Три смычка

- Нам нужно поговорить!!! Эти три слова мы произнесли со Стасиком одновременно, едва он, сонно протирая глаза, вышел ко мне на кухню, где я примерно с семи утра напряженно поджидал его, словно старый и мохнатый тарантул в засаде на своей свитой сотню лет назад паутине. И от этого нам, похоже, вдруг обоим стало значительно легче, и мы с ним рассмеялись, от души забавляясь данной ситуацией. - Садись, - сияя улыбкой навстречу его невинному хорошенькому личику, пригласил я. - Чай? Кофе? Потанцуем?* - Я вчера перенервничал чуть ли не до обморока, - тут же с детской непосредственностью поделился со мной Стас, присаживаясь на табуретку и целомудренно натягивая себе на коленки футболку. - Нет смысла соблюдать приличия, - мстительно пробормотал я, разливая по чашкам сваренный по старинке кофе из турки. - Я до сего момента уже сто раз имел честь лицезреть твою задницу во всей надлежащей ей красе. Но при всем при этом, надо признаться, я не мог оторвать глаз от его частично обнаженного торса, невольно пожирая взглядом тело, равно как и невероятно симпатичную, призывно задранную в мою сторону мордашку. - Извините... - выдохнул в ответ юноша. - Ах, так? - сам не ожидая от себя, вдруг набросился я на него. - Ты, чертенок, чтоб тебя, наконец решил извиниться! Ходишь тут постоянно в неглиже и постоянно вешаешься и на меня, и на моего мужика! - Так вот и я о том же! Леон, не кричи! - перебил меня парень и всем телом подался вперед. - Ты пойми. Майкл твой пригласил меня сюда пожить некоторое время, ну я и подумал, что и оплата с моей стороны последует соответствующая. Он лишь обмолвился о том, что живет вместе с супругом, а именно с тобой, и ты будто не будешь против. Но, оказавшись у вас, я понял, что вся власть в этом доме находится именно в твоих руках. И я невероятно влюбился в вас обоих! Леон, в моих глазах вы оба роскошные мужики, как из сказки, словно из моих самых сладких эротических снов! И мне так тяжело, что вы оба отвергаете меня, будто бы я тут квартирант или совсем лишний, явившийся сюда, чтобы что-то разрушить. Я уже дышать при вас боюсь или слово лишнее сказать, лишь бы вы меня не выгнали! - Погоди, - заметно смущаясь, отозвался я. - Ты вот говоришь, что мы тебе оба нравимся, но, извини, я тебе не верю. Мы уже весьма немолодые люди, не имеющие ни малейшего лоска. А перед тобой, с твоей-то молодостью и внешностью - вся вселенная нараспашку! - Я не хочу вселенную, - упрямо заявил Стас. - Я хочу тебя. И... Майкла тоже хочу. Я заметил, что нежные щеки моего собеседника раскраснелись румянцем, и он, опуская ресницы, решительно поджал пухлые губы. - А что же ты еще хочешь? - осторожно я у него осведомился, испытывая волнительный озноб предвкушения. - Господи! Леон! Ты ведь и так все знаешь! Вы спасли меня в самый трудный час в моей жизни. Майкл меня приютил, а ты единственный в мире чел, который воспринял меня таким, какой я есть. И ты до сих пор не понимаешь, что все это для меня значит! - Хватит пустых фраз, - проговорил я, усилием воли сцепив руки в замок у себя на коленях. - Я тоже не отрицаю твоих заслуг, ведь ты за последние три месяца буквально вытащил нас из долговой ямы! Говори, что именно ты хочешь. Только хватит втирать мне, что мы с Майклом типа такие до невероятности симпатяги, что ты на нас запал... И я вынужден поставить тебя в известность об одном печальном факте: Майкла нельзя беспокоить, когда это тебе придет в голову или же в иное другое место. Он уже перенес два инсульта, поэтому необходимо строго следить за его самочувствием, чтобы он был неуставшим, непереевшим, нерасстроенным. Нельзя к нему так вот запросто, как ты вчера, вламываться в ванную! Аванс необходимо выдавать заранее, чтобы он смог настроиться на нужную волну... Да что ты, блин, можешь в этом понимать? - Я... - растерянно отозвался Стасик, - стараюсь понять. А теперь можно я скажу? Я уныло кивнул ему в знак согласия, попутно вытирая салфеткой случайно расплескавшиеся из турки на наш белоснежный стол капли кофе. Между тем выражение лица нашего юного друга вдруг как-то ожесточилось, будто бы это оказался совсем не он. - Леон, не выгоняй меня, потерпи, ведь уже совсем недолго осталось. Видишь ли... В военкомате я проходил обследование, как транссексуал**. Однако мои надежды не оправдались. Все тесты показали, что я обычный трансвестит.*** Но фетишисткий трансвестизм, хоть и тоже является диагнозом, вовсе не служит основанием откосить от армии, а считается лишь легкой сексуальной девиацией, то есть, по сути своей, полнейшим баловством. В общем, Леня, представь, все кончено, и все мои усилия оказались тщетными. Меня, короче, на следующей неделе призывают... Все это он выпалил в момент, на одном дыхании, а потом, пребывая в полном отчаянии, преданно заглянул мне в глаза. В кухне нависло тягостное молчание. Я пытался понять, что бы это могло значить для него, и одновременно усердно вспоминал, как в свое время, будучи абсолютно уверенным, что я гей, все же смог отслужить в армии без особенных проблем. Правда, это были совсем иные времена, и как раз тогда на войну не посылали. Например, в ту же Сирию... - Все бы ничего, - заметно дрогнувшим голосом продолжил Стасик. - Но я боюсь, что просто не переживу это. Знаешь, меня преследует неотступная мысль, что я оттуда не вернусь... И еще, слушай, самое страшное. Ведь полтора года подряд я, идиот, регулярно ходил в военкомат в женской одежде! И меня видели за это время в тех коридорах целые толпы призывников, показывали пальцем в мою сторону, злословили и смеялись. Но я был невозмутим, так как свято верил в отсрочку или в списание по комиссии. А теперь... Что со мной будет? Любой из них узнает меня везде, куда бы меня ни отправили! И что же случится? Ведь даже без женской одежды на мне словно имеется вывеска, что я педик! И получается, что я умру там, так и не познав свою сущность! Леон! Пожалуйста, сделай что-нибудь! И с этими словами паренек всхлипнул и бросился на пол, вжимаясь влажным лицом в мои колени. Я, не ожидавший подобного поворота беседы, пребывал в полном замешательстве, одновременно совершенно не сомневаясь в искренности слов юноши. Поглаживая ему плечи и с трепетной нежностью прикасаясь пальцами к его плечам, через некоторое время я, стараясь казаться как можно более спокойнее, изрек свое решение: - Я все сделаю для тебя, Стас. Сделаю абсолютно все, что захочешь. Даже за это не переживай! С этими словами я склонился к нему и, приподняв его лицо за подбородок, просто утонул в его глазах. И насколько же я горько пожалел в тот момент, что совсем не молодой и уже не такой симпатичный...