Милая девочка для страшного Джокера

      — Пиратом стала, значит… Понятно.       — Так уж вышло.       Прошло около получаса с тех пор, как Мел взяла в руки старый дневник матери. Эта «встреча» с воспоминаниями разбередила старые раны, которые только начали затягиваться.       Девушка и сама не представляла, что когда-нибудь присоединится к пиратской команде и будет бороздить морские просторы. Но в тот момент она цеплялась за единственную соломинку, которая вела к спасению. Пока путешествовала с пиратами Донкихота, Мел ни разу не оказывалась лицом к лицу с Дозором. Может, они наконец отстали от нее, и она может вздохнуть с облегчением.       — Все это время я пряталась и убегала. У меня не было ни одного дня, когда я могла бы спокойно жить.       — Я знаю, милая, — мужчина поджал губы. — Поэтому тебе стоит остаться здесь. Рядом со мной ты будешь в безопасности. Этот человек не остановится, пока не доберется до тебя.       — Кто он такой и какого черта ему от меня надо, что он даже пошел на убийство?       В очередной раз Мелиссу распирало от злости. Куда смотрят высшие чины этого прославленного Дозора? Неужели им настолько плевать, кто служит под их началом и защищает простых граждан? Если защищает…       Она с силой сжала руку в кулак, от чего на коже появились следы в виде полумесяцев.       — Как я уже говорил, я не знаю, кто охотится за тобой. Точнее, я не уверен в этом. Но я могу сказать, что это кто-то из знакомых твоих родителей.       — Тот, кого знали родители?       Вся эта информация не могла уложиться в голове девушки. Кто мог так хорошо общаться с ее родителями, что знал даже о ее способностях? Мел точно могла сказать, что их дом редко посещали приезжие люди. Обычно это были жители деревни да их дети. К тому же близких среди них у родителей не было почти. Значит, предатель был знаком с ними еще до рождения дочери, возможно, тоже состоял в Морском Дозоре. Человек из прошлого, с которым они общались.       — Я пытался разузнать хоть что-то. Сам я мало что знал о людях, с кем твои родители еще общались, потому что я работал на другой базе, далеко отсюда. Но чем дальше я копался в прошлом, тем больше мне угрожали. Останься я в Дозоре, возможно, у меня было бы больше полномочий.       Мелисса устало потерла виски. Даже окажись у нее на руках вся информация об убийце, что дальше? Она бы как обезумевшая ворвалась на базу Дозора? Убила бы его? Да ее скорее скрутят спустя каких-то пять минут после того, как ее нога пересечет границу территории. И дело не в том, что она слаба физически и не сможет справиться с дозорными. Их будет так много, что исход можно предсказать и без ее способностей. Мел думала о том, что, вероятнее всего, ее убьют не сразу. Предателю нужна сила фрукта Мираи, и, если он убьет ее, то ему придется потратить еще несколько лет на поиски. Которые вряд ли окажутся удовлетворительными. Однако, толика сомнения все равно зародилась где-то под сердцем.       Все, о чем мечтает девушка, это жить нормальной жизнью. Без битв, смертей и бегства, хочется осесть где-нибудь в тихой деревушке на берегу моря и провести остаток своей жизни там. Сможет ли она наслаждаться жизнью, пока убийца ее родителей еще жив?       Иногда ее посещали мысли о мести. Как она будет вести себя рядом с этим ублюдком, который без колебаний убил своих друзей. Представляла, как собственными руками сжимает его шею, наблюдая за угасанием жизни в глазах напротив. И сразу же одергивала себя за такие картинки в сознании. Разве ее перестала заботить чужая жизнь? Или страх заключался в том, что ей придется лично отнять ее?       — Мелисса?       Девушка вздрогнула. Голос Точо прозвучал громко, словно это был единственный звук в комнате.       — Простите, я просто… Все это так неожиданно… Не думала, что когда-нибудь смогу снова разговаривать о родителях с кем-то, кто был с ними знаком.       — Может, я и не могу понять, что чувствует маленькая девочка, лишившаяся семьи и вынужденная спасать свою жизнь в одиночку… Но я готов разделить эту боль с тобой, как когда-то разделял все невзгоды с твоими родителями.       Мел поджала губы, она была рада узнать, что у мамы с папой был такой хороший друг. Он вселял в нее уверенность и надежду, рядом с ним она будет чувствовать себя в безопасности – ее никто не тронет. Только сердце отчаянно кричало и рвалось прочь отсюда. Обратно к морю.       — Я вам очень признательна, Точо, но я не могу остаться… Может, несколько месяцев назад я безоговорочно сказала бы «да», но сейчас… Есть причины…       — Я знал, что ты так скажешь. Еще до того, как предложил тебе остаться, я уже увидел ответ в твоих глазах.       — Я не могу составить кое-кого… Но я не понимаю, какого рода чувства держат меня. Восхищение? Благодарность? Любовь? Возможно, все вместе… Но рядом с ними я всегда буду ощущать страх. Если я люблю его, то одновременно и боюсь.       Девушка видела в глазах напротив сочувствие и переживание. Зачем она вообще об этом заговорила? Мел даже не уверена, что происходило между ней и Донкихотом. Можно ли это назвать отношениями? Это… просто что-то, переходящее грань капитана и подчинённого. Никаких обещаний не было, он всего лишь окружил ее своей своеобразной заботой, незаметно вешая на шею цепь. Девушка понимала, что ни о каких романтических проявлениях и речи быть не может, не с таким человеком как Донкихот. Но ее продолжало тянуть к нему. Как мотылька на губительный огонь…       Мелисса подорвалась с дивана. Сколько прошло времени с того момента, как она попала в этот дом?!       — Простите, Точо, мне надо идти!       Девушка в спешке стала собираться, но от волнения из рук все выскальзывало. В то время, как она распивала чаи, остальная команда могла ввязаться в потасовку. Или, того хуже, они могли уже отплыть без нее. Разумеется, она надеялась, что это самый крайний исход, который только мог быть.       — Ты уверена, что сможешь добраться до своей команды без приключений?       Девушка хотела ответить положительно, но смогла лишь открыть рот. И тут же закрыть его. Это был первый раз за последнее время, когда Мел решила оставить свой меч на корабле. Лишнее внимание им было ни к чему. И именно сегодня должно было пойти все наперекосяк. Кто бы мог подумать, что сегодня они разделятся, и девушка окажется совершенно одна.       — Я надеюсь… В любом случае, у меня нет иного выбора, кроме как пытаться пробиться к причалу.       — Пойдешь на контрабандистов или дозор с голыми руками, надеясь, что они не будут в тебя стрелять?       — Ну, первые не стреляли, когда я от них удирала через огород.       Мужчина в ответ на реплику только покачал головой. Девушка успела услышать от него тихое «вся в свою мать» прежде, чем он покинул комнату. Несмотря на укоризненный тон, Мел восприняла фразу, как приятную похвалу. Значит, мама была лихой и бойкой девушкой в молодости, которая покорила отца.       «Смогу ли я однажды так будоражить его сердце?»       Мысль о капитане грела душу, но неприятно пощипывала в груди. Как бы то ни было, он тот, кто он есть, и этого не исправить. Ей не нравилось, что иногда ее посещали ужасные идеи, так похожие на правду. Что мужчина просто играется с сердцем такой малявки, как она. Да, по сравнению с ним, Мелисса тот еще ребенок. Мама бы точно не одобрила такие отношения...       Точо вернулся спустя каких-то три минуты, в руках он держал небольшую кожаную сумку.       — Хотелось бы мне дать больше. Но это все, чем я могу снабдить тебя.       Внутри находились предметы первой необходимости: склянка со спиртом, бинты и болеутоляющее. Вдобавок, в сумке лежали бутыль с водой и…       — …Зачем здесь охотничий нож? — я подняла выжидающий взгляд на мужчину.       — Подумал, что ты сможешь использовать его, если попадешь в затруднительную ситуацию. Быть может, он даже и не понадобится.       Мне бы тоже хотелось в это верить. Как бы то ни было, я была благодарна мужчине. Перекинув сумку через плечо, я уже было направилась к двери, как Точо перегородил мне путь.       — Тебе стоит выйти через заднюю дверь. Может, это и не самый безопасный путь, но лучше, чем основная дорога.       Я молча согласилась с мужчиной, сердце начало взволнованно биться от предстоящих побегушек. Дом Точо казался маленьким безопасным островком, убежищем, а улица — игровым полем с минимальным шансом выжить. Отсутствие меча еще больше заставляло нервничать, живот скрутило. В который раз жалею, что мой фрукт не типа логия и совершенно бесполезен в таких ситуациях. Было бы прекрасно видеть, кто притаился за поворотом, чтобы успеть сменить маршрут.       Крепко сжав нож в руке, я обернулась к мужчине. Возможно, это последний раз, когда я вижу человека, который связывал меня с прошлой жизнью. Точо печально улыбнулся, скорее всего, думая о том же самом.       — Я был рад узнать, что дочка Нао и Мариана жива. И что она выросла в прекрасную и сильную девушку.       — Вы не представляете, насколько я рада, что встретила вас. Эту встречу я буду хранить как еще одно теплое воспоминание о родителях, — на глаза снова наворачивались слезы.       Не хотелось уходить отсюда, но я знала и верила, что там, за дверью, меня ждут не менее близкие люди. Смахнув влагу с глаз, кивнула Точо, который незамедлительно начал открывать дверь. Сделала глубокий вдох, и в туже секунду, как я выдохнула, дверь открылась. Не говоря больше ни слова, я вылетела из дома и побежала по направлению, которое мне скоординировал мужчина. Он сказал, что так я смогу быстрее добраться до причала, где находится наш корабль.       В городе было неспокойно, слышались редкие выстрелы. Что-то мне подсказывало, что мерзкие контрабандисты наткнулись на отряд Дозора. Может, кто-то сдал их, и теперь на острове ведется отлов помойных крыс. Поделом им, нечего бедных детей воровать. Дверцы окон одни за другими закрывались, обычные жители старались спрятаться в своих домах и переждать там.       Пробегая мимо третьего перекрестка, я стремительно свернула налево. Дорога резко уходила вниз и была спиралевидной. В лицо снова ударил холодный морской воздух. Оставалось совсем немного до конца спуска, а там уже начиналась набережная. Выбежав из лабиринта домов, я закрыла глаза и подняла руку. Яркое закатное солнце било прямо в лицо, лишая зрения. Не знаю, как долго я находилась в дезориентации, но в сознание меня привела громкая ругань слева. Сфокусировав взгляд на толпе, я смогла различить в ней как бело-синюю форму, так и темную городскую одежду. По крикам и оружию в руках обычных людей было понятно, что вторая часть этой кучи являлась контрабандистами.       Спасибо госпоже фортуне, что наш корабль находился в другой стороне отсюда. Теперь оставалось надеяться, что дозорные не признают в убегающей от них девушке члена команды пиратов. Вряд ли на меня завели розыскную листовку, но среди дозорных могли оказаться крысы, убийцы родителей. Поэтому стоило быть осторожной и дальше, пока мы не покинули остров.       Вдоль множества пристаней располагались корабли, и я боялась, что могу пробежать мимо нужного. Здесь было множество торговых судов, иногда мелькали корабли Дозора и непримечательные местные шхунки. Только сейчас я подумала о том, что от греха подальше наш корабль могли переставить в более безопасное место. И тогда зачем я проделала такой охренительно длинный и опасный путь? Путь в никуда. Я остановилась и облокотилась руками на колени, ноги гудели, а дыхание сперло. Захотелось заплакать от безысходности, хотя я понимала, что эта ситуация еще не самая страшная.       «— Дура, а ну быстро подобрала сопли! Разнылась она мне тут, неженка», — завопил мой внутренний голос. «— Передряги были и похуже, так что из этой точно выберемся!»       А ведь действительно, за все время путешествия в личине пирата, я столько раз оказывалась на грани жизни и смерти. Но еще дышу и хожу по этой земле. Противостояла людям, куда сильнее тех же дозорных и браконьеров… только вот противостояла я им с оружием в руках…       Я пожамкала воздух возле юбки, где должна была находиться катана. Желание сесть и поплакать вернулось в большем размере. Слезы слезами, но двигаться куда-нибудь все же стоило. Кто знает, вдруг на меня вылетит кучка дерущихся мужиков, которым я нужна в равной степени. Сомневаюсь, что они решаться меня поделить, тогда от меня вообще пользы не будет. Поэтому я просто побежала дальше по набережной. Если бы что-то изменилось, остальные нашли бы способ связаться со мной хоть как-то.       В подтверждение своих слов я увидела, как по крышам ко мне двигалось розовое пятно. Уголки губ непроизвольно поднялись. Ощущение, что прошла целая вечность с нашей последней встречи. По мере приближения пятно приобретало человеческие очертания, можно было разглядеть фактуру перьев на шубе. Мужчина остановился на крыше ближайшего здания, а затем в один прыжок спустился на брусчатку в переулке. Я подбежала к капитану, за домами нас не было видно для людей на пристани. Настроение Донкихота отличалось от моего, на его лице не было привычной улыбки, губы наоборот были сжаты в тонкую линию. Я открыла рот, но сразу же закрыла, как только капитан заговорил.       — По крайней мере, ты не выглядишь будто при смерти, — он даже не позволил себе небольшую улыбку. — Это уже прогресс.       Я подавила в себе желание закатила глаза, потому что ожидала подобной фразы. Да, девочка-катастрофа еще не успела получить смертельные раны и не истекает кровью. Меня можно поздравить.       — Как остальные? С ними же все хорошо?       — У них достаточно навыков, чтобы не сдохнуть по дороге. А ты, как всегда, отличилась. Впрочем, не сказать, что я удивлен.       Дофламинго сжал большим и указательным пальцами переносицу и поморщился. Я закусила внутреннюю сторону щеки, понимая, что разговор может снова перерасти в конфликт. Мне было страшно и обидно слышать упреки в свою сторону. Но мужчина больше ничего не сказал, только резко выпрямился и запрокинул голову к небу. Наверное, мне стоило что-то сказать в свое оправдание, может, так не будет настолько совестно.       — Мне жаль, я…       — Позже поговорим.       Голос Донкихота был резким, от чего я вздрогнула. Просканировав его взглядом, я поняла – что-то не так. И дело даже не во мне, иначе простым «поговорим после» не отделалась бы. Даже если бы кого-то из команды поймали и это замедлило только ему известный график, Доффи не был бы таким угрюмым. Резко стало темно из-за нависшей надо мной тени. Мне пришлось поднять голову, чтобы смотреть на Донкихота.       — Что-то произошло во время переговоров? — я не могла быть уверена в точности своих домыслов, но попытка не пытка, как говорится.       По его молчанию можно было сказать, что я попала в самую точку.       — Это отребье посмело обмануть меня. Он надеялся, что я пойду ко дну, а он сможет нажиться на моей кончине.       Донкихот говорил четко и неторопливо, чтобы весь смысл слов был максимально понятен.       — Однако, он не учел двух вещей. Я не доверяю ни одному из своих партнеров, —он наклонился так низко, чтобы смотреть мне в глаза. — …И я никогда не прощаю предателей.       Последняя фраза была сказана тоном, от которого у меня по спине пробежали мурашки, а сердце улетело в пятки. Это был один из тех случаев, когда я не понимала, это угроза или просто слова. Но в правдивости его слов можно было не сомневаться. Донкихот был не только жестоким мужчиной, но и капитаном. Он избавлялся от всех, кто не приносил пользу и крысятничал на корабле. Сразу же вспомнилась компания из трюма, которая говорила про меня гадости. Хоть мне было обидно от их слов, сказать об этом остальным или самому Дофламинго я не смогла. В какой-то степени мне их было жалко. Они не были посвящены в причину, почему я тут, это были бы напрасные смерти.       А вот к местному бандиту у меня не было никакого сострадания. Предполагаю, что хочет с ним сделать капитан и останавливать его не собираюсь.       — Этот мужчина… он работорговец, как и те, кто…       В голове пронеслись не самые приятные воспоминания, как я успешно побыла в роли живого товара. А мерзкое, окровавленное лицо той шизоидной женщины снилось мне в кошмарах еще неделю. Меня передернуло, я почувствовала на себе чужую кровь, стекающую по моему лицу.       — Его основной доход идет от торговли оружия, но я не совру, если скажу, что он грешит продажей людей, — мужчина дернул меня за руку.       Я не успела ответить, рука капитана схватила меня за пояс и закинула на плечо. Быть в роли мешка с картошкой давно не приходилось. Донкихот резко взмыл вверх и направился к северной части острова. Видимо, там и было новое пристанище для корабля. Говорить в таком положении было очень неудобно, поэтому пришлось ждать, когда прекрасный полет завершиться. Мужчина изредка поглядывал на меня, видать смотрел не поплохело ли мне.       Во время полета я могла рассмотреть город сверху. Красивые узкие домики с красной или зеленой черепицей и много зелени на фасадах. Здания редко были расположены далеко друг от друга, и в мою голову пришла ассоциация с муравейником. Много маленьких домиков, которые шли спиралью в самый центр, где возвышалось здание мэрии и главная площадь. И я среди них такая же букашка-труженица, которую на спине несет ее погибель — огромный паук.       Почти каждую свободную минуту я думала о наших странных отношениях. Наша разница в возрасте, темпераменты, да и вообще понимание жизни. Донкихот шел по головам к своей цели, я же дрейфовала по течению, которое этот мужчина и создавал. Сколько бы я не думала об этом, но так и не могла прийти к какому-то счастливому концу. Мы слишком разные, я боюсь, что в какой-то момент он просто задавит меня своей аурой. Сомнения и страхи терзали мой разум, но я не знала, с кем теперь могла бы поделиться всем этим.       Дома потихоньку редели, пока полностью не сменились на густой лес. Северная часть острова была сплошь покрыта листвой, здесь не было ни намека на человека. Изредка среди деревьев и на уступах могли встречаться каменные фонари или то, что от них осталось. Такие обычно устанавливали возле храмов, возможно раньше здесь было нечто подобное, очень давно. Когда-то мама рассказывала о временах, история которых была навсегда утеряна. Возможно, эти каменные останки и есть часть тех веков, которые будут похоронены для большинства людей.       Повезло, что я не боялась высоты и меня не укачивало при таких передвижениях. По крайней мере, эта розовая шуба должна быть благодарна, что осталась девственно-чистой. Вскоре мужчина начал снижаться, пока его ноги не коснулись палубы. Приземление было плавным, меня спешно поставили на ноги, будто я отдавила мужчине плечо своим весом. К моему облегчению, дети были здесь целыми и невредимыми. С Лао Джи и Джорой тоже все было хорошо. Последняя, заметив меня, тут же подлетела и начала осматривать на наличие повреждений. Не забывала она и упрекать меня в беспечности и глупости.       — Совсем с ума сошла, девчонка! А если бы тебя поймали, ни ума, ни совести! — женщина перешла от причитаний к легким ударам ладонью по моим плечам и спине.       — Ну я же жива, — потирала я руками места побоев. — Подумаешь, побегала чуток от мужиков…       — Что ты сказала?!       — Это уже не важно, я же сейчас здесь! — иногда Джора, казалось, слишком сильно пеклась обо мне, словно я ее родная дочь.       Даже если я получала подзатыльники от этой своеобразной заботы.       Женщина продолжала возмущаться, только теперь все ее негодования слушал Лао Джи. Я уж думала, меня до конца дня не отпустят, посадят где-нибудь на камбузе и следить будут, чтобы не сбежала. Я оглянулась на Донкихота, который не произнес ни слова с того момента, как мы приземлились. Поймать взглядом я успела только исчезающий за дверью капитанской каюты подол шубы. Это был подходящий момент, чтобы обсудить все, что произошло и возможно произойдет в ближайшее время. Стук в деревянную дверь был слабым из-за других более громких звуков на корабле. После разрешения мне удалось быстро проскользнуть в каюту. Не хотелось снова привлекать внимание Джоры и выслушивать ее нотации по второму кругу.       Мужчина развалился на стуле, большую часть пространства у стола занимали его длинные ноги. Для человека, которого обманули, он слишком быстро остыл, потому что выглядел весьма спокойным. Даже челюсть была расслаблена, а руки свободно болтались над полом. Неужели срыв сделки недостаточная причина, чтобы вывести его из себя на продолжительное время?       — Что хотела?       — Мне казалось, что мы не закончили разговор, все-таки я и правда ослушалась и…       — Я же сказал, что мы поговорим об этом позже, — перебил он меня, зачесывая светлые волосы назад. — Сейчас у меня есть небольшое затруднение, с которым я хочу разобраться как можно быстрее.       Видимо, я ошиблась, когда говорила, что эта сделка не беспокоила капитана. Его поза говорила, что все в порядке, но мое тело сковал холод, когда Доффи перевел взгляд на меня. Поежившись, я заговорила, чтобы избежать неприятной тишины:       — Что ты собираешься делать с… тем человеком?       — Если ты пришла, как прилежная девочка, просить пощадить этого выродка и всех его людей, то можешь смело идти нахер, — мужчина оперся локтями на колени, чтобы смотреть в мои глаза. — Мне уже начинают надоедать твои частые акты сострадания, а я, как ты знаешь, не ангел. Ты забываешь, на каком корабле находишься и кто кому подчиняется.       Донкихот протянул руку и намотал на пальцы прядь моих волос, легонько дернув за нее. Голова подалась вперед, и я почувствовала его дыхание. Второй раз за сегодня.       — Я не… Это не то, что я хотела сказать.       — Оу, нет? — Дофламинго удивился так естественно, что актеры в театрах могли бы ему позавидовать. — Надеюсь, это действительно важная вещь, из-за которой я отвлекаюсь сейчас.       — Я действительно не планировала отговаривать тебя от твоих замыслов. Мне не важно, что будет с этим мужчиной, я просто хочу защитить детей.       Мое сердце бешено колотилось от близости с капитаном, в то время как он сам оставался невозмутим.       — Когда мы были на площади, меня пытались похитить.       — Опять? — мужчина издал смешок, видимо его забавляет мое умение попадать в неприятности, хотя обычно он злится.       — Но сейчас со мной все хорошо… Не важно! Важно то, что я смогла прикоснуться к этому человеку. Он работает на этого контрабандиста, или кто он там. Я видела его, и я видела, что на его стене висели портреты Детки Пять, Буйвола и мой.       С каждым моим словом непринужденная улыбка исчезала с лица капитана, теперь он смотрел на меня с серьезным настроем. А когда мой рассказ завершился намерениями бандита выменять нас на огромную сумму денег, мужчина резко схватил меня за плечи.       — Что еще? — Донкихот понизил свой голос. — Мел, что еще ты запомнила?       — Это все! Он говорил, что не хочет прислуживать тебе, и, вероятно, надеялся обворовать тебя. Я больше ничего не знаю, видение было коротким и неприятным.       Уровень тревожности возрос почти до половины, глаза были на мокром месте от перенапряжения и усталости. Я боялась рассердить мужчину своими слезами, но я была вымотана, не осталось и сил контролировать эмоции. Крепкий сон и тишина — это все, о чем я сейчас мечтала. Как только первые слезы скатились по щекам, Донкихот прикоснулся ладонью к моему лицу, размазывая соленую влагу.       — Фу-фу-фу, ну что за плакса, — Доффи не злился на мой плач, он всего-навсего усмехнулся на мое шмыганье носом. Моментально я оказалась прижата к широкой и теплой груди, а в волосах запутались длинные пальцы. Я не знала, как реагировать на такого Дофламинго, его настроение могло скакать от радости до гнева в одну секунду. И ты не предугадаешь, что сейчас он чувствует, и будет ли он в таком же эмоциональном состоянии через пять минут. Но сейчас, ощущая под рукой мерное сердцебиение, я смогла немного расслабиться. На данный момент мне ничего не угрожало.       — Что тебя так напугало тогда, девочка моя?       — Мне показалось, что он видит меня…Что он, черт возьми, видит меня сквозь видение! Мне стало так жутко…       Я почувствовала, как к моему виску прижалась голова мужчины, а губы оказались возле моего уха, обдавая его теплом. Тихий и вкрадчивый шепот пробрался прямо под кожу, пуская мурашки:       — Никто, кроме тебя, не может контролировать силу твоего фрукта. Но даже она не может прорвать время и пространство, не с твоими нынешними способностями. Поэтому не думай об этом.       Каюта погрузилась в тишину, которую разбавляли мои редкие всхлипы. Доффи ничего не говорил и ждал, пока я сама не успокоюсь. Когда слез больше не осталось, я подняла покрасневшие глаза на Донкихота. Хоть в его последних словах не было нежности, которую я часто наблюдала среди других людей, находящихся в романтических отношениях, но они придали мне уверенности. Избавили меня от навязчивой мысли, что тот мужик в курсе, что его план раскрыли.       Мы смотрели друг другу в глаза около минуты, пока капитан не поднялся со стула, а заодно и меня поднял. Розовая шуба свалилась к его ногам, но мужчина не обратил на нее внимание. Он миновал письменный стол и шкаф с одеждой, останавливаясь возле кровати, куда в ту же секунду скинул меня. Приземление на упругий матрас оказалось не таким приятным, как могло показаться, поэтому я пискнула от неприятного ощущения пружин, которые почувствовала своей попой. Дофламинго не сказал ничего, он просто направился к двери, прихватив с пола груду розовых перьев.       — К-куда ты собрался?       — Сделать то, что планировал, пока ты не заявилась сюда.       Значит, он прямо сейчас отправится в город, чтобы разобраться с бандитами. Неужели он успел продумать план во время моей истерики или его план — это чистая импровизация и разбор по ходу дела? Иногда этому человеку не нужен никакой расчет, он достигнет своей цели на своем чистом эгоизме и намерении получить желаемое. Потерев воспаленные глаза, я слезла с кровати, чтобы подойти к капитану и отправиться на палубу, но как только я собралась сделать шаг, что-то пошло не так.       Я не смогла пошевелиться.       Мои глаза расширились, а мужчина напротив повернулся ко мне лицом. Медленно опустив глаза я убедилась в своих предположениях — вокруг моих запястий обвивалась еле заметная тонкая нить, при этом я совсем не ощущала ее на коже. Та же участь постигла как ноги, как и талию. Было сделано все, чтобы я не могла сделать и шагу.       — Что ты…?       — Ты останешься здесь, — ответил Дофламинго. — Отпусти я тебя сейчас, ты непременно ринешься сломя голову в гущу событий. И тогда у меня не только не решится нынешняя проблема, но и добавится новая. В качестве тебя.       Мужчина взмахнул рукой, а меня потянуло обратно на кровать. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее впивались нити в кожу, пока мои силы не иссякли. Еще ни разу он не использовал свои силы так. Я двигалась вопреки собственному желанию, словно в мое тело вселилась чужая душа. Донкихот все так же стоял у двери, розовая шуба покоилась в левой руке и была закинута за спину.       — Ты не можешь так со мной поступить… — прошептала я своим дрожащим после слез голосом.       — Нет, девочка моя, я уже это сделал.       В ту же секунду, как за ним захлопнулась дверь, оковы исчезли с моего тела, и я тут же бросилась к двери. Схватившись за ручку, я не успела потянуть кусок этого дурацкого дерева на себя, потому что услышала характерный щелчок в замочной скважине. Он запер меня. Он, мать твою, запер меня в каюте!       Мой слух уловил спешные шаги, которые приближались, а после я услышала непринужденный голос чуда:       — Если я узнаю, что в мое отсутствие она разгуливала по кораблю, то это будут ваши последние часы на этом свете.       — Да, Молодой Господин!       Нет-нет-нет. Он не может просто запереть меня и уйти. Я била кулаком по деревянной поверхности и кричала, чтобы они выпустили меня. Но ответом была звенящая тишина. Слез не было, были только обида и злость. Злость на Донкихота, который решил посадить меня под замок, на себя, потому что все еще самое слабое звено в этой цепи. Я знала, что все мои попытки выбраться отсюда бесполезны, но я продолжала шуметь и привлекать внимание других матросов. Возможно, я сорвала голос, но в таком состоянии заметить было сложно. Я кричала до тех пор, пока меня не вырубило прямо на полу возле двери.

***

      Разбудили меня плавные покачивания корабля на волнах и тихий шелест страниц где-то сбоку. Разлепив глаза, я долго не могла сфокусировать взгляд на фигуре рядом со мной, все еще сказывалась остаточная усталость. Едва распознав в фигуре Донкихота, я подорвалась с кровати, на которой все это время спала. Хотя я точно помнила, что потеряла сознание возле двери и до кровати вряд ли доползла бы. Либо на кровать меня перенесли мои надзиратели, либо это сделал сам капитан. На второй вариант намекала моя одежда, точнее ее отсутствие.       Вместо красной юбки и светлой блузки — мужская темная рубашка. Ее рукава были очень длинными и при желании их можно было завязать за моей спиной, а подол заканчивался ниже колен. Обхватив себя руками, я резко повернулась к мужчине, который заметил мое пробуждение и теперь наблюдал за моими дальнейшими действиями.       — Какого черта на мне только твоя рубашка?       Мысль о том, что человек, который мне нравился, видел мое обнаженное тело, приводила в смущение. Да, однажды он видел меня в одном полотенце, но оно скрывало все интересные места. Краска прилила к моим щекам, когда Донкихот усмехнулся на мой вопрос, подтверждая его.       — Не волнуйся, ничего нового я там не увидел, хотя признаю, ты выглядишь еще более миниатюрно, когда обнажена, — мужчина засмеялся, когда я шлепнула его ноге ладонью. — Не хотел пачкать постель грязью, а ты в этих шмотках лазила непонятно где.       Время от времени мне удавалось ночевать в капитанской каюте, но даже тогда я оставалась в своих вещах и не укрывалась одеялом. Просто засыпала от усталости поверх покрывала или за столом.       Схватив края одеяла, я завернулась в него, чтобы было видно только мое лицо. Сознание все еще было затуманено недавним сном, поэтому я не до конца понимала, что происходило. Но скинутая на письменном столе сумка, которую мне дал Точо, я вспомнила последние события и как подло поступила эта пушистая птица, сидящая передо мной.       — Ты запер меня здесь! — я еще раз ударила мужчину, но уже по бедру. — И сколько вообще время?!       В горле неприятно запершило, а чувство самосохранения, видимо, покинуло меня вместе со сном, потому что в трезвом ото сна сознании я бы ни за что не сделала подобного. И пожалела об этом, когда Дофламинго дернул меня за руку, выдергивая из защитного одеяла.       — Не замечал, что ты бываешь такой надоедливой, — он издал удрученный вздох, перетаскивая меня на колени. — Ты проспала целый день. Мы отплыли от острова несколько часов назад, так что вышвырни из своей головы эти мысли.       Я сидела на его бедрах и упиралась руками в его грудь. Новость о том, что мы давно покинули город, повергла меня в шок. Как я не проснулась от криков на палубе и не почувствовала, как корабль отчаливает? А главное — я пропустила все, что происходило в городе между пиратами Донкихота и бандой контрабандистов. Чудо как будто прочитал мои мысли, потому что следующее, что он мне сказал, было:       — Я сделал то, что хотел, теперь это уже не мои проблемы.       Глаза мужчины не были скрыты стеклами очков, поэтому я могла лицезреть его настоящие эмоции. В голову, как некстати, пришли образы мальчишек из видения, которых поймали вместо меня. Надеюсь, что с ними все в порядке, и во время конфликта между чудом и тем мужчиной, они успели сбежать. По крайней мере, мне хотелось бы в это верить. Возможно, не запри Донкихот меня в каюте, я бы попыталась помочь этим детям. И почему я всегда пытаюсь спасти кого-то, когда даже себя не могу уберечь.       — Интересная рукопись, читать одно удовольствие.       Доффи поднял левую руку на уровень своей головы, чтобы я могла разглядеть в ней мамин старый дневник. Когда до меня дошел смысл сказанных слов, я дернулась к книге, но была остановлена другой рукой мужчины.       — Ты рылся в моих вещах! Отдай! — мысль, что я могу лишиться дорогой сердцу вещи заполнила сознание.       — Откуда это у тебя? Я не помню, чтобы эта вещица попадалась мне на глаза, да и в сумке… — Донкихот отложил дневник на прибитую к стене полку, которая заменяла тумбочку. — Чем ты занималась в городе, Мел?       Было ожидаемо услышать этот вопрос, но голос мужчины не звучал требовательно, казалось, он страстно желал узнать правду просто потому, что она может привнести в его жизнь еще больше красок.       — Когда я убегала от бандитов, меня спасли. Это был старый друг моих родителей, он спрятал меня в своем доме, отдал мне мамин дневник…       — Я правильно понимаю, что пока остальные члены экипажа искали тебя по всему городу, ты преспокойно гоняла чаи с каким-то мужиком?       Вот теперь я слышала раздражение в голосе чуда, он нахмурил лоб, а рука, которая покоилась на моей талии все это время, сжала ее. Что ж, зато я убедилась, во время своего раздражения Донкихот мог причинить мне физическую боль. Намеренно это происходило или нет — страшно было гадать. Накрыв его ладонь своей рукой, я попыталась успокоить его, сама же не отрывала взгляда от глаз напротив.       — Если бы не он, меня бы пришлось снова спасать. К тому же, он подарил мне самую чудесную вещь, о которой я только могла мечтать.       Дофламинго ничего не ответил, его хватка ослабла, но в его глазах плескалось недовольство. Я слышала от Коразона, что его старший брат не любил говорить о своих родителях. Блондинчик предупредил, что их детство не то, что стоит когда-либо обсуждать, если я не хочу быть избита или выкинута за борт. Единственное, что он тогда сказал — чудо трепетно любил их мать и болезненно перенес ее смерть. Может именно та детская любовь к матери остановила его от причинения мне боли. К тому же, мужчина успел прочитать нехилую часть записей. Сложно было понять, что я чувствую по отношению к тому, что теперь Доффи знал обо мне чуть больше.       — А ты была милашкой в детстве, как я посмотрю.       — Что? — настроение Дофламинго в секунду изменилось на игривое, он снова подхватил дневник и стал листать его.       — «Наша маленькая пчелка впервые прибежала к нам посреди ночи. Ей приснился кошмар – тени деревьев представлялись в маленькой головке ужасными чудовищами. Я хотела отнести ее обратно в детскую и уложить спать, но Лисси вцепилась в меня ручками и заявила, что никуда не уйдет отсюда…», — мужчина зачитывал строчки, которые перенесли меня в детство, и я ощутила на себе такие родные материнские руки. — Не удивительно, что трусишка Лисси выросла в беспомощную барышню.       Пока я дулась от возмущения и обиды, Дофламинго продолжал листать дневник, иногда высказывая свои мысли на счет написанного. Забирать дневник я не планировала, все равно он уже прочитал его большую часть. Но, даже в такой ситуации, озвученные чудом слова матери откликались в моем сердце теплыми воспоминаниями. Если бы я читала его одна, то непременно заплакала. Вспоминая нашу последнюю встречу с родителями, я бы сожалела, что так многого не успела сказать им.       Донкихот, который комментировал мои детские проделки, являлся некой поддержкой, он добивался того, что я смеялась или возмущалась на каждое его слово. Даже если они звучали издевательски или пытались оскорбить меня, я все равно была ему благодарна за такую специфическую заботу.       В какой-то момент мужчина замолчал, внимательно вчитываясь в написанный текст, а затем поднял на меня взгляд.       — Кажется, я только что нашел причину твоего прошлого бродяжничества. Твоя мать отчетливо пишет о нем на последних страницах.       Чудо повернул ко мне дневник, держа его сверху, чтобы он не закрылся. Чернильные строчки были неровными и игнорировали бледную разметку страницы, будто написаны впопыхах:       «Я знала, что это когда-нибудь произойдет. Глупо было надеяться, что никто никогда не узнает о Лисси. Но я не ожидала, что получу нож в спину от человека, которому я доверяла как себе. Кто бы мог подумать, что Баллард окажется таким омерзительным. Я доверяла ему… мы доверяли… Я не отдам ему мою девочку, пусть сдохнет от своего корыстолюбия. Возможно, нам придется покинуть остров Вернд и искать новое убежище, где он не сможет ее найти. Надеюсь, Лисси, когда-нибудь ты поймешь, что все, что мы делали, мы делали ради тебя и твоей безопасности. Ты моя маленькая пчелка, мой лучик солнца. Я защищу тебя даже ценой собственной жизни.»       Листы этого разворота были неровные, волнистые, вероятно, это были следы от маминых слез. Такие же горькие слезы падали из моих глаз и впитывались в рубашку чуда. Мне казалось, что я выплакала все, что только можно было, еще день назад. Но эти слезы я копила в себе все 7 лет, это были слезы боли и гнева. Я зло скрипнула зубами, пальцы задрожали, поэтому я сжала руки в кулаки. Перед глазами плясали буквы, которые собирались в имя этого ублюдка.       — Все еще считаешь, что такой, как он, имеет право жить, когда твои родители по его вине продолжают разлагаться в земле? — насмешливо спросил Дофламинго, но его веселый настрой пропал, когда я подняла голову.       — Нет… — прошептала я, взгляд не фокусировался, он как будто проходил сквозь мужчину. — Я хочу убить его…хочу, чтобы перед своей смертью он видел мое лицо… чтобы он вспомнил лица тех, кто доверял ему до самого конца и кого он предал ради своего эгоизма…       Горло резко обожгло, ощущение, что в него медленно вводили длинную иглу, которая нагревалась все больше. Обхватив шею рукой, я громко и судорожно задышала, перед глазами начало темнеть. Меня накрыло такой сильной паникой, что я была готова заорать на все судно. Но я не смогла издать и звука, голос словно отключили, как это умел делать Кора-сан. Я не осознавала, что происходило снаружи моего сознания, сейчас я видела лишь темноту и ощущала холод призрачных рук, проталкивающих дальше раскаленный железный стержень.       Вернула меня в реальность жгучая боль от пощечины. Времени сориентироваться мне не дали, дергая вперед и накрывая губы требовательным поцелуем. Ужас, переполнявший меня еще секунду назад, покорно сдался под напором мужчины и исчез. Отстраниться не давала рука, властно обхватившая мой затылок. Вслед за страхом капитулировала и я, закрывая глаза и позволяя Донкихоту управлять ситуацией.       Мужские руки пробрались под рубашку и жадно сжимали мои бедра, причиняя дискомфорт, но избавляя от ужасных мыслей. Физическая боль была как никогда раньше принята мной с блаженством. Он целовал меня до тех пор, пока в моих легких не осталось воздуха, а сознание заполонило желание касаться его и дальше. Оторвавшись от моих губ, чудо снисходительно усмехнулся, когда я потянулась за очередным поцелуем.       — Фу-фу-фу, Мне, конечно, глубоко плевать, но не хотелось бы на утро слышать твои истеричные крики о том, что я использовал тебя. Поэтому спрашиваю, уверена ли ты и не пожалеешь о сделанном?       Мужчина бесцеремонно проходил пальцами по моим ребрам и животу под одеждой, иногда спускаясь ниже, но не пересекая черту. Он ожидал от меня ответа.       Я пронзительно засмеялась, запрокинув голову к потолку. Приятные мурашки пробежали где-то внутри живота, когда его ладонь в очередной раз коснулась кожи.       — Единственное, о чем я должна жалеть — это наша первая встреча, — Донкихот поднял внимательный взгляд на меня. — Но я никогда не жалела об этом.       Тепло покинуло мое тело, а изящные пальцы неспешно расстегивали пуговицу за пуговицей на рубашке. Сердце бешено колотилось в груди ни то от волнения, ни то от предвкушения. Все его прикосновения пускали по телу электрические импульсы, заставляя судорожно хватать ртом воздух.       — Тогда не вини меня за синяки и болезненные ощущения… — темная ткань соскользнула с плеч. —…потому что я не остановлюсь…       Резко стало жарко, лицо горело от смущения, в то время как руки Дофламинго исследовали мое тело. Хотелось ощутить его кожу, соприкоснуться с ней, но все, что я могла делать в этот момент, плавиться от неизведанных ранее взрослых прикосновений. Теплые губы оставляли влажные следы на шее, иногда смещаясь на плечи. Я слышала одобрительные смешки каждый раз, когда из моего рта вырывалось хныканье. Пальцы не подчинялись мне, когда я вцепилась в рубашку Донкихота, они соскальзывали каждый раз, когда я пыталась вытащить пуговицы из дырок. Тихо рыкнув, я дернула руками в разные стороны, вырывая их с нитками. Сверху послышалось недовольное цоканье, а большая ладонь грубо потянула меня за волосы.       — Не надо спешить, девочка моя, ты же не хочешь злить меня? — я жалобно замотала головой. — Умница.       Спустя некоторое время я уже не могла трезво думать, мне хотелось утонуть в палитре эмоций и чувств, которые он дарил мне. Лишь бы этот момент не заканчивался с восходом солнца.