Чёрный свет в конце туннеля

      Несколько дней я провела в доме своих родителей, просматривая свою прошлую жизнь, словно фильм. Я была такая скучная. У меня практически не было жизни. У меня не было своего мнения, своих желаний. Я была просто… куклой родителей — воплощением их приказов. Сейчас наблюдать за этим со стороны настолько больно… Понимать, что тебя не любили, а просто время от времени хвалили за то, что ты удобный ребёнок, который не валяется под ногами и делает всё, что от него требуют… Довольно неприятное чувство, знаете ли.              Жалею, что не жила жизнью Дилана.       Жалею, что не узнала раньше о том, что мои родители вовсе не хотели иметь меня, что я — случайная ошибка. И если уж так повелось, что «ошибка» существует, значит, — должно быть, подумали родители, — нужно превратить её в отличный образец «правильности». Это ведь проще простого.       И сейчас я жалею ещё больше, чем до этого, что никак не могу повлиять на свою жизнь; что не могу предотвратить своё холодное отношение к Дилану. Потому что… Он заслужил на мою любовь — чувство, которому я не была обучена.       Я не умела любить. Никогда. И научилась этому только после смерти.       Но отложим это на потом. Мои раскаянья сейчас ничем не помогут ни мне, ни Дилану. Я здесь, судя по всему, для другого.       Только вот для чего?       Сейчас я лежу на кровати рядом с ним. В комнате полумрак, до меня доносится музыка из его наушников, а я рассматриваю его. Не отвожу взгляд и даже не думаю это сделать.       Разглядываю каждую черту его лица. Глаза, губы, нос, родинки, волосинки, каждый изгиб.       Так и хочется прикоснуться к его щеке и погладить. Прильнуть к ней губами.        Но я просто смотрю на него, боясь даже прикоснуться. Потому что… а вдруг он почувствует? Не знаю, чем именно меня это пугает, но факт в том, что пугает до ужаса. Боюсь, чтобы не сошел с ума, решив, что у него галлюцинации; боюсь, чтобы после прикосновения не увидел меня, потому что это создало бы кучу проблем; боюсь…       Даже не знаю, чего еще. Но боюсь.       Просто боюсь, наверное, что он узнает, что я — его конец. Что я — человек, который не умел любить и обрек его на страдания. Что я — та самая девушка, которая заставила его безответно любить её. Что я, в конечном итоге, возможно, убила его.       Ведь я не знаю, жив ли он. Да и жива ли я сама.       Мне просто хочется проснуться и оказаться рядом с ним в постели. Обнять его и сказать ему, как сильно я сожалею о том, что я ему делала больно все эти годы, что теперь я всегда буду здесь для него.       — Дилан, ты очень важен мне. Очень. И хотя я этого и не понимала раньше, думаю, лучше сделать это поздно, чем никогда, — прошептала я, когда парень уже уснул. Я приподняла кисть руки и приподнесла её к его лицу. Совсем близко.       Боже! Почему я так нервничаю? Он же спит. Да и я невидима. Может, меня и вовсе здесь нет. Я просто призрак. Мираж.       Сквозь сон Дилан что-то бурмочет, насупив брови, а затем оборачивается на бок. Теперь он лежит повернутый лицом ко мне. И я… Почему моё сердце так бешено колотится в груди?       Я прикасаюсь к нему. Совсем осторожно, ведь боюсь, что он почувствует и испугается. Сначала я не делаю никаких лишних движений, но спустя минуту начинаю поглаживать большим пальцем его верхнюю губу. Я чувствую его тепло. Чувствую, какой он на ощупь.       Трогаю его тёмные волосы.       Мягкие.       Интересно, какие у него губы?       Я никогда не хотела узнать этого, никогда даже не пыталась подумать об этом, так почему же сейчас эта мысль пришла мне в голову?       — Держи себя в руках, Бидди! — Я закрыла глаза настолько сильно, как только могла, затем ударила себя по щеке один раз. Затем еще один.       Но это не помогло.       Я открыла глаза, и первым, что я увидела, это немного приоткрытые губы Дилана. И я прильнула к ним.       Я просто прикоснулась своими губами к его губам, ничего больше. Я понимаю, что этот Дилан — это не тот самый человек, за которого я вышла замуж, ведь должно случиться еще так много всего, чтобы он стал тем, кем я его знаю.       — Что же случилось в твоей жизни, Дилан? Сколько мне ещё ждать, чтобы увидеть это?       Не успеваю я сказать это, как всё вокруг меня снова стаёт ненастоящим, словно какой-то рисунок, а затем всё комкается. Я ничего не понимаю.       И вот я сижу в машине. В машине Алроя. Здесь находятся все остальные. Но… что-то не так. Первые две минуты, пока вокруг всё ещё было каким-то размытым, туманным и непонятным, я не могла ничего слышать, что говорили вокруг. Сейчас у меня есть такая возможность. И мне страшно…       — Дилан, жми на газ! Быстрее! У нас нет лишнего времени! — кричит Дакота, держа на руках бледную, как стена, Алису, у которой из носа шла кровь. Точнее не шла, а просто лила фонтаном. Господи. Это так страшно…       Перевожу взгляд на Дилана, который ведет машину. Его дрожащие руки держатся за руль изо всех сил. Он то и дело поворачивается назад, чтобы посмотреть на Алису.       — Пока что не могу обогнать машину впереди, со встречной стороны слишком много машин. Тем более на улице гололед! Может случиться авария! — кричит в панике Дилан.       — Бидди… — шепчет Алрой, замечая меня       — После этой машины, что впереди, сделай это. Обгоняй! Прибавь газу и ты успеешь! — Дакота нервничает. Я вижу насколько сильно ему страшно. Он понимает, что нужно пойти на этот риск, иначе Алиса может умереть ещё до того, как они успеют в больницу.       — Я не смогу! Я не успею! — кричит Дилан.       — ДАВАЙ СЕЙЧАС! — заорал Дакота вместе с Алроем, и Дилан резко завернул рулём, обогнав машину впереди.       — ВУХУ! — кричат парни, радуясь за то, что у их друга получилось. — Ты это сделал, Дилан!       — Я это сделал… — шепчет, слегка приулыбнувшись Дилан, но…       Но машиной тут же заносит. Она начинает крутится.       Все в страхе пытаются крепко ухватиться за что-то. Уже через пару секунд я замечаю боковым зрением, что в нашу машину вот-вот врежется другая машина. Прямо в левую сторону, где сидит Дакота с Алисой. Я сильно закрываю глаза, ожидая удара.       Но я оказываюсь вне машины. На улице. И я вижу своими глазами столкновение двух машин.       И я кричу во весь голос, падая на колени и истерично крича.       — НЕЕЕТ! НЕТ! НЕТ! — хватаюсь руками за волосы и тяну их за корни. — Я должна очнуться. Ну же! Это не по-настоящему! Этого не может быть! — реву и рву на себе волосы.       Машину Алроя откинуло в сторону, и я бегу теда.       Я не думаю ни о чем, кроме того, чтобы спасти кого-то.       Подбегаю к водительскому месту, ведь слышу, что Дилан из последних сил кричит имя Алисы и своих друзей, но тут же ослабевает и теряет сознание. Я пытаюсь собрать все силы воедино и попробовать вытащить его. У меня получилось однажды прикоснуться к ним так, чтобы они почувствовали меня, у меня получилось почувствовать его. Я должна его спасти. Я здесь именно поэтому.       И я делаю это. Я вытаскиваю Дилана из машини.       — Пожалуйста, помогите моим друзьям… — шепчет Дилан.       — Что?       — Пом… — ёще тише шепчет он и снова теряет сознание. И я поняла. Он смог увидеть меня.       Но я не акцентирую на этом внимание. Я возвращаюсь к машине и пытаюсь открыть двери со стороны Дакоты, но у меня ничего не получается. Я бегу к другим дверям и вытаскиваю Алроя. Он дышит. После вытаскиваю окровавленую Алису и кое-как вытаскиваю Дакоту. Но… Я не могу обнаружить у них двоих дыхание.       Вдруг подбегают врачи из скорой помощи.       — Быстро забирайте их на каталки!       — Кто из них был в сознании?        Кто вытащил остальных из машины? — услышала я несколько вопросов, но после всё снова стало неестественным, неживым. Мир начал сужаться, и я снова куда-то словно падала. Меня засасывало в неизвестность.       И вот я снова в коридоре больницы.       И я не знаю, что мне делать. Я продолжаю стоять и плакать.       Мне страшно. Что, если я не сумела их спасти?       Что, если Дилан мёртв?       Мне страшно.       Вдруг я замечаю знакомый силуэт. Это отец Дилана. К нему подходит врач.       Я бегу к ним, даже не успев ничего обдумать.       — Как мой сын? Что с его друзьями, доктор? — мужчина весь на нервах, он еле-еле стоит на ногах.       — Ваш сын жив, мистер О`Брайен, с ним будет всё в порядке. Ему очень повезло. В такой ужасной аварии почти не пострадал, отделался всего несколькими переломами, но это не смертельно. А вот с другими ребятами всё намного хуже… Мне трудно это говорить, но двое из детей погибли… — Врач замолк. Ему трудно говорить. — Давайте присядем, пожалуйста, для меня это не легче принять, нежели вам, так как я знал этих детей… И их родителей.       Они присели, а я продолжала стоять рядом. На секунду мне стало легче из-за того, что Дилан жив, но… сразу же это ужасное чувство вернулось, ведь двое умерли.       Господи! Я не могу поверить.       — Доктор, пожалуйста, расскажите мне уже, я еще должен позвонить их родителям, они в неведенье. Я должен успеть как-то переварить эту информацию, я должен как-то им это сказать... Они — женщины хрупкие и эмоциональные… Я… Я, как мужчина, как отец, не должен показать перед ними истинные чувства, — у него на глазах были слезы.       А я просто плакала. У меня в голове уже нарисовалась картина того, как матери плачут здесь, в холле больницы, крича имена своих детей…       Боже, как же это всё страшно!       Я не была готова к такой сильной боли... К таким страшным событиям... Лучше уж своя смерть, нежели тех, кто тебе дорог.       Это страшно.       — Алиса Бёклин, бедняжка, и парень Дакота умерли на месте… Девушка… скорее всего, у неё появились осложнения в связи с её болезнью, и она, — мы с врачами так думаем, — умерла от болезни, а не из-за аварии, но… это не улучшает ситуацию. Просто, думаю, родителям это нужно будет знать, да и, возможно, это и стало причиной аварии... И… передайте её матери мои соболезнования. Да и всем остальным тоже…       Отец Дилана заплакал. Но прошло немного времени, и он спросил:       — Алрой Спринг? Как он? С ним всё будет в порядке?       — Боюсь, что нет. У него совсем нет шансов. Если он придет в сознание через несколько дней, может, ещё будет надежда. Но, скорее всего, исход летальный. — Врач умолк, затаив дыхание на миг, но по мне, так прошла вечность.       Я просто не могу в это поверить. Нет.       Этого не может быть…       — НЕТ! — я падаю на колени, ощущая пробирающий до костей холод. И мне хочется утонуть в нём — в этом вечном холоде. Хочется провалиться сквозь землю, отключить сознание, поставить на паузу свой разум.       На этой мысли я упала в забвение.