***
— Памяти усопшего — прочитал директор. — Кого? — недоумлено нахмурился Деннис Криви. — Ну, усопший — это значит… — Нет, кто именно усопший, — прервал Гермиону второкурсник. Та, не найдя, что ответить отвернулась от мальчика. Кровь всё текла и текла. Сжимая правую руку левой и негромко ругаясь, Гарри толкнул плечом дверь своей комнаты. — Ай, ай, ай, Гаррикинс, нельзя ругаться, — театрально пригрозили пальцами Фред и Джордж. Поттер фыркнул. И тут же услышал хруст раздавленного ногой фарфора: он наступил на стоявшую прямо перед дверью чашку давно остывшего чая. Многие непонимающе скривились. — Эмм…а, что чашка с чаем делает под дверью? — растерянно спросил Симус Финниган. — Дурсли, — пожал плечами Гарри. Бродяга зло прищурился, Ремус скривил губы, а Молли устало вздохнула. — Какого… Гарри оглянулся, но лестничная площадка дома номер четыре по Тисовой улице была пуста. Надо полагать, чашка чаю перед дверью отвечала представлениям Дадли о мине-ловушке. — Дубинушка стопудовая, — фыркнула Джинни. — Ты даже не представляешь, насколько права, — прыснул Гарри. Держа кровоточащую руку над головой, Гарри сгрёб другой рукой осколки фарфора и ссыпал их в стоявшую прямо за дверью, едва различимую в сумерках мусорную корзину. А потом протопал в ванную комнату, чтобы сунуть порезанный палец под кран. — Поттер может даже дома влипнуть в неприятность, — язвительно заметил Снейп. Глупо, бессмысленно, обидно, что ещё четыре дня нельзя колдовать… — Как мы тебя понимаем, — вздохнули те, кто уже может колдовать вне школы. Впрочем, вряд ли он справился бы с порезом своими силами. Лечить раны он так и не научился, и это — если вспомнить о его ближайших планах — серьёзный пробел в полученном им магическом образовании. — ЧТО? — схватилась за сердце миссис Уизли. — Не позволю! — И про что, тогда будет книга? О том, что они сидят в Норе и вяжут носки? — закатил глаза Сириус. — Искатель приключений, недоделанный, — в ответ съязвила Молли. Поставив в уме галочку — надо бы выяснить у Гермионы, как это делается, — Гарри отодрал большой ком туалетной бумаги, протёр им пол в коридоре, собрав столько пролитого чая, сколько смогла впитать бумага, а затем вернулся в спальню и захлопнул за собой дверь. — А почему туалетной бумагой? Для этого существуют полотенца или тряпичные салфетки, — приподняла бровь Гермиона. — Ага, а потом меня заставили бы стирать это полотенце. И чтобы не единого пятнышка! — юноша скрестил руки на груди. Это утро Гарри провёл, опустошая свой школьный чемодан, — впервые с тех пор, как он уложил его шесть лет назад. — Давай пять, Гарри, мы тоже ни разу не разбирали чемодан, — весело воскликнули близнецы. Гермиона округлила глаза. Похоже, только она каждый год опустошает свою сумку. В начальные годы учёбы Гарри просто выгребал из него примерно три четверти содержимого, заменяя его новыми вещами и оставляя на дне разного рода мусор: старые гусиные перья, сушёные жучиные глаза, лишившиеся пары и ставшие маловатыми носки. — Фу, — сморщила носик Парвати. — Нет, нет, не грязные, — замахал руками Поттер. Так вот, несколько минут назад Гарри сунул во всю эту муть правую руку и вдруг ощутил острую боль в безымянном пальце, а вытянув руку наружу, увидел, как из него течёт, и течёт сильно, кровь. — Ого, вот это ты запустил свой чемодан, — присвистнул Майкл Корнер. Дальше Гарри действовал с большей осторожностью. Опустившись на колени, он порылся на дне чемодана, нашёл старый значок, на котором потускневшая надпись: «СЕДРИКА ПОДДЕРЖИМ — ОН НАСТОЯЩИЙ ЧЕМПИОН» — ещё сменялась время от времени другой, столь же потускневшей: «ГАРРИ ПОТТЕР, ТЫ СМЕРДЯК» Все, кто носил эти значки пристыжено упустили взгляд в пол. Потёртый и потрескавшийся вредноскоп и золотой медальон со спрятанной в нём запиской от Р. А. Б., и наконец отыскал то, что рассадило ему палец. — Р. А. Б? — спросил Сириус и почесал подбородок. Вдруг он вскрикнул, а Андромеда и Нарцисса переглянулись. Они тоже поняли от кого записка. — Вы знаете кто такой Р. А. Б? — спросил Невилл, но Дамблдор сказал, чтобы все тайны оставались закрытыми. И сразу узнал его. Это был осколок — длиной в два дюйма — зачарованного зеркала, которое подарил ему покойный крёстный отец, Сириус. — Зеркало…зеркало. Сквозное зеркало! Вот я дурак, оно же лежит у меня в чемодане, а я столько рисковал, чтобы связаться с Сириусом! — хлопнул себя по лбу Гарри. Гарри отложил осколок в сторону, осторожно ощупал чемодан. Пытаясь отыскать ещё какие-нибудь остатки этого подарка, однако, кроме стеклянной пыли, прилипшей к прочему сору и поблёскивавшей, подобно песочку, ничего не нашёл. — Ты такой бережный, Поттер, что аж вещи рассыпаются в прах, — фыркнул Малфой. — Мистер Малфой, вещи, даже при самых ужасных условиях использования не могут рассыпаться в прах, — объяснила профессор Макгонагалл. Гарри присел на корточки, осмотрел повредивший ему палец осколок, но, кроме отражения собственных ярких зелёных глаз, ничего в нём не увидел. Тогда он положил осколок поверх лежавшего на кровати утреннего номера «Ежедневного пророка» и попытался стряхнуть с себя вызванные находкой разбитого зеркала горестные воспоминания и печаль, занявшись остатками мусора, покрывавшего дно чемодана. — Какая-никакая, а ностальгия есть, — печально вздохнула Тонкс, которую приобнимал Ремус. На разбор его ушёл ещё час. Гарри выбрасывал то, от чего никакой пользы уже точно не будет, складывал в две кучки вещи, которые ещё могли, хотя бы теоретически, пригодиться. Школьная форма, костюм, в котором он выходил на игру в квиддич, пергамент, перья и большая часть учебников грудой легли в углу комнаты, где им и предстояло остаться. — В любом случае, вы не уйдете из школы. Она единственное безопасное место сейчас, — авторитетно заявила миссис Уизли. — Увы, после моей смерти это станет не так, — прошептал Дамблдор. Интересно, как поступят с ними дядя и тётка? — Зная Петунью, могу с полной уверенностью сказать, что сожгут, приговаривая при этом «Умри, магия, умри!» — пробурчал Сириус*. Многие рассмеялись. — Маглы тупы и безграмотны! — визгливо заявила Амбридж. — Заткнись, ты вообще здесь не имеешь право голоса — прорычал анимаг. — Блэк — маньяк и убийца, а еще он оскорбил зам. министра Магии! Я требую отправить его в Азкабан, — забилась в путах Долорес. — Он уже отсидел двенадцать лет в пустую, а вот вы, Амбридж, занимались ужасными и незаконными вещами, но почему-то не сидели в тюрьме, — холодно парировала мадам Боунс. — Справедливость нашего чертового мира, — прорычал Сириус, злобно смотря на министерских представителей. Наверное, сбагрят куда-нибудь в самый тёмный час ночи, будто улики, свидетельствующие о некоем злодейском преступлении. — Самое страшное преступление, — закатила глаза Джинни, а Гарри поцеловал ее в лоб. Оба смущенно покраснели. Рон в ожидании уставился на мать, но та даже не думала мешать молодым. В другом конце зала раздался мучительный всхлип. Свою магловскую одежду, мантию-невидимку, набор для приготовления зелий, кое-какие книги, подаренный Хагридом альбом с фотографиями, пачку писем и волшебную палочку Гарри уложил в старый рюкзачок. В наружный карман его пошла Карта Мародёров и медальон с запиской от Р. А. Б. — Неплохо разбираешься в мелочах. Тебе вместе с Уизли прямой путь в авроры, — каркающе похвалил ребят Грюм. — А как же экзамены? — подозрительно прищурилась Гермиона. — Думаю, их приключений предостаточно для зачисления в Аврорат, — пожал плечами Аластор. Это почётное место медальон получил не по причине его ценности, которой он, собственно говоря, и не обладал, но по причине цены, которую пришлось за него заплатить. — За все приходиться платить. Иногда цена за победу слишком высока, но она того стоит, — пропела Луна. В итоге осталось разобраться лишь с объёмистой кипой газет, лежавшей на столе рядом с белой совой Гарри, Буклей. Газет было ровно столько, сколько дней провёл он этим летом на Тисовой улице. — Собственно, почему Гарри вообще проводит дни там? — спросила Молли. — Дело в защите крови, которая защищает Гарри от Волан-де-Морта. Только после просмотра жизни Гарри я понял, что совершил ошибку, может защита крови и скрывает Гарри от Волан-де-Морта, но она не может защитить его от родственников. Я полагаю Гарри больше не нужно к ним возвращаться, — со вздохом признался Дамблдор. Поттер подпрыгнул на месте от радости. Гарри поднялся с пола, потянулся, подошёл к столу. Букля не шелохнулась. Он начал перебирать газеты, отбрасывая номер за номером на груду ненужного мусора. Сова спала или притворялась спящей — она сердилась на Гарри за то, что в последнее время он выпускал её из клетки лишь ненадолго. — Совы, конечно, умные, но, к сожалению не настолько, чтобы понять, то, что ее могут перехватить или даже убить, — печально сказала Падма Патил. Когда газет осталось совсем немного, Гарри начал перебирать их с несколько большим вниманием — ему нужен был номер, пришедший почти сразу после его приезда сюда, тот, на первой странице которого коротко сообщалось об отставке преподававшей в Хогвартсе магловедение Чарити Бербидж. — Ага, об отставке, — закатила глаза Нарцисса. И наконец он этот номер нашёл. Открыв его на десятой странице, Гарри уселся за стол, чтобы перечитать статью, которую искал. Все начали возбужденно перешептываться.Элфиас Дож Памяти Альбуса Дамблдора
Я познакомился с Альбусом в Одиннадцать лет, в первый наш хогвартсовский день. Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла. — О, да. Он был таким «красавчиком» — хохотнул Альбус, хотя сам он был не в восторге от того, что сейчас все узнает его биографию. И если статья Элфиаса будет довольна безобидна, то вот уж Скитер то постарается. Что касается Альбуса, он появился в Хогвартсе обременённым нежелательной известностью. Едва ли не за год до того отца Альбуса, Персиваля, посадили в тюрьму за жестокое, подробно описанное в прессе нападение на трёх молодых маглов. — За что он их так? — испуганно пискнула Ромильда Вейн. Дамблдор незаметно напрягся. — Я уверен, что все будет в книге, — натужно ответил он и продолжил читать. Альбус никогда не пытался отрицать, что его отец (которому предстояло скончаться в Азкабане) повинен в этом преступлении. — Все-таки, они были всего лишь детьми, — негромко сказал директор. Напротив, когда я набрался храбрости и спросил его о случившемся, он сказал, что считает отца повинным в преступлении. Однако рассказывать что-либо об этом прискорбном инциденте Дамблдор отказывался, хоть многие и пытались втянуть его в такой разговор. Кое-кто склонен был восхвалять поступок его отца, полагая, что и Альбус тоже ненавидит маглов. — Никогда! — воскликнул Гарри. Директор с сожалением посмотрел на него, ведь у него самого тоже в жизни было «грязное белье». Но они сильно заблуждались. Всякий, кто знал Альбуса, подтвердит, что он не питал к маглам даже малейшей неприязни. На самом деле из-за решительных выступлений в защиту прав маглов Альбус нажил в дальнейшем немало врагов. — А Грин-де-Вальд тоже стал вашим врагом из-за этого? — робко спросила Ханна Аббот. Дамблдор побелел, а на его скулах, прикрытых бородой возникли бардовые пятна. Впрочем, прошло лишь несколько месяцев, и известность, приобретённая Альбусом, затмила известность его отца. К концу первого учебного года его уже называли не сыном маглоненавистника, но ни больше ни меньше как самым блестящим учеником, какого когда-либо видела наша школа. — Но и такая известность приносит много бед, — вздохнул Альбус. Те из нас, кому выпала честь стать его друзьями, приобрели очень многое, всего лишь наблюдая за ним, — не говоря уж о помощи и поддержке, на которые он никогда не скупился. — Для этого и нужны друзья, — расплылся в улыбке Рон. Гарри дал другу пять, в глазах Гермионы мелькнули слезы, которые заметил Рон. — А ты мне не друг — а любимая, — прошептал он. А Гермиона вдруг взяла и поцеловала его. — Ах, любовь. В этом возрасте такая чистая и невинная. Самая искренняя, — умиленно сказала Молли. Артур ухмыльнулся и поцеловал жену в висок. Много позже он признался мне, что даже тогда считал работу учителя величайшей радостью в жизни. — Неокрепшие умы прекрасны тем, что еще не загрязненные политикой и предубеждениями, — сказал Учитель. — Ага, особенно ум Малфоя. В одиннадцать лет он так и пестрил не загрязненностью, — язвительно заметил Гарри. Альбус не только получал все почётные награды, какие были учреждены школой, очень скоро он вступил в деятельную переписку с самыми знаменитыми волшебниками того времени, включая прославленного алхимика Николаса Фламеля, известного историка Батильду Бэгшот и теоретика магии Адальберта Уоффлинга. — Лучший опыт в жизни. Не правда ли, Северус? — спросил Дамблдор. Снейп скрипнул зубами, но кивнул. Несколько написанных им статей были приняты к публикации такими научными журналами, как «Трансфигурация сегодня», «Проблемы чароведения» и «Практика зельеварения». — Правда? — хором спросили восхищенные рэйвенкловцы. — Ну, раз написано, то значит правда, — тепло улыбнулся Альбус. — Учитесь, и вы тоже сможете добиться успеха. Все полагали, что Дамблдора ожидает блестящая и стремительная карьера, единственный вызывавший споры вопрос состоял в том, когда именно он станет министром магии. Фадж начал нервно ерзать на диванчике. В последующие годы часто ходили разговоры, что он вот-вот займёт этот пост, однако подобного рода амбиций Дамблдор никогда не имел. Через три года после нашего поступления в Хогвартс в школе появился и брат Альбуса, Аберфорт. Особым сходством они не отличались. Аберфорт не был большим книгочеем и, в отличие от Альбуса, предпочитал разрешать разногласия не разумной беседой, а дуэлью. — Аберфорт? Так это же бармен Кабаньей Головы! — всплеснул огромными ручищами Хагрид. Было бы, однако, совершенно неверным полагать, как делали многие, что дружбы между братьями не существовало. Они ладили друг с другом в той мере, в какой это возможно для столь несхожих юношей. К тому же, если говорить со всей прямотой, жизнь в тени Альбуса была для Аберфорта испытанием не самым простым. Неизменное превосходство Альбуса даже для его друзей оборачивалось своего рода травмой, а уж для брата оно было тем более неприятным. — Да, это очень неприятно: знать, что твой брат лучше всех. Ведь все надеются, что и ты будешь таким же, — сказал Майкл Корнер и скривился. Он всей душой не любил своего брата — Майкью, который поддерживает идеалы Волан-де-Морта. Выйдя из Хогвартса, мы с Альбусом собрались отправиться вместе в традиционное странствие по белому свету — посетить заграничных волшебников, понаблюдать за их работой, а уже после этого начать наши собственные карьеры. Однако нам помешала трагедия. Перед самым началом задуманного нами путешествия скончалась мать Альбуса, Кендра, оставив его главой и единственным кормильцем семьи. — А почему она умерла? — печально спросил Невилл. — Книга все откроет, мой мальчик, — почти непринужденно ответил директор. Я отложил свой отъезд на срок, достаточный для того, чтобы почтить память Кендры присутствием на её похоронах, а затем отправился в странствие, теперь уже одиночное. О том, чтобы не получивший в наследство сколько-нибудь значительных средств Альбус, на попечении которого остались к тому же младшие брат и сестра, сопровождал меня, теперь не могло быть и речи. У Дамблдора в горле встал ком. Сколько же подробностей он скрыл от самого преданного из своих друзей! В ту пору мы с ним общались мало. Я писал Альбусу, рассказывая и, быть может, тем самым раня его, о приключениях, которые мне случилось пережить во время путешествия — начиная с чудесного спасения от греческих Химер и кончая экспериментами египетских алхимиков. — Кру-у-у-у-то! — воскликнули дети в зале. Его же письма мало говорили мне о повседневной жизни Альбуса, бывшей, догадывался, угнетающе тусклой для такого блестящего волшебника. Поглощённый новыми впечатлениями, я уже в конце своего занявшего целый год странствия с ужасом узнал о новой происшедшей в семье Дамблдоров трагедии: о смерти Арианы, сестры Альбуса. — У вас была сестра? — шокировано спросили Гарри и Рон. — Это не тактично! — одернула ребят Гермиона. Ариана давно уже не отличалась особым здоровьем, однако кончина её, наступившая спустя столь недолгое время после смерти матери, стала ударом, который оставил глубокий след в душах её братьев. «Он был не в курсе» — с печалью подумал директор. «А что же бы сказал Эл, если бы узнал о Геллерте и о…» — Дамблдор ужаснулся и бессмысленным взглядом уставился в книгу. Все близкие к Альбусу люди — а я считаю себя одним из этих счастливцев — согласны в том, что смерть Арианы, в которой Альбус считал повинным себя (хотя, разумеется, никакой вины на нём не было), оставила на его личности неизгладимый отпечаток. Все близкие к Альбусу люди — а я считаю себя одним из этих счаст… — Альбус, вы это уже читали, — сказала Минерва. — Ах да, извините старца, — поспешно сказал он. Макгонагалл подозрительно уставилась на директора и вздохнула. Возвратившись домой, я встретился с молодым человеком, пережившим страдания, которые нечасто выпадают на долю и людям более зрелого возраста. — А Гарри было всего одиннадцать лет, когда на его плечи свалилась тяжелая ноша, — негромко заметил Рон. Вдобавок к прочим его несчастьям, смерть Арианы вовсе не сблизила Альбуса и Аберфорта ещё сильнее, но, напротив, привела к их отчуждению. (Со временем оно сгладилось, в последующие годы им удалось восстановить отношения, если и не самые близкие, то, по крайней мере, сердечные.) Однако с тех пор Альбус очень редко говорил и о своих родителях, и об Ариане, да и друзья его сознавали, что о них лучше не упоминать. — Почему же? Не думаю, что Дамблдор переживал. Просто он хотел замять убийство своих родственников! — визжала Амбридж. — Заткнись! — прорычала Макгонагалл, наложив на нее Силенцио. Студенты присвистнули. — По Амбридж плачет Рита Скитер, — прошептал Рон своим друзьям. — Не дай Мерлин, — вздрогнул Гарри, представив этот дуэт. Найдётся немало других перьев, которые опишут его последующие триумфы. Неизмеримым вкладом Дамблдора в сокровищницу магического знания (здесь довольно упомянуть об открытых им двенадцати способах применения крови дракона) будут пользоваться себе во благо ещё поколения и поколения чародеев, как и мудрыми решениями, которые он принимал, исполняя обязанности Верховного чародея Визенгамота. — Да, но почему-то эти решения не спасли меня от Азкабана, — нахмурился Сириус. Многие и по сей день считают, что в истории не было дуэли волшебников, способной сравниться с той, что состоялась в 1945 году между Дамблдором и Грин-де-Вальдом. Те, кто был её свидетелями, описывают ужас и благоговение, которые они испытывали, наблюдая за битвой этих несравненных чародеев. Дамблдор сглотнул. Победа Дамблдора и её последствия для всего волшебного сообщества считаются поворотной точкой магической истории, сравнимой только с введением Международного статута о секретности или падением Того-Кого-Нельзя-Называть. — Конечно, падение Волан-де-Морта просто легендарное событие! — с сарказмом сказал Гарри. Альбус Дамблдор никогда не был гордецом или тщеславцем, он умел находить нечто ценное в любом человеке, сколь бы незначительным или жалким тот ни казался, и я думаю, что утраты, которые он пережил в ранние годы, наделили его великой человечностью и способностью к состраданию. — Сколь бы ужасным человеком я не был, это действительно так, — опустил голову директор. — Вы не ужасный! — возмутились студенты. «Ах, как они юны и наивны». Я не стану даже и пытаться описать, до чего мне будет не хватать его дружбы, однако моя потеря — ничто в сравнении с той, которую понесло волшебное сообщество. Не приходится сомневаться в том, что Дамблдор был самым ярким и любимым из всех директоров Хогвартса. — По сравнению с Финеасом Найджелусом Блэком — да, — ухмыльнулся Сириус. Он умер, как и жил: трудясь во имя общего блага, и до последнего своего часа сохранил способность протянуть руку помощи мальчишке, переболевшему драконовой оспой, — способность, которая была присуща ему ещё в тот день, когда я впервые встретил его. — Это очень хорошая статья. Но какая-то странная, — пробормотал Ремус. Его инстинкты говорили, что от него было что-то скрыто. Гарри дочитал некролог до конца, но так и продолжал вглядываться в сопровождавший его портрет. Дамблдор улыбался с него знакомой доброй улыбкой, однако его глаза, смотревшие поверх полукружий очков, казалось, просвечивали Гарри — даже глядя с газетной страницы — насквозь, и оттого печаль соединялась в юноше с ощущением униженности. — Почему? — удивился Эрни Макмиллан. — Ну, я думал, что знаю директора. Но на деле, я даже не знал, что у него есть сестра, — закусил губу Гарри. Он думал, будто хорошо знает Дамблдора, но уже при первом прочтении некролога вынужден был сказать себе, что не знает о нём почти ничего. Ни единого раза не попытался он представить себе, каким был Дамблдор в детстве или в юности. Дамблдор словно бы и родился таким, каким знал его Гарри, — почтенным старцем с гривой серебристых волос. Все рассмеялись, представив младенца с бородой и мудрыми глазами. Вообразить его подростком — это казалось столь же странным, как вообразить Гермиону дурой, а соплохвоста исполненным добродушия. Гермиона театрально надулась. — Я имел ввиду, так же невозможно, — принялся объясняться за себя книжного Гарри. — Я поняла, не дура же, — тепло улыбнулась девушка. Гарри никогда и в голову не приходило расспрашивать Дамблдора о его прошлом. Конечно, такие расспросы представлялись ему, мальчишке, странными и даже дерзкими, но ведь все же знали о легендарной дуэли Дамблдора с Грин-де-Вальдом, а между тем Гарри и не подумал спросить старика ни о том, на что она походила, ни об иных его прославленных достижениях. Нет, они всегда разговаривали о Гарри — о прошлом Гарри, о будущем Гарри, о планах Гарри… И теперь ему казалось, несмотря на всю опасность и ненадёжность его будущего, что он упустил невозвратимую возможность, ни разу не попросив Дамблдора побольше рассказать о себе — даже при том, что на единственный личный вопрос, какой он задал старику, тот, как подозревал Гарри, дал ответ далеко не искренний: «Что вы видите, когда смотрите в зеркало?» «Я? Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков». — Верно подмечено, — медленно проговорил парень. — Но твой вопрос нетактичен! — возмущенно сказала Гермиона и отвернулась от Поттера. Проведя несколько минут в таких размышлениях, Гарри вырвал из «Пророка» некролог, аккуратно сложил его и засунул в первый том «Практического руководства по магической защите от Тёмных искусств». Потом он бросил газету в кучу мусора и обернулся, чтобы ещё раз оглядеть комнату. Теперь она выглядела намного опрятнее. Единственный непорядок составлял в ней сегодняшний номер «Ежедневного пророка», лежавший вместе с осколком зеркала на кровати. — Теперь, Гаррикинс, тебе предстоит прочитать писюльки мадам Скитер, — на последнем слове близнецы взлохматили волосы. Они искривили губы в отвратительные улыбки-ухмылки и театрально захлопали глазками. Гарри показал, будто его тошнит. Гарри пересёк комнату, сдвинул с газеты осколок и развернул её. Получив сегодня утром от почтовой совы свёрнутый в трубку номер, он лишь взглянул на украшавший первую страницу заголовок и отметил про себя, что о Волан-де-Морте в нём ничего не сказано. — Если про него ничего не сказано, то значит, Министерство опять пытается все скрыть и умолчать, — прохрипел Грюм. Гарри был уверен — Министерство старается не допустить распространения новостей о Волан-де-Морте и «Пророк» помогает ему в этом. — Это естественно, ведь оно уже почти полностью захвачено Пожирателями, — сказал Сириус. И только теперь он обнаружил то, чего не заметил с первого взгляда. Поперёк нижней половины страницы над фотографией снятого на ходу Дамблдора шёл заголовок поменьше: — Этот заголовок не предвещает ничего хорошего, — нахмурилась Молли. — Сто процентов Скитер сейчас будет копаться в «грязном белье» директора, — хмыкнула мадам Боунс.Дамблдор. Наконец-то вся правда?
— А если я не желаю знать эту «правду»? — сказал Гарри, показав кавычки пальцами. На следующей неделе выйдет в свет шокирующий рассказ о небезупречном гении, которого многие считают величайшим волшебником его поколения. Срывая привычную всем маску невозмутимого сребробородого мудреца, Рита Скитер описывает его тяжёлое детство, беспутную юность, пожизненную вражду далеко не с одним человеком и позорные тайны, которые Дамблдор унёс с собой в могилу. — Началось! — простонали взрослые. — А почему Скитер не написала «распутную юность»? Ну, для повышения рейтинга, — добавил Джордж, когда на него посмотрели, как на полоумного. ПОЧЕМУ человек, которому предлагали пост министра магии, предпочитал оставаться простым директором школы? — Может, потому что это ему не интересно? — язвительно спросила Минерва. — Не стоит судить всех по себе, мадам «Я пишу брехню». Хотя, я думаю ни один человек в здравом уме не предложит вам пост министра Магии, — в зале все расхохотались над словами профессора. Никто не знал, что она может так первоклассно шутить. КАКИМ было подлинное назначение секретной организации, известной под названием «Орден Феникса»? — Борьба с засранцем по имени Волан-де-Морт, — пожал плечами Сириус. КАК на самом-то деле встретил свой конец Дамблдор? — Мы все это прекрасно видели. Снейп его убил, — холодно парировала Тонкс. — Не забывайте, в этой книге описывается будущее, в котором мою смерть видел только Гарри. Ответы на эти и многие другие вопросы исследуются в новой сенсационной биографии «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора», написанной Ритой Скитер. Читайте на странице 13 эксклюзивное интервью, которое она дала Бетти Брейтуэйт. — Кто? — непонимающе скривились студенты. — А фиг ее знает, — почти беззаботно сказали близнецы. Гарри рывком раскрыл газету, нашёл тринадцатую страницу. Над интервью красовалось ещё одно знакомое лицо — женщина с искусно завитыми светлыми волосами и в украшенных драгоценными камнями очках скалила зубы в якобы обворожительной улыбке и покачивала пальчиком перед собой. — Боже, меня сейчас стошнит, — сказала действительно зеленоватая Джинни. Гарри успокаивающе обнял девушку. Гарри, стараясь не обращать внимания на это тошнотворное зрелище, приступил к чтению. — Ну, сейчас начнется, — скривились многие. В жизни Рита Скитер человек куда более мягкий и обаятельный, чем думают те, кто знаком с вышедшими из-под её пера прославленными своей резкостью портретами известных людей. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни расхохотались. — Рита С-скитер и мя-мягкость — вещи не-не совместимые, — заикаясь от смеха сказал Гарри, вытирая слезы смеха со щек Джинни. Мы встретились с ней в прихожей её уютного дома и отправились прямиком на кухню, где Рита угостила меня чаем, тортом и, разумеется, наисвежайшими слухами. — Ключевое слово «слухами» — Да, конечно, Дамблдор — это мечта биографа, — говорит Скитер. — Такая долгая, полная событий жизнь. Уверена, моя книга станет лишь первой из очень и очень многих. — Может, остальные и будут правдивыми, но почему-то сомневаюсь, — пожал плечами Ремус. — Конечно, сомневаешься, ведь всем интересна не правда, а очень яркая и пестро-кричащая ложь. Скитер определённо времени зря не теряла. Книга объёмом в девятьсот страниц была закончена ею спустя всего четыре недели после загадочной кончины, постигшей Дамблдора в июне. — Ого, она, что работала днями и ночами? — шокировано спросил Невилл. — Ей легко дается ложь. Ведь никаких правдивых фактов не надо, — скривилась Макгонагалл. — А кончина, на самом деле, такая загадочная! — с сарказмом сказал Гарри, с ненавистью смотря на фыркающего Снейпа. Я спросила, как ей удалось поставить этот рекорд скорости? — Действительно, — эхом пронеслось по залу. — О, когда проведёшь в журналистике столько времени, сколько провела я, работа в сжатые сроки становится твоей второй натурой. Я знала, что волшебный мир жаждет получить полную историю его жизни, и просто хотела удовлетворить эту жажду первой. Взрослые разразились хохотом. — Полная лживая история. Знаем, проходили, — утирал слезы смеха Ремус. Он помнил, как Скитер писала об оборотнях и о нем лично. Чего только она ему не приписывала: он укусил по меньшей мере сотню учеников Хогвартса, он состоял в армии оборотней, он занимался сексом с Сириусом, и многое, многое другое. Но на самом деле Скитер своей статьей вызвала у него лишь волну безудержного хохота. Я упоминаю о недавних широко разрекламированных высказываниях пожизненного друга Альбуса Дамблдора специального консультанта Визенгамота Элфиаса Дожа, сказавшего: «В книге Скитер фактов меньше, чем на карточке от шоколадных лягушек». — Что правда, то правда, — рассмеялся Альбус. — Только на карточках хотя бы нет отвратительной лжи, — презрительно сощурился Гарри. Скитер, откинув назад голову, хохочет: — Милейший Дожинька! Помню, я несколько лет назад брала у него, да благословят его небеса, интервью насчёт прав водяного народа. Он уже тогда впал в полное детство. Похоже, ему казалось, будто мы с ним сидим на дне Трубного озера, — он всё просил меня остерегаться форелей. — Не захотел человек потакать мерзким статейкам — можно и оклеветать человека. В этом вся натура Скитер, — заметила Андромеда. И тем не менее выдвинутые Элфиасом Дожем обвинения в неточности отозвались эхом в волшебном сообществе. — Дож абсолютно прав. Скитер измарала репутацию многих честных людей. Корнелиус, «Ежедневный Пророк» полностью находится под руководством Министерства, так почему бы не уволить эту горе-писаку? — спросила мадам Боунс. — А если вы этим не займетесь, то этим займусь я, и тогда всплывут многие подробности, — она красноречиво посмотрела на Министра. Фадж протер лоб платком. Ему очень не хочется увольнять Риту, но вот, чтобы общественность узнала, что она его любовница — ему хотелось еще меньше. Действительно ли Скитер считает, что четырёх коротких недель достаточно для создания полной картины долгой, удивительной жизни Дамблдора? — Недостаточно! — хором прокричали все. — О, моя дорогая, — широко улыбается Скитер, ласково похлопывая меня по ладони, — мы обе знаем, какое обилие сведений могут породить мешок галеонов, нежелание слышать слово «нет» и Прытко пишущее перо! — И почему ей так много платят! Я за свою, безусловно, важную статью получила всего ничего, а вот Скитер за статью про позор Феликса Зеуера* получила целых пятьдесят галлеонов, — вскинулась на Министра Андромеда. Он криво улыбнулся. К тому же из желающих рассказать о Дамблдоре позорную правду уже выстроилась целая очередь. — И ты, конечно же, в этой очереди стоишь первая, — устало вздохнула Молли. — А как же, мама, — наигранно удивленным тоном отозвались близнецы. Далеко не каждый, знаете ли, считает его таким уж чудом, он умудрялся наступать на любимые мозоли множеству важных людей. Что касается старого Дожиньки Дожа, ему лучше перестать витать в облаках, потому что я получила доступ к источнику информации, за который большинство журналистов отдало бы свои волшебные палочки, — к человеку, который никогда ещё не высказывался публично, но был близок с Дамблдором в самый буйный и беспокойный период его молодости. Дамблдор провел рукавом мантии по лбу, стирая пот. Из предварительной рекламы написанной Скитер биографии можно с уверенностью заключить, что она преподнесёт немало шокирующих сюрпризов тем, кто считает, будто Дамблдор прожил безупречную жизнь. — Никто не может прожить жизнь безупречно, — мечтательно сказала Луна. — Какой из этих сюрпризов является самым сногсшибательным? — спрашиваю я. — Бросьте, Бетти, я не собираюсь пересказывать основные моменты моей книги до того, как её начнут раскупать! — смеётся Скитер. — Однако могу пообещать, что всякого, кто продолжает верить, будто Дамблдор был чист и бел, как его борода, ожидает горестная утрата иллюзий! Все в смятении опустили головы в пол. — А зачем мне верить женщине, которая не написала ни одной правдивой статьи? — спросил Рон. Довольно сказать следующее: никто из слышавших его яростные тирады против Вы-Знаете-Кого и не подозревает, что в молодости он сам баловался Тёмными искусствами! — Правда?! — округлили глаза ученики. — А вот я не верю. Не верю, что человек из темного мага может стать светлым. То есть, по логике Скитер Волан-де-Морт через пятьдесят лет тоже станет образцом доброты и всепрощения. Ха! — искривил губы Гарри. Дамблдор побледнел. В поздние свои годы он призывал всех нас к терпимости, однако в молодости никакой широтой воззрений не отличался! Да, у Альбуса Дамблдора было на редкость тёмное прошлое, не говоря уж о его сомнительной семейке, правду о которой он столь усердно замалчивал. — Сволотень! Зачем? Какого черта ей это вообще нужно! Я тоже могу сделать также! Я всеобще заявляю, что мать Риты Скитер была шлюхой, а отец торговцем в Лютном переулке. Но это стопроцентная неправда! Увы! — взорвалась Минерва. Все ошарашено посмотрели на учительницу. Студенты загалдели. — Это она от меня научилась! — широко ухмыльнулся Сириус. Я спрашиваю у Скитер, имеет ли она в виду брата Дамблдора, Аберфорта, пятнадцать лет назад осуждённого Визенгамотом за противозаконное использование магии, что привело в то время к небольшому скандалу. — Он проводил темные ритуалы! — заверещала Амбридж, по всей видимости заклятье Минервы потеряло силу. Фадж наколдовал своей подчиненной кляп. — О, Аберфорт — это всего лишь верхушка навозной кучи, — смеётся Скитер. — Отлично, назвать жизнь человека навозной кучей. Браво, мадам Скитер, вы опустились ниже некуда, — медленно проговорила Гермиона. — Нет-нет, я говорю о вещах много худших, чем братец, любивший испытывать заклинания на козлах, худших даже, чем калечивший маглов отец. Их делишки Дамблдору скрыть не удалось, так как они оба были осуждены Визенгамотом. Нет, меня больше всего интересовали его мать с сестрой, и вот тут, стоило лишь немного копнуть, я обнаружила просто-напросто море мерзостей. Впрочем, дождитесь глав с девятой по двенадцатую, и вы узнаете всё в подробностях. Сейчас же могу сказать лишь одно: нет ничего удивительного в том, что Дамблдор никогда не рассказывал, при каких обстоятельствах ему сломали нос. Шок и тишина — все, что описывает то, что происходило в зале. Однако если оставить в стороне скелеты, таящиеся в семейных шкафах, может ли Скитер отрицать блестящие способности Дамблдора, которые позволили ему сделать немало магических открытий? — Профессор Дамблдор — гений! — загалдели студенты. — Приятно знать, что тебя любят, — улыбнулся Альбус ученикам. — Да, голова у него варила, — соглашается Скитер, — хотя в настоящее время многие задаются вопросом, действительно ли предполагаемые достижения Дамблдора следует приписывать исключительно его заслугам. — А вот тут не соглашусь. Я никогда бы не «украл» чужие заслуги. И, тем более, не стал бы приписывать их себе. В главе шестнадцатой я говорю о том, что, по словам Айвора Диллонсби, именно он открыл восемь способов использования крови дракона, но тут появился Дамблдор и «позаимствовал» его записи. — Ни за что. Айвор Диллонсби любил приписывать себе все заслуги. И если бы он дожил до эры Златопуста Локонса, то они бы стали отличным дуэтом, — Гарри округлил глаза и облегченно выдохнул. И всё же, решаюсь заметить я, значение некоторых достижений Дамблдора отрицать невозможно. Что может сказать Скитер о его знаменитой победе над Грин-де-Вальдом? — Да. И что же она соврет на этот раз? — ехидно поинтересовалась Нарцисса. — О, хорошо, что вы вспомнили о Грин-де-Вальде, — с кокетливой улыбкой отвечает Скитер. «Нет, нет, НЕТ! Только не это!» — выдохнул Дамблдор и продолжил читать. — Боюсь, тех, кто простодушно верует в блестящую победу Дамблдора, ожидает новость, которую я сравнила бы со взрывом навозной бомбы. — Это твою книгу можно сравнить со взрывом навозной бомбы! — воскликнула Тонкс (да, да, Автор про нее не забыл). Вот уж действительно грязная история. «Очень грязная. Ну да, для всех это действительно грязно», — директор смахнул со лба капельки пота. Пока я могу сказать только, что сам факт проведения этой легендарной дуэли вызывает большие сомнения. Те, кто прочитает мою книгу, возможно, придут к заключению, что Грин-де-Вальд просто-напросто вытащил из кончика своей волшебной палочки белый носовой платок и мирно удалился! Взрослые подозрительно прищурились. Великий маг, терроризирующий почти всю Европу, просто взял и мирно удалился, ага. Сообщать что-либо ещё на эту интригующую тему Скитер отказывается, поэтому мы переходим к отношениям, которые, несомненно, вызовут у читателей наибольший интерес. На лицах близнецов появились одинаковые пошловатые улыбочки. Молли возмущенно одернула сыновей. — О да, — говорит, живо кивая, Скитер, — я посвятила целую главу отношениям Дамблдора и Поттера. Их называли нездоровыми, даже пагубными. — То есть, я гублю себе здоровье и психику, общаясь с профессором Дамблдором, — много раз кивнул Гарри. — Не мели ерунды! — возмущенно воскликнула Гермиона. Конечно, для того, чтобы узнать эту историю целиком, читателям придётся купить мою книгу, однако нет никаких сомнений в том, что Дамблдор с самого начала питал к Поттеру нездоровый интерес. — Она издевается? — прокряхтела Молли, давая сыновьям подзатыльники. Пошёл ли он мальчику на пользу? Что ж, поживём — увидим. Однако ни для кого не секрет, что отроческие годы Поттера были очень тяжёлыми. — Начинается! — скорбно сказал Гарри. — Она сейчас напишет, что мой лучший друг — Колин Криви, а я сам влюблен в Гермиону, — он поцеловал Джинни в лоб. Я спрашиваю, поддерживает ли Скитер по-прежнему связь с Гарри Поттером, у которого она взяла в прошлом году знаменитое интервью: в их сенсационной беседе Поттер говорил исключительно о своей уверенности в том, что Сами-Знаете-Кто вернулся. — И это правда! Сейчас вообще ни у кого не должно остаться сомнений на этот счет, — уверенно сказал Ремус. — Да, конечно, мы стали очень близки, — отвечает Скитер. — Ахахахах, держи карман шире, писака, — залился смехом Гарри. — Все, что я к тебе чувствую — это презрение и отвращение. Увы, — театрально развел руками Поттер. Зал покатился со смеха. — У бедняжки Поттера совсем мало настоящих друзей, а мы с ним встретились в один из самых трудных моментов его жизни — во время Турнира Трёх Волшебников. Вероятно, только я одна из живущих сейчас людей и могу сказать, что знаю настоящего Гарри Поттера. — Да пошла ты! — резко сказал Рон. — Спасибо, дружище, — искренно поблагодарил рыжего Гарри. И это естественным образом приводит нас к многочисленным слухам, связанным с последними часами жизни Дамблдора. Верит ли Скитер в то, что Поттер действительно присутствовал при его кончине? — Присутствовал. И это печалит, — сказал мистер Тонкс. — Ну, я не хочу говорить слишком многого — всё это есть в книге, — однако существует свидетель, который был в то время в замке Хогвартс и видел Гарри Поттера, убегавшего с места происшествия через несколько секунд после того, как Дамблдор не то упал, не то спрыгнул, не то был сброшен с башни. Впоследствии Гарри Поттер дал показания против Северуса Снейпа, человека, к которому он, как всем известно, питал вражду. — И эти показания полностью верны. Нет еще человека, которому наш Нюньчик не нагадил. Ведь так, Нюниус? — издевательски просюсюкал Сириус. — Отвали, одноклеточное, — скривился Снейп. — Бедняга, как же ты сам от себя отвалишь-то? — картинно опечалился Бродяга. Снейп позеленел от ярости, а в зале все рассмеялись. Действительно ли всё обстоит так, как выглядит на первый взгляд? Это должно решить сообщество волшебников — после того как оно прочитает мою книгу. — Не видать сообществу правды, — сказала Джинни. На этой интригующей ноте я и прощаюсь с писательницей. Не приходится сомневаться в том, что книга, вышедшая из-под пера Скитер, мгновенно станет бестселлером. — Как такая дрянь сможет стать бестселлером? — скривилась Лаванда. — Наше сообщество готово жрать любое…кхм, — Сириус почесал подбородок. — Вы и так, я думаю, поняли. Пока же многочисленным поклонникам Дамблдора остаётся с трепетом ожидать того, что им предстоит вскоре узнать о своём герое. Все скривились. Гарри дочитал статью до конца, но продолжал тупо вглядываться в газетную страницу. Отвращение и гнев поднимались в нём, точно рвота. Наконец он смял газету в комок, изо всех сил швырнул его в стену, и комок, отлетев, свалился в уже переполненную мусорную корзину. — Эта статья заслуживает только этого. На большее она и не могла претендовать, — полным отвращения голосом сказал Билл Уизли. Он начал слепо расхаживать по комнате, открывая пустые ящики, беря какую-то из сложенных стопками книг лишь затем, чтобы вернуть её на место, едва сознавая, что делает. — Все просто ужасно. А еще вредно для психики, — пробормотала себе под нос мадам Помфри. А в голове вертелись разрозненные фразы из интервью Риты: «…посвятила целую главу отношениям Дамблдора и Поттера… их называли нездоровыми и даже пагубными… в молодости он сам баловался Тёмными искусствами… я получила доступ к источнику информации, за который большинство журналистов отдало бы свои волшебные палочки». — Я, даже если бы мне предложили миллион галлеонов, не стала бы читать эту «замечательную» книгу, — скривилась Гермиона. — Ложь! — внезапно взревел Гарри и увидел в окно, как сосед, пытавшийся снова запустить умолкшую газонокосилку, нервно поднял взгляд кверху. — Оу, это не к добру, — нахмурился Артур Уизли. Гарри опустился на кровать — так резко, что осколок разбитого зеркала скакнул в сторону. Он взял осколок, повертел его в пальцах, думая и думая о Дамблдоре, о лжи, которой бесчестила его Рита… — Как она могла! — крикнула Андромеда. Ответом ей была тишина. Вспышка ярчайшей синевы. Все начали нетерпеливо ерзать в ожидании. Гарри замер, его порезанный палец снова скользнул по неровному краю осколка. Почудилось, не иначе. Он оглянулся через плечо, однако стена отливала тошнотворным персиковым цветом, который выбрала тётя Петунья. — Фу. Мы видели в какой гадости ты живешь, но тогда была ночь и нам не удалось разглядеть этот кошмар, — скривились Рон и близнецы Уизли. — Ненавижу персиковый! И вообще персики не люблю, — нахмурилась Тонкс. Там не было никакой синевы, способной отразиться в зеркале. Он снова заглянул в осколок зеркала, но снова увидел в нём лишь отражение собственных ярко-зелёных глаз. — Потрясающих глаз, — мечтательно вздохнула Джинни. Да, конечно, почудилось, другого объяснения быть не может. Почудилось, потому что он думал о своём мёртвом Учителе. Если что-то и можно сказать наверняка, так только то, что он никогда больше не увидит пронизывающих его ярко-синих глаз Альбуса Дамблдора. — Не унывай, Гаррикинс, профессор сейчас жив и здоров, — шутливо успокоили Фред и Джордж. — На этом все. Кто следующий будет читать? — спросил Дамблдор, откладывая книгу. — Я хочу, — сказал Рон и призвал к себе книгу заклятием Акцио.