Новое поколение

Прячась от завывающего ветра и посторонних глаз, мутант натягивает капюшон куртки ниже, так, что если бы кто-то заглянул под него, в попытке увидеть лицо, то взгляд уперся бы только в сверкающие оранжевые глаза — единственное, что видно на темно-синем фоне. Он прячется в тени, там, куда почти не попадает свет уличных фонарей. Синий мутант хочет пойти к этому свету, но слишком боится. Курт шатается по городу без цели, просто ходит и рассматривает обшарпанные дома, маленькие уже закрывающиеся магазины, темные и грязные переулки, где можно заметить скитавшихся бездомных животных, родившимися на улице или выброшенными равнодушными людьми. Город кажется ему чужд, везде, куда бы он не пошел, не прикрывшись, непонимание и страх, но долго сидеть в четырех стенах он попросту не может, воспоминания о клетке и всевозможных замках еще свежи, не покидающие сознание, и так вновь хочется пройтись по пыльным улицам, пусть и боясь каждого постороннего шороха. Ему кажется, что на него снова смотрят десятки глаз, он чувствует взгляды кожей, не поднимая головы, и ускоряет шаг, хоть и не знает, куда идет. Слишком много людей вокруг и он весь съеживается, сжимается, стараясь сделаться меньше, незаметнее. Повсюду звуки — где-то шагают, шуршат газетами, громко смеются и на грани слышимости шепчут, сигналят гудки машин, слышится лай собак и тихий свист ветра. И это ощущается так, будто жизнь обходит его стороной. В этом месте она кажется ему слишком чужой. Когда он слышит возле грязной и темной подворотни сиплый кашель, раздавшийся непозволительно близко и прерывающий его мысли, первое его желание — исчезнуть. В тонущей во мрак улице чувствуется опасность, Вагнер всё ещё ждет, что на него кинутся где-нибудь из-за спины, но всё равно из любопытства подходит ближе, откуда слышался звук. Пару мелких шагов вперед и взгляд цепляется за темную фигуру, сидящую, видимо, на тонком картоне, прижавшуюся спиной к холодной стене здания. Различимый шорох его шагов — сгорбленный человек поднимает опущенную до этого голову и Курт дергается в сторону, готовясь телепортироваться обратно в школу, подальше отсюда, готовясь к испуганному крику, который, наверняка, раздастся, когда в практической темноте рассмотрят его светящиеся желтые глаза. Секунда, две — ничего не происходит, лишь кашель стал громче, и человек рукой утирает кривящийся рот, едва не задевая небольшую железную банку, стоящую около ног, прямо на промерзлой земле. Когда тот неожиданно поднимает голову, услышав звук шагов, на его лицо, теперь полностью открытое, падает полоса света от включенных фар недалеко проезжающей машины, и Курт почти отскакивает в страхе. Глаза незнакомца — сплошь серая пленка с чуть более яркими беловатыми белками, хоть и вертятся в разные стороны, но, наверняка, не видят, пустым взглядом уткнувшись куда-то в районе шеи синего мутанта. Теперь понять, почему тот его не боится, легко — он просто не видит его, думая, что перед ним еще один из бесчисленных прохожих, решивших подкинуть ему пару монет или просто поглазеть на незрячего. Он выглядит…жалко. В грязной и местами разорванной одежде. Согнувшись практически пополам и удерживая на коленях одетые в тонкие перчатки руки. Вызывающий сострадание. Или же отвращение, в котором отстраняются с гримасой на лице. Прикоснуться к нему — лишь собрать на себе грязь, подойти ближе — не всегда безопасно. Но Вагнер, подходит, не боясь, чувствуя безграничную жалость и думая, как это страшно — не видеть. Намного страшнее, чем когда он был заперт в клетке, в помещении, откуда можно выбраться, а этот человек заперт во тьме, откуда не убежать. Сочувствие — вот, что он чувствует, глядя на снова понурившегося незнакомца, то, что не чувствовали другие люди, когда он был вынужден бороться за свою жизнь на ринге. Пару секунд лазить по карманам на собственной одежде и подходя еще ближе, чуть приседая. В синей ладони всего несколько монет, не так много, если посчитать, но это все, что у него есть, и он готов отдать даже это последнее, ведь этому человеку намного нужнее, чем ему, теперь почти ни в чем не нуждающимся. Курт не жаден. Пусть и не так часто получает что-то, но он знает, что такое отдавать, привыкнув не получать ничего взамен. И он без раздумий разворачивает ладонь и высыпает небольшую пригоршню в стоящую рядом банку, и тут же видит, как слепой улыбается, совершенно искренне, озаряя улыбкой свое лицо, услышав звон монет о дно жестяной банки и понимая, что снова кто-то неравнодушный к чужой судьбе готов бескорыстно помочь, хоть и встречается таких на редкость мало. Потерявший возможность видеть этот мир, но так и не потерявший в него веру. Но что бы он сделал, будучи зрячим? Принял бы помощь от мутанта, что выглядит как демон? Курт улыбается уголком губ, думая, что нет, вряд ли, не принял бы, а скорее отскочил бы в страхе или позвал на помощь, но осознание этого уже не приносит с собой ничего, кроме привычного разочарования, которое он испытывал так много, что уже почти не отличает его в спектре других эмоций, но по прежнему всегда выделяющееся. Разочарование казалось вечным, как и его доброта. Люди вообще часто бывают слепы, когда им помогают. И это уже не относится к дефекту зрения, как у этого человека. Единственное, что он получал, когда пытался помочь нуждающимся в этом - страх в глазах или крики ужаса, непонимание, смех тех многочисленных, использовавших его как развлечение. Сегодня он впервые увидел что-то кроме этого, первая подаренная ему улыбка, если не брать в расчет то, что человек и не знал, кто помог ему, пускай и такой мелочью. Едва слышный хлопок и он исчезает. А слепой незнакомец по прежнему сохраняет улыбку, не зная, что улыбается уже пустоте и синему дыму.