драбблы по реборну

Мгла обволокла округу прогорклым коконом. Трухлявый деревянный дом скрипел под его напором и держался из последних сил. Лампы то и дело мигали, устало ныла печная труба, со двора не доносилось ни звука. – Охуеть, – произнес Занзас, протирая глаза. – Мусор, ты там живой? Из темного коридора вместо ответа показался силуэт, высокий, тонкий, плывущий сумраком, с ветвистыми, зловеще тлеющими рогами, сверкнул горящими глазами и отступил в темноту. – Охуеть, – повторил Занзас. – Олень, блядь. Ты спишь, что ли, мусор? Ответа не было. Занзас напряженно огляделся, каждый угол в комнате казался живым и беспокойным, мерзко тянуло гнилью, промокшая подушка заросла бурым мхом, словно кочка. В коридоре что-то цокало, и Занзас потянулся за пистолетом. Подушка раскрыла рот, из-под нее блеснули чьи-то глаза, и несколько скользких лап высунулись и зашарили вокруг, так что Занзас дернулся и отодвинулся подальше. – Убью, – погрозил Занзас темноте, но убивать было некого, и угроза ушла в никуда. Занзас злился, пол в комнате от этого вскипал пузырями и шел кровавыми разводами. За окном все еще густилась мгла, тонко звенела, врезаясь в уши. Занзас схватил со стола телефон, пока и он не превратился в какую-нибудь тварь, и вывел на экран список контактов. – Не стоит, я уже здесь, – отозвалась темнота, и глубокое эхо гулко разнеслось по дому. – В чем дело? – спросил тот же голос, обращаясь к кому-то в темноте, и бревенчатые стены оплавились до кирпичей, а затем заросли белилами, словно плесенью – сначала небольшие островки, затем целые поляны. – Что за проблемный ребенок. – Мне это надоело, – продолжил голос, и по темноте коридора заметалось животное, ранено закричало и затихло. За окном всплыла луна, будто поплавок в мутной воде. Кабинет вернул свои очертания, особняк Варии освободился от горячечных иллюзий, последним из темноты проявилось любимое кресло. На месте черного провала коридора снова собралась дверь. В нее и вошел Мукуро, измотанный, с гримасой высокомерия, лежащей на лице усталой маской. – Предложишь мне что-нибудь? – поинтересовался Мукуро. Конченый пидарас, – подумал Занзас, а вслух сказал: – Убраться. – На твоем месте я был бы вежливее. У ребенка переходный возраст, и в следующий раз я могу и не приехать, – Мукуро взял со стола стакан и как ни в чем не бывало плеснул в него виски. – Значит, будешь спать здесь, – с нажимом произнес Занзас и против воли сглотнул, глядя, как Мукуро раскидывается в его кресле. – С тобой? – засмеялся Мукуро, вертя бокал в пальцах. – Не думал, что ты так боишься детских кошмаров. – Где скажу, – отрезал Занзас, а Мукуро легко поднялся, смерил его насмешливым взглядом и бесшумно, как тень, выплыл назад в темный коридор, не закрыв за собой дверь. Стены кабинета снова меркли, поплавок луны покачался на поверхности и ушел в глубину – большая рыба заглотила наживку.