— А теперь в ней есть куча дерьма и ещё и я, да? — её лицо, находящееся так близко, смотрело слишком ласково и любяще, чтобы он не произнёс в ответ:
— У меня не было бы жизни без тебя, Лили. Всё было бы зря, если бы я потерял тебя.
На секунду ей показалось, что какой-то неестественный блеск мелькнул в уголках его глаз, но Джеймс сморгнул это и прижался губами к её ладони.
Сириус спрятал улыбку в бокале и отвёл глаза, не желая мешать им наслаждаться обществом друг друга. В зале заиграла музыка, на столах обновились блюда — исчез фуршет, его сменили тарелки со стейком и чипсами, украшенными так изыскано, будто они находились в фешенебельном ресторане. И, когда друзья набили животы, и наболтались вдоволь, они вышли на танцпол и танцевали, пока не задрожали ноги от усталости.
Когда заиграла медленная мелодия, и на сцену вышел какой-то певец, Лили и Джеймс тут же взялись за руки и, столкнувшись лбами и прикрыв с улыбкой глаза, закружились в своём первом танце. Римус и Моника могли бы стоять и поближе друг к другу, и смотреть в глаза друг другу хотя бы иногда, но лица их были практически одинакового пунцового оттенка, а между ними при желании мог бы втиснуться кто-то другой. Питер и Сириус остались стоять в стороне, потягивая вишневый сок из винных бокалов, и наблюдали за тем, как Алиса тащит, сопротивляющегося Фрэнка к остальным танцевать.
А когда через несколько композиций снова заиграл медляк, к удивлению Сириуса к нему подлетела улыбающаяся Лили и утянула его на танцпол. Он положил свою ладонь ей между лопаток, а второй сжал её нежные пальцы.
— Не скучаешь? — спросила она.
Сириус усмехнулся и пожал плечами.
— Разве тут заскучаешь? Шоу "парочки на льду" одно из самых увлекательных в это время года.
— Ещё не поздно подать заявку на участие, — поддержала его шутку Лили. — Ты всегда можешь попробовать ворваться в гостиную Когтеврана и притащить сюда Марлин.
— У меня слишком хорошая компания сегодня, а так я весь вечер отвлекался бы...
— Ага, и слинял бы с ней обжиматься по углам через десять минут, — фыркнула она.
— Это точно, — рассмеялся Сириус и подмигнул подруге.
Лили положила голову ему на грудь, улыбаясь, а он в ответ погладил её ладонь большим пальцем. Они протанцевали так почти до конца песни, и когда мелодия вдруг начала сходить на нет, он вдруг сказал:
— Я очень рад за вас с Сохатым. Как бы раньше я не относился к тому, что он по тебе сохнет, знаешь, теперь я вижу, как он счастлив быть рядом с тобой. И... спасибо, что ты с ним. Поддерживаешь его и... всё такое.
Лили посмотрела на него, поджимая с улыбкой губы.
— А я очень рада, что у него есть такой друг, как ты. И у меня.
Их глаза встретились, Сириус кивнул ей, и она с лёгкостью распознала благодарность в этом жесте. И прежде, чем разойтись, они крепко обнялись и, хихикая, обменялись шутливыми рукопожатиями.
Праздник подходил к концу, и они знали, что у них есть одно незаконченное дело. Обещание, данное самим себе. И они побежали из школы, через дворик, по поляне к Запретному лесу, притянули заклятием чернильницы и листы пергамента и расселись кто куда, прямо на землю, судорожно что-то выписывая. Шесть палочек подсвечивали листы.,где друзья рассказывали о себе, давали обещания на будущее, рассуждали о прошлом, и давали советы тем, кто найдёт их письма однажды. Тёплая, тёмная ночь окутывала их тишиной, и было в этом что-то... интимное. Лили и Джеймс сидели, столкнувшись спинами, неподалеку что-то строчила Алиса, положив пергамент на какой-то пенёк, Сириус трансфигурировал ветку в доску и уложил её на колени, чтобы было удобнее, и к нему присоседился Римус, а Питер был бы рад сделать так же, но не уместился на их импровизированном столе и писал с трудом расправляя лист на собственной ноге. Они призвали из замка какую-то бутылку, и только надеялись, что она не была чьей-то важной вещью, сунули свои письма внутрь и закопали у старого дуба.
Они пускали в небо искры из своих палочек, любуясь этим импровизированным салютом, и бегали, словно малые дети, и были счастливы, как никогда. Это был прекрасный вечер. Мародёры, Алиса и Лили праздновали свой выпускной. Всё изменилось в последние два года, и Лили чувствовала, что изменения внутри её сердца были хорошими, а она стала лучшей версией самой себя, и может чуть поменьше волноваться из-за своего характера. В конце концов, она отогнала от себя все предубеждения, которые сама себе выдумала о самых дорогих теперь ей людях. Всё-таки она знала, что они тоже изменились, и теперь могут оставить эти жизненные эпизоды позади, и идти дальше. Хогвартс становился прошлым, и они не расстраивались, понимая, что дальше их ждёт новая, увлекательная жизнь, ведь на самом деле всё было хорошо.
Всё было хорошо.
