Ведьма

      У самого края скалы сидел человек. Пучком травы он водил по лезвию своего меча, тем самым стирая невидимую грязь с гладкой поверхности стали. Весь его вид выражал безмятежность и спокойствие. Однако глаза выдавали серьезность и грусть, засевшие в нем много лет назад. Человек наблюдал, как волны неспокойно катались по Морю, подплывали к скалам, на которых стояла деревня Олух, и разбивались о них. Глупая смерть глупых волн. Внизу скал расположились острые камни, напоминающие многочисленные зубы Шепота Смерти. Человек перевел взгляд на солнце; был вечер, но оно еще не собиралось заходить, лишь медленно клонилось к заветной черте, где оно поменяется местами с Сестрой Луной.       Иногда, когда волны затихали на несколько мгновений, он мог слышать, как его конь пасется рядом и фыркает от того, что на скале ему приходится есть не самую сочную и сладкую траву.       Человек снова погрузился в свои думы, как только уха его коснулся шум воды, но тут он почувствовал, как земля под ним слегка содрогается, словно кто-то скакал в его сторону. И действительно, через некоторое время топот копыт усилился, а к нему добавилось тяжелое и сбивчивое дыхание всадника. Сидящий на краю скалы человек даже не обернулся. Он и так прекрасно знал, зачем за ним пришли.       - Господин, - раздался за его спиной высокий мужской голос, - тебя зовет к себе вождь. Надо ехать.       Человек продолжал смотреть вдаль, когда приехавший всадник, подумав, что его слова не дошли до слуха впереди сидящего, решил повторить:       - Господин, тебя зове...       - Я слышал тебя. Поезжай вперед, я поеду следом.       У него был низкий красивый голос, и многие женщины сходили бы по нему с ума и грезили бы по его обладателю ночами, если бы не холодная сталь и суровый тон, заставляющие вздрагивать юные женские сердца и прятать от страха глаза. Молодой паренек, стоявший за ним, еще раз тяжело вздохнул, затем повернул коня и поскакал обратно. Человек поднялся со своего места, и травы под ним распрямились; он подошел к коню, погладил по гриве, затем вскочил на него легким прыжком и помчался в сторону деревни.       Первое, что он увидел, приблизившись к селению, это высокие ворота, которые сверху обрамляли две вырезанные из дерева драконьи головы с раскрытыми пастями - память о том, что когда-то верные друзья людей жили с ними под одним небом. После той роковой ночи, когда из деревни насильно забрали одну их девушек, драконы после их освобождения из Арены взмыли в небо и... просто исчезли. Сначала они будто сошли с ума: ревели, брыкались и летали, не разбирая дороги, а потом сделали то, что не сделали бы в своем здравом драконьем уме, - растоптали отложенные яйца, уничтожив великое наследие громадных крылатых ящеров. А затем улетели куда-то, куда только им было известно, словно ведомые чьим-то злым шепотом, будто бы здесь их больше ничего не держало. Так в ту ночь случились сразу две беды. Викинги как не старались отправиться за драконами в ту сторону, куда те улетели, каждый раз возвращались ни с чем. Крылатые братья просто растворились в горизонте, не оставив ни одну надежду на то, что когда-нибудь они вновь вернуться. Первое время люди не теряли веру и с трепетом ждали своих чешуйчатых друзей, но с каждым годом она таяла все сильнее.       Человек вздохнул, скорее устало, чем грустно. Как только он въехал за ворота, все тут же принялись смотреть на него, но как только понимали, кто перед ними едет, опускали глаза и печально качали головами. Человек привык к этому и уже не злился, он вообще старался не обращать внимание на такую ненужную для него вещь, как жалость к себе. Однако и он первое время любил наблюдать за людьми его деревни, когда заметил, что те тоже изменились. Теперь жители Олуха реже устраивали веселые вечера и мало развлекались. Неизменным остались лишь священные дни приношения жертв богам и празднования некоторых дней, таких как сбор урожая и его посев, рождение детей и победа над врагами. Прознав, что наездники Олуха лишились своих драконов, многие деревни, соседние и совсем дальние, решили попытаться завоевать процветающую деревню с богатыми погребами и забитыми до отказа подвалами. Но жители селения не были бы воинами, если бы не давали каждый раз отпор, пусть иногда и с серьезными потерями. Суровая жизнь на холодных и неприветливых камнях научила людей защищать то, что они когда-то и так с трудом получили.       Впереди показалось высокое деревянное здание, украшенное вытесанными на нем руническими узорами и священными знаками древних богов. Человек повернул коня в ту сторону. Как только он подъехал, к нему подскочили два юных викинга, взяли его коня и, когда человек спешился, повели животное в стойло, чтобы вычистить и напоить.       Зайдя внутрь Главного Зала, человек сразу почувствовал тепло, исходящее от факелов со стен и от большого очага, подожженного посередине Зала. Внутри находились люди, к ним он и подошел и тут же узнал среди них тех, кого мог назвать друзьями.       - А, это ты! Проходи скорее. Только тебя и ждем.       То был глава деревни Иккинг Одноногий, высокий, красивый и статный мужчина с густыми вьющимися волосами и рыжей бородой. Он подошел ближе к вошедшему человеку и подвел к столу, на котором была разложена карта, с четырех сторон по углам прижатая высокими деревянными кружками с вкусно пахнущим медом. Вокруг стола расположились еще пара людей, пристально смотрящих за вошедшим.       - Нам донесли, что на северо-западе были обнаружены драконьи следы, - воодушевленно начал амбал с добродушным лицом по имени Рыбьеног Ингерман и ткнул большим пальцем на карту, где располагался густой лес, - это остатки их скорлупы и следы лап...       - Но у нас мало драккаров, - перебил его темноволосый крепко сложенный воин с густыми бровями, - а новые еще не готовы, чтобы сплавлять их на воду!       - Сморкала прав. Мы еще не готовы, - поддержали Йоргенсона некоторые викинги, что стояли неподалеку.       - А ты что скажешь, Задирака? - обратился к вошедшему воину глава селения.       Человек, которого звали Задирака Торстон, нахмурился и погрузился в раздумье, и на некоторое время в Зале повисла тишина. Давно уже прошла та пора, когда все считали младшего близнеца безмозглым подростком, устраивающим поджоги многострадальной деревни. Теперь же это был суровый мужчина с красивыми чертами лица и с холодными пустыми глазами. Единственное, что у него осталось от прежнего себя, это кулон, половинка от которого навсегда ушла вместе с его сестрой. Он и раньше-то никогда его не снимал, теперь же не разрешал даже прикасаться к темному камушку на шее. Вот и сейчас викинг сжал заветный и такой близкий сердцу предмет в кулаке, веря, что тот поможет принять его владельцу любые решения.       - Я сидел у обрыва, - наконец подал голос мужчина. - Ночью будет гроза. И ведунья говорила, что грядет длительная буря. Мы попадем в самый шторм. Ты прекрасно знаешь, - обратился он к Иккингу, - что у нас не так много людей, чтобы и оправиться на поиски драконов, и, в случае нашего отъезда, защитить деревню.       Слова его были резкими; он прекрасно знал, как люди его деревни грезили возвращением драконов, однако для него больше не осталось веры. Только жестокая реальность, которая отражалась в его речи.       - Ну, что ж, - потянул расстроенно вождь, - ты прав. Переждем бурю, соберем ресурсы и отправимся в путь.       Иккинг вскинул рукой, распуская совет, и стал собирать карты со стола, как к нему подскочил парнишка не старше шести лет, помогая дотащить ценные вещи до сундуков. То был Свендс, его сын, смышленый и добрый мальчик с рыжеватыми волосами и пронзительными голубыми глазами, что он унаследовал от матери. Задирака уже выходил из Зала, как краем уха услышал разговор отца и сына под звяканье железной ноги вождя об пол.       - А где твоя мама?       - Она у ведуньи, отец. Говорит, что боль в животе снова началась.       - Ну, так и положено для ее срока. Твоему брату не терпится появится на свет.       Дальше воин не мог различить слова. Он забрал своего коня, кивнул в знак благодарности юнцам, что позаботились о животном, вскочил на него и поскакал к дому. Изба семьи Торстон находилась на другой стороне селения. К ней прилагался небольшой участок земли, отведенный под скудный огород, а также позади располагался хлев, где жили парочка яков, свиней, овец, кур и находился загон для коня хозяина дома. После исчезновения драконов людям Олуха долгое время приходилось вести торговлю с соседними деревнями с обменом лошадей на то, что тем требовалось. Чаще всего просили шкуры медведей, волков, рысей, мешки зерна и огромное количества улова рыбы. Все знали, что нет лучше рыболовов в округе, чем из племени Лохматых Хулиганов. И все это за одного коня.       Своего коня Задирака любил. Несмотря на то, что урожай не всегда радовал своим обилием, мужчина старался кормить своего скакуна лучшими корнеплодами и овсом и сам таскал ему кадки с водой из колодца. Это был его второй конь, первого же закололи при отражении набега на их деревню. И того, и нынешнего Задирака называл всегда одним именем - Конь.       В избе он нашел свою мать, которая сидела за ткацким станком и следила, чтобы цветные нити не перепутались и не пришлось шить ковер заново. Дверь за викингом захлопнулась, и женщина вздрогнула и от испуга приложила руки к груди.       - Ты уже вернулся, сынок? Я не слышала, как ты прискакал.       - Прости, что задержался, матушка, - он прошел вглубь избы и сел на скамью за массивный дубовый стол. - Иккинг вызывал к себе.       - И что же он хотел? - голос женщины дрожал. Как бы ей хотелось услышать что-нибудь о ее дочери, но разум твердил ей, чтобы она перестала мучить израненное сердце и отпустила свою беду.       - Снова нашли следы драконов. Хотели плыть. Я отговорил, - Задирака отломил кусок хлеба, лежавший на тарелке и начал его есть. Мать викинга, слегка расстроившись, принялась доставать с полок лепешки и крынки с медом. Она знала, что ее сын больше ничего не скажет, пока не поест.       - Мне сон сегодня снился, - осторожно произнесла женщина, - будто бы снова моя девочка со мной...       - Не стоит больше терзать себя этим, мама, - он не хотел так грубо отвечать, но эмоции сами заполнили его, и мужчина вскинул руками так, что ложка выскользнула у него из ладони и ударилась о стол. Матерь взяла эту ложку, вытерла о фартук и положила перед сыном.       - Но все было так по-настоящему, родной. Как на Яву. Она взяла меня за руки и сказала: "Я скоро приду, мама. Ты только подожди."       Женщина искоса глянула на Задираку, проверяя реакцию на ее слова, но тот лишь угрюмо уставился на поверхность дерева и больше не собирался поддерживать этот разговор.       Поев, мужчина вышел из дома и, захватив по пути вилы, что стояли у стены, направился в хлев. Внезапно поднялся сильный ветер с Моря, тревожа и путая длинные светлые волосы воина. Задирака посмотрел на воду, приложив ладонь ко лбу, закрывая глаза от пыли.       С горизонта медленно тянулись черные тучи, неся за собой шторм и грозу. Все было так, как он и предполагал. И тут, как некстати, вспомнились слова матери об ее сне. Викинг непроизвольно сжал кулон на шее. Ему бы тоже хотелось верить, что сестра вернется.

* * *

      Его разбудил крик матери и руки, тормошившие его плечо.       - Вставай, сынок! Там что-то происходит снаружи! Иди посмотри.       Задирака еще какое-то время не мог понять, что стряслось, затем вскочил с постели, схватил меч, который всегда стоял рядом, и, даже не обувшись, выбежал на улицу.       По деревни туда-сюда обеспокоено сновали люди, то и дело что-то выкрикивая. Викинг, не раздумывая, побежал в сторону избы вождя. Пробегая, он не заметил ни горящих домов и других поджогов, ни нападающих и крушащих все вокруг противников. Тогда что могло так взволновать жителей Олуха?       Не добежав до дома Иккинга, он нашел того возле колодца в центре деревни. Иккинг размахивал руками и что-то кричал, видимо, отдавал приказы. Заметив приближающегося к нему Задираку, вождь пошел к нему навстречу.       - Что случилось? Откуда такая паника? На нас напали?       - Нет. Тут дело в другом. Ко мне в дом залетела птица с клочком бумаги. Наверное, кто-то оставил послание. В нем говорится, что сегодня ночью нас посетят гости, - Иккинг махнул рукой в сторону воды, - с той части Моря.       - И что же? Из-за этого стоило поднимать всю деревню на уши?       - Стоило, друг мой, - вождь сглотнул ком в горле и потупил глаза, а когда поднял их, то уже не смог смотреть на Торстона. - К нам снова идут Проклятые.       Это слово. Оно словно достало из сердца нож, что так долго сдерживал кровь, и вновь растормошило старую рану. Задирака моргнул раз, другой. Затем вырвал из рук Иккинга бумажку, несколько раз перечитал несущие зло строчки и, рассвирепев, бросил скомканный лист на землю.       - Боюсь, ситуация повторяется, - прокричал Иккинг в удаляющуюся спину друга.       Торстон был зол. Послание гласило, что сегодня, как только буря на Море достигнет своего пика и луна покажется из-за туч, в деревню Олух вновь придут они. Викинг не знал, кого он первым хотел разодрать: этих проклятых тварей, которые снова собирались забрать одну из девушек его деревни, или свое сердце, что так больно билось в грудной клетке. И словно вторя его неспокойным мыслям, поднялся сильный ветер, пробирающий до самых костей.       Жители деревни все так и бегали из дома в дом, узнавая, не осталось ли в той или иной семье нетронутой девушки. Но таких не находилось: были либо младше возрастом, либо уже замужние женщины. Это одновременно и радовало, и усугубляло ситуацию. Как поступят в этом случае с деревней, если та не предоставит нужную жертву? Уйдут ли они с миром или уничтожат селение со всеми его обитателями? Вопросы оставались без ответов, а время шло.       Над Морем сверкнула молния, а через несколько мгновений послышался раскатистый гром, который, казалось, вот-вот вырвет и перевернет избы. Ветер сносил солому и траву из собранных снопов, трепал одежду людей и слепил глаза. Холод сковывал конечности и больно морозил пальцы. Задирака, закрывая лицо от промозглого порыва, вернулся домой, пересказал все матери и под ее вздохи и причитания оделся в более теплые вещи, надел меховые сапоги, завязал волосы в низкий хвост, вдел в пояс пару кинжалов и, выйдя наружу, направился к вышке, которая ближе всего стояла к воде. Там он нашел Эрета, сына Эрета, что смотрел в трубу, поворачивая пальцами прозрачный камень на ее конце то в одну сторону, то в другую, тем самым приближая картинку.       - Не видать их?       - Пока нет. Только громадные волны да молнии. Такие даже всемогущий Тор не мечет. Это какая-то другая сила.       Торстон промолчал, лишь подошел ближе к огню, который горел посередине вышки и служил и маяком, и сигнальным костром, и стал греться.       - Не думал, что когда-нибудь застану их возвращение. Да и еще такое скорое. Сколько уже прошло?       После продолжительного молчания Задирака ответил:       - Около шести лет.       - Да... Слишком быстро они вернулись.       Больше они ни о чем не говорили. Внизу еще слышались гам и суматоха, а впереди бушевала страшная гроза. Ожидание чего-то ужасного и неизбежного съедало изнутри.       - А может, - тихо начал Эрет, - может, они придут не забирать, а... возвращать?       Задирака словил себя на мысли, что он никак не может вдохнуть. Что-то сдавило его горло, но он с трудом все же спросил:       - Что ты хочешь сказать?       - А вдруг они приплывут, чтобы вернуть твою сестру?       - Не думаю, что эти гады умеют отдавать. Только брать, - он сказал это спокойно, но никакая многолетняя выдержка не была способна обуздать его чувства, ураганом, подобно тому, что властвовал над Морем, бушевавшие внутри мужчины.       Он не знал, сколько прошло времени, пока они так и стояли на вышке и глядели вперед, высматривая в волнах корабли или то, на чем должны были приплыть Проклятые. Вдруг Эрет вздрогнул. Задирака не предал этому внимания, ведь даже костер возле них не мог уберечь от холодных порывов ветра. Но Эрет вздрогнул еще раз и, заикаясь, произнес:       - Я... Я не уверен. Может быть, мне всего лишь показалось, но... но, кажется, я видел его... Я видел корабль.       Задирака высунулся с края вышки, поднял голову и увидел на небе полную и яркую луну. Затем он выхватил подзорную трубу из рук Эрета, посмотрел на взбешенное штормом Море и застыл. Там, среди вздымающийся волн, слово подсвечиваемый молниями, плыл корабль под черным парусом, на котором было вышито огромное зеленое дерево с падающими желудями. Торстон крикнул пробегающему мимо них викингу, и тот помчался доносить вождю, что незваные гости уже скоро прибудут на их землю. Затем Задирака сбежал с вышки и направился к причалу. Он должен был лично увидеть людей (хотя лично он сам сомневался, что это были именно люди), которые несли потенциальную угрозу его дому.       Вот теперь и невооруженном глазом можно было вдали рассмотреть приближающееся судно. Рядом с Задиракой начали собираться любопытные жители, вперед вышел Иккинг, рядом с ним стояла беременная Астрид, прижимающая к своему животу Свендса. За ними мужчина разглядел и Сморкалу с женой и тремя маленькими сыновьями, которые, возглавляемые старшим по имени Стоик, все норовили ускользнуть от матери и протиснуться вперед. Неподалеку переминался с ноги на ногу большой Рыбьеног, нервно сглатывая и бегая глазами от корабля до причала, высчитывая, через сколько судно сможет причалить.       Задирака вздохнул, и снова больше устало, чем грустно. Была бы его воля, он бы уничтожил всех этих Проклятых с их проклятой магией. Викинг сжал сильнее меч в правой руке, а левой дотронулся до кулона. Что-то внутри него больно кололо и ныло, как тогда, много лет назад.       Когда корабль приблизился настолько, что все могли рассмотреть каждый желудь на его парусе, у края палубы показался силуэт в уже знакомом черном плаще с натянутым на лице капюшоном. Удивительно было то, что кроме него на корабле никого не было. Во всяком случае, так всем казалось с первого взгляда. Корабль пристал к причалу, и фигура взмахнула руками в длинных рукавах, заставляя мостик с палубы опуститься на причал. Без помощи человеческих рук! Задирака не мог поверить собственным глазам. Неужели это и есть магия?       Иккинг, как глава деревни, вышел вперед и по обычаям того времени, принимая гостей, произнес:       - Племя Лохматых Хулиганов приветствует вас!       Вождь ожидал, что как и в прошлый раз его остановят и без слов пройдут в селение, но фигура стянула с лица капюшон и с очень сильным акцентом, но все же на языке здешних краев, ответила:       - И тебе привет, Иккинг Одноногий, и всей твоей деревне!       Это оказался молодой человек с обритой головой, на которой синей краской были вытатуированы различные символы, неизвестные ни Задираке, ни Иккингу, ни кому бы то не было из жителей деревни. Возможно, их могла бы узнать старая ведунья, но никто не знал, где она была. Человек имел густую короткую бороду, не закрывавшую шеи, и глубокие темные глаза.       - Меня зовут Гволкхмэй.       За ним показалась еще одна фигура, гораздо ниже ростом, чем был сам Гволкхмэй, в руке она держала высокий посох, который был выше самой фигуры в два раза. Она окликнула своего спутника, и мужчина подскочил к ней, взял за руку, сильно нагнувшись, и помог спуститься.       Когда они вдвоем вышли к жителям деревни, все увидели, что второй фигурой в плаще была дряхлая старуха, еле-еле передвигающая ногами. Ее длинные седые волосы чуть ли не волочились по земле, а лицо было настолько сморщенным, что напоминало высушенное на солнце яблоко. Задирака был уверен, что самой старой женщиной можно было назвать их ведунью, но теперь он готов был поспорить с кем угодно и дать голову на отсечение, что это не так. Но больше всего его заинтересовал сам посох старухи: он был украшен различными перьями и нитками с разноцветными бусинами, по всей его длине можно было рассмотреть множество зазубрин, сделанных ножом, а наверху красовался человеческий череп с горящими пустыми глазницами, освещающими их хозяйке путь.       Где-то в толпе заплакал ребенок. Иккинг скосил глаза в ту сторону, мысленно упрашивая родителей младенца успокоить свое чадо. Однако Проклятые не обратили на это никакого внимания и продолжили спокойно стоять перед вождем. Иккингу стало неловко от их пристального взгляда и он решил, что лучше всего будет сразу перейти к обсуждению дела.       - У нас нет того, зачем вы явились, - громко и четко произнес он, давая понять, что здесь им делать нечего.       - Откуда вам знать, зачем мы проделали такой долгий и опасный путь и приплыли к вам? - с легкой усмешкой спросил Гволкхмэй и окинул долгим взглядом столпившихся поглазеть на них людей.       - Ваша птица принесла мне записку...       - И разве в ней мы сказали о цели нашего визита? Некоторые вещи нельзя уместить на каком-то клочке бумаги, - взгляд молодого мужчины тут же стал более серьезным. - Мы бы не стали рисковать своими жизнями и плыть сюда ради простой морской прогулки.       Иккинг задумался. Нельзя было отказывать таким опасным гостям в том, что им требовалось от него, но и пускать их к себе в деревню он тоже не хотел. Вождь чувствовал спиной, как за ним напряженно дышит Задирака и обеспокоено вздыхает Астрид. Он помолчал еще с минуту, взвешивая все за и против, и наконец сказал:       - Уверен, что ваше путешествие сюда было не только опасным и долгим, но и утомительным. Следуйте за мной, я отведу вас к огню, где мы сможете согреться. Вам принесут еду и эль.       И с этими словами вождь развернулся и заковылял к сторону Главного Зала. Гволкхмэй шел за Иккингом и вел под руку шаркающую древнюю старушку. Жители деревни покорно следовали за ними, шепотом обсуждая и благодаря богов, что, насколько это возможно, беда этой ночью их не коснулась. Задирака шел за Проклятыми и все еще продолжал крепко сживать рукоять своего меча: весь его вид показывал, что, в случае чего, он был готов дать отпор.       Главный Зал принял всех вошедших в него радушным теплом большого очага. Незваные гости сразу же отказались от горячей еды, лишь выпили по кружке живительной браги. Некоторые жители деревни, что не пожелали расходиться по домам, разместились на лавках за столами и тоже припали к кружкам. Ночь у всех выдалась волнительной.       Гволкхмэй переглянулся со старухой и, негласно о чем-то договорившись с ней взглядами, начал говорить:       - Путь наш действительно был трудным. Но мы должны были проделать его, ибо так было предсказано богами, - молодой мужчина возвел глаза к потолку, словно мысленно молясь своим кумирам.       - А откуда вы приехали? - осторожно кто-то спросил с задней лавки, но его все прекрасно слышали, потому что в Зале стояла непривычная для этого места тишина.       - Нас с вами разделяет одно море. Земля, что приютила наше племя, называется Британия. Хотя она не является нашей родиной, - он резко замолчал, потому что приплывшая с ним старуха стукнула посохом по его бритой голове, однако было видно, что молодому мужчине еще есть, что сказать.       - И что же предсказали ваши боги? - с легкой усмешкой в голосе спросил Задирака, который сидел с противоположной стороны очага.       Вместо Гволкхмэя на этот раз начала говорить старая женщина. Кряхтя, она встала со своего места и медленно заковыляла к огню, протянула к нему свои костлявые и слегка трясущиеся руки и заговорила беззубым ртом:       - Племя лохматых хулиганов... - старуха заворожено уставилась на пламя, будто оно ей подсказывало, что нужно говорить. - Где же ваши драконы, наездники Олуха?       По Залу прошелся приглушенный вздох сидящий викингов. Откуда она узнала про драконов? Кто она вообще такая? Говорящая с огнем? Все настороженно уставились на древнюю женщину, а она все продолжала говорить, и ее речь отличалась от речи Гволкхмэя: она была более чистой и ясной, словно эта старуха все жизнь прожила в их деревне.       - О, я вижу! Улетели. Исчезли, - она начала шевелить пальцами, и Задираке показалось, что в огне он увидел очертания своего Престиголова вместе с другими драконами его деревни. - Злая воля забрала их у вас. Но можно все вернуть, - и она забормотала что-то на языке, не известном никому из присутствующих, кроме молодого человека в черном плаще.       - Ты сказала, что их можно вернуть. Но как? - изумленно прошептал Сморкала, поддавшись вперед.       Старуха закрыла глаза и на какое-то время замолчала, лишь продолжила мычать себе под нос. Затем она убрала руки от огня, взяла свой посох, который до этого держал ее напарник, и подошла к Иккингу.       - Ты хороший вождь, Иккинг Хэддок, прозванный Одноногим. Ты всем сердцем хочешь вернуть свою Ночную Фурию и знаешь, что это возможно. Знаешь вот здесь, - и она дотронулась до его груди. - А если ты во что-то веришь, то обязательно это получишь.       Задирака внимательно следил за этой непонятной и пугающей старушкой и все дивился ей. Он покосился на Гволкхмейя и заметил, как тот с нескрываемым обожанием и преданностью смотрит на нее. А старуха тем временем продолжала говорить:       - Их действительно можно вернуть, хоть и сделать это будет ой как тяжело. Их призвал Драконий Рог, протрубивший шесть лет назад на севере вашей страны. Его могут услышать только драконы, и они отправятся на его зов даже на край земли, - она посмотрела на Сморкалу, и тот вжал голову в плечи под ее взглядом. - Добудьте этот рог, сломайте его и тогда вернете своих питомцев.       За толстыми бревенчатыми стенами Главного Зала снова послышался гром. Теперь казалось, что он грохочет прямо над ними, содрогая массивное здание. Полил дождь, и с новой силой завыл ветер, пробираясь через щели внутрь и гуляя под потолком. Задирака начал раздражаться, он тихо засмеялся, хотя смеяться ему совсем не хотелось.       - Значит, все, что нам нужно, - это перейти все земли на север, взять этот рог, сломать его, и тогда драконы просто возьмут и вернутся на Олух? - он стремительно подошел к старухе и схватил ее за волосы на затылке. - Ты давно уже выжила из ума, ведьма! И теперь городишь всякую околесицу, - он не замечал крики старой женщины и возгласы викингов, а лишь продолжал трясти седую голову. - Вы забрали у меня сестру! Вы лишили мою мать счастья! Не удивлюсь, если и драконы улетели из-за вас!       - Задирака, успокойся! Отпусти ее! Кто-нибудь, угомоните же наконец этого безумца, - сквозь оглушительный гром басил Иккинг, пытаясь разжать пальцы взбесившегося Торстона. К нему тут же подскочили Рыбьеног с еще каким-то мужчиной и оттащили Задираку обратно к скамье. - Что на тебя нашло, друг? А если они проклянут нашу деревню? Ты этого хочешь?       - Это все из-за них! Я уверен! Они всему виной, - твердил свое викинг, все еще пытаясь вырваться из сжимающих его рук, а Иккинг отметил про себя, что такое уже было. Шесть лет назад.       Гволкхмэй вскочил со своего места и хотел было подойти к старухе и помочь ей, но она остановила его, преградив дорогу посохом и давая понять, что вполне может справиться сама. Проведя худой ладонью по голове и унимая боль, она подошла к брыкающемуся викингу и пристально посмотрела тому в глаза.       - Ты можешь винить во всем нас и лично меня, но правда есть правда - Драконий Рог действительно существует и находится он не в самых добрых руках. У нас нет времени на ругань и пререкания! Если вы хотите вновь жить с драконами, вы доверитесь мне.       - Довериться тебе? - выплюнул Задирака, который постепенно начал успокаиваться внешне, но внутри у него все еще бушевала агрессия. - Да кто ты такая? Мы не знаем ни тебя, ни твоего имени, ни откуда ты. Вы могли выдумать эту свою Британию, чтобы запутать нас, а сами... - он запнулся, судорожно соображая, что же эти Проклятые на самом деле задумали.       - Мы не соврали вам, - вмешался Гволкхмэй, презрительно сузив глаза. - Драконьим Рогом сейчас владеет воин по имени Вилмар. Вместе с этим рогом и с помощью силы всех драконов он станет могущественным и беспощадным властителем мира, а потом и уничтожит его. Все, что вы любите и чем вы дорожите, исчезнет с лица земли. Мы приплыли сюда, чтобы предложить вам объединиться и вместе спасти все живое. Магия и сила смогут одолеть зло. Это предсказали наши боги.       Старуха тяжело вздохнула и сделала еще шаг к Задираке. Он отвел глаза, не в силах больше выдержать ее взгляд, и уставился на складки черного плаща. Вдруг он увидел нечто такое, от чего вскочил с места и тяжело задышал, унимая снова заболевшее сердце.       - Что это? Откуда он у тебя? - он задыхался от неожиданного страха, что сковал его грудь, и почувствовал, как в мозг просачиваются до боли родные образы и воспоминания.       - Это? - старуха выставила на всеобщее обозрение белый камень с черной точкой. - О, когда-то он принадлежал глупой девочке, беспечной и свободной душе.       - Что с ней стало? Где моя сестра? - вновь начал кричать Задирака. - Говори! Почему он у тебя?       - Она жива и чувствует себя лучше, чем любой присутствующий здесь человек. Это все, что тебе положено знать, мальчик. Теперь это кулон сильной ведьмы.       - Я спрошу тебя еще раз. Больше повторять не стану. Кто ты такая?       (1) За окнами снова послышался гром, и дождь как будто усилился под натиском ветра. Море зашумело, вновь пеня и поднимая волны. Старуха злобно заулыбалась, а затем с юношеской прытью отскочила назад, перехватила высокий посох, взмахнула им, очертя над собой круг, и весь огонь, что горел в Зале, погас. Вместо него на месте очага появилось синее пламя, которое хуже освещало все вокруг, но казалось гораздо опаснее. И только глазницы черепа на посохе продолжали гореть желтым огнем.       Старуха сорвала с себя плащ, подкинула его, и он закружился вокруг маленького и сгорбленного тела, закрывая его от всех глаз. А когда ткань упала на пол, по всему Залу прошелся удивленный и испуганный вздох. Задирака не мог поверить в то, что видел: перед ним стояла красивая нагая женщина и держала посох, который теперь был чуть выше ее головы. Ее длинные светлые волосы закрывали плечи и струились до самых колен, а лицо, гладкое и манящее, украшала лукавая ухмылка.       - Кажется, я уже сказала, что теперь этот кулон принадлежит одной сильной ведьме. Я и есть она, - молодым и завораживающим голосом произнесла женщина, кокетливо изогнула брови и стукнула один раз посохом об пол, и плащ, что валялся у ее ног, поднялся в воздух и укутал свою хозяйку.       Задирака поднялся со скамьи и на трясущихся ногах подошел к женщине, протягивая к ней руку и дотрагиваясь до прядки волос.       - Неужели ты вернулась? Боги услышали меня! Ты вернулась ко мне, Забияка.