Бессмысленно

Мягкий лунный свет незатейливо освещает мою спальню, манит, завораживает и обещает сделать сегодняшнюю ночь волшебной. Я хорошо различаю черты лица Китнисс, сидящей на моих коленях, накрываю ее губы своими и начинаю целовать, постепенно углубляя поцелуй и вкладывая в него все больше страсти. Она робко отвечает мне, а я подвигаюсь ближе и осторожно прижимаю ее к себе, крепко обняв руками за талию. Она нерешительно кладет руки на мои плечи и едва касается спины. Мы не раз засыпали в обнимку, но наши поцелуи на камеры ничем большим не заканчивались, однако сегодня все по-другому: эта ночь обещает быть необыкновенной, Китнисс, наконец-то, захотела стать моей. Пьянящий аромат волос и мягкость ее кожи сводят с ума, заставляют медленно плавиться мозг и разгоняют жгучее желание по всему телу. Я не спеша перехожу от ее губ к подбородку и прокладываю вдоль шеи дорожку из влажных поцелуев, покусываю мочку уха, едва заметно касаясь языком оголенных участков кожи ее плеча, и развязываю тесемки ее рубашки. – Пит, – вдруг произносит она с тяжелым вздохом и почему-то отстраняется от меня, выставив правую руку вперед в качестве препятствия, и упирается ее в мою грудь. Значит, я сделал что-то не так. Что? Аккуратно отодвигаюсь, создавая так нужную ей дистанцию, и вновь беру ее руки в свои ладони. Они по-прежнему холодны как лед, а жена дрожит, как осиновый лист, и смотрит на меня почти безумными от страха глазами. – Что такое? – спрашиваю я, согревая ее руки своим дыханием. Внезапно до меня доходит, что дело не только в комнатной температуре. Моя любимая пережила смерть отца, став в двенадцать лет главой семьи, победила в Голодных Играх – выжила и не сломалась, но при этом, как любая обычная девушка боится первой близости с мужчиной. – Китнисс, -- я переплетаю свои пальцы с ее и как можно ласковее произношу. – Если ты пока не готова, не уверена, передумала или просто не хочешь, то совсем необязательно делать это сегодня. Ты не обязана. Я готов ждать столько – сколько потребуется. Давай просто поспим: в моей комнате мы еще ни разу не ночевали вместе, – с улыбкой заканчиваю я, глядя ей прямо в глаза. – Я хочу, Пит, правда хочу, – она заливается румянцем, а ее голос дрожит. – Просто, просто… – она набирает в грудь побольше воздуха, но не смеет закончить. – Что просто? – терпеливо помогаю ей я. – Просто дай мне время, – одними губами заканчивает она. Я вновь целую ее легким, почти невесомым поцелуем и в мое воображение закрадывается потрясающая мысль. Встаю и бережно тяну Китнисс за собой. Подвожу к окну и встаю позади, заботливо обхватив ее руками за талию. – Смотри, сегодняшняя Луна светит только для нас, – шепчу я ей в ушко и целую в затылок. – Красивая, – задумчиво произносит она. – И звезды такие яркие. – И все же они не так прекрасны, как ты, – разворачиваю ее лицом к себе и провожу рукой по шелковистым волосам. Сегодня они не собраны в длинную косу, а раскинуты по плечам. Восхищаюсь струящимся водопадом густых темных локонов, зарываюсь в них лицом и, перебирая пряди, раз за разом вдыхаю их восхитительный аромат. Она улыбается и даже немного успокаивается. – Мне очень нравится твоя комбинация, но, думаю, она тебе больше не нужна. – Наверное, – сглотнув, чуть слышно произносит она. – Ты позволишь мне ее снять? – Хорошо. Расстегиваю череду пуговиц – одно движение моих рук, и длинная, белая, украшенная кружевом рубашка падает к нашим ногам. Она делает шаг назад, переступая через одежду, и вдруг ни с того ни с сего закрывается руками и отходит к стене в тень. – Китнисс, разреши мне, посмотреть на тебя? Медленно и с неохотой убирает руки. Я подхожу ближе и забываю, как дышать, залюбовавшись так хорошо сложенной фигурой своей возлюбленной. Белое кружевное белье эротично подчеркивает изящные женственные формы. Грациозная шея, покатые узкие плечи, восхитительная высокая грудь, тончайшая талия и плоский живот, соблазнительный изгиб бедра и длинные точеные ножки. Ужасная худоба и выпирающие ребра давно перестали быть ее постоянными спутниками, от чего она перестала казаться угловатой девчонкой, а превратилась в обольстительную желанную женщину. − Ты сводишь меня с ума, − признаюсь я и не узнаю свой хриплый голос, чувствую, как учащается пульс и дыхание. Безумно хочу ее! Но я обещал не торопиться и поклялся самому себе доставить ей нескончаемое наслаждение. – Иди ко мне, − шепчу я, пытаясь изо всех сил унять в голосе дрожь. Протягиваю ей руку, и Китнисс неуверенно подходит ко мне. Она очень смущена тем, что находится только в нижнем белье. Я притягиваю ее к себе и заключаю в объятия. Мягкость, нежность и тепло ее кожи бросают меня в жар, мое возбуждение нарастает с каждой секундой. Прижимаю любимую все крепче, обнимаю и целую как можно нежнее. Мои руки блуждают по ее телу, исследуя открытые участки кожи. Она робко отвечает на ласки, несмело прикасаясь ко мне. − Китнисс, ты восхитительна, − со всей страстью шепчу я и веду руку по белому кружеву. − Нечестно, − вдруг говорит она, чем совершенно сбивает меня с толку. − Что нечестно? – рассудок от страсти у меня совсем затуманился, и я плохо понимаю, что она имеет в виду. − Ты все еще в одежде, а на мне только нижнее белье. Это нечестно! – твердо говорит она и, наверное, покрывается румянцем до корней волос. Я сглатываю и вздыхаю, облизнув пересохшие губы. − Ты права. С этим нужно что-то делать, – расстегиваю первую пуговицу на пижаме, но любимая почему-то накрывает мою руку своей ладонью. − Позволь мне, − застенчиво просит она и опускает ресницы. − Хорошо, − убираю руку, разрешая ей раздеть себя. Она волнуется и боится − замечаю это по ее трясущимся рукам, резким, но нерешительным движениям. Огненная девушка отрывает уже третью пуговицу на пижаме, пальцы ее не слушаются, а нитки и ткань постоянно застревают в петлях. Я бы сделал это в десять раз быстрее, но не могу позволить себе остановить ее. Жду и проявляю терпение. Наконец, минут через пять ей удается справиться с рубашкой и стянуть ту с моих плеч. Китнисс останавливается на несколько мгновений и замирает, хоть и стыдливо, но все же внимательно рассматривает меня. − Тебе нравится? − осмеливаюсь спросить я. − Нравится, − тихо отвечает она. – Ты изменился с того момента у реки. Стал еще более мускулистым, а плечи и спина еще шире, чем раньше. Руки и живот очень красивые. − Спасибо, что оценила. Я долго для тебя старался, но не забывай, я все еще нахожусь в категории «нечестно». Продолжишь? Китнисс закусывает губу и неумело прикасается к опушке штанов. Она старается, но эта битва проиграна в самом начале: молния заедает, не поддается и никак не хочет открываться. Кладу ладони поверх ее рук помогаю справиться с непосильной задачей. Она медлит: стыдливость снова берет над ней верх, а я молча жду, подключив все свое самообладание, и надеюсь, что она все-таки решится. Целая вечность проходит, прежде чем она расстегивает пуговицу на брюках, а ее пальчики дотрагиваются до собачки на молнии. Мне становится невыносимо жарко и тесно. Штаны падают к ногам, и теперь мою отлично выступающую эрекцию уже ничем не скроешь. Подавляю желание прикрыться, а мое солнышко, широко распахнув серые глаза с удивлением и любопытством, смотрит на выпирающий холм, прикрытый топорщащимися черными боксерами. − О! Вот значит, как бывает? – только и может вымолвить она, вновь становясь пунцовой. − Это потому что я очень сильно люблю тебя. И.., − у меня пересыхает в горле, а кровь приливает к щекам. – И до безумия хочу заняться с тобой любовью. Китнисс прикусывает губу и проводит рукой по моей груди вниз к животу, касаясь особенно чувствительной части мужского тела. Не могу сдержать грудного рыка и вздоха: слишком волнительно и приятно. − Я сделала тебе больно, − одергивает руку, словно ее ударило током, а в ее глазах опять появляются так знакомые мне страх и сожаление. − Нет, напротив, − не могу справиться с дыханием и опять начинаю говорить хрипло. – Твои прикосновения восхитительны. − Я очень испугалась. Мне страшно, от того что я совсем ничего не умею. − Это ничего, − шепчу я. − Мы будем всему учиться вместе. Неторопливо она дотрагивается до резинки на моих трусах, засунув на несколько сантиметров под нее фаланги своих пальчиков. Я с шумом выдыхаю, на секунду лишившись зрения и облизнув пересохшие губы, как можно спокойнее говорю: − Пока не нужно их снимать. − Почему? – искренне удивляется она и разочарованно убирает руку. − Ты стесняешься меня? − Не то чтобы очень, но тогда, вряд ли меня надолго хватит, − как можно мягче объясняю я. − А мне нужно как следует подготовить тебя. Она кивает головой и первой находит мои губы. Мы снова долго целуемся, прикасаясь друг к другу горячими полуобнаженными телами. Она запускает свои пальцы в мои волосы, и такая нехитрая ласка заставляет меня закрыть глаза и застонать от удовольствия. Не могу больше терпеть, силы медленно, но верно оставляют мои ноги, подхватываю возлюбленную на руки и кладу на кровать. Ложусь с ней рядом и в десятый раз за последние полчаса ловлю себя на мысли, что чертовски сильно хочу обладать ею, разорвать кружевное белье и сделать своей. Дышу, считаю мысленно до десяти и приказываю себе сосредоточиться на ее расслаблении и возбуждении. Накрываю руками так манящие меня, высокие холмики ее грудей. Хочу видеть их полностью, ласкать нежные бутоны сосков, сжимать и надавливать. Покрываю поцелуями ямочку на ее шее, зону декольте, обвожу языком соски, легонько прикусывая их, опускаюсь губами вниз к животу, ласкаю и сжимаю ее грудь руками. Дотрагиваюсь до резинки ее трусиков, аккуратно загибаю ее и покрываю поцелуями низ живота. Глажу внутреннюю поверхность бедер, целую нежнейшие участки кожи, наслаждаясь дивным женским запахом, но едва я касаюсь лямок трусиков, как она вновь сжимается и плотно сдвигает ноги. − Тебе нравится то, что я делаю? − Да, − чуть слышно отвечает она стеснительным голосом. Не представляю, как снять с нее последнюю деталь одежды и не разбить этот «нескончаемый купол скромности и стыдливости». Еще одна отличная идея приходит в голову незамедлительно. − Перевернись на живот, хочу сделать тебе массаж. Это расслабит тебя и подарит приятные ощущения. Она смотрит на меня долгим удивленным взглядом, но затем, все же переворачивается. Я начинаю массировать ее шею, плечи, лопатки, линию позвоночника и красивую ложбинку на пояснице, сопровождая мягкие поглаживания и пощипывания ласковыми поцелуями. Опускаюсь все ниже и ниже, растираю крестец и сантиметр за сантиметром подгибаю белоснежную резинку, оголяя выпуклые и упругие ягодицы. – Пит, – с шумом выдыхает она и кричит почти испуганным голосом, когда я рывком стягиваю кружевные трусики вниз. – Они мешали мне гладить, ласкать и любить тебя, − объясняю я, поглаживая и сжимая манящие половинки. Моя девочка молчит, тогда я ложусь рядом и с легкостью переворачиваю ее на бок лицом к себе. − Хочешь, остановимся на этом, если тебе так трудно? Не хочу ломать тебя. − Не знаю, Пит, − она прячет лицо у меня на груди, прикрываясь одеялом. – Мне приятно то, что происходит, и я хочу пойти дальше, но временами становится так стыдно, что ничего не могу с собой поделать. − Ты ведь понимаешь, что в этом нет ничего плохого? − я осторожно касаюсь изгиба бедра. − Понимаю. Прости. − Скажи, что мне сделать, чтобы тебе стало легче. − Не знаю, − она задумывается, а потом неожиданно признается в том, что ее терзает. – Девчонки в школе рассказывали, что в первый раз бывает больно, но я готова потерпеть ради тебя. − Спасибо, − я нахожу ее руку и ласково сжимаю. – А еще девушки очень редко испытывают оргазм от первой близости, − она смотрит на меня, не отрываясь, а я продолжаю. – Но я бы хотел, чтобы ты стала той редкой счастливицей, которая кроме боли почувствовала бы и наслаждение тоже. Однако я не слишком-то в себе уверен, и тебе очень трудно расслабиться, поэтому вряд ли это получится во время самого акта. Но я могу удовлетворить тебя другим способом: позволь мне коснуться… − Но ведь ты уже касался, − стыдливо начинает она. − Там, любимая. Коснуться тебя там… Она замирает, и я опять начинаю легонько целовать ее в губы и шею. − Просто доверься мне, и я обещаю, что ты не пожалеешь. − Хорошо, давай попробуем, − опять выдержав паузу, разрешает она. Веду руку к низу ее живота и ощущаю жесткость коротких волосков. − Расслабься, − шепчу я, легонько целуя ее в висок. Тебе очень понравится, если ты мне немного поможешь. − Чем? – еле слышно шепчет она. − Согни ноги в коленях и раздвинь их. Она с содроганием выполняет мою просьбу и лишь слегка разводит колени. Ладно, пока этого достаточно. Я аккуратно кладу ладонь на лепестки и чуть – чуть раздвигаю их. Моя скромница с шумом выдыхает. «Почти сухая, − проносится у меня в сознании. – Что ж, пора это исправлять!» Обвожу пальцем выступающий бугорок, слегка надавливаю и потираю, внимательно наблюдая за ее реакцией. Она замирает, но не просит меня прекратить, значит, ей как минимум любопытно. − Закрой глаза и постарайся сосредоточиться на приятных ощущениях внутри себя, − прошу я, гладя ее свободной рукой по голове. Она слушается, а я осторожно касаюсь входа в ее влагалище, делаю несколько круговых движений, и первые капельки живительных соков начинают выделяться. − Вот так, милая, все очень хорошо! А теперь раздвинь колени чуть шире. Я усаживаюсь между ее ног и задираю одеяло до середины бедра, но Китнисс даже не чувствует этого, познавая новые ощущения. Осторожно проникаю внутрь нее пальцем и начинаю им водить. Ей становится очень хорошо, чувствую это по ее сжимающимся и разжимающимся мышцам и потому, как она хватается обеими руками за простынь и начинает двигаться в такт моему пальцу. Ускоряю движения и слегка изменяю угол наклона, при этом наклоняясь и целуя ее шею, доставляя двойное удовольствие. − Пит, Пит, − она сладко постанывает, извивается и уже, не таясь, отбрасывает одеяло, чтобы дать мне больший простор. Невероятно сладкие ощущения добавляют ей смелости, раскрепощают и совершенно заставляют забыть о врожденной стыдливости. Она подвигается ближе, дышит все чаще и раздвигает ноги все шире. Мне больше не нужно просить ее об этом: инстинкты и подкатывающее острое желание сделали свое дело. Начинаю совершать круговые движения, а не вверх- вниз, и на смену моих действий она шумно выдыхает. Не открывая глаз, Китнисс скулит и умоляет меня не останавливаться. Живительная горячая влага из ее девственного лона обильно стекает на мою руку, ее немыслимое возбуждение передается мне в десятикратном размере, радуюсь ее состоянию и начинаю хотеть еще больше. Чувствую, как моя эрекция достигает той степени, о которой я и помыслить не мог до этого момента. Смазка, появлявшаяся и раньше, оставляет на моем белье приличное мокрое пятно, а член начинает пульсировать в такт движениям моего пальца. Или он взорвется, или я кончу быстрее, чем она. И тут вижу и чувствую это: через тело моей жены словно проходит электрический разряд, она дрожит и почти бьется в конвульсиях, прикусывает губу до крови, потому что отчаянно хочет закричать, а затем, наконец, замирает и расслабляется. − Китнисс, ты…? − Да! Это было… Было, − ей не хватает слов. − Так, так хорошо, − она тяжело дышит и все еще не может придти в себя и справиться с подступившими эмоциями. − Ты никогда не ласкала себя? − Нет. Мне казалось это чем-то низким и пошлым. − Но сейчас тебе так не кажется, правда? – я глажу ее по щеке. − Не кажется. Спасибо, что показал, как это чудесно, − Китнисс приподнимается и обнимает меня руками за шею и прижимается всем телом к моей груди. Я начинаю гореть от такой нежности, которая слишком быстро прекращается. Уже через мгновение моя Огненная девушка начинает ерзать на месте, водя рукой по своим бедрам. – Боже, Пит, я такая мокрая, − она поднимает на меня полные ужаса глаза. − Все в порядке. Это значит, что ты готова принять меня, что хочешь также сильно, как я тебя. Ужас в глазах сменяется недоверчивостью. − Откуда ты столько знаешь, Пит? Ты кому-то уже делал такое? − Нет, нет. У меня никого до тебя не было, клянусь, − я смотрю ей в глаза и сжимаю руки в своих ладонях. – Не забывай, у меня были старшие братья, которые делились со мной секретами общения с девушками. А еще я спросил кое-что у Хеймитча. − У Хеймитча? – в ее голос закрадывается досада. Она падает на подушки и устремляет глаза в потолок, а чувство вины заставляет меня просить прощение. − Китнисс, прости, я не думал, что это может обидеть тебя. Ты злишься? − Немного, − честно отвечает она. − Должна была сама догадаться: ты ведь всегда хочешь сделать, как лучше, − но потом сменяет гнев на милость. − Пит, ты так долго терпел ради меня! − Мне тоже было хорошо. Я смог доставить тебе удовольствие. − Ты такой хороший, − она тянет меня к себе, страстно целует и проводит рукой от живота к бедру. Но ты все еще в одежде, − удивленно восклицает она. – Это ведь это нечестно! − Хочешь, чтобы я снял их? – спрашиваю я, и получаю утвердительный кивок в качестве ответа. – Не заставишь прикрыться рюкзаком, как в тот раз? − Нет. Я хочу что-нибудь сделать для тебя. − Хорошо, − тяжело дыша, соглашаюсь я. – Поможешь? Она садится передо мной и решительно тянет мои боксеры вниз. Помогаю ей, слегка приподняв нижнюю часть туловища, и внимательно вглядываюсь в ее глаза. Страх, стыд и любопытство отражаются на ее лице. Китнисс смотрит на мой двигающийся пенис особым почти благоговейным взглядом. − Нравится? − не в силах удержаться спрашиваю я. − Нравится, − отвечает она застенчиво. − Научи меня. Что мне сделать? Я кладу ее руки на него и показываю, как нужно водить. − Вот так вверх-вниз, головка будет открываться. Только сжимай не так сильно. − Хорошо, − она чуть ослабляет хватку. – Вот так тебе приятно? − Очень, − проговариваю я и закрываю глаза. Интимные прикосновения моей любимой кажутся мне райским блаженством, тем более что с каждым движением у нее получается все лучше и лучше. Хорошо, чертовски хорошо… Хочется позабыть обо всем на свете, тем более что рассудок затуманивается, а перед глазами все плывет. − Изумительно, − однако, нет. Не хочу, чтобы все заканчивалось так… Не должно. Она провела по нему не больше десяти раз. − Китнисс, − резко открываю глаза, пытаясь ее остановить, но уже слишком поздно. Мне уже безумно как хорошо. Она пугается белой выплескивающейся жидкости и отпускает член, по-прежнему сильно пульсирующий. Сперма разбрызгивается, а я красный, как рак, вскакиваю и начинаю искать трусы, чтобы вытереть влагу хотя бы с живота. Хорошо, что не смеется, потому что мне в эту минуту точно не до шуток. Даже не думал, что разрядка может наступить так скоро. Видимо, от того что долго терпел. Стыдно, ужасно стыдно, что не смог сдержаться! − Пит, так всегда будет? − осторожно спрашивает она? − Надеюсь, что нет! – немного резко поясняю я, усиленно отворачиваясь от нее. − Постепенно я научусь сдерживаться, и такого позора больше не повторится. − Тебя это расстроило? На этот раз я отмалчиваюсь и краснею. Китнисс садится позади моей спины и начинает массировать мои плечи, изредка прикасаясь к ним губами. − Я сделала что-то не так. − Ты все сделала правильно. Это я виноват. Не сдержался и напугал тебя. Окончания не должно было быть, − я поворачиваюсь к ней и легонько целую ее в лоб. − Не напугал. Просто сегодня все впервые, − она тщательно подбирает слова. − Не будем портить очарование этой ночи, − сладко шепчет мне она. – Мы будем продолжать? − А ты хочешь? Можем пока остановиться на этом и закончить завтра с утра. − Ты устал? − Почти нет. − Но ты больше меня не хочешь? – она опускает взгляд на мой живот. − А ты сделай так, чтобы захотел. − Как? − Дотронься, − шепчу я и чувствую ее мягкие прикосновения к плечам, груди, животу и своему члену. В ее руках он набухает мгновенно, и тугой узел желания затягивается внутри меня с новой силой. Страстно целую ее и, быстро подмяв под себя, кладу на подушки, оказываюсь сверху, вновь покрывая аппетитное тело поцелуями. – Можно я посмотрю? – почти молю я между поцелуями, поглаживаниями и легкими надавливаниями. − Ты ведь уже все видел, − шепотом отвечает мне она, и я, наконец, замечаю страсть и в ее голосе. − Не все, − с жаром подхватываю я, касаясь жестких волосков и внутренней поверхности ее бедер. Не дожидаясь кивка, опускаюсь к низу живота и раздвигаю лепестки. Вид девственных розовых складочек завораживает. Вновь веду по ним рукой, а затем неспешно касаюсь языком набухшего яркого бугорка. Любимая сладко постанывает, подается вперед и гладит меня по волосам. Чувствую ее глубокую влажность и решаюсь. – Можно? − Можно, − разрешает она и открывается мне навстречу, прикусывая губу и замирая в предвкушении. Пристраиваюсь между ее разведенных колен, касаясь головкой лона, а затем осторожно вхожу и натыкаюсь на плотную преграду. Останавливаюсь на несколько секунд, встречаюсь с любимой взглядом, нежно целую в губы и делаю резкий рывок вперед, чувствуя, как что-то рвется внутри нее. − Ах, − Китнисс тихонько вскрикивает и моментально меняется в лице. Ей все равно больно, как бы я не старался возбудить ее. − Мне остановиться? − глажу по волосам, покрываю лицо поцелуями, прошу прощение за болезненные ощущения, которые причинил, и терпеливо жду. − Нет, − через паузу произносит она. – Я думала, что будет больнее. − Ты умница. У нас все получилось с первого раза. Больше не буду тебя мучить. − Это не так как, как тогда, когда ты трогал меня. − Это может быть куда лучше. Мягкий плен очаровывает: узкая, горячая, нетронутая, восхитительная, она манит так сильно, что больше ждать я уже не в силах. Заметив, что ей стало лучше, все глубже сантиметр за сантиметром проникаю внутрь нее и начинаю медленно двигаться. − Попробуй двигаться мне навстречу, − шепчу я, и она послушно следует моему совету. Блаженство от новых, ранее неведомых ощущений быстро разливается по нашим взмокшим телам. Мы продолжаем целоваться. Наши дыхания становятся все тяжелее, движения резче, быстрее, глубже. Она шепчет мое имя, стоны из моей груди вырываются все чаще. Моя, моя, моя… Волна наслаждения накрывает меня с головой, толкаюсь в последний раз и изливаюсь в нее горячей струей. Она замирает, восстанавливая дыхание, я ложусь рядом и укрываю нашу наготу одеялом, потому что за окнами уже брезжит рассвет…