diamonds 'n' rust

Laughing at nothin' be alone together Where your night ends, ours starts С приездом Намджуна всё стало немного иначе. Жизнь Чонгука сдвинулась с места и заиграла красками. Всё воскресенье они провели вдвоём. Чонгук, как и обещал, приехал в аэропорт вовремя, привёз друга к себе, накормил. Наверное, выслушал тысячу комментариев вроде: «вот это дом!», «чувак, эти машины…и все твои?», «божечки, это там бассейн у тебя?». Выяснилось, что Намджун прилетел к семье, которую не видел несколько лет. Пару недель зависал в Китае со знакомыми, затем, как он сам сказал, ему «в голову ебануло» — вспомнил, что в Корее живёт Чонгук, из-за обстоятельств забытая, но всё-таки родная душа. По стране парень дико соскучился, даже изъявил желание проехаться по всем достопримечательным местам. И ведь они проехались — посетили и Кёнбоккун, и дворец Чхандоккун, прогулялись по парку Намсан. И там Намджуну, до этого рассказывающему о своей вольной жизни в штатах, приспичило спросить: — Слышал про Сюина? О, надо же, о ком вспомнили. Чонгуку потребовались годы, чтобы отболеть до конца и перестать вздрагивать от упоминания его имени. — А что с ним? — В путешественники подался, представляешь? Рванул в Европу куда-то, кому-то писал из Германии недавно, — с энтузиазмом рассказывает Намджун. — Вау. — Поражаюсь ему. Обычно люди просто грезят о том, а он взял и поехал. — Ну, это в его духе. А ещё в его духе — врать человеку прямо в глаза, что-то там говорить о чувствах, а за его спиной трахаться с другими. Но речь не о том, да и Намджун вряд ли о таком знает. По официальной версии Чонгук и Сюин расстались из-за того, что Чонгук не мог остаться в Америке. Сейчас — это вырванная страница прошлого, выброшенная и практически забытая. — Да… — Намджун, кажется, замечает, что Чонгук не хочет говорить на эту тему и сворачивает её, говоря: — Однажды он и до Кореи доберётся. Сворачивает не очень удачно. Конечно, шанс пересечься очень мал, но Чонгуку легче жить с осознанием того, что Сюин живёт на другом материке, за тысячи километров от него, а не находится где-то здесь, шатаясь по Сеулу. Они ещё говорят о беззаботных американских деньках, вспоминают о преподавателях, хороших и достающих, о море, солёном запахе ветра, с него веющим, о раскалённом песке. Чонгук нехотя рассказывает о своей жизни юного бизнесмена, а Намджун напротив, слишком увлечённо повествует о своих приобретённых связях с довольно уважаемыми музыкантами. Он остаётся у Чонгука ровно на одну ночь, а затем уезжает, осыпая бесконечными благодарностями и предупреждая: — Будь на связи, к концу недели ещё затусим. Чонгук, конечно же, ждёт. Для него приезд давнего друга — встряска и новые впечатления. Он усердно работает и с нетерпением ждёт выходных. Есть ещё кое-что, что волнует уже который день. Превращаясь в необъяснимую обсессию, начинает занимать больше положенного места в сознании. Кое-кто. С грязным пепельным цветом волос и бросающийся из крайности в крайность. Ворвавшийся внезапно, эдакий непрошеный гость засел в мозгах и, кажется, не хочет оттуда уходить. Думать о нём странно, но ещё страннее — не думать вообще. Возможно, Чонгук думает о нём только потому, что тот внёс в его жизнь что-то новое. Пусть ненадолго, всего на несколько часов, но всё-таки внёс. Это сродни катанию на американских горках. Конечно, скрываться от полиции больше не хочется, но Чонгук полон желания испытать что-то подобное ещё раз. Возможно, что-то такое ему снова даст Намджун?.. Кто знает. Понедельник и вторник он всё ещё помнит о Тэхёне, к четвергу обсессия исчезает бесследно. *** С Намджуном они встречаются вечером субботы. Они гуляют по городу, а затем этот удивительный парень начинает зачитывать рэп прямо посреди одной из улиц района Хондэ, даже собирает публику из человек двадцати-тридцати. Чонгук стоит в стороне и безумно гордится им. Наблюдать за человеком, нет, личностью, которая превратила простой интерес и хобби в профессию, приносящую неплохие деньги и вечное вдохновение, дорогого стоит. У таких людей есть чему поучиться. Когда Намджун заканчивает, он устало говорит: — Есть одно место, в которое я хотел бы тебя сводить. Тут недалеко. Это «недалеко» оказывается настоящей жопой мира, расположенной почти в самом конце одного из тысячи переулков и закоулков, среди которых им пришлось петлять минут сорок. Чонгук успел возненавидеть всё, в частности самого себя, решившего отправиться на сегодняшнее гуляние без машины и плохо запомнившего дорогу. И когда он видит то заведение, куда Намджун его привёл, ему, мягко говоря, становится не по себе. Оформленное так себе, место доверия не вызывает. Чонгук не такой уж и сноб, не обладает буржуйскими замашками, он просто не привык к такому рода заведениям. Но натягивая улыбку идёт, потому что хочет есть, устал от нескольких часов ходьбы, ну и ещё потому, что оно много значит для друга, который просто так сюда его бы не потащил. Внутри, как и снаружи, оказывается не лучше. То ли кафе с баром, то ли клуб, сложно понять, но место явно специализированное, музыкальное, о чём говорят различные фотографии известных корейских и мировых музыкантов, развешенные здесь повсюду. И все они чёрно-белые — видимо, таков замысел. Ещё Чонгук замечает какие-то надписи около них, видимо, цитаты людей или строчки из песен. Он видит какое-то подобие сцены в середине зала. Интересно, но на этом плюсы заканчиваются, потому что в глаза Чонгуку бросаются подоконники с толстенным слоем пыли, завядшие растения на них, липкие столики с обилием крошек, видавшие виды кожаные сидения, а так же оскудевший бар, около которого прямо сейчас столпились не самые приятные личности — в основном, парни, одетые в стиле хип-хоп, в эти забавные мешковатые штаны и снэпбэки, и какие-то взрослые мужики, явно не трезвые. Играет какая-то дурацкая музыка, а люди не умолкают. Теперь понятно, почему Намджун его сюда привёл. Подтверждая его мысли, друг говорит: — Я здесь зависал ещё до Америки. Здесь изначально рокеры тусили, а потом рэперы пришли, и тем съебаться пришлось. Столько крутых ребят тут повстречал, решил проведать. Ты что-то закажешь? Голодный Чонгук отрицательно качает головой, когда ему в руки попадается изрядно потрёпанное меню. В ассортименте, конечно, знакомые названия, но он не решается и поэтому робко заказывает зелёный чай. Затем Намджун встречает своего старого знакомого, и тот подсаживается к ним за столик. Юноши знакомятся друг с другом, и уже спустя пару минут Чонгук начинает терять нить разговора и понимает, что он здесь лишний. Чай (отвратительный, к слову) допит, рассматривать кафе желания нет, а за окном лишь серая кирпичная стена. — Я отойду, — бросает Чонгук и уходит, оставляя Намджуна и того парня наедине. Туалет не менее ужасен, но Чонгук руководствуется принципом «чем быстрее, тем лучше». Справив нужду, он моет руки и с отвращением дёргает за ручку двери, чтобы поскорее отсюда выйти. Дверь не открывается. То есть, действительно не открывается. Чонгук не единожды жмёт её круглую ручку, но толку от этого ноль. Он вертит, трясет и даже бьёт по ней, но ни одна попытка не увенчивается успехом, и тогда он начинает колотить по самой двери, вызывает шум, на который должны придти люди. П-о-т-р-я-с-а-ю-щ-е. Чонгук набирает номер, чтобы дозвониться до Намджуна, чтобы тот, чёрт возьми, пришёл сюда и помог ему, но тот не отвечает. Он сгниёт здесь. В этом тесном, заляпанном всевозможными веществами туалете, про который уборщики не вспоминали, наверное, около полугода. Слабое желто-зелёное освещение, треснутые зеркала, раковины с налётом ржавчины, облупившаяся краска, отвратительный затхлый запах. Несколько разноцветных надписей, обнаруженных Чонгуком на кабинках и стенах, положение совершенно не спасали. Возможно, годами ранее здесь было не так плохо, но… И как назло никому не нужно в туалет. Чонгук насчитывает целых пятнадцать сраных минут, которые он провёл здесь, и ни одна душа здесь не появилась, хотя людей в кафе он видел предостаточно. Намджун по-прежнему не отвечает. Чонгуку остаётся ждать и молиться, как-то игнорировать запах и всё остальное, биться в дверь и просить о помощи. Наконец, спустя какое-то время, в уборную кто-то пытается зайти, судя по звукам с той стороны двери. — Эй, кто-нибудь там! Помогите открыть дверь, пожалуйста! — восклицает Чонгук, продолжая хлопать по дереву. Дверь молчаливо дёргается. Человек, находящийся по ту её сторону, наверняка не понимает, что происходит, и предпринимает несколько попыток её открыть. Видимо, с той стороны это сделать было более реальным, чем с этой. Наконец, ему оно удаётся, и Чонгук, ощутив это, отходит назад, чтобы ненароком не оказаться пришибленным. Секунда, чтобы всё осознать. — Охуеть. Красноречиво, но иначе и не скажешь. Перед Чонгуком стоит Ким Тэхён, тот самый официант с кривыми руками и парень, сбежавший из полицейского участка. На этот раз на нём нет шапки и капюшона, пепельные волосы в лёгком беспорядке, а лицо открыто и на нём читается явное недоумение. — Ты что, меня преследуешь? Незнакомым людям пересекаться второй (третий?) раз за недолгое время — это нормально. Возможно. Но дело не в этом, дело в обстоятельствах, при которых это всё происходит, это уже не кажется забавным, скорее странным и в какой-то степени пугающим, чрезмерно необычным. Не то чтобы Чонгук намеренно гуглил, но он выяснил, что полицейский участок находится буквально в километрах двух от того самого супермаркета. Поэтому тот факт, что они пересеклись, его нисколько не пугал. Сейчас же, когда они стоят в месте, до которого просто так не добраться, в этом грёбаном туалете с полнейшей антисанитарией, внутри всё начинает съёживаться, а в голову лезут не самые приятные мысли. Что, если за Чонгуком ведётся слежка, наблюдение, что там ещё, и конкуренты хотят что-то выпытать или убрать его? Возможно, это абсурд, но нет ничего, что бы могло это хоть как-то опровергнуть. Возможно, это действительно забавное стечение обстоятельств, которое никак не доказать. — Да нет, вообще-то. Сам в шоке, — тихо отвечает Тэхён, стоя в проёме. — Как тебя вообще сюда занесло? Это не «Tosokchon Samgyetang» или что-то подобное. — Я здесь с другом, — сообщает Чонгук. — А ты? — А я пришёл на работу устраиваться, но здесь не нуждаются в официантах, посудомойщиках и даже уборщиках, — печально вздыхает Тэхён. — Я как раз шёл от директора и услышал шум из-за двери. А тут ты… Надо же. — В уборщиках, говоришь, не нуждаются? — говорит Чонгук, показывая руками на всё то, что находится в его видимости прямо сейчас. Как его не вырвало? Удивительное чудо. — Да уж, тут прибраться не мешает, — хмыкая, соглашается Тэхён. Он направляется к зеркалу, проходя прямо около Чонгука. Пытается разглядеть самого себя в этой паутине треснувшего стекла. Чонгук не желает смотреть на изгаженные плитки и тоже смотрит в зеркало, затем напарывается на удивительно красивое лицо, и, как ударенный током, отворачивается, когда их взгляды пересекаются. — Ну…спасибо, что помог. Снова игра в молчанку. Они оба мешкаются, это заметно. Оба не знают, что делать в такой ситуации, что говорить и стоит ли это делать вообще. Страшно и нервно, а возможности выяснить хоть что-то как будто и не предвидится. — Я пойду, — наконец, нарушает повисшую тишину Тэхён и близится обратно к двери. — Да, я тоже, — говорит Чонгук, выходя следом за ним. Оба направляются к выходу. Тэхён идёт чуть впереди, опустив голову, а Чонгук смотрит на него, отмечая потрёпанную рубашку на несколько размеров больше и грубые чёрные ботинки с грязной подошвой. Намджун оказывается всё ещё полностью увлечённым беседой со своим старым знакомым, но Чонгук не обижается. Они хорошо провели вечер до появления в этом отвратном месте, наверняка увидятся ещё и не раз, а сейчас его лучше оставить. Он прощается и даже не обращает внимания на то, что его игнорируют. Сейчас его интересует некто Ким Тэхён, который, кажется, уже скрылся за входной дверью. Мозг почему-то говорит: «не упусти», а Чонгук поддаётся сказанному, выбегает наружу и замечает его сразу же, быстро идущего вперёд. Ему требуется секунд десять, чтобы догнать. — Постой. Его одаривают недовольным, но удивительно пронизывающим взглядом, заставляя на мгновение забыть, что вообще хочется сказать. — М? А разве есть что говорить? Чонгуком движет что-то, что не обзовёшь одним конкретным словом. Какая-то смесь из любопытства, интереса, каких-то вопросов и абсолютного непонимания. — Я не знаю, зачем я иду за тобой. Это хотя бы честно. — Просто… Тэхён все ещё смотрит на него и ждёт, когда Чонгук сможет построить слова в предложения. — Разве это ничего не значит? Ну вот. Почему это звучит с какой-то претензией на что-то большое? Он рассчитывает на то, что Тэхён рассмеётся ему в лицо и уйдёт, оставив в дураках. Но этого не происходит. Он говорит, мило улыбаясь одним уголком губ: — Может быть. Может быть. Значит, ему это тоже кажется незаурядным. Чонгук хочет узнать, что тот думает обо всём этом. Совпадение ли? Или кто-то сверху так играет? Да и версию со слежкой отметать нельзя. Пока что. — Ты сейчас куда-то целенаправленно идёшь? Домой? — интересуется Чонгук. Теперь они идут практически плечом к плечу. — Домой? — задумывается парень. — Нет. Сегодня нет. Чонгук борется. Потому что в его «сегодня нет» есть что-то упадническое и личное, откровенно грустное. Если он спросит «почему?», то это будет нетактично, а сам он выставит себя человеком, сующим нос не в свои дела. Но ему правда интересно, без каких-либо задних мыслей. Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, не сделав, не так ли? И тем более это не он запрыгивал в машину к первому встречному неделей ранее, так что. — Почему сегодня нет? — Не уверен, что там кто-то ждёт, — загадочно отвечает Тэхён. Выдержав паузу, он продолжает. — Я иногда гуляю ночами напролёт. Хожу по своим любимым местам, всё такое. Смеркается. Незнакомые переулки кажутся бесконечными и неимоверно тесными, нагоняют ощущение скованности. Многие магазинчики и забегаловки, находящиеся в них, уже закрываются, гаснут огни, оставляя дороги неосвещёнными. Чонгук не знает, где он, путь ему не запомнился. Всё, что ему остаётся — идти за Тэхёном, иначе велик риск потеряться в этих петлях. Знакомые-незнакомцы, они идут и даже заводят полноценный разговор. Первый за всё это время и адекватный. Чонгук спрашивает, не было ли у Тэхёна проблем с законом больше, а тот говорит, что теперь он особенно осторожен и планирует совершенствовать свои беговые навыки. Тэхён — это воплощение чего-то непонятного для Чонгука, запредельное и таящее секреты. По этим худым рукам и осунувшемуся лицу, а так же тёмным синякам под глазами и истрёпанной одежде видно, что в его жизни творится какой-то пиздец. Чонгук хочет понять, какой именно, подступиться настолько близко, как это ему могут позволить, возможно, как-то помочь. На него это совершенно не похоже. Ему люди как личности в принципе не интересны, за исключением Намджуна и ещё нескольких, а также тёти, но эта родственная связь и нечто другое. Все вокруг — это его деловые партнёры, товарищи, конкуренты, подчинённые. Они дают ему то, что должны давать, ни больше, ни меньше, а остальное ему и не нужно. Может, дело в том, что Тэхён отличается. Для того чтобы понять его принадлежность к более низкому социальному классу, особая проницательность не требуется. Чонгук рос и воспитывался в обществе богатых и влиятельных, он крутится в нём по сей день, сытый по горло. Он видит и знает, на что готовы люди ради денег и хоть какого-то внимания к своей персоне. Это вызывает отвращение, но деваться некуда. Бытие определяет сознание, Чонгук это понимает и работает над собой, чтобы не превратиться в такого же, как все они. К менее обеспеченным людям, беднякам и совсем нищим он презрения не питал и не будет. Но суть в том, что и сочувствия как такового они у него никогда не вызывали, являясь лишь каким-то отдельным параллельно существующим миром, не имеющим к нему отношения. А вот Тэхён вызывает, а Чонгук никак не разберётся, что к чему. Он просто идёт нога в ногу с ним, что-то спрашивает, иногда отвечает сам. Оба как-то позабыли о ранее имевшей место быть язвительности, но душевным разговор назвать ещё нельзя — не так быстро. Они выбрались из лабиринта узких переулков и теперь стоят на светофоре. Транспорт в такое время здесь почти не ходит, вполне себе можно идти на красный. Но они стоят и как законопослушные граждане ждут зелёный. Чонгуку домой не хочется, далеко. Метро уже давно не работает в связи с поздним временем. Можно было бы пойти в какой-нибудь отель, все карты с собой, но… — Могу ли я составить тебе компанию? — задаёт он вопрос Тэхёну, боясь показаться навязчивым. Да он сам не знает что творит, настолько велико желание просто идти рядом с ним. — Мы уже около часа вместе идём, разве нет? — произносит Тэхён. Он снова выбивается чуть вперёд. — Мы разговаривали, пока шли оттуда. Сейчас ты идёшь куда-то, так? — Допустим. — Я хочу пойти тоже. Прогуляться… Ты хороший собеседник. Внезапный комплимент заставляет Тэхёна измениться в лице, оно если не сияет, то начинает светиться. — Правда? — Да, — кивает Чонгук. Абсолютная. Тэхён задумывается, Чонгук колеблется тоже. Для него всё это так в новинку — люди редко знакомятся вот таким вот образом. Он похожее только в фильмах видел. Чонгук не уверен в своей вере в судьбу и прочее, фаталистом себя не считает, но что, если это всё не просто так? Неслучайно и имеет какой-то смысл, пока ещё не обнаруженный. — Хорошо. Давай просто пройдёмся? Что насчёт одной крыши? С неё открывается классный вид. У тебя как с высотой? — По-разному. Иногда она манит, иногда я ловлю панику. — О, даже не парься, — говорит Тэхён. — В том месте пугаться нечему. Тебе понравится. Предложение Чонгука полностью устраивает. Возможно, он ведёт себя несколько безответственно и глупо, отправляясь с полузнакомым человеком неизвестно куда, но ему хочется. Чувствами и мыслями всё это отдаленно напоминает его времяпровождение в Америке, почему бы не испытать это вновь… Спустя какое-то время они оказываются в каком-то бедном районе Сеула, отдающем серостью и сыростью. В такое время улицы безлюдны, а с фонарями здесь и вовсе напряжёнка. Чонгук никогда не был в подобных местах, может, видел лишь из окон автомобиля, в редкие моменты проезжая мимо. К тому же ему неуютно из-за того, что такие районы кишат преступными группировками, а это рождает в голове неприятные ассоциации. Они просто идут, беседуя о всяком, постепенно раскрываясь перед друг другом, узнают всякое дерьмо вроде любимого фильма и интересов. Затем Тэхён резко останавливается и словно к чему-то прислушивается. — Ох, чёрт… Только не они, — шепчет он, смотря куда-то позади Чонгука. — О чём ты? — спрашивает Чонгук. — Иди за мной и постарайся молчать. Он жестом манит Чонгука за собой и прячется за какой-то кирпичной стеной одного из ближайших домов. — Что… — Сказал же, помолчи, — не дав закончить Чонгуку, шипит на него Тэхён. Он аккуратно выглядывает из-за стены, а затем резко оборачивается. Раздаётся какой-то громкий свист и крики. — Блять, нас заметили! Бежим! И они бегут. Бегут по узким переулкам, пачкая обувь в помойных лужах и грязи. Бегут так долго, что дыхание начинает сбиваться, а в боку колоть. Наконец они останавливаются около какой-то конструкции. Куча металла, какие-то доски… — Лезь за мной, — просит Тэхён, забираясь на какую-то не внушавшую доверия деревянную лестницу, и протягивает руку. — Что… — выдыхает сбитый с толку Чонгук. — Лезь, говорю! Если они нас догонят сейчас, то мозги по асфальту раскидают, и всем будет плевать на тебя и твои деньги, понимаешь? Решив, что лучше послушаться, Чонгук хватает протянутую руку и забирается по шаткой лестнице. Высота становится всё больше, его трясёт и лестница тоже трясётся, по обе стороны от него никаких штук, за которые можно было бы зацепиться, чтобы облегчить подъём. Под ним — метров десять, над ним — Тэхён, уверенно поднимающийся наверх, и неизвестность. В кожу западают занозы от сухого и старого дерева, вызывая резкую боль, а ещё кружится голова. Наконец лестница заканчивается, и Тэхён спрыгивает на какую-то поверхность слева от себя, благо расстояние между ней и лестницей небольшое, меньше метра. Чонгук повторяет его действия, стараясь не смотреть вниз. — Ким Тэхён! — раздаётся откуда-то снизу, и Чонгук вздрагивает. На Тэхёне и лица нет, но несмотря на это, он берёт Чонгука за руку и говорит: — Не реагируй. Иди за мной. Он пробивает ногой какую-то дверь и первый пробирается внутрь. Чонгук опасливо шагает следом за ним, попадая в полнейшую темноту. Они петляют по тёмным коридорам, и Чонгук даже спотыкается о какие-то вещи, но поднимается и продолжает путь. Он чувствует примерно то же самое, что в ту ночь в погоне от полиции, а какие-либо вопросы Тэхёном так же игнорируются. Разница лишь в том, что он не знает, от кого они бегут прямо сейчас. Но всё равно — страшно, и как бы не сломать здесь шею. Наконец, они попадают в какую-то комнату (комнату ли, Чонгук не совсем уверен). Уверен он в другом — здесь есть окно, приличное по размерам, а ещё какая-то старая мебель, отдающая чем-то прелым. Неизвестно, на каком они этаже, но дом напротив кажется высоким. — Куда ты меня привёл? — рвано шепчет Чонгук, наблюдая за тем, как Тэхён подходит к окну и осматривается. — Они сейчас найдут нас… Меня. Чонгук не успевает даже моргнуть, как Тэхён исчезает из оконного проёма и прыгает вниз.