Daiya no A: сборник драбблов

Окумура увидел Савамуру-семпая в окне случайно. Он бы и прошел мимо, лишний раз пересекаться с ним не хотелось, но на глазах семпая была повязка. Черная. Сначала Окумура подумал, что ему показалось, мало ли — может, тень упала так, но, подойдя ближе, он убедился — повязка. А еще Савамура-семпай был по пояс голым, елозил подоконнику животом и щекой и, судя по движениям, с кем-то боролся. Между штор мелькали чьи-то руки, удерживающие его за бока и пресекающие попытки семпая высвободиться. Окумура знал, что нужно остановить это, самому или звать кого-то на помощь, но ноги его почему-то не слушались, а взгляд упорно возвращался к лицу Савамуры-семпая, которое вдруг превратилось в некрасивую гримасу от боли, а в раму с глухим стуком впечатался кулак. Мгновение спустя до Окумуры донесся длинный стон, заглушенный стеклом. А боль словно расплывалась по чертам семпая, причудливо трансформируясь в чувство, смутно знакомое Окумуре, но непонятное. Иногда в щели между шторами можно было разглядеть чей-то торс, но Окумуре было уже все равно, он ничего не видел, кроме лица Савамуры-семпая. Тот стонал не переставая, врезаясь в стекло лбом на каждом толчке, кусал свою ладонь в попытке заглушить стоны. Иногда он глухо вскрикивал и приподнимался над подоконником, словно пытался уйти от своего мучителя, но потом с силой подавался назад, и тогда Окумура слышал протяжное «да-а». Ему хотелось бы слышать это гораздо громче и ближе, а еще — чувствовать, как Савамура-семпай дергается под ним, не то желая сняться с его члена, не то насадиться сильнее. Окумура кончил, когда из темноты между шторами вынырнула рука, поймала Савамуру-семпая за волосы и потянула вверх так, что тот выгнулся дугой, царапая стекло ногтями. Сквозь шум крови в собственных ушах и противные скребущие звуки Окумура слышал, как он воет, и ему хотелось почувствовать, как вибрирует тело семпая под ним, пока тот кричит. На ужине Савамура-семпай вел себя как обычно: все так же вопил о том, что завтра и кому покажет, спорил с Фуруей-семпаем и вертелся вокруг Асады. Это даже бесило не так сильно, как обычно — стоило только посмотреть на его лицо, и сразу вспоминалось, как он кусал свои губы в попытках вести себя гораздо тише. Губы, кстати, до сих пор были красными, но, пожалуй, не настолько, чтобы на это обратил внимание кто-то кроме Окумуры, который специально смотрел. Спор, между тем, становился все жарче, в него за ворот футболки был втянут Миюки-семпай, который выглядел слишком радостным, что тоже бесило, и Савамура-семпай уже набрал в грудь воздуха для того, чтобы погромче завопить, но сдулся как шарик под действием подзатыльника. Ладонь, опустившаяся на голову Савамуры-семпая, была очень знакомой, Окумура даже удивился тому, что запомнил хоть что-то, кроме лица, искаженного болью, смешанной с наслаждением — он, наконец, понял, что это было за чувство. — Кажется, мы собирались бэттинг сегодня потренировать, — сказал Курамочи-семпай, тихо, но веско, и Савамура-семпай неожиданно закрыл рот, кивнул и потопал вслед за ним к выходу. Правда, это ему не помешало развернуться, крикнуть Фуруе, что они еще не закончили, и получить за это пинок под коленку. — Асада, а Курамочи-семпай и Савамура-семпай ладят между собой? — спросил Окумура, едва они скрылись за дверями, тихо переругиваясь. Асада побледнел и тихо сглотнул.