Daiya no A: сборник драбблов

— Прости, Крис, везде занято, я сяду? Тецу нависает над ним, загораживая и без того тусклый свет солнца в окне напротив. Крис механически кивает и вжимается в спинку кресла, чтобы тот мог протиснуться к окну, а сам взглядом окидывает салон. Миюки, место которого и занял Тецу, проникновенно о чем-то говорит Каваками, склонившись к его уху и положив руку ему на плечо — бедняга, кажется, мечтает оказаться в где угодно, лишь бы подальше от наверняка вкрадчивого шепота. На обычном месте самого же Тецу оказывается Азума-семпай, практически раздавивший бедного Джуна, который и так половину сидения занимает всегда, а сейчас умудряется усидеть на полоске в десять сантиметров шириной. Было еще свободное место рядом с Танбой, но то занял тренер, теперь несчастный в себя прийти не может от свалившегося на него счастья. Автобус трогается. Такое ощущение, что воздух стал плотнее раза в два от сгустившегося вокруг них напряжения. Тецу знает, что Крис не любит с ним сидеть. Точнее, не то чтобы знает, скорее чувствует: это видно по нахмуренным бровям, сжатым крепко, до побеления, губам и глазам, потемневшим в тон солнцу на небе над Токио, скрытому за тучами. Хорошо, если дождь кончится прежде, чем они вернутся в Сейдо. Тецу неловко, он чувствует раздражение Криса и раздражается сам. Тецу не знает, что Крис не любит с ним сидеть потому что на самом деле любит. Мелкие капли на окнах превращаются в мутные ручьи от скопившейся на стеклах пыли, мощные потоки воды с неба обрушиваются на крышу автобуса, весь шум извне отсекается и остается только тяжелые удары дождя. И дыхание Тецу справа от него, тихое и размеренное. Крис ловит себя на том, что дышит в такт с ним, и приятные мурашки спускаются от плеч вниз по груди и спине. Он пытается отвлечься на перестук капель по металлу, чтобы расслабиться, сбросить напряжение, превратившее его тело в камень. И ему почти удается это сделать, но, увлекшись, Крис пропускает момент, когда Тецу засыпает, уставший после игры и убаюканный ритмом дождя. В реальность его возвращает тяжесть, опустившаяся на правый бок — и все тело простреливает возбуждением, словно только этого он и ждал. «И ждал», — признается сам себе Крис, растирая лицо ладонями в попытке согнать морок. Не выходит. Тело Тецу по ощущением такое же, каким и выглядит — маленькое, но тяжелое и твердое, целиком состоящее из костей и упругих мышц. Волосы жесткие, и к концу поездки у Криса обязательно проступит красное пятно на коже чуть выше ворота водолазки, и он будет дрочить этой ночью, обязательно растирая это место пальцами, чтобы вернуть ненадолго это ощущение, пытаясь вспомнить запах: мускусный — пота, с нотками грейпфрута и хвои — геля для душа. Но это будет ночью, а сейчас Крису кажется, что его мозг медленно плавится от подскочившей температуры, от крови, все быстрее несущейся по телу, подгоняемой ударами заполошно бьющегося сердца. Он больно щиплет себя за бедро, до синяка, чтобы прогнать глупое непрошенное возбуждение. Лицо Тецу у него на плече расслабленно, как и у любого спящего человека, густые ресницы бросают голубоватые тени на щеки, а со лба пропали две вечные морщины, две глубокие горизонтальные борозды, которые подошли бы больше взрослому человеку, а не шестнадцатилетнему подростку. Без них Тецу выглядит так молодо, так беззащитно и невинно, что у Криса болезненно сладко екает в груди, он вспоминает прошлогоднего мальчишку с гладкой кожей на лбу и упрямством целой Вселенной во взгляде. Эти две морщины — плата за него, плата за несгибаемость в достижении целей, и их станет еще больше со временем. Тецу тихо вздыхает во сне, и Крис невольно опускает взгляд на его губы. Они у него обветренные, нижнюю справа рассекает трещинка, едва покрывшаяся корочкой, еще нежной на ощупь — Крис не удерживается и трогает ее кончиком пальца, поддевает ногтем, и из-под нее показывается капелька крови. Возбуждение берет свое, он слишком долго терпел, слишком долго наблюдал издалека, провожал взглядом из тени щитка на лице. Крис стирает кровь с губы Тецу и облизывает палец, перекатывает на языке слабый металлический привкус, украдкой смотрит, кто еще не спит. На его счастье только Курамочи с Реске играют во что-то на телефоне, тихо посмеиваясь, они далеко позади. И Крис сжимает член сквозь ткань брюк одной рукой, другой неосознанно хватается за ладонь Тецу. Она горячая, с твердыми, тверже, чем у него мозолями, а стоит ей оказаться на внутренней стороне бедра Криса, почти у самого члена — и вдоль позвоночника ложится удар раскаленного хлыста. Крису больно и ослепительно хорошо, когда он кончает, выгибаясь в спине до громкого хруста. Зрение на мгновение отказывает, остаются только совершенная белизна и огненные всполохи, рассыпающиеся золотистыми искрами в глазах Тецу, темных, как грозовое небо с тучами-зрачками. Его ладонь ложится поверх мокрого пятна на брюках, и Криса бьет молнией — отголосками оргазма и режущего чувства в груди. Тецу знает.