***
Потрясённая неожиданным заявлением лорда Де Моралле, Бесха молчала. Она не могла что-либо произнести, да и не знала, что сказать в такой ситуации. Девушка смотрела на мужчину, не отводя от него свои большие изумрудные глаза, полные изумления, недоумения и страха. Она ничего не могла ответить. Шок её был настолько силён, что она была не в силах даже пошевельнуться. Натаниэль видел это. Молча, он подошёл к письменному столу и из верхнего правого ящика достал какую-то серебряную шкатулку. Аккуратно, как это обычно делают люди с дорогими им вещами, он открыл её и достал оттуда золотой браслетик. Он был довольно маленький, так как, скорее всего, его одевали на детскую ручку. Мужчина подошёл к Бесхе и протянул ей украшение. Неуверенно Бесха взяла его дрожащей рукой. Прищурив глаза, она внимательно разглядывала вещь. Кажется, она где-то его видела. — Этот браслетик наш отец подарил тебе на твои первые именины, — прошептал молодой лорд. Бесха обратила на брата полные грусти глаза, в которых можно было заметить наворачивавшиеся слёзы. Мутные, но всё же воспоминания нахлынули на неё. Она начинала вспоминать события далёкого прошлого, и золотой браслетик был тому причиной. — Я, наверное, ещё смеялась от радости, обрадовавшись такому подарку? — тихо спросила девушка. — Да, звонко и громко, — улыбнулся Натаниэль. — Ты вспомнила? — брат встал перед ней на колени и крепко, от счастья, взял её за руки. — Кажется, я что-то вспоминаю, но… — Бесха отвернулась от него. — Но это всё так туманно… Я не уверенна… — она говорила прерывисто, как это делают очень взволнованные какими-то обстоятельствами люди. — Ты была тогда ещё слишком маленькой, — утешил её Натаниэль. — Но ты всё вспомнишь, я обещаю тебе. Я отвезу тебя во дворец, в наше родовое имение, ты там всё вспомнишь и уже до конца жизни не будешь ни в чём нуждаться. — Во дворец? — опешила девушка: она вспомнила обещание, данное Ашеру. — А как же Район?.. Я должна отвезти его в Миерин… — Успокойся, сестра, я знаю, что делаю. В Миерине сейчас крайне неспокойно. Низложенные господа Миерина, Астапора и Юнкая восстали против Дейенерис Таргариен. Сейчас в городе бушуют некие Сыновья Гарпии, карательная сила рабовладельцев. Там явно не место мальчику. — И что делать? Я же дала обещание, — более уверенно сказала девушка. — Отвезём его во дворец, — спокойно ответил гискарец. — Он будет в безопасности — никто его не станет там искать. Бесха пребывала в нерешительности: так всё это было резко и спонтанно, но надо было что-то предпринять. Безусловно, Натаниэль был прав, в Миерине никогда не было место ребёнку: недаром люди прозвали его «городом мёртвых детей». Приняв, наконец, решение, девушка молча кивнула брату в знак согласия. — Так будет правильнее. — То есть, хочешь сказать, что я увижу через две недели свою семью? — спросила, немного погодя, наёмница. Натаниэль положил руку на плечо сестры. — Через шесть дней, Бесха. Мы ведь едем в Браавос, а он от нас гораздо ближе. Девушка отвернулась, вытирая рукой слёзы, предательски стекавшие по её лицу. Несомненно, она была очень взволнованна. Любая бы была: ранимая и хрупкая леди или сильная и крепкая воительница. Нежно Натаниэль взял её лицо за подбородок и повернул к себе. Заплаканными глазами, совсем по-детски она взглянула на брата. Пальцами он вытер слёзы с лица сестры, а потом крепко поцеловал её в лоб, как и должно было старшему брату. — Я должен много рассказать о твоей семье… о нашей семье, — быстро поправил себя молодой человек. — Думаю, у нас будет много времени поговорить об этом. Сейчас довольно поздно, и я хотела бы немного поспать, — тихо, почти не слышно, сказала девушка. Лорд Де Моралле кивнул, а затем вновь поцеловал сестру в лоб. Та не сопротивлялась. Немного погодя, уже перед выходом на палубу, Бесха протянула Натаниэлю золотой браслетик, который всё это время держала в руке, но мужчина отрицательно помахал головой. — Это ведь твой браслетик, сестра. Я возвращаю его тебе спустя столько лет. Он твой.***
Когда Бесха вернулась в свою каюту, Район сладко спал. Девушка увидела, как мальчик широко улыбался во сне, видимо, ему снилось что-то очень хорошее. Бесха вспомнила, что совершенно забыла потушить свечу, но как хорошо, что Району это не помешало уснуть. Погасив её, она легла на кровать, не укрывшись одеялом, в верхней одежде, с золотым браслетиком в руке. Она даже не закрыла глаза, а просто уставилась в потолок, хотя её мысли уже были где-то далеко от реальности. Бесха вспоминала события минувшего дня. Ещё утром она была Миеринским Василиском, а ночью стала Бесхой Де Моралле, дочкой богатых родителей, представительницей одной из влиятельнейших фамилий в Эссосе. Но как так случилось, что она, богатая леди, стала простой рабыней? Почему не уберегли её? Что случилось тогда? Новые вопросы встали перед девушкой, на которые она не знала, стоило ли вообще искать ответы: ведь всё уже было позади. А что делать с её новой семьей? Придется ли ей выбирать между новой и старой? Эти вопросы мучили бывшую наёмницу, леди Де Моралле. Но всё же сон начал одолевать тяжёлые мысли девушки, и она медленно стала погружаться в царство сновидений.***
— Бесха! Бесха! — девушка услышала, как её звал какой-то гискарский мальчик. Она не видела его: он был где-то совсем рядом, но в то же время очень далеко. Бесха пошла на звук голоса. Тут она поняла, что находится уже не в каюте, а в одной из дворцовых зал с высокими колоннами и расписными потолками, золотой мебелью, обитой дорогим бархатом, с роскошными коврами на полу… Но как её сюда занесло? Почему стражники, стоявшие у дверей, её даже не замечали, будто её и не было совсем во дворце? — Бесха! Бесха! — она снова услышала, как её звал тот самый мальчик. Она вышла в коридор, и её взору представилась прекрасная картина: она зашла в зал, который имел вид на большой парк, где вместо окон стояли пять высоких коринфских колон, перейдя через которые, она оказалась прямо под каскадом фонтанов, воды которого попадали в ещё больший, третий и самый красивый, с мраморной кладкой фонтан. В центре через специальный механизм из кувшина девушки, которая выглядела, как живая (трудно было представить, что это статуя) выливалась вода. Бесха вдыхала свежий и влажный запах, который ей невероятно нравился, и который она готова была вдыхать бесконечно. — Бесха! Бесха! — на этот раз она увидела того, кто звал её всё это время по имени: гискарский мальчик четырёх лет от роду. Крепенький, чуть-чуть полноватый, со смуглой кожей и курчавыми каштановыми волосами. Его большие яркие кошачьи глаза с детским любопытством разглядывали окружающий его мир. На обеих руках ребёнка Бесха заметила татуировки в виде тигров и поняла, что этот мальчик — её брат, Натаниэль. Но тот звал совсем не её. Он звал маленькую девочку, свою младшую сестрёнку, которой, наверное, едва исполнился годик, судя по тому, как она, несмотря на то, что ещё не ходила, уже шустренько ползала по свежескошенной траве в своём красивом шёлковом платьице, что приносило ей небывалую радость, отчего она так громко и звонко смеялась. На маленьких ручонках малышки Бесха увидела тот самый золотой браслетик, который ей вернул Натаниэль. Эта малышка — она в далёком детстве. Рядом с детьми сидела прекрасная молодая женщина. У неё были красивые и правильные черты лица, в особенности большие синие, как море, глаза. Она обладала стройным станом и красивой осанкой. Пышные вьющиеся каштановые волосы спадали ей до самого пояса. Необыкновенная красота женщины поразила Бесху. Это женщина — её мать, Делана Де Моралле. Она наблюдала за игрой своих детей с широкой счастливой улыбкой на лице. Во всём она была безупречна. Бесха не могла себе представить, что у такой полной как и внешних, так и внутренних недостатков девушки была такая прекрасная мать. Неужели было что-то, что она унаследовала от такой женщины? Спустя некоторое время к детям подошёл мужчина. Внимание Бесхи переключилось на него. Это был статный, крепкого телосложения и обладавший невероятно высоким ростом мужчина лет двадцати восьми — тридцати. Черты лица его были довольно грубоваты, как будто всё его тело было вытесано из единого куска камня, но это его совершенно не портило, а, наоборот, придавало очарования его необычной внешности. Во многом Натаниэль походил на него, но, в отличие от своего сына, мужчина носил бороду, а его вьющиеся, чёрные как смоль волосы достигали плеч. Его глаза были такие же изумрудно-зелёные, как и у всех представителей рода Де Моралле. Несомненно, это был отец Бесхи и Натаниэля, лорд Оскар. Как только он появился в саду, маленькая девочка, обрадовавшись отцу, протянула к нему свои крохотные ручонки. Поразительно, но лорд Де Моралле, несмотря на всю суровость своего внешнего вида, моментально расплылся в улыбке и взял дочку на руки. Малышка сразу обвила его крупную шею своими маленькими ручонками и поцеловала отца в нос. Громко засмеявшись, мужчина, не оставшись в долгу, крепко поцеловал дочку в её маленький носик и пухленькие щёчки, а затем несколько раз подбросил вверх, отчего в парке раздался звонкий, как звук колокольчика, детский смех. — Моя маленькая принцесса! — ласково сказал лорд Де Моралле и поцеловал малышку в лоб. Бесха наблюдала за ними, не замечая, как несколько слезинок скатились по её щекам. Неужели она и есть та самая наивная и весёлая малышка, которая так счастлива, которую так обожают родные? Как же она хотела снова почувствовать этот миг счастья! Как же она хотела обнять своих родителей снова. Не выдержав, Бесха крикнула во что есть силы: — Папа! Мама! — но они не слышали её, и она повторила снова, ещё громче. — Папочка! Мамочка! — но тщетно. Неожиданно резкий холод обдал спину девушки. Ледяная рука коснулась её левого плеча. Резко обернувшись, Бесха в ужасе осознала, что перед ней стоял её бывший господин, Дезор зо Раза. — Их больше нет. Василиску не нужна семья, — повторил он со злорадной ухмылкой на лице. В ужасе Бесха обернулась к родителям, но там их больше не было, как и самого дворца. Девушка снова оказалась в до боли знакомом доме, доме её господина. Вновь она была в Миерине. Тут же она почувствовала на своей шее кожаный ошейник, символизирующий, что она отныне собственность своего господина; символизирующий, что она рабыня. Бесха стала его снимать, но с каждой попыткой кожаные ремни стягивались вокруг её шеи всё сильнее и тем самым душили её. Из-за нехватки воздуха девушка судорожно открыла рот, словно глотая воздух, дабы не умереть от удушья, но с каждым движением, ремни, словно дьявольские силки, всё сильнее стягивали её шею. Она задыхалась, в то время как её господин наблюдал за мучениями девушки с самодовольной ухмылкой на лице. — Ах! — Бесха вскочила с постели, глотая воздух. Её господина не было поблизости. Девушка ощупала судорожно свою шею — ошейника не было. Она была в каюте корабля «Riña Laena». Это был всего лишь сон. Ещё один кошмар.***
Район проснулся с первыми лучами солнца. Лениво зевнув и протерев глаза, мальчик осмотрел свою каюту, как будто в первый раз. Это вполне себе естественно, когда люди с непривычки не узнают новое помещение, поскольку они привыкли к старому. Так и было с младшим Форрестером. Бесха ещё спала. Лица её Район не видел, так как она лежала, отвернувшись от него. Но, видимо, сон не просто дался девушке, учитывая, что рядом с её кроватью на полу стояла пустая чаша, в которой осталось немного вина. Мальчик решил не будить Бесху, так что, шустренько переодевшись и приведя себя в порядок, он неслышно вышел из каюты. На палубе первым человеком, которого встретил Район, оказался никто иной, как мейстер Эбберт. Мужчина что-то зарисовывал в тетрадь и был настолько поглощён своим занятием, что даже не заметил подошедшего к нему мальчика. — Доброе утро, мейстер Эбберт? — тихо поздоровался Район. — Район, прости, я не заметил тебя, — приветливо улыбнулся молодой лекарь. — Доброе утро. Как прошла первая ночь на «Леди Лаене»? — Спал, как убитый, — хихикнул мальчик, на что Эбберт издал тихий смешок. — Что не скажешь о леди Бесхе. Район округлил свои большие глаза от удивления. — Леди? Но Бесха же… — А она тебе не сказала? — выгнул бровь мейстер. — Понимаю, я сам только сегодня узнал. — Что именно? — Бесха — исчезнувшая много лет назад сестра лорда Де Моралле. Девятнадцать лет её считали пропавшей без вести, но теперь она нашлась. — А как лорд Натаниэль это понял? — смутился Район. — Татуировки, это их родовые клейма. Так и определили, что Бесха — его сестра. — Значит, она теперь богатая знатная леди? — нахмурился мальчик. — Да, получается так. Чем только чёрт не шутит… Что с тобой? — мейстер заметил, как первоначально радостный настрой ребёнка сменился хмуростью и негодованием. — Ничего, мейстер, просто… Я задумался, и всё. Ничего серьёзного, — мальчик отвернулся от мужчины, но почувствовал его холодную руку на своём плече. Эбберт с серьёзным взглядом посмотрел на мальчика. Он разгадал негодование Района, будучи человеком с большим жизненным опытом. — Боишься, что титул может сказаться на ваших отношениях? Боишься, что она оставит тебя, не так ли? — Как бы она не зазналась, вот и всё, не так сложно, — грустно улыбнулся маленький Форрестер. — Понимаю, так и произошло с моим младшим братом, — Эбберт присел на рядом стоявшую бочку. — Ему было всего четырнадцать, когда отец пристроил его в сквайры одному очень влиятельному лорду. Он писал оттуда много писем мне и моей младшей сестре. Но вот, спустя четыре года, его произвели в рыцари, и писем стало приходить гораздо меньше, а те, что приходили, разительно отличались по содержанию от писем, которые мы с сестрой получали четыре года назад. Рыцарский титул его изменил. И я прекрасно понимаю твои опасения, — тяжело вздохнув, мейстер вернулся к своему прежнему занятию, однако от этого рассказа его маленькому собеседнику не стало легче: наоборот, его переживания только усилились. Ничего не сказав, он ушёл в свою каюту, оставив Эбберта наедине с его, казалось, излюбленным занятием. Молодой человек заметил, как тот ушёл, но не решился его окликнуть, понимая, что стоит оставить ребёнка одного на некоторое время. Печальным взглядом он проводил мальчика, но к своему прежнему занятию не вернулся, так как к нему приблизилась массивная фигура телохранителя лорда Натаниэля. Его некрасивое лицо скривилось в недовольной гримасе, а руки скрестились на груди. Глаза смотрели на уходящего Форрестера. Эбберт, поджав губы (вероятно, он чувствовал себя некомфортно в обществе этого человека) заговорил с ним на валирийском, так как знал, что мужчина прескверно объясняется на общем языке. — Skoros massitas, Rassul? — в голосе молодого человека любой мог бы услышать нотки равнодушия, так как он явно ожидал очередных жалоб гискарца. — Ziry iksos nūmāzma bona valītsos, — Рассул указал взглядом на дверь каюты, в которую ушёл Район. — Nyke ȳdra daor pāsagon zirȳla. Эбберт иронично выгнул бровь: не было ни одного человека, которому бы доверял капитан стражи Тигриного Логова. Было ощущение, что этот человек всю жизнь прожил в недоверии и подозрении ко всем окружавшим его людям. — Skoro syt? Issa sepār iā valītsos! В ответ на колкий комментарий гискарец перевёл недовольный взгляд на молодого человека. — Issa iā Vesterozia, iksin āzma isse Jelmor. Konir sagon skoro syt nyke ȳdra daor pāsagon zirȳla. — Yn iksan iā Vesterozia se iksin āzma isse Jelmor, hae zirȳla, Rassul! — хмыкнул в ответ Эбберт. Гискарец посмотрел на молодого человека своими маленькими, полными презрения черными, как ночь, глазами: — Qilōni vestās nyke pāsagon ao, tolī? Мейстер отвёл от него взгляд. — Paktot… — хмыкнул он снова гискарцу, и, как бы не желая слушать его речи, вернулся наконец к своему прежнему занятию, зарисовкой. — Zȳhon dārōñe jaelagon naejot ȳdragon naejot ao. — Nūmāzma skoros? — Kostilus, nūmāzma Giēñatī Allister. Аo gīmigon, se uēpa vala iksis olvie quba se mōrī jēda, — лениво зевнул Рассул. — Рen rhinka, issa! Issa nūmāzma 90 iā sesīr tolī, — опять на лице мейстера появилась ироничная ухмылка. — Ziry se uēpāje vala isse Brāvos. Kostilus, ziry ūndan se mōrī zaldrīzoti.****
Когда Район вошёл в каюту, Бесха уже проснулась. Девушка стояла у умывальника и протирала свои заспанные глаза. Повернувшись в сторону маленького Форрестера, она сильно прищурилась, так как не успела ещё окончательно отойти ото сна, видя всё в слегка расплывчатом виде. — Уже встал, малец, — девушка лениво зевнула. — Хорошо спалось? — Вашими молитвами, миледи, — буркнул Район, не взглянув на спутницу и лёг на кровать, отвернувшись от неё. Бесха немного недоумевала, что могло вызвать такую резкую реакцию ребёнка. Но тут она поняла. Миледи. Она ещё не говорила ему о том разговоре, что произошёл прошлой ночью в каюте капитана. Но откуда он мог узнать? Девушка подсела к мальчику на кровать и потрепала его по голове. Однако он лишь дёрнулся, демонстрируя тем самым своё нежелание с ней о чём-либо разговаривать. — Район, в чём дело? Почему наш малыш насупился, как сыч? — мягко спросила Бесха. Мальчик повернулся к ней, уставив на неё свои круглые, полные негодования глаза. Девушка нежно улыбнулась. — Расскажи, что произошло. — Ты и так знаешь, что произошло. Конечно! Теперь ты знатная дама, и тебе дела до меня не будет, да? — бросил Район. — Кто тебе сказал это? — нахмурила брови Бесха. — Возможно, это правда, что я Де Моралле, но это никак не повлияет на нас с тобой. Неужели ты считаешь, что я тебя брошу, получив высокий титул? — Да, думаю, — буркнул мальчик. — Глупости думаешь! Я тебя никогда не брошу, слышишь? Я никогда не нарушаю данное мной слово. Я обещала твоему брату, что буду тебя оберегать — так и будет. Точка! Не надо думать, что я какая-то там избалованная высокомерная зажравшаяся в собственном богатстве высокородная стерва! Ну, раз ты обо мне такого мнения, — Бесха хотела было встать, но её удержала ручонка Района. Мальчик приподнялся и крепко обнял девушку. Растроганная, она поцеловала ребёнка в макушку, затем нагнулась и прошептала ему в ухо: — Железные изо льда. — Железные изо льда, — тихо ответил Район. Счастливая улыбка засияла на его красивом лице.***
Вечером, когда солнце почти зашло за горизонт, и небосклон окрасился в цвета сирени и персика, на «Леди Лаене» моряки уже начали зажигать фонари. Бесха и Район наблюдали за закатом солнца и болтали о своём. Девушка стала замечать, как резко изменилось отношение членов экипажа к её персоне: от доброжелательного до раболепствующего. Конечно, она же сестра их капитана! И что только может сотворить с людьми одна лишь фамилия! Между тем, к путникам присоединился Натаниэль. — Как тебе корабль, Район? — Большой и красивый, — улыбнулся Форрестер. — Типичный северянин — кратко и понятно! — засмеялся молодой лорд. Бесха также не стала скрывать улыбки. — А мы увидим Титана? — не унимался ребёнок. — Конечно, — улыбнулся гискарец. — Мы же будем прямо под ним проплывать! Это как большие ворота, охраняющие город. В минуту опасности он приходит нам на выручку. — Он живой? — удивился Район. Брат и сестра переглянулись. — Ну… Можно и так сказать. Нависла небольшая пауза, которую снова прервал Район, легонько дёрнув за рукав Натаниэля. — А можно мне ещё лимонных пирожных? — Район, — шикнула Бесха. Ты за сегодняшний ужин съел уже штук десять, не лопнешь? — Надо решать проблему по мере её поступления! — гордо заявил Форрестер. Натаниэль потрепал по голове мальчика, и отдал приказ принести ребёнку в каюту целую тарелку пирожных, от чего его счастливая улыбка достигла самых кончиков ушей. Район мигом побежал в каюту, оставив тем самым брата и сестру наедине. Бесха молчала, ровно как и её старший брат. Нависла неловкая тишина, которую всё же решилась нарушить наёмница. — Моя мама, наверное, прекрасная женщина… — Да, одна из первых красавиц в Эссосе. Отцу невероятно повезло с ней. Знаешь, они ведь вместе прожили двадцать пять лет. Оба — представители влиятельнейших фамилий, а брак оказался по любви. Редко такое случается… Случай — один на миллион, — снова пауза. — Нейт? — девушка опустила голову. — Да, сестра? — Раз ты лорд дома, то, значит, нашего отца уже нет? Мужчина тяжело вздохнул, как это делают люди, когда они говорят о чёт-то тяжёлом и грустном. — К сожалению, Бесха. Единственным его желанием было найти тебя. Он искал тебя все эти девятнадцать лет, пока не произошло это кораблекрушение два месяца назад. Он бы был на седьмом небе от счастья. Знаешь, как он тебя любил? — Знаю, — вздохнула его сестра. — Он тебя обожал. Ты была его любимицей, хоть он также любил и нас с Калебом. — Калебом? — переспросила девушка. — Да, — улыбнулся Натананиэль. — У тебя есть не только наводящий смертельную тоску старший брат, но и вечный непоседа, младший. Ему уже девять. И ещё, я хотел тебя предупредить, чтобы не было эксцессов во дворце… — Насчёт моих манер? — усмехнулась Бесха. — Помню, помню. Вилка — слева, ножик — справа. — Нет, нет, я не об этом, хотя хорошо, что помнишь. Я имею в виду наших домашних животных, тигров. Бесха на мгновение выгнула бровь, но затем спокойно отмахнулась рукой. — Это было бы странно: тигры на татуировках, одежде, украшениях, флаге — глупо было бы, если не было ещё и живых тигров! В ответ её брат лишь тихо засмеялся.***
На седьмой день после отплытия из Белой Гавани «Леди Лаена» рано утром была уже на подступи к городу. Район стоял на палубе и с большим любопытством рассматривал огромную каменную статую прославленного Браавосийского Титана, стоявшего на двух островах, принадлежавших, государству. Это было совершенно незабываемое зрелище для семилетнего ребёнка — увидеть одно из чудес света. Район был поглощён лицезрением монолитной статуи, в то время как сердце Бесхи изнывало от волнения перед скорой встречей с её семьёй. Это видел и Натаниэль, который по возможности старался не отходить от своей младшей сестры. Тем временем корабль уже проплывал рядом с Арсеналом, напоминавший поднимающийся из моря утес, похожий на сжатый кулак ощетиненный скорпионами, огнеметами и требушетами. У воды островной крепости находились многочисленные причалы и верфи. Вскоре и красная крепость осталась позади. Корабль вошёл в Пурпурную Гавань, предназначавшуюся только для браавосийских кораблей, ибо иностранным судам пришвартовываться там было запрещено законом. — Нейт, мы скоро приедем? — Не думаю… Нас ещё полдня будут трясти в этом Клетчатом порте. Таможенники находятся под руководством Морского Владыки, а им сейчас является этот маразматик Антарион.* На вид довольно болезненный, но хорёк он ещё тот… — Конкурент? — хмыкнула Бесха. — Не то чтобы… Этот Антарион, говорят, долго не протянет, так что уже при жизни ему готовят преемника. Вопрос, только, кто им будет. — И ты, определённо, претендент. — Ну да, — усмехнулся Нейт. — Я и этот Тормо Фрагар. Вот уж кто точно нас на дух не переносит, валириец хренов. Ну он у меня ещё попляшет. Как и предвидел лорд де Моралле, таможенники полдня осматривали трюмы корабля, в то время как сам капитан вынужден был пройти через немалое количество бюрократической волокиты. На закате весь экипаж корабля, а точнее, большая его часть (некоторые из членов команды разошлись по своим домам) направилась ко дворцу. У гавани лорда Де Моралле ждали пятеро его людей с лошадьми, дабы их господину и его спутникам не пришлось идти ко дворцу пешком.***
Тигриное Логово был неописуемой красоты дворец. На его огромной территории располагались сотни комнат, пять садов, несколько парков с каскадами фонтанов… Разумеется, было немало золотых и мраморных скульптур, изображавших талисман рода Де Моралле, тигров. Как только Бесха вошла во дворец, её моментально посетило ощущение дежавю, как будто она уже всё это видела, ходила по этим бесконечным коридорам. Район вглядывался в каждую деталь дворца, как бы боясь ничего не упустить; почти всю дорогу он шёл с раскрытым от удивления ртом. Наконец, путники остановились. Натаниэль обратился к мейстеру, и последний увёл Района в уже отведённые ему покои, в то время как сам лорд взял под руку Бесху и провёл её в главный зал, имевший прекрасный вид на Пурпурную Гавань. Сердце девушки сжималось с каждым шагом всё сильнее. В зале их ждало четверо человек. Слева стояла высокая худощавая женщина лет шестидесяти пяти. Несмотря на свой пожилой возраст, она выглядела изящно и держалась достойно, как и полагалось благородной даме. Крашеные каштановые волосы были собраны в аккуратную причёску; в её платье не было ничего лишнего: строгий фасон, высокий воротник, а тёмно-лазурный цвет подчёркивал выразительные карие глаза, в которых Бесха увидела сильную усталость. Это была леди Лаена Де Моралле, мать её покойного отца и её родная бабушка. Справа от неё стояла молодая женщина, определить возраст которой было гораздо труднее. Ей было уже за сорок, но выглядела она моложе. Бесха сразу узнала её. Это была та самая женщина из её сна, её мать, Делана Де Моралле. Конечно, говорят, что годы берут своё, но даже несмотря на это, мать Бесхи по праву считалась одной из самых красивых женщин в Эссосе. В её синих, как море, глазах девушка заметила сильную тоску, тоску по её недавно почившему мужу. Рядом с женщиной стоял девятилетний мальчик. Он был довольно высоковат по сравнению со своими ровесниками, отчего ему можно было дать гораздо больший возраст. Он был немного полноват и круглолиц. Небольшой носик, маленький ротик, большие изумрудные глазки, вьющиеся чёрные, как смоль, волосы — он и впрямь походил на тигрёнка, как описывал его брат. Это был младший братик Бесхи, Калеб Де Моралле. В его глазках девушка заметила огромную любовь к жизни, радость веселость и открытость каждому человеку. Его глаза так и говорили: «Смотрите, какой я добрый! Я вас всех люблю и зла никому не желаю!» Самый последний, четвёртый Де Моралле был, очевидно, дядя Бесхи, Мираз. Высокий, широкоплечий, он отличался от остальных членов семьи. Его черты лица были угловаты и даже грубоваты. Острый вытянутый подбородок, острый орлиный нос, морщинистое лицо — он плохо выглядел для человека, которому был только сорок один год. Даже его маленькие изумрудные глаза смотрели по-другому. От его мрачного взгляда, как говорил Нейт, сразу становилось не по себе. Это и ощущала на себе Бесха, когда мужчина периодически поглядывал на неё исподлобья. Все Де Моралле смотрели именно на девушку, но самый пристальный взгляд принадлежал именно её матери, Делане. Натаниэль не предупреждал родственников о том, что он сумел разыскать свою сестру, поэтому они крайне удивлённо смотрели на неё. — Мама, бабушка, дядя, Калеб, — начал Натаниэль. В его голосе была слышна дрожь. — Случилось то, чего мы так долго ждали. Наконец-то Боги улыбнулись нам. К нам спустя девятнадцать лет вернулась наша Бесха, — в подтверждение мужчина засучил рукава девушки. Де Моралле отреагировали по-разному на громкое заявление молодого лорда: у леди Лаены это вызвало молчаливый шок, Мираз крайне недоверчиво и с предубеждением смотрел на девушку, а Калеб же лишь ещё больше оживился. Но Делана… Шок, предубеждение, испуг, радость и счастье — этими словами можно было описать тогдашнее состояние несчастной матери. Женщина долго вглядывалась в лицо Бесхи, а затем быстрым шагом направилась к ней, остановилась и положила свои ладони на впалые щёки наёмницы. Она пристально вглядывалась ей в глаза и нервно ощупывала её лицо, дабы удостовериться в том, что перед неё стояла её родная дочь, её плоть и кровь. Но затем её взгляд остановился на её губах. Осторожно леди дотронулась пальцем до маленького шрама на её верхней губе. — Откуда у тебя этот шрам? — дрожащим голосом она обратилась к девушке. — Я не знаю, миледи… То есть, я не помню. Внезапно печальное лицо Деланы осветилось счастливой улыбкой. Она узнала в девушке свою дочь, ведь кто, как ни родная мать, может узнать своё родное чадо в любом обличье. Слёзы радости блеснули в её больших синих глазах. — Jaehossas sȳris sātās! Nuha tala! Nuha Beskha! * — женщина крепко обняла свою дочь. Ручьи слёз потекли по щекам Бесхи. Она крепко обняла свою мать. — Muña…* Наконец-то. Наконец-то спустя столько лет Бесха ощутила себя дома, там, где её бы не прогнали; там где она могла бы не жить в постоянном страхе за свою жизнь. Она вернулась домой. Она, Бесха Де Моралле.