Северная сказка

Ветер легенды поёт на тысячи голосов, Ткет малых легенд узор, и малых творений вязь. И сети его дорог сплетают любовь и власть. (с) «Ветер легенды» Беспорядочный звон колоколов и мерзкий запах пожара проникал даже в намертво занавешенную плющом нишу. Внизу, как ни в чём не бывало, плескалась Эйна, только реку отсюда и было хорошо видно. - Я пойду на разведку. Я гвардеец, бунт начался с… с нас, - Вильгельм сглотнул, вспомнив то, что они видели во дворце. Это были не «те», это было именно «то». - Сидел бы ты тихо, мальчик, - шикнула на него Этти. - Я не мальчик! Мне восемнадцать… - А мне двадцать пять, и я тут самая старшая. Тихо. Маргарита и Ольгерд и так сидели, как в присказке: «тише воды, ниже травы». Только мальчик Вилле рвался идти на разведку, посмотреть, что в городе, но Анэстия раз за разом его не пускала. Пару раз это их спасло – наверху, на набережной, кто-то пробегал с воплями и руганью. - Там монах, - Вильгельм выглянул из ниши. – Идёт внизу… кажется, один. - Адрианклостер, - через силу выговорила кесарина. – Я сюда вас вела. - Точно, у него лев на рясе. - Ладно, иди, - Этти махнула рукой: - Ели адриановцы тоже… того же, нас уже ничто не спасёт. Гвардеец посмотрел на неё почти жалобно, тряхнул головой, и полез наружу. Маргарита до боли сжала руку своей подруги. Раньше она дружила с сестрой, хоть та и была младше, потом не осталось никого, и вот сразу две нашлись: Марта и Анэстия. Свела их беда, бедой они и прошли проверку, лишь бы теперь уцелеть. Ждать в нише-выходе было ещё страшнее, чем идти по переходам подземелий. Там, в подземельях, было безопасно, каменная кладка хранила вековой покой и обещание спасения. В этих ходах никого не убивали и не прятали, это был последний путь для отступления, и держали его в порядке, даже когда нужда, казалось бы, отпала. А вот пригодился же, когда никто и не думал. - Где принцесса, как думаешь? – почти беззвучно спросила Этти. – Мы с ними не столкнулись. Не столкнулись, хотя Маргарита именно этого боялась всю дорогу. Где Гудрун, там и Фридрих, а кого послушается их провожатый, если придётся выбирать? - Они могли пройти другой дорогой, - ответила она, наконец. – Гудрун знает все ходы ещё лучше меня. Были другие, ближе. И выходов много, - помолчала и с каким-то недоумением сказала: - Они же могли и отбиться. - Думаешь? – глаза у гайянки казались огромными и очень тёмными. Она стояла лицом к лицу с тем, что Маргарита увидела лишь краем глаза. Она тем более не верила в то, что от этого можно спастись. Но ведь они же выбрались, убежали, разве нет? Почему бы и Гудрун не сбежать. Не все же гвардейцы сбесились, кто-то мог вывести принцессу, как их вывели. …Под уверенными шагами захрустел щебень, которым были отсыпаны берега Эйны. Ближе к дворянским кварталам, Липовому Парку и дворцу его сменяла сплошная гранитная броня. Женщины невольно прижались друг к другу, обнимая Ольгерда и прикрывая его собой. - Меня не нужно бояться, - в проеме ниши, придерживая плети плюща, стоял монах со знаком льва на рясе. – Ваше Величество, я счастлив видеть вас живой. Поторопитесь, затишье ненадолго. Под глазами у него, заметные даже в полутьме, залегли тени и морщинки. Адрианоцвец выглядел уставшим и встревоженным, поэтому они даже ничего не сказали. Просто выбрались наружу, одна задругой, а поспешили в сторону несокрушимых серебристо-серых стен и виднеющихся из-за них шпилей. Адрианклостер от выхода была буквально в двух шагах. - Этти! Мари! То есть Маргарита! То есть… а, кошки! Маргарита, обернувшаяся на знакомый голос, пару мгновений с непониманием разглядывала молоденького фёнриха с нашивками Западного флота. Большеглазый, худенький, со стянутыми в моряцкий хвостик непослушными чёрными волосами… - Ой, Марта, а где волосы? – вот Ольгерд сомнений не ведал. - Оле! – Марта почти взвизгнула, то ли от восторга, то ли от облегчения, плюхнулась на колени и протянула руки. Принц немедля побежал обниматься и щупать остатки кос. - А! – заявил он. – Я понял! Это ты так прячешься, да? - Нет, так просто драться удобнее, - отмахнулась Марта. - А ты хоть умеешь?! – обрела голос Этти. Встреча происходила в небольшой комнате без окон, куда монах, представившийся братом Орестом, затащил и беглую кесарину, и всех её спутников. Маргарита смотрела на знакомую шпагу в потёртых ножнах, с до сих пор повязанной лентой (шесть лет, подумать только, шесть лет!), и пыталась не заплакать. Ей было страшно, она едва избежала смерти и чего-то ещё более жуткого, она нашла подругу, за которую болело сердце, живой и здоровой – но даже после этого всего видеть шпагу Олафа было больно до перехваченного дыхания. - Немного, Руппи научил. Правда, стреляю я всё равно лучше, - Марта поднялась, недобро взглянула на Вильгельма: - А это кто? - А это наш мальчик-зайчик Вилле, - с истерическим смешком сообщила Анэстия. - Сколько можно?! – вспылил тот. – Теперь ещё и зайчик! - Зайчик, зайчик. Милый, пушистый, наивный и с ушками. Как ты в своей семье вообще таким вырос? – Этти махнула рукой. – Вот чего от фок Ило не ожидала… - Да я младший, - почему-то взялся оправдываться Вилле. – У меня брат, отец, дед, это они всё думают про политику, а я… - он замялся и с каким-то горестным недоумением признался: - Я героем быть хотел… в гвардию пошёл… а тут – такое… Безумный разговор в конце безумного дня, когда всё смешалось в тошнотворный клубок, и неизвестно, что будет дальше. Маргарита устало потерла лоб, села на стул – к ней немедленно подошла Марта и обняла за плечи – и спросила почти бездумно: - Где твои старшие? - Там, - гвардеец неопределенно мотнул головой, мучнисто побледнел и сдавленно закончил: - Во дворце. Последнюю фразу явно расслышал вошедший монах… нет, не просто монах. Как выглядят регалии магнусов орденов эсператистской церкви, знали все. - Вот вам и Луциан, - пробормотала Марта, но Маргарита её не поняла. Сил у кесарины не осталось даже встать, чтобы поприветствовать. Магнус Славы так магнус Славы. Вряд ли её что-то способно было удивить сейчас. - Пришло время сбрасывать маски, даже самые удобные. Не хочу вас испугать, сын мой, но придётся – вы можете остаться последним в семье, - сухо произнес он. Вилле ничего не ответил, но ужас на лице гвардейца говорил сам за себя. - Что…там? – вытолкнула из себя Маргарита. - Там страшно, - магнус Аристид на мгновение прикрыл глаза. У Этти задрожали губы, Вильгельм опустил голову, Марта свободной рукой прижала к себе Ольгерда. Маргарита смотрела в лицо Аристиду, не отрываясь. - Принцесса? Фридрих? – тихо спросила она. - Мертвы, - монах бросил взгляд на Ольгерда и быстро произнес: - Не при ребенке. Если захотите, брат Орест потом расскажет. Вам надо выбираться из города, и лучше отдельно от нас. Однажды я уже ушёл, отказавшись защищать тех, кто не стоит защиты – и вместе с ними не защитил тех, кого должен был. Больше такой ошибки не повторится. Люди, не затронутые безумием, стекаются к аббатству, без нас они станут лёгкой добычей, мы должны вывести их отсюда. Но вам с нами слишком опасно. Будете уходить отдельно. - Куда вы их поведете? Маргарита совсем не думала о том, как выглядит, но если бы оглянулась на своих подданных – прочла бы во взглядах восхищение и надежду. Именно сейчас, посреди творящегося кошмара, она осознала, что была, есть и будет дочерью, внучкой и правнучкой правителей. Пусть Флавион был совсем небольшой страной, но он был, и предки смотрели ей в спину. Её муж мертв. Человек, которого она любила, тоже. Её сын слишком мал. Её столица обезумела. Но за оставшихся она отвечает, не важно, перед кем – Создателем, древними богами варитов или своей совестью. - К побережью. - Мне надо туда же. - Хорошо, постараемся вывести вас к Метхенберг. Думаю, в этом городе вы найдете тех, кто вам нужен. - Мне оставаться с Её Величеством? – очень тихо спросил позабытый Вильгельм. - Нет, брату Оресту вы только помешаете, - Аристид неодобрительно посмотрел на Марту, та в ответ упрямо помотала головой. - Хорошо… - Вильгельм сглотнул, отбросил с лица волосы и твердо произнес: - Тогда моя шпага в вашем распоряжении. * * * Ветер был влажным и нёс запах большой пресной воды. Флода в середине течения становилась намного шире и глубже Эйны, и с полным правом могла называться самой крупной рекой в Дриксен. …Влага на губах оседала невесомым поцелуем. Марта никогда ни с кем не целовалась, но ей чудилось именно это. А упругий ветер с воды обнимал, трепал обрезки волос и, казалось, дышал обещанием свободы. Ветер был чист, он дул к Эйнрехту и не нёс с собой гнилой зелени, которой пропитались улицы города. Марта, ставшая на время дороги Мартином, закрыла глаза, подставляя лицо ровному потоку воздуха. Она до сих пор не могла надышаться. Она не хотела вспоминать, то, мимо чего им пришлось пройти. Идти с боем, насквозь, тоже один раз пришлось, но даже это было не так страшно, как зрелище сошедшей с ума столицы. В один момент Маргарита, переодевшаяся в обычное мещанское платье со шнуровкой впереди, просто закрыла Ольгерда летним плащом и тихо, но непреклонно велела смотреть только под ноги и вперед. Марта тоже была бы рада смотреть лишь туда, но ей, случись что, надо было выстрелить и не промахнуться. И она сумела. - Теперь мы пойдем вниз по течению? – Маргарита подошла к своей спутнице и тихонько дотронулась до локтя. - Да, - Марта кивнула, неосознанным жестом поправила волосы, они постоянно выбивались из-под шнурка. – Если повезет, так вниз по реке до Метхенберг и доберемся. - Зря мы их послушались. Я должна быть с людьми, а что теперь обо мне скажут? Что сбежала? - Никто ничего не скажет, - раздосадовано рыкнула Марта. – Ты слабая женщина, а Оле вообще маленький! Лучше мы до города доберемся первыми и беженцам прием организуем, - она вздохнула и тоскливо проговорила в пространство: - А Руппи сейчас к флавионской границе подходит, наверное. Но кто ж знал! Они так здесь нужны… Солнце окончательно ушло в пушистые облака, и подернутая рябью поверхность реки заиграла тусклыми жемчужными переливами. Недовольно крякнула утка в ближних камышах. Здесь было так спокойно! Руперт сейчас, наверное, смотрит с корабля на серые волны и слушает бранящихся чаек. А может, там разгулялась непогода, и они где-нибудь в крохотной прибрежной деревеньке бросили якорь, и он пьет что-нибудь согревающее в местном кабачке, слушая завывания ветра. Или не пошел на берег, и сидит в каюте с отцом. Строит планы на возвращение и ничего, ничего не знает. - К нашей границе? – удивленно уточнила Маргарита. – А зачем? - Так в Седые Земли идут, надо же было где-то спрятаться, - так же удивленно ответила Марта. И ахнула: - Подожди… ты что, ничего не знаешь?! Совсем ничего?! - Мы затворницами сидели… что-то с Рупертом? - Нет… то есть да… то есть не с Рупертом… - Марта глубоко вздохнула, унимая заколотившееся сердце и подхватила недоумевающую Маргариту под локоть: - Мари… ты сядь, пожалуйста… вот сюда и сядь. И не волнуйся, хорошо? Все уже закончилось и всё уже получилось. Ты спокойно, ладно? Кесарина покорно уселась на старый, давно высохший и лишившийся коры ствол дерева. Судя по тому, что нигде не было видно пня, бревно сюда подтащили специально, чтобы сидеть – крохотная бухточка с небольшим песчаным пляжем была очень уж удобной, чтобы пристать на лодке. Маленькая, уютная, скрытая разросшимися ивами. Сейчас здесь никого, кроме них, не было. Ольгерд спал в карете, подпихнув под щёку свернутый плащ, Анэстия и брат Орест отправились в ближайшую деревеньку – за лодкой. Маргарита спокойно села, сложила на руки на коленях жестом послушной девочки и вопросительно посмотрела на Марту. Почему-то именно сейчас, одетая в простенькое платье и с обыкновенной, даже не подколотой, косой, она стала выглядеть истинной правительницей. Правда, в изгнании. Появилась какая-то спокойная и обреченная величественность, которой во дворце и близко не было. - Мари… понимаешь… в общем, Руппи папу спас. Глаза у Маргариты стали огромными и шальными. Она молча вцепилась в руки стоящей рядом Марты. А та торопливо закивала: - Он жив. Всё в порядке. То есть я сейчас не знаю, как оно, но когда они отчалили, всё точно в порядке было. И идут на север, в Седые Земли… но кто ж знал! - Марта… Марта! - Я в мундире все-таки Мартин, - девушка присела рядом на корточки и улыбнулась дрогнувшими губами. – Мари, я вот что подумала… они же твой Гар-Флавион никак по дороге не минуют. Если мы брата Ореста попросим, чтобы он своим туда написал, а? И что Бермессера уже нет, что у нас такое вскипело, что лучше бы им вернуться? Руперт, он сейчас такой стал… он точно что-нибудь придумает. А папа, его же весь флот слушает. А он тебе всегда поможет. Мы тогда им всем покажем. Давай напишем? Маргарита в ответ кивнула, даже, скорее, просто головой дернула, и без слов сгребла своего «Мартина» в объятия. Зарылась лицом в черные волосы и ещё раз кивнула, потеревшись о взлохмаченные прядки щекой. Марта неслышно вздохнула, опустилась на колени и обняла её в ответ, уткнувшись лбом в плечо. Она чувствовала, как Маргарита мелко дрожит, и не отстранялась. Смотреть здесь на них некому. Пусть переживет новость. Внезапная радость бывает порой тяжелее внезапного горя. * * * Побережья между Метхенбергом и Ротфогелем – это чередование не слишком высоких, но острых и коварных скал, и плавных холмов, лишь кое-где прорезаемых каменными клыками. В распадках между этими холмами прячутся то деревни, то целые городки – впрочем, их-то старались отнести подальше от моря. Это ближе к Ротфогелю и дальше за него люди бесстрашно селились на побережье, а тут каждый держал в уме, что до талигойской границы-то близко. Особенно сейчас, когда в Метхенберг флота, считай, что нет. …Деревню это поселение уже переросло, но до полноценного города ещё не дотягивало. Стен оборонительных толком не было, стерегли подступы к городку-не-городку только скалы и рифы, за которые тяжело пройти, не зная пути. Паулю Бюнцу бы путь охотно показали, но он сам не просил – загонять свой линеал в тесную бухточку он не хотел. Если нагрянут талигойцы, она живо превратится в ловушку. Тем более, ему тут долго не стоять – запас воды пополнить, и в Метхенберг, до которого не так уж далеко. - Господин капитан! – в каюту сунул нос адъютант. - Ну? – капитан сидел, упираясь подбородком в руки, и смотрел на карту. Побережье было испещрено пометками, и оптимизма они совершенно не внушали. Сколько лет Отто зазывал его на Западный Флот, уверял, что Ледяной перевод младшему брату друга оформит по первой просьбе, но Пауль не соглашался. Ему и дома нравилось. Привык к своему северному морю, к пронизывающим ветрам из Седых Земель, к каданским «выдрам», которых тоже кому-то гонять надо. И карьеру там сделать безродному капитану все же полегче. И свой «Зимний гром» капитан Бюнц-младший любил. И к команде привык. Вот и оказался в итоге на западном побережье – вместе с кораблем, командой и перспективой быстрого повышения. В гробу он видал этот перевод! Но, когда пришли вести, пошел к своему адмиралу первым. Ради памяти брата. «От одного Бюнца вы, господа фрошеры, избавились, так получите своё от другого!» - Господин капитан, там к вам с берега пришли… пустить? - Пускай. Интересно, кому и что от него надо? Бургомистр? Комендант? Хотя откуда в этом забытым Создателем местечке комендант. Тут разве что городская стража есть – три ветерана и четыре калеки. …В распахнутую дверь вошел мальчишка в форме фёнриха Западного флота. Вошел, щелкнул каблуками и молча протянул запечатанный пакет. Пауль удивился. Других военных кораблей здесь не наблюдалось, откуда ему взяться? В увольнительной дома был, что ли? Да кто сейчас увольнительные дает, когда фрошеры могут в любой момент на голову свалиться?! - Вольно, - сказал капитан, забирая письмо. Мальчишка приказ исполнил дословно – встал свободнее, но остался где был и глазами старшего по званию так и сверлил. Серые глаза при иссиня-черных, очень редких для Дриксен волосах… интересно, в его родословной Фельсенбурги не пробегали, случайно? Хотя те, если их наследника вспомнить, скорее темно-коричневые. - Парень, ты тут откуда взялся такой? И тебя хоть звать-то как? - Из Эйнрехта, - четко ответил фёнрих. Снова щелкнул каблуками, поднял руку к виску, отдавая честь, и доложил: - Мартин Вайсфедер, по поручению Её Величества Маргариты. - Чего?! – вот тут капитан, прямо сказать, обалдел. – От кого?! - От Её Величества, - невозмутимо повторил мальчишка. – Да вы письмо-то посмотрите. Пауль посмотрел. Точно – на печати коронованный лебедь без мечей и монограмма. Нет, подделать это тоже можно, тем более откуда ему знать, как подлинник выглядит… но зачем бы? А ей самой – зачем? Капитан без колебаний сломал восковую печать, развернул лист и быстро пробежал глазами. Потряс головой и ещё раз прочел, медленней. - Ничего не понимаю… - пробормотал он, для себя, напрочь забыв, что его ответа посыльный ждет. – Бунт какой-то… слушай, парень, что у них там на берегу творится-то? Парень побледнел, шмыгнул носом и слишком быстро ответил: - Бунт и творится. Столица сбесилась. - Вся разом?! - Почти… господин капитан… вас там, на берегу, сама ждет… Нам вообще в Метхенберг надо было, но пришлось круче к северу забирать от реки. А тут вы, такая удача. Мы лучше по морю доберемся. - Моряку только в море спасение, да? – Пауль невесело улыбнулся. – А что фрошеры тут шастают, не забыл? - Лучше они, чем сбесившиеся, - негромко сказал Мартин. – Они хотя бы убивают сразу. Капитан сложил письмо, тщательно загладив сгибы. Кажется, в Эйнрехте случилось что-то пострашнее обычного бунта. Гостиница стояла высоко на склоне холма. Нижний этаж из-за этого оказался наполовину утоплен в крутой склон, и на второй, в самые дорогие комнаты, получился отдельны вход с тыла. Пауль обошел дом, следуя за своим чернявым провожатым. Солнце успело скатиться к самому горизонту, и на нижних городских улицах царил полумрак, в котором уже без труда различался огонь в окнах домов. Голые скалы на вершинах холмов, напротив, ещё горели желто-красным от закатных лучей. Городок этот выглядел таким мирным и тихим… но обычного вечернего гомона на его улицах не наблюдалось. Да, здесь нет гарнизона, да, такая добыча талигойским «гостям» наверняка покажется слишком мелкой и не стоящей возни. Но пути Создателя и прихоти Леворукого неисповедимы. До закрытия навигации надо было ещё дожить, и люди были готовы, случись что, уходить в холмы. Мартин выбил по двери замысловатый ритм, подождал и только тогда толкнул ручку, открывая. Пауль снял шляпу и шагнул следом. А там, за дверью, на столе горели шесть свечей, и у незажженного камина сидела девушка в сером платье. Очень уставшая, очень грустная, с собранными в тяжелый узел светлыми волосами. Тонкую руку оттягивал роскошный золотой браслет сложной старинной чеканки. На левой руке. Вдовий… Пауль торопливо поклонился. Вышло грубовато и не совсем по этикету, зато удалось спрятать изумление. Знал капитан Бюнц, что кесарина у них молодая, но все равно растерялся. Девчонка ведь совсем! Стало стыдно. Никто про неё не вспомнил, никто про неё не подумал, никто не защитил. Один-единственный мальчишка, случайно рядом оказавшийся, на помощь успел. А ещё присягу давали. Капитан застыл, чувствуя себя дурак дураком – как принято общаться с коронованным особами, он представлял смутно. Коронованная особа поднялась навстречу сама, спокойно улыбнулась, протянула руку. - Я боялась, что вы Мартину не поверите. - Так обычно… с такими вещами не шутят, - Пауль с заминкой, но все же сообразил, что величествам (и высочествам) руки обычно целуют. Было что-то нереальное в том, что с ним, простым воякой с севера, сыном такого же пробившегося с низов капитана, общаются, как с родовитым вельможей. Без пренебрежения и без заискивания, но с надеждой. А на кого ей сейчас ещё надеяться? - Ваше Величество! Я и мой «Зимний гром» к вашим услугам. Вам нужно в Метхенберг? - Нужно, - она прикрыла глаза, сжала зубы и резко кивнула: - Адриановцы обещали вывести из Эйнрехта всех, кого смогут. Людей нужно встретить, и нужно… нужно предупредить всех на побережье, с чем они могут столкнуться. Возможно, после мне придется отправиться в Ротфогель. Возможно, морем будет безопаснее. - Да что ж там у вас случилось, - пробормотал капитан. – Что в море с фрошерами и то безопасней?! …простите. - Терпение, сын мой, я все расскажу, - дверь наружу шаркнула по полу, и внутрь, чуть пригнувшись, шагнул высокий монах-адриановец. Пауль склонил голову, после чего незамедлительно получил благословение. Рядом с дверью стоял чернявый Мартин, чему-то хмурился и тревожно поглядывал за окно. Паулю стало тошно, как никогда. Когда погиб брат, были горе и ненависть, когда символические остатки Западного флота возглавил фок Бермессер, была злость, когда переводился по доброй воле под его начало, было мрачное упрямство. Сейчас к его морю подступило что-то неимоверно страшное и мерзкое, и разбираться с этим придется, в том числе, и ему. Может быть, даже в первую очередь ему, раз так «повезло». - Садитесь, - кесарина кивнула в сторону стола. – Это долгий разговор, и малоприятный. - Я сейчас, - Мартин отлепился от косяка и тенью метнулся куда-то к противоположной стене. Там тоже была дверь, которая вела куда-то вглубь гостиницы. Сюрпризы этого вечера ещё не закончились – в открывшуюся внутреннюю дверь был виден короткий коридорчик и лестница куда-то ещё выше, на чердачную каморку. Именно по этой лестнице спускалась ещё одна дама, на которую чуть не налетел Мартин. Посторонился, что-то коротко сказав на бегу и махнув рукой себе за спину. Дама рассмеялась и шагнула в большую комнату. Капитан Бюнц обалдел второй раз. Потому что эту темноволосую даму во вдовьем платье он очень хорошо знал. Как не знать жену собственного вице-адмирала, да ещё с боем добытую?! Вице-адмирала, правда, чуть ли не сразу после свадьбы Ледяной себе на запад прибрал, но боевая паонская девица со шваброй наперевес Северному флоту надолго запомнилась. - Пауль! – Анэстия Цвайер при виде старого знакомого расцвела, подобрала юбку и побежала здороваться. С ней реверансы разводить не нужно было, и капитан с облегчением просто пожал протянутую руку. - Ты-то тут откуда?! - Я? Всё оттуда же, - Анэстия тихо вздохнула: - Так получилось, теперь вот вместе убегаем. Маргарита, - Пауль даже вздрогнул, когда сообразил, что она вот так запросто, по имени, к кесарине обращается. – Ольгерд спать один боится, и даже я его не устраиваю. Просится сюда. Я эту тихую истерику видеть не могу, поэтому привела. Сейчас на лавке постелю, хорошо? Кесарина потерла лоб, произнесла, словно бы про себя: - К нам? А надо ли ему это ещё и слушать? - Он не будет слушать, он перестанет бояться и уснет сразу же. У меня своих таких двое, я знаю. Мимо вконец растерявшегося Пауля гордо прошествовал их высочество в обнимку с подушкой – очень целеустремленно, к стоящей у стены широкой лавке. Водрузил туда подушку, деловито забрался, лег (не смущаясь голыми досками, прикрытыми только стареньким вытертым пледом), обнял подушку и явно собрался так и заснуть. Анэстия охнула и побежала следом, на ходу разворачивая второй плед. Адриановец внимательно посмотрел на капитана, негромко хмыкнул и отстегнул от пояса своего одеяния флягу. - Вот значит как оно… не верится. - Сложно поверить, пока не увидишь своими глазами. Увы, мне пришлось убедиться в реальности этого кошмара дважды, - спокойно сказал брат Орест. За окнами сгустилась чернильная темнота ночи позднего лета. До Осеннего Излома недолго осталось, но вряд ли в этом году на побережье будут плясать и петь у костров, призывая благосклонность святого Адриана. Покровителя воинов буду славить иным способом – встав насмерть на своих границах. Если бы только на границах! Маргарита помассировала виски. Разговор затянулся до позднего вечера. Ольгерд уснул, разговоры ему ничуть не помешали, Марта – то есть, конечно же, Мартин – сама принесла еды и глиняный заварочник с травяной смесью. Разговор с разной степенью успешности совмещали с ужином – большинство из них так устали от происходящего, что сил на волнения не оставалось. Вот ошеломленному новостями капитану кусок в горло не лез, и сама Маргарита, как всегда, от переживаний есть не могла. - И что теперь нам делать? – младший Бюнц вертел в руках корку хлеба и смотрел на свечу. Его обветренное, усыпанное конопушками лицо стало сосредоточенным и мрачным, он больше не казался вытащенной на берег рыбой, как в первый момент. Маргарите он понравился сразу же. Да, простой, как полено, но в воспитании ли счастье? Сколько этих воспитанных и высокородных сошли с ума, когда скверна захлестнула Эйнрехт? Были, справедливости ради, и те, кто не поддался, хотя бы спасший их мальчишка. Маргарита была уверена, каким-то не поддающимся осмыслению наитием, что Пауль Бюнц тоже не поддался бы. «Отраву глотают лишь те, кому её нравится пить» - так сказал брат Орест, и Маргарита ему верила. Ни ей, ни адриановцам, ни Вильгельму фок Ило, ни Марте и Анэстии не понравилось упиваться отравой жестокости и безнаказанности, и безумие их миновало. Как и многих других. Но тех, кого оно захлестнуло, оказалось слишком много. - Надо предупредить гарнизоны, все, от побережья вглубь страны, - раздумчиво произнесла кесарина вслух, взглянула на Ореста вопросительно, и тот согласно кивнул. – Надо выставлять кордоны вокруг столицы. Адриановцы послали вести, кому смогли, но если на побережье появимся мы с Ольгердом, людям будет проще и спокойнее. Надо объединить всех… поэтому мне придется поехать в Ротфогель, каким-нибудь путем. Или вызвать нужных людей оттуда, если меня послушают сразу. И парламентеров в Хексберг отправить надо. Нам сейчас меньше всего нужна война на море. Войну на два фронта мы не выдержим. - То-то Альмейда рад будет, - зло усмехнулся Этти. Пауль сжал пальцы, недоуменно посмотрел на смятую корочку и сунул в рот. Старательно прожевал, и только потом буркнул: - Извините. Пока жевал, пристойные слова вспомнил. Марта уставилась в стол, передернула плечами. Дай ей возможность, она бы Первого Адмирала Талига, наверное, придушила бы. Или, скорее, зная её характер – вызвала бы на пистолетную дуэль. За невозможностью дуэли традиционной. - Рад или нет, но может и послушать, - спокойно согласился с кесариной Орест. – У нас есть сведенья о том, что Олларию тоже блокировали. Кордоны стоят по границе всей внутренней области. Их выставил регент, он в силу обстоятельств долго общался с кардиналом Левием, а кардинал вышел из нашего ордена, он знает многое. Если скверна выплеснулась у нас, могла выплеснуться и там. Его Высокопреосвященство Аристид объяснил бы вам более толково, к тому же, многое не доказано и я боюсь высказывать неподтвержденные предположения – но мы подозреваем, что под угрозой этой скверны всегда стоят самые древние и густонаселенные города. Такие, как Агарис, Оллария, Эйнрехт… «Агара, Кабитэла, Энара, - вспомнились Маргарите книги по древней истории. – Названия за тысячу лет поменялись, города – нет…» - …Паона? – прошептала Этти. – Она ведь тоже… старше неё только Гальтара. - На наше счастье, Гальтара больше тысячи лет заброшена. - Да х… б… кошки закатные с ней! – припечатал Пауль. Осекался пару раз, видимо, подбирая нечто пристойное. – Нам со своими бы разобраться. Если у них там тоже полыхнуло, может, им правда станет не до нас, но лучше бы с этим… э… ну, с Альмейдой говорить, за спиной хоть какую-то силу имея. Нас тут с севера притащили кой-кого, но фок Эгеберг, он, прости Создатель, далеко не Ледяной, а мы больше по каданским «выдрам», фрошеров и не видели… хорошо ещё Бермессера повесили, с ним совсем тошно было. Не знаю, кто это был, но я б ему пива налил. Даже если это сам Альмейда и был. - Если моя весть успеет в Гар-Флавион, вполне вероятно, что адмирала Кальдмеера мы вернем. Его место здесь, а не в Седых Землях. Пару мгновений все молча любовались на вытянувшееся лицо капитана. - Вы тоже ничего не знали? - А откуда бы им знать, - влезла Марта. – Фридрих не такой уж дурак… был. Если б у нас на флоте узнали, что адмирал жив, такое бы началось! - Началось бы, - подтвердил немного оклемавшийся капитан. – А как?! - А Руперт вытащил! – гордо сообщила Марта. - К…который?! - Который Фельсенбург. У него в адъютантах только один Руперт был. Пауль воодушевился, явно собрался что-то сказать… бросил короткий взгляд на безмятежно сопящего на лавке Ольгерда и промолчал. - Капитан Бюнц, не давитесь словами, - Маргарита сцедила в ладонь улыбку. – Если великие бароны не захотят видеть моего сына наследником, Руперта фок Фельсенбурга я назову сама. После всего, что я о нём этим летом узнала… он будет достойным кесарем. - Если его сумеют уговорить принять корону, - вздохнул Орест. – Уже полночь. - Да, завтра с рассветом нам бы выйти, - согласился капитан. - Тогда мы, наверное… кого ещё в ночи несет?! – Этти резко обернулась к двери. В дверь стучали. Уверенно, если не сказать – властно, но кому бы понадобилось тревожить посреди ночи скромных путешественниц, брата-адриановца и тем более капитана флота? Как раз капитан мог бы кому-то понадобиться, но судя по тому, как Пауль нахмурился и потянулся к шпаге, его люди не так стучали. - Не нравится мне это, - пробормотала Марта. - Мне тоже, - Орест бросил взгляд на Пауля, тот отрицательно помотал головой, и монах скомандовал: - Мартин, пистолеты и к противоположной двери, - очень успешно замаскированная девушка поднялась из-за стола и отошла, куда сказано. – Ваше Величество, Анэстия, отойдите к Ольгерду. Капитан, прикройте меня. Стук повторился, ещё более настойчиво. Орест встал у косяка, так, чтобы в случае чего не попасть под удар или выстрел, и громко спросил: - Кто? - Вести для капитана, важные. Маргарита нахмурилась. Голос показался ей смутно знакомым, но она слишком устала, чтобы вспомнить и узнать. Мало ли людей с похожими голосами? Тем более через дверь и ближе к полночи. Пауль поколебался, но нехотя сказал: - А вдруг правда меня ищут. Орест кивнул и снял крючок. Толкнул дверь. …Увидев стоящего на крыльце, равнодушным не остался никто. Анэстия по-девичьи взвизгнула, Маргарита вскрикнула, отшатнулась и упала на скамейку в ногах сын (Ольгерд, к счастью, так и не проснулся), Марта вскинула пистолет, Пауль просто попятился. Орест от двери так и вовсе отскочил, очень проворно, и ряса не помешала. - И даже не пригласите войти? – насмешливо осведомился Вернер фок Бермессер, собственной недобро поминаемой персоной. - Да ты! – вызверилась Марта и прыгнула вперед, но вскинувший руку брат Орест рявкнул командным тоном: - Молчать! Марта его послушалась, хоть назад и не отступила, встала третьей, плечом к плечу с мужчинами. А монах продолжил: - Ни по имени, ни по званию, ни по титулу его не называйте! Убери пистолет, фёнрих, против выходца оружие не поможет. - А что поможет? – сквозь зубы уточнила девушка. - Вам – ничего, - зло заявил выходец. От прижизненного варианта Бермессер почти не отличался, только очень уж высоко был повязан кружевной шарф. И глаза отблескивали зеленоватым, как гнилушки. – Они у меня всё забрали и спрятались, а я у них всё заберу. Сам возьму! - Задуйте две свечи, - велел Орест. Сидели они долго, и свечи меняли, поэтому большинство сгорели невысоко. Маргарита медленно, как в тумане, поднялась и шагнула к столу. Так уже было, когда они уходили из столицы – воздух словно сгустился, стал похож на прозрачное желе, только там была ещё и зеленоватая дымка. За стол, такой настоящий и прочный, она ухватилась, как за спасение. Наклонилась и коротко дунула на два огонька. Осталось четыре… Анэстия, любительница сказок и преданий, осталась сидеть на месте, и только судорожно шарила где-то под подушкой. Словно что-то искала. Жуткая тварь, которую и так язык не поворачивался назвать именем пусть мерзкого, пусть гнилого, но человека, рванулся вперед. Налетел на незримую преграду и утробно зарычал. Ничего человеческого в этом звуке не было. - Все назад! К свечам! - Нет, пусть скажет, - вдруг ожила и заспорила Марта. – Кто что у тебя забрал? За кем пришел? Ну, отвечай! - Пошли за мной, узнаешь, - ухмыльнулся выходец. – Всё узнаешь и всё увидишь. - Марта! – вдруг заорала Этти от противоположной стены. – Марта, лови!! Маргарита не поняла, что через всю комнату швырнула её подруга. Какой-то моток? Длинную низку бус? Нечто развернулось в полете и ударило Марту по плечу. Девушка по команде Ореста убрала оружие, и сейчас поймала нечто обеими руками. Видимо, она поняла в кинутом побольше Маргариты, потому что недобро, но широко улыбнулась и прыгнула вперед. Нечто свистнуло в воздухе и захлестнуло руку выходца. Тот взвыл дурным голосом и попытался отшатнуться в ночь, но низка держала крепко и не рвалась, хотя Марту за неё протащило чуть ли не к порогу. В порог девушка каблуками сапог и упёрлась, а там уже подскочил опомнившийся Пауль и перехватил поперек груди. И даже оттащил обратно на пару шагов. - А ну отвечай, где отец?! – крикнула Марта. Держать ей было тяжело, низка врезалась в руку, показалась кровь. – Отвечай – отпущу!.. - Здесь! Горячий он! - Где?! Место назови, как люди зовут! Куда тебе хода нет?! - Хексберг! Низка лопнула, бусины картечью брызнули в разные стороны. Застучали по стенам. Марту и Пауля отбросило назад, но они быстро вскочили на ноги – взъерошенные и готовые к бою. Но драться не пришлось. Дорогу выходцу заступил сосредоточенный адриановец. Со свечой. Вторую он всучил капитану, четвертой с Мартой поделилась сама Маргарита – она, хоть убей, не могла вспомнить, как и когда вышла на свободное пространство между двумя дверьми. Но вышла. Огоньки трепетали, как танцующие бабочки, и грозились вот-вот погаснуть. - Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько бы их ни было – уходи, - твердо произнес адриановец. Огонек в его руках вытянулся, как гвардеец на параде, и больше не поддавался даже вполне заметному сквозьняку. - Пусть Четыре Скалы четырьмя щитами защитят от вражеских стрел, сколько бы их ни было – уходи, - выдохнула Марта - Пусть Четыре Ветра развеют тучи, сколько бы их ни было – уходи, - прошептала Маргарита. Пауль Бюнц поперхнулся, но заговор закончил недрогнувшим голосом: - Пусть Четыре Волны унесут все зло, сколько бы его ни было – уходи. - Я-то уйду, - прошипел выходец. – Другие придут… …В помертвелой тишине скрипнул ставень. Глухо тявкнула какая-то собака внизу, в городе. Вздохнул ветер, пошевелив листву старой березы у гостиницы. - А это… как же молитвы? – спросил Пауль. – И какая ещё Марта?! Он смерил взглядом фёнриха: молоденький, смазливенький, худющий. Наверняка только-только Морскую Школу закончил, даже назначения не получил. То есть это Пауль раньше так думал. Вместо ответа мальчишка сдернул с растрепавшегося хвоста шнурок, тряхнул головой, расправляя. По плечам замела тяжелая, коротко стриженная грива. - Марта Кальдмеер, - представился он… то есть явная и несомненная «она», и где только его глаза раньше были?! - Пришлось вот так прятаться, да и отбиваться от сбесившихся мужчине удобнее. Ну что вы, капитан… бинты, ножницы и мундир, вот вам и Мартин Вайсфедер. А про море и морскую службу я много знаю, у отца от скуки все старые учебники прочла. Хотите, любое место из Устава процитирую? - Да ну тебя! – отмахнулся капитан. – А вы, святой отец… как вы это его? - Увы, сын мой, молитва далеко не всегда сильнее языческих заговоров, - без смущения сказал Орест. – Мы давно молимся Создателю нашему, но до выходцев и прочей нечисти это до сих пор донести не можем. Поэтому приходится вспоминать, как с ними наши предки боролись. Кстати, Марта, будь добра, объясни, как ты заставила его отвечать? Эти существа не лгут, но говорить прямо и человеческими названиями не способны по своей природе. - Да как, как, - девушка опустилась на колени, собрала несколько раскатившихся бусинок и поднялась, протягивая их на ладони. – Оле скучал, и они с Этти из рябины бусы низали всю дорогу. Так он с этими бусами и ходил. А почему он спит до сих пор?! - Не за ним приходили, - Анэстия погладила сладко сопящего принца по спине, тот дрыгнул ногой и перевернулся. – За нами. - Во всех старых сказках выходцев ловили на рябиновые бусы и давали зарок отпустить не раньше, чем они на вопрос ответят, - продолжила девушка. – Только в тех сказках обычно спрашивали про заговоренные клады, проклятые сокровища и прочую дрянь, а я вот про отца спросила. Только вот чего он шляется, если его в море повесили и в Ротфогеле отпели по всем обрядам?! - Думаю, по той же причине, почему сбесился Эйнрехт, - задумчиво предположил Орест. – На Изломе всё, не как от века положено. - Значит, мы тем более должны заключить мир, - Маргарита окинула всех сияющим взглядом: - И не надо нам в Седые Земли! Он здесь! Пауль пожал плечами и подумал, что достать адмирала Кальдмеера из Седых Земель было бы намного проще.