Хогвартс икс

      За месяц жизнь Питера вошла в колею. Он привык к жесткому распорядку, частым тренировкам и горам домашнего задания. Мешки под глазами больше не напоминали отметины панды, посветлели, но словно въелись в кожу, а мозг перестал кипеть от нагрузки и наконец принял сумасшедший ритм жизни. Он делал блестящие успехи в защите от темных искусств и очень неплохие — в заклинаниях. Понемногу мальчик выбивался в лучшие ученики курса, несмотря на вечные проделки. Одна трансфигурация ему давалась со скрипом — свои волосы ему удалось перекрасить всего один раз — в ядовито-зеленый. Рейвен смеялась так, что даже забыла снять баллы. С кислотной гривой Максимов ходил еще несколько часов…       Тем временем близилась первая игра сезона — «Гриффиндор-Слизерин», в преддверии которой капитаны совсем озверели и загоняли свои команды до нервного тика и дрожи в пальцах. Между ними едва не искрило, когда поле требовалось одновременно обоим сборным. Питеру пришла новенькая метла, на которую Магда потратила чуть ли не половину своих сбережений, однако не отказала сыну в просьбе, так как понимала: школьный раритет годится только первоклашкам для обучения полетам. Благодаря ей самый юный игрок команды перемещался по полю почти мгновенно, и отследить его можно было только по серебристому росчерку волос, за что он и заработал прозвище «Ртуть», которым очень гордился.       Когда до матча осталось несколько дней, капитан слизеринской сборной забронировал поле на все воскресенье, не делая перерыва даже на обед. Когда стемнело настолько, что бладжер стало не отличить от снитча, он наконец сжалился над ребятами и окончил тренировку словами «Мы еще покажем этим гриффам!», грузно спешившись с метлы и потопав к раздевалкам. В тот вечер Питер первый раз в жизни упал с метлы от усталости. Как ни странно, его никто за это не поддел.       Утром перед игрой Максимова поднимали с кровати всей спальней. Загнанный до зеленых пикси перед глазами, мальчик наотрез отказался вставать. Делу помогло только явление Уоррена народу, который пообещал лично привязать ловца к метле, если тот не согласится играть. Угроза подействовала, и серый от недосыпа Слизеринец киселем стек с кровати.       В большом зале усталость уступила тревоге и иррациональному страху выходить на поле. Элизабет почти силой запихнула в паникера завтрак и дружеским пинком отправила его в раздевалку. Там за поднятие командного духа взялся капитан, и ребята сразу приободрились. Несмотря на жесткость и маниакальное желание гонять игроков до седьмого пота, он всем сердцем болел за победу, и его настрой сразу передался остальным.       На поле слизеринцы вышли с поднятыми головами, встречая шквал аплодисментов со своей трибуны и ничуть не меньшее количество свиста со стороны гриффиндорцев, поддерживающих своих. У Питера затряслись колени. Под сочный хруст ладоней капитанов, пожимающих друг другу руки, Максимов взмыл в небо. Знакомое чувство свободы охватило его, избавило от мрачных мыслей и настроило на победу. Раздался свист Шона, игра началась.       Голос комментатора гремел с трибуны; Питер перестал обращать на него внимание, как только понял, что тот — гриффиндорец. Кому охота слушать гадости о собственной команде? Он занялся своей прямой обязанностью — начал искать снитч. Золотого мячика нигде не было видно — похоже, в начале игры он ускользнул куда подальше. Увлекшись поисками, мальчик не заметил первого гола — забил Гриффиндор. Это было уже своеобразной традицией — так львиный факультет показывал, что притязания соперников тщетны. Надутые индюки…       Ловец облетел поле, ища свою цель, и вот — удача! Прямо над когтевранской трибуной парил снитч. Подавив ликующий возглас и рванув за мячиком, Питер заметил еще одну красную фигуру, проявившую недвусмысленный интерес к его телодвижениям. Максимов, понимая, что не успеет, совершил обманный маневр, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направился к желтой трибуне. Тупоголовый противник поспешил за ним.       Едва не врезавшись в зрителей и резко уйдя вверх, слизеринец изобразил разочарование и плавно заскользил в обратную сторону. Гриффиндорский дуболом, покрутившись на месте и ничего не обнаружив, для острастки зыркнул на противника и отправился искать снитч самостоятельно. Вдруг поле огласил рев: Слизерин забил. Радостно улыбнувшись, Питер отсалютовал своим и снова начал нарезать круги над полем, ища свой мяч.       Тем временем игра набирала обороты: Гриффиндор атаковал, Слизерин хитрил и уклонялся. Внезапно раздался дикий свист и улюлюканье: капитан, импульсивная балда, едва не убил бладжером пролетавшего мимо вражеского загонщика — зеленым назначили пенальти. Проследив за мячом, затаив дыхание, Максимов снова расслабился. Разгоряченный противник на добрые двадцать футов промазал мимо кольца. Обстановка накалялась, надо было спасать своих.       Наконец Питер заметил предмет своей охоты: мячик скользил над самой землей. А у него на хвосте, как приклеенный, болтался ловец Гриффиндора. Взяв резкий старт, слизеринец исполнил свой фирменный номер — отвесное пике. Стадион ахнул, со стороны казалось, что мальчик падает. Но тот ловко выровнялся возле самой земли, едва не упав сопернику на голову. Тот, оскалившись, прибавил скорости, однако с самим Ртутью ему не тягаться. Не тратя времени на дразнилки, Питер обогнал гриффа и уже протянул руку к снитчу, как вдруг в живот ему прилетел запущенный вражеским загонщиком бладжер.       Максимов испуганно хватанул ртом воздух, в глазах потемнело, мальчик рефлекторно прижался к метле, согнувшись пополам, неизбежно теряя скорость. Он, казалось, услышал хруст ломающихся ребер. Через долю минуты вернулась способность мыслить, слизеринец ослабил хватку и выровнялся. Болельщики, кажется, не заметили страшного попадания, один Лэншерр, нахмурившись, что-то шепнул директору. — Пенальти Гриффиндору! За умышленное попадание бладжером в слизеринского ловца. — Голос комментатора скорбно объявил штраф и затих. Зеленый охотник замахнулся и попал точнехонько в центральное кольцо. Стадион неистовствовал. — Двадцать-десять в пользу Слизерина. Гриффиндор, поднажмите! — Питеру сразу полегчало от объявления счета. Они ведут! Надо заканчивать игру, пока удача снова не повернулась задом. К счастью, туповатый ловец гриффов упустил снитч, отвлекшись на пенальти, и теперь Максимову выпал шанс поймать золотой мяч. Обнаружив шуструю добычу в третий раз, Питер молнией помчался в его сторону. Красный ловец сел ему на хвост, однако на этот раз мальчик решил не тратить на него время. Пусть попробует догнать, тормоз! Совершив последний рывок, мальчик схватил трепыхающийся мячик и заорал во все горло: — Я поймал снитч!       Небо содрогнулось от рева трибун. Слизерин шумел, неистовствовал, утопил в своем гомоне печальный голос комментатора, возвещавшего о победе. Питер завис посреди поля, подняв кулак с зажатой в нем победой, и улыбнулся во весь рот. Когда он опустился на поле, его едва не повалила на песок собственная команда, кинувшаяся обнимать ловца. Сам Лэншерр, сверкая широченной акульей улыбкой, похлопал его по плечу и поздравил с победой. Максимов едва не лопнул от гордости. Мальчика подхватили на руки и понесли с поля, с дикими воплями «Качать победителя!» Гриффиндорская команда понуро плелась поодаль. Питер был счастлив, как никогда.       Вечеринка, которую закатили в подземельях, била все рекорды шума и безобразия. Текли реки сливочного пива, в берегах из самых разных закусок и сладостей. Питер, разукрашенный в цвета Слизерина, был душой компании, яркой и незабвенной. Глаза его сияли, губы некотролируемо расплывались в улыбке, а его голос звенел на всю гостиную, заражая своим весельем абсолютно всех. Первая победа, вырванная из когтистых лап львиного факультета, отмечалась с широченным размахом. Даже Лэншерр, заглянув на огонёк и выпив кружку пива, не стал разгонять шумную вакханалию, устроенную студентами. Пусть веселятся, они это заслужили, особенно Питер.       Профессор взглянул на седого паренька с необычной приязнью, неожиданно осознавая, что с его приходом в Слизерин здесь зачастили праздники. Факультет стремительно терял славу самого злобного и затравленного, перерождаясь, неотвратимо меняясь. И это было замечательно.