Отлученный. Обреченный?

«Я понял тебя, сын. Не заиграйся», — послание отца сурово. Родители подчас готовы ради обустройства своей жизни растоптать жизнь своего ребенка, прикрываясь его же интересами. Привыкшие видеть в сыне продолжение себя, они сужают это понятие до размера клетки. Ребенок — лишь соединение клеток своих родителей и обязан вести себя так, как пожелает главный организм. Ты — это часть меня, ты — это я, и я воплощу в тебе свои мечты, свои желания. В детстве Драко считал, что так и надо. Он стремился быть похожим на своего отца, он хотел стать его копией. Позднее юному Малфою пришлось понять, какую ошибку он допустил, думая подобным образом. Теперь же, любя Гарри Поттера, Драко и вовсе думал, что он — отдельная личность, и может быть счастливым, может не соответствовать ожиданиям своего отца, может жить не так, как этого хотят родители. Эти мысли казались правильными и одновременно вызывали панический ужас. Гарри не знал этого, но родители волшебников имели больше власти над своими детьми, чем маглы, особенно если это были родители наследника чистокровного рода с богатой и не самой чистой историей. Люциус мог одним не самым простым, но действенным ритуалом лишить своего наследника магии, сделав его беспомощным и никому не нужным. Это был такой мощный рычаг для шантажа, что Драко не раз просыпался от ужаса, видя во сне разгневанное лицо отца. Как приготовить Люциуса к тому, что он влюблен в Гарри, и это, скорее всего, навсегда? Нужен ли он будет Гарри в случае, если отец решит вдруг избавиться от наследника? Письмо стало первой ступенью. Драко полагал, что его выдал кто-то из слизеринцев, желая отомстить. Возможно, это была девушка, их мерзкая натура была готова пойти на все, лишь бы зализать собственную обиду, а Драко многим из них отказал в свое время. И все же это письмо было не самым плохим знаком. Отец не проклял его сразу же, не приказал бросить Гарри Поттера, перед этим растоптав, не потребовал получить от Гарри какую-то выгоду. Он принял эти отношения, пусть и предупредил, что они не должны затягиваться. Драко надеялся, что он сможет растянуть это «недолго» на «навсегда». Быть может, отец привыкнет к отношениям Гарри и Драко, может быть, со временем они станут вызывать все меньше и меньше недовольства в нем. Зато теперь не так страшно возвращаться в подземелья по вечерам. Теперь Драко был готов сделать то, чего так хотел Гарри: открыться, перестать прятаться, словно глупые подростки. Они уже выросли, они взрослые, и они имеют право на счастье. Драко свернул отцовское послание в аккуратный рулон и спрятал глубоко в сундучок. Лишним наблюдателям никогда не добраться до письма, зато теперь Малфой готов встретиться с Гарри. Поттер воспринял известие с улыбкой. Он не воспринимал Люциуса всерьез, но распознавал страх Драко как нежелание расстраивать родителей. Что ж, в этом не было ничего страшного, слизеринец вовсе не планировал просвещать возлюбленного относительно самых глупых и бессмысленных обычаев магического мира. Быть может, постепенно они и вовсе отомрут, уйдут в небытие, растворятся во времени. Драко очень хотел бы этого, но сейчас борьба его не прельщала. Ему хотелось коснуться руки Гарри, провести ладонью по напряженным лопаткам, сгоняя дневную усталость. Наслаждаться мягкостью отзывчивых губ и сходить с ума, чувствуя на себе чувственные дразнящие прикосновения. «Не заиграйся», — так, кажется, сказал отец. Знал бы он, что все происходящее между ним и Гарри, давно уже не игра. Заиграться невозможно, представить будущее друг без друга — тоже. Скоро обучение в школе закончится, все получат долгожданные дипломы и окунутся в настоящую жизнь, пытаясь смириться с грузом, который оставила война, стараясь найти себе место в новом мире. Драко же не боялся ничего этого, он был не один, а вдвоем с Гарри готов был на все. Возможно, поэтому ему так легко давались неприязненные и подозрительные взгляды, возможно, именно в этом причина спокойного отношения к предубеждению преподавателей. Учеба проходила как бы мимо него, оставляя ценные знания и не задевая ничего в душе. Что-то выходило отлично, что-то не получалось, но дни летели, словно сумасшедшие, и Драко ожидал своего выпуска сильнее, чем дня рождения. Сдавая экзамены, Драко думал лишь о том, что все: еще немного, и это все закончится. Он станет свободным. О том, что ему придется возвращаться в родительский дом или как-то объяснять свое нежелание вернуться, он не думал. Друзья Гарри до сих пор так и не узнали их тайну, а потому много времени у Поттера отнимали и они. Гарри сказал, что в школе им лучше не раскрываться, как бы этого не хотелось. Юноша опасался, что в таком случае на Малфоя откроется охота и травля. Зато когда Хогвартс останется позади, Гарри обещал немедленно обо всем рассказать. Поттер сказал, что не бросит его даже в том случае, если Рон и Гермиона — самые близкие ему люди — не примут выбор друга, и это вселяло в Драко надежду. Малфой в последнее время вообще старался не спорить с Поттером и не настаивать на своем. И дело было не в желании угодить Гарри или в страхе его потерять, просто Драко предпочитал наслаждаться вниманием и лаской возлюбленного. Ему очень нездоровилось: временами накатывала слабость, могла внезапно закружиться голова. Он старался не показывать это Гарри, скрывать от окружающих, и ему требовались все его силы, а рядом с Поттером становилось легче. Все вечера перед экзаменами он провел, лежа у Гарри на коленях, набираясь энергией перед испытаниями. Наверное, только благодаря этому он смог продержаться и не завалиться. В любом случае экзамены очень скоро остались позади, профессора не слишком радостно выпустили студентов из Хогвартса. Драко был окрылен и решил отправиться домой, чтобы рассказать родителям, что у него все хорошо, что он влюблен и счастлив.