Отлученный. Обреченный?

Ребенок уехал в школу — и в доме стало как-то пусто. Драко даже не подозревал о том, что отъезд Скорпиуса так на нем скажется. Сначала все было очень хорошо: сын, довольный, как никто на свете, собирал нужные учебники, укомплектовывал тяжелый сундук, и Драко тайком даже от Митси научил его секретному заклинанию, позволяющему уменьшить вес багажа. Теперь сундук был просто большим и неудобным, но в том, чтобы тащить огромный ящик с волшебными пожитками, было свое счастье, это Драко помнил из собственного опыта, хотя он в детстве не слишком утруждал себя физическим трудом. Целым приключением стал проход на платформу 9 и ¾, ведь сын пожелал проникнуть на перрон именно через стену, чтобы было веселее. Они вместе разбежались и проникли сквозь кирпичную кладку навстречу чуду, и глаза у ребенка блестели, словно маленькие звездочки. Скорпиус очень смешно заталкивал свой багаж наверх, но от помощи категорически отказывался, важно раздувая щеки. Когда сундук, наконец, оказался наверху, Драко понял, что был прав, позволив ребенку сделать это самому: вид у Скорпиуса был очень гордый, довольный и счастливый. Затем Малфой едва ли не в самый последний момент перед отправкой понял, что клетка с совой осталась у него, пришлось бежать и вручать ее смеющемуся Скорпиусу, а затем долго махать вслед отъезжающему поезду, чувствуя одновременно смущение, гордость и легкую грусть. Не замечая никого вокруг, Драко потихоньку вернулся с платформы обратно, подумав, переместился в Косой переулок, где долго гулял по тесной улочке, наблюдая за едва-едва начавшими желтеть кленами. А потом Драко вернулся домой, уставший от насыщенного дня, крепко уснул и едва ли не впервые за очень долгое время проспал допоздна, потому что никто не ворвался поутру в его комнату с громким топотом, никто не прыгнул с разбега на кровать и никто не не обнял его за шею, ласково шепча: «С добрым утром, папочка!» Осознав все это, Драко горько вздохнул и лишь тогда понял, что сможет увидеть сына лишь через несколько месяцев. Так яркие, насыщенные дни превратились в серые и унылые обломки бессмысленного существования. Жизнь ради сына — хорошо это или плохо. Наверное, нет ничего зазорного в том, чтобы заниматься работой, обустраивать дом, покупать смешные милые безделушки для того, чтобы твой ребенок был счастлив. Однако нельзя растворяться в нем. Рано или поздно — рано, слишком рано — ребенок подрастет и начнет налаживать собственную жизнь, отдельную от тебя. У него появятся друзья, о которых ты будешь знать только из писем, он обратит внимание на девочку, которая с первого упоминания тебе не понравится, он влипнет в тысячу и одну историю, которую избежал бы, будь ты рядом, но которая подарит ему бесценный опыт. Дети растут слишком быстро, дети волшебников с одиннадцати лет три четверти своего времени проводят вне дома, обучаясь и проживая в школе, а их родителям приходится учиться обходиться без них. Когда Драко понял, что он не представляет себе жизни без Скорпиуса, что он уже почти просрочил сдачу работы редактору, что Митси тихонько плачет в углу, наблюдая за тем, как он сидит в комнате Скорпиуса и ожидает очередное письмо, как по десять раз на дню выдумывает всякие ужасы, которые могут случиться с его сыном и порывается отправиться в Хогвартс, то решил взять себя в руки. Жизнь прекрасна, стоит лишь разглядеть это, а в четырех стенах подобное невозможно. Поэтому дождавшись солнечной среды сентября Малфой оставил квартиру на попечение Митси, а сам выбрался из дома, вооруженный блокнотом, карандашом и неясной светлой надеждой в сердце. Путь его лежал по полузаросшим тропочкам парков, не пользовавшихся вниманием прохожих, по узким улочкам. Он добрался до моста через Темзу, прислушиваясь к мирному течению волн и суетливой беготне огромного магловского города. Записывал свои впечатления и мысли, двумя-тремя штрихами зарисовывал интересные дома и запомнившихся людей: смешливую, но важную леди с собачкой, юношу с красными от бессонницы глазами, изможденным, но счастливым лицом, девушку, хромавшую к магазинчику, немного полноватую, но чертовски обаятельную, двух джентльменов, увлеченных степенной беседой. Драко даже пририсовал рядом с ними проезжавший кэб, настолько они напоминались об ушедшей эпохе. Казалось бы, ноги несли его в неизвестном направлении, однако в конце концов оказался он на заполненной торговыми центрами улице, между которыми причудливо притулился маленький бар. А проскочив через него Драко очутился в захламленном тупике, оканчивавшемся крепкой кирпичной стеной, за которой начинался вход в Косой переулок. После рождения Скорпиуса магия Драко чуть восстановилась, но затем снова пошла на убыль, словно это сын делился с ним силами, а не наоборот. Даже помогая Скорпиусу собраться в школу, Драко лишь показал мальчику, на какой кирпич следует нажать, а вот открывал проход он уже самостоятельно. Впрочем, волшебная палочка все еще слушалась мужчину, а соблазн пройтись по яркому, наполненному жизнью и магией месту был слишком велик. К тому же Скорпиуса рядом не было, и в случае неудачи стыдиться тоже было некого. Так что Драко не раздумывал долго, отсчитал нужный кирпичик, постучал по нему три раза и, затаив дыхание, наблюдал за тем, как разрастается красивая нарядная арка. Разряженная во всевозможные мантии толпа подхватила молодого мужчину и понесла его за собой. Драко заходил в маленькие магазинчики, разглядывая откровенно волшебные товары, слушал обрывки разговоров. Смотрел на фонтанчики, в которых летали ярко-золотые рыбки, любовался важными совами, даже подошел взглянуть на новые метлы. К витринам этого магазинчика он со Скорпиусом даже не подходил, поскольку для занятий полетами всем первокурсникам выдавались школьные метлы, а свою позволялось иметь лишь со второго года обучения. Драко полюбовался быстрыми красавицами и даже прикинул, что можно было бы прикупить себе и Скорпиусу по метле, чтобы полетать вместе где-нибудь в Хогсмите. В Косом переулке бурлила жизнь. Маги спешили по своим делам, ведьмы сплетничали о последних событиях в жизни какой-то очередной певицы. Маленькие дети тянули своих родителей к ярким витринам. Драко смотрел на эту суету отстраненным зрителем, что-то зарисовывал, записывал. А потом вдруг понял, что волшебный мир его больше не пугает. Не было такой паники, какая охватила его перед отправлением Скорпиуса в Хогвартс, не было ожидания смертельного луча из каждой подворотни. Возможно, дело было в том, что юный Малфой уже пару недель успешно учился в школе под собственным именем и фамилией. А может быть, внутри Драко что-то переболело, и он смог вернуться в тот мир, который причинил ему столько боли. Вернуться… Это звучало прекрасно. Проходя мимо витрины, Драко мельком бросил на себя взгляд. Да, от роскошного блондина с тонкими, аристократическими чертами лица, ничего не осталось. Теперь он выглядел незаметно, казался этаким обычным парнем, одним из серой толпы, на которого никто никогда не обращает внимания. И это было к лучшему: в таком виде Люциус Малфой не признает его, столкнись они даже нос к носу. И никто из его знакомых не узнает в нем Драко Малфоя. Неизвестно, как это удалось Грейнджер, но ведь она всегда была заучкой и выскочкой, каких поискать. Контракт с Хогвартсом был заключен в отношении Скорпиуса Малфоя, и малыш писал, что ему задавали вопросы об отце. Однако никто не интересовался им больше, чем этого требуют правила приличия. Кроме того, Хогвартс окружил ребенка дополнительной защитой, о чем Драко упросил директора Макгонагалл. Теперь в случае опасности для малыша откроется дополнительный проход, куда он может скрыться. Всю почту для него может принести лишь его собственная сова, остальные письма до адресата не дойдут. Да и вход на территорию школы запрещен даже членам Попечительского совета. Только при таких мерах предосторожности Драко согласился отправить сына в школу. Так что теперь он и в самом деле думал, что им со Скорпиусом нечего бояться. — Драко? Драко Малфой? — хриплый мужской голос, раздавшийся за спиной, заставил Драко вздрогнуть. К счастью или нет, он все еще стоял напротив стеклянной витрины и мог видеть в отражении силуэт не слишком высокого, но крепко сложенного человека, укутанного в мантию. Волосы окликнувшего Драко в беспорядке торчали во все стороны, на лице угадывались очки, а от знакомой интонации болезненно заныло сердце. Разумеется, этот мир устроен таким паршивым образом, что как только ты почувствуешь, что все хорошо, со спины непременно подкрадется какая-нибудь гадость. — Вы обознались, — сухо, но без неприязни и вызова медленно сказал Драко, пристально вглядываясь во все еще искристые и живые зеленые глаза. Разумеется, перед ним стоял Гарри Поттер, который непонятно по каким причинам решил подойти к бывшему любовнику, хотя в последний раз, когда Драко видел Поттера, тот встречался с женщиной или даже двумя. — Простите, — смутился Гарри, но не отошел в сторону, а жадно разглядывал лицо Драко. Малфой знал, что он там ищет: глаза цвета серебра, заключенного в горный хрусталь, фарфоровую бледность, презрительно вздернутый кончик носа, роскошные платиновые волосы. Однако ничего этого не было, что отразилось на лице Поттера неожиданной мукой. — Простите, — отчаянно прошептал он, резко развернулся и быстро пошел в противоположную от Драко сторону, чтобы через десяток метров сгорбиться и побрести дальше. «Либо Грейнджер сказала ему что-то странное про меня, либо он так и искал меня все это время, либо я вообще ничего не понимаю», — удивленно подумал Драко. Настроение его испортилось от встречи с Гарри, он почувствовал себя слабым и разбитым. Медленно развернувшись, он побрел прочь из Косого переулка, так ничего не купив и никуда не зайдя. Сейчас ему требовалось попасть домой, в заботливые лапки Митси и в пушистые объятия скучающего без настоящего хозяина кота. Драко выбрался из Косого переулка и пешком отправился домой. Он не замечал ничего вокруг: ни спешивших по своим делам людей, ни мчащихся машин, ни внимательного взгляда зеленых глаз.