Личные записи Хранителя Архива Малагнара Аркинрэта.
Остгаленронд, 2200 год Т.Э.
Год 2060 Т.Э. Северные пустоши — Залив Форхел.
Местные люди жили племенами, небогато и не особо сытно, были суровы, как их родной край, и неприхотливы. Гостей встретили настороженно, но не враждебно. В одном из таких племен чужаки задержались почти на три месяца, потом ушли, оставив в подарок местным ручных волков для упряжек и одну такую упряжку. Сами они, ускорив свой путь с волчьей помощью, уехали в сторону заходящего солнца. У племени было мало оленей для езды, так что подарок пришелся кстати, новые упряжки могли увезти дальше оленьих, и волки защищали и грели новых хозяев во время привалов. Отряд держал путь на запад, пока не достиг обрывистого берега, пару дней они держали путь вдоль него, пока не достигли удобной рыбачьей бухты, где было очередное поселение. Пополнив припасы, группа из представителей разных народов Средиземья двинулась дальше. Сейчас отряд вел Рэлонтель, следуя видимой ему одному нити. В какой-то момент они поехали по льду, а потом пришлось оставить повозки и идти пешком, растянувшись цепью. Пока не добрались до воды. — Мне нужно искупаться в этих водах, — чуточку виновато улыбнулся Мастер Зверей и стал избавляться от всего, что счел лишним для своего заплыва. — Ты в своем уме? — флегматично спросил Триэллуан, глядя на него. — Мне не вылечить тебя, если ты превратишься в ледяную статую. Наш лучший целитель остался в Городе. А я все же убийца, не лекарь. Остальные преградили путь Рэлонтелю, готовые ловить его, если потребуется. — Я не превращусь в ледышку, мой организм приучен к подобному холоду. По замыслу an'kin*, я даже в лютый холод буду жив и здоров, — Рэлонтель потрепал своего волка по голове и стал обвязываться веревкой. — Прошло более пятидесяти лет с того дня, как мы переместились. Ты уверен, что это свойство все еще при тебе? Я пошел на поводу у твоих желаний, привел сюда всех и теперь не хочу получить еще один труп! Шагнув туда, ты поставишь свою жизнь под угрозу. Ради чего ты шел сюда, что такого в этой воде? — Иливерин чувствовал, что его трясет, но отнюдь не от холода. Он хотел наконец узнать ответы на свои вопросы, прежде он не получил их, но надеялся, что, хотя бы сейчас, Мастер Зверей скажет, ради чего они шли сюда. Любое доверие имеет границы, и потворствовать самоубийству ради неведомых целей он не намеревался. Ему поручили этих разумных, назначили главой разведывательной группы, и меньше всего на свете он хотел предать это доверие и подвести своих. — Там внизу то, что дорого местным, мы извлечем пользу для себя, если вытащим со дна то, что там лежит, — ответил Рэлонтель, споро связывая между собой веревки. — Лежащее там не дороже твоей жизни, dalninuk**. Если поймешь, что слишком глубоко, не рискуй, возвращайся. Любое сокровище — прах, по сравнению с жизнью любого из нас, — Илливерин на мгновение обнял товарища и отступил в сторону, освобождая дорогу. — Дерну раз — прибавьте веревку, дерну дважды — тяните наверх. — Рэлонтель махнул на прощанье рукой (во второй он держал крепкий плотный мешок), и без всплеска ушел в воду. Они использовали все веревки, какие у них были, в ход пошли даже пара поясов, пока, наконец, пловец не подал сигнал для подъема. Его растерли, укутали и напоили отваром, мешок, принесенный им, не пустовал, но никто не спешил проверять содержимое, всех более заботило здоровье пловца, а не то, что тот добыл. Они нескоро заглянули в мешок. Мастер Зверей несколько переоценил свои возможности и проболел почти четыре дня, заставив друзей поволноваться за себя. Когда он выздоровел, они долго ругали его и тронулись в обратный путь, даже не вспомнив, что у них в вещах лежит мешок с чем-то неизвестным. Только достигнув гор, Рэлонтель напомнил им о своей добыче. Илливерин заглянул внутрь мешка, увидел два темных шара и, осознав, что перед ним, поспешил завязать горловину. — Палантиры, — сообщил он отряду. — Но смотреть в них и трогать их мы не будем. Местный Ужас может увидеть нас через них. Не хочу сообщать ему о нашем существовании, потому предлагаю припрятать эту добычу до лучших времен. Рэлонтель только пожал плечами, потеряв интерес к уже добытым сокровищам, и позвал своего Ворона: — Унеси это, Друг. И спрячь там, где это никто, кроме тебя, не найдет, запомни это место, а потом возвращайся. Когда-нибудь я попрошу тебя принести это обратно, или привести к нему, а пока не посвящай меня в то, куда ты прячешь мою добычу. Давай, лети! Ворон улетел в сторону гор и отряд молча проводил его полет глазами. Они обустроили лагерь, решив передохнуть до возвращения птицы Вскоре в небе над заснеженной долиной загорелись первые звезды, они казались такими близкими, что невольно чудилось — можно дотянуться до них рукой. Ворон вернулся лишь на рассвете, и они продолжили свое путешествие. Весь путь до гор отряд почти не разговаривал, пользуясь знаками, а не устной речью. Тишина сопровождала их и в горах. Им не о чем было говорить в землях драконов, слишком опасны были местные обитатели, чтобы выдавать себя им даже негромкой речью. В такие моменты очень выручал язык жестов, все в отряде хотя бы на минимальном уровне знали его и не испытывали особых затруднений в понимании друг друга. «Там гнездо и яйца, крупные», — сообщил Рэлонтель, вернувшись из дозора после того, как они устроились на отдых в небольшой расселине. «Брошены?» — насторожился Иливерин. «Мать давно не возвращалась», — подтвердил Рэлонтель. Иливерин посмотрел на их пожитки и кивнул своим мыслям. «Мы возьмем их». Домой они вернулись через год после начала своего путешествия, и с ними примчался табун необычных лошадей, отбитых у орков Дол-Гулдура. Тамошние орки уже с опаской относились к отрядам под знаменем Рыси или Волка, потому что они частенько рыскали вдоль Лихолесья, словно специально выискивая орочьи банды.Год 2067 Т.Э. Остгаленронд. Площадь Ремесленников.
Лумеолан отступил от завершенного фонтана и махнул рукой паре гномов на другом конце площади, те что-то прокричали вниз, в открытый люк, ведущий к трубам под городом. И четырнадцать водяных струй взвились в небо. Гномы споро отрегулировали напор воды и подошли поближе — посмотреть на завершенную работу. Фонтан в центре площади был плодом почти шести лет кропотливого труда Меолана, пятерых гномов, трех эльфов, двух людей и одного халфлинга. Белоснежная скульптурная композиция из четырнадцати фигур, стоящих по кругу спиной к большой колонне, увенчанной шпилем. Бортики у фонтана почти отсутствовали, казалось, что камень площади просто плавно превращается в темную водную гладь, на которую падают небольшие водопады воды, текущей меж фигур. Мужчина с птицей на плече и крыльями на венце, украсившим его волосы, стоял, небрежно положив руку на рукоять меча на поясе, смотрел он равнодушно-надменно. Следующая — женщина со звездой в руках, волосы ее были распущены, а на венце так же красовались звезды. Потом опять мужчина — со странно неуловимыми чертами лица, его волосы вились кудрями и словно намокли от влаги, в одной руке — игрушечный парусник, а вторая его рука словно прикрывала парусник сверху, и не понять: то ли сломать хочет, то ли укрыть от чего-то. Четвертый — хмурый и массивный, в руках его щипцы и маленький молоток, он разглядывал кусок металла, зажатый щипцами, словно решая, что с этим делать и делать ли. Пятая — смеющаяся девушка, волосы ее заплетены в пару тугих кос, у ног ее корзина, полная фруктов, в руках — колосья пшеницы. За ней — печальный мужчина с венком из цветов в волосах, голова его чуть опущена, в руках приоткрытая книга. За ним — не менее печальная дева, золотистые нити тянутся из ее рук к узорной стене за ее спиной. Следом замер мужчина с изящной чашей в руках, он загадочно улыбался и словно предлагал отхлебнуть глоток из чаши, у ног его — трава и цветы. Девятая словно присела и задремала на минутку у бортика, одной рукой она держалась за плащ предыдущего мужчины. Десятая замерла с флейтой у губ, глаза ее были закрыты, но по щекам будто слезы бежали. Следующий — бородат и насмешлив, на лице его застыло выражение превосходства, он стоял, подбоченясь, и как бы бросал вызов смотрящему на него. Двенадцатая — дева в легком платье, ее время замерло в танце, легком и быстром, как она сама. Предпоследний — охотник, на поясе рог, у ног пес, за плечом лук. Последняя — ласково улыбалась пичуге, присевшей на ее указательный палец, цветы оплетали ее ноги и одежду. И только Меолан знал о пятнадцатой фигуре, скрытой в колонне. Там, спрятанная от всех, на черном троне, сидела не менее белая фигура в плаще из перьев и с волком, свернувшимся у ног, механизм скрывал его от чужих глаз, но система небольших окошек давала доступ что солнечному свету, что лунному. Мастера постояли еще немного возле нового фонтана, а потом ушли, дел у них еще было немало: в планах — статуя на Прибрежной площади и помощь садовникам в восточной части города. Они хотели, чтобы их город был самым красивым из когда-либо бывших в Арде городов.Год 2070 Т.Э. Городская ратуша.
В зале собрались почти все жители города, лишь занятые охраной или дальней разведкой пренебрегли общим сбором. Главный зал ратуши наконец-то был завершен. — Здесь на стене высечены все основные законы нашего города, — Правитель Леран указал рукой на стену за троном, там на стене на трех языках были высечены главные законы, принятые Городским Советом Остгаленронда. — Отныне это место, где все мы будем строить будущее нашего города. И когда-нибудь настанет день, когда мы не сможем все уместиться в этом Зале. Поэтому сегодня мы решим, как будут выбираться представители в Городской Совет, и придумаем, как лучше заключать браки в смешанных парах. Да, среди нас уже есть смешанные пары. У некоторых из них скоро дети появятся, так что вопрос этот далеко не праздный… Усталый, но довольный, Лерантар любовался закатом с балкона своего дворца. Многие из поставленных некогда целей достигнуты, некоторые только приблизились в своем достижении, но все еще впереди. Они всё успеют, они обязаны успеть. Над городом пролетел огромный орел и, не долетев до воды, повернул обратно. Леран с усмешкой проводил взглядом птицу — она не видела ничего, кроме развалин, где гнездились птицы, клубился туман, и все поросло мхом. — Ослепни, Всевидящий, до поры, до времени. Я знаю: все смертны, даже Боги… Тем более Боги. Орел не увидел и легкокрылый, стремительный корабль, что вошел в порт Остгаленронда, он приплыл с востока — южные соседи Умбара согласились на торговлю, и несколько купцов решились поплыть в незнакомые края на корабле под темно-синим флагом, украшенном белым парусником. Леран пригубил цветочный чай из чашки, взяв ее с невысокого столика у кресла, на котором сидел. Вскоре на балконе стало тесно от собравшихся, они расселись кто где, и молчали до самой ночи, вспоминали о былом, но не проронили ни слова, только порой их пальцы складывали замысловатые знаки, и головы чуть склонялись в знак согласия. Говоря о прошлом, они думали о будущем. Двенадцать фигур на балконе во дворце правителя разошлись лишь под утро, подкорректировав планы и грядущие дела. «Радагаст, как и обещал, слал нам письма с Воронами. Вести от него шли тревожные, и мы беспокоились о том, как бы ему не пришлось столкнуться с Сауроном лично. Напряжение и опасение за Учителя делало нас мрачными и заставляло нас все больше погружаться в работу. Наш Город отнимал все наши силы и выпивал из нас все соки. Но мы не жаловались, никто из тех, кто вместе с нами строил наше детище, не роптал, и все работали не покладая рук. Я горжусь тем, что был одним из основателей Осткаленронда.»Личные записи Хранителя Архива Малагнара Аркинрэта.
Остгаленронд, 2200 год Т.Э.