Daiya no A: сборник драбблов

Такако жарко. Джун рядом с ней сердито хмурится, смешно поджав губы и испепеляя взглядом пелену дождя, отрезавшую их от окружающего мира. С его ресниц и кончиков намокших волос все еще срываются редкие капли воды, падая ему на лицо, он отфыркивается от них, смешно оттопыривая нижнюю губу. Она влажно блестит, потемневшая от прилившей крови, Джун цепляет ее зубами время от времени, чтобы сердито цыкнуть. Такако жарко, хотя они и стоят под навесом, пронизываемым сквозняком, устремившимся в раскрытые двери магазина. Влажный холод оседает на коже, и она кутается в потяжелевший от влаги пиджак, одолженный ей Джуном. Все равно жарко — печет в груди, прямо посередине, и она старается глубже дышать, чтобы погасить жжение. По спине щекотно бегут струйки воды намокших волос, но в целом Такако сухая — едва солнце скрылось за тучами, а в пыль под ногами ударили первые тяжелые капли, Джун снял с себя пиджак и накинул на ее плечи, взял ее за руку и побежал. Сам Джун промок до нитки и теперь мелко вздрагивал, когда порывы ветра становились чуть сильнее. Рубашка и тонкие брюки облепили его тело, и Такако впервые поняла, что значат слова «не оставлять места воображению»: сквозь ставшей прозрачной белую ткань даже просвечивали затвердевшие соски, крупные, розовые. И она уже минут пять думала о том, насколько они чувствительные, что будет, если только поднять руки, провести подушечками больших пальцев по ним, может, надавить ногтями… У Такако горело уже не только в груди, она чувствовала, как полыхают щеки и уши, плавятся мозги под напором совершенно неприличных мыслей, а еще — как приятно печет между ног. И чувствовала себя самой настоящей извращенкой, которая еще чуть-чуть — и заполыхает как костер. А они еще даже не целовались, изредка держались за руки, когда он провожал ее домой после тренировки. Хорошо, что Джун до сих пор держал ее за запястье, неосознанно водя по нему большим пальцем. Может, правда и осознанно — щеки у него, кажется, были даже ярче ее собственных. Скорей бы уже выглянуло солнце.