diamonds 'n' rust

If time stood still, Iʼd take this moment Make it last forever… Когда мысли об этом неприятном инциденте заёбывают, а маршрут работа-дом-работа приедается, Чонгук решает поехать к Тэхёну, потому что он хочет его увидеть. Дверь квартиры оказывается приоткрытой. — Ну же, Тэхён. Сделаем это, — слышит Чонгук чей-то женский голос, как только заходит внутрь. Он сразу понимает, что он принадлежит той самой Суён. — Я не хочу, — говорит уже Тэхён. Чонгук не спешит войти в комнату, он замирает и вслушивается. — Да кому ты врёшь, Тэхён? Ты думаешь я не замечаю, как ты на меня смотришь? — вопрошает Суён. — Что?.. В любом случае, всё не так, как ты там себе напридумывала. — Да всё так, Тэхён! — повышает голос женщина. — Даже не думай отпираться сейчас. Пауза. Какая-то возня. — Убери руки, — просит Тэхён. — Убери свои руки от меня, я сказал! И Чонгук решает, что пора бы ему вмешаться. Библейская, блять, картина предстаёт перед его взором. Суён, которая уже успела обнажиться до нижнего белья, стоит перед Тэхёном, который, кажется, вообще ни черта не понимает, что происходит. На его лице мелькают удивление и растерянность. — Вышла отсюда, — холодно произносит Чонгук, поджимая губы. Да, она старше, и он должен быть более уважителен по отношению к этой особе, но нет, не в такой ситуации. Прикрылась бы хоть, господи. — Ты тут откуда ещё? — возмущается женщина, поворачиваясь. Чонгук замечает её вульгарный макияж. Ну что за… — Встала и вышла. Я повторять не буду. — Да что ты мне сделаешь, сопляк? Вот никак не пойму, кто ты такой вообще? — Тэхён, иди сюда, — рукой манит к себе его Чонгук. Убедившись, что Тэхён становится прямо за ним, он продолжает: — Да неважно, кто я. Важнее то, что ты сейчас склоняла к сексу парня. За такое и посадить могут. — Пф! — фыркает Суён, пытаясь найти одежду, в которой сюда пришла. — В любом случае, кому поверят люди? Мне, взрослой женщине или ему, этому мошеннику и сопляку? А вот это сейчас Чонгука не по-детски взбесило. — Выметайся, — говорит он. — Серьёзно, уходи, Суён, — робко подаёт голос Тэхён. — А знаете, что? — восклицает женщина, натягивая на себя майку. — Я уйду. Но я вернусь, и не одна. Тогда мы и будем разговаривать, понятно? Курам на смех такие заявления. Но, тем не менее, Чонгук провожает женщину буравящим взглядом до самых дверей, а потом поворачивается к Тэхёну: — Что это было?! — Ты точно хочешь знать? Иногда он задаёт такие глупейшие вопросы. — Да, Тэхён. Тот морщится и садится на диван, опуская голову и массируя виски. — Хозяйка квартиры требует деньги, звонит чуть не ежедневно, напоминая. Я-то всё помню, но платить сейчас мне нечем — зарплата через пару недель, я же устроился не так давно. — Ну, дальше? — Рассказал об этом Суён, ну знаешь, просто поделился. Она сказала, что что-нибудь придумает. Придумала, блять… Заявилась и говорит, что если я с ней пересплю, то она заплатит за меня матери. До этого ещё по нервам прошлась, сама грозилась меня из квартиры выгнать, и тут на тебе… Злой не столько от того, что эта неадекватная манипуляторша так себя ведёт, сколько от того факта, что Тэхён с ней почему-то делится своими переживаниями, словно не замечая, какая она гнилая, Чонгук старается не переходить на крик: — Неужели ты не видишь, что она ненормальная? Хотя, он, в общем-то, тоже слепой. Ну, учитывая недавние события. Но здесь же всё как на ладони, даже удивительно. — Забей, Чонгук, — просит Тэхён. — Забить? Что ещё прикажешь сделать? Если бы я не пришёл, то что бы здесь происходило? До сегодняшнего вечера я и представить не мог, чтобы женщина вытворяла такое! — Я бы не стал с ней спать. Ни за что. Особенно после того, что она сказала, как колола лекарства Тэилю только потому, что её заебало видеть мою хмурую рожу, — горько хмыкает Тэхён. — По ней видно, что она сука, — приходит к такому умозаключению Чонгук и выходит на тесный балкончик. В пизду. Ему нужно покурить. А Суён, как и обещала, приходит не одна. Чонгук ожидал увидеть каких-нибудь бугаёв или кого-то в этом роде. И ждал её, собственно, ближе к ночи, а не спустя полчаса после демонстративного ухода. Но она приходит со своей матерью. Смешно. Вот, значит, кого надо бояться? Это с ней они должны разговаривать? С этой полной женщиной в каком-то выцветшем, аляпистом платье и дешёвой бижутерией на всех возможных местах, а также нелепой причёской. Пожалуй, это всё, что можно сказать о ней, разве что добавить о её диких глазах, которыми она буравит Тэхёна в этот самый момент. — Что тут происходит, а? Тэхён, когда мне ждать кварплату? — грозно спрашивает она, застывая в дверях комнаты. — И что ты сделал с моей дочерью? Суён пришла вся в слезах… Приставал? Ты чего удумал? Своего парня-отморозка похоронил, решил и нас в гроб вогнать? — Женщина, — осторожно начинает Чонгук, не покидая того места где он стоит, около выбитого окна. Его наконец замечают. Суён недовольно цокает, а у её мамаши на лице появляется улыбка, с которой, наверное, может тягаться сам чеширский кот. — А Вы кто такой, молодой человек? — моментально сменив гнев на милость, спрашивает она, начиная рассматривать его с ног до головы. — Что же Вы не попросите Вашу дочь заплатить за жильё? — вопросом на вопрос отвечает Чонгук, скрещивая руки на груди. — Не поняла… — Так спросите у неё. — Суён? — женщина поворачивается к дочери, а та, как и ожидалось, уходит на попятную. — Мама, я понятия не имею, о чём говорит этот человек... И почему ты вообще его слушаешь? Он проходимец, возомнивший себя господином! Что за наглая ложь. — Ваша дочь шантажировала Тэхёна. Не единожды, но мы говорим о конкретном сегодняшнем случае, верно? Знаете, как у неё все работает? — Н-нет, — качает головой уже абсолютно растерянная хозяйка квартиры. — Ещё бы. Тэхён должен был заняться с ней сексом, а она бы заплатила за него вам. Здорово, правда? — Суён? — женщина не оставляет попыток достучаться до дочери. — То, что говорит этот мальчик, правда? — Мама! Он несёт бред, кому ты веришь?! — восклицает Суён. Ей осталось только топнуть ножкой, настолько отчаянная и завравшаяся. — Меня вот что интересует, — в ход Чонгук пускает тяжелую артиллерию. — Почему у Вашей дочери, которой бог знает сколько лет, нет мужа? Да что там мужа! Просто мужика? — Сука! — взвизгивает Суён, заставляя Чонгука вздрогнуть. Ещё немного, и она набросится на него, повалит на пол и выцарапает глаза. Как земля вообще носит таких нестабильных людей? — Что творится в голове у женщины, которая лезет к парню, который младше её? Хочется пошутить про то, что он годится ей в сыновья, но это будет крайне невежливо. В следующее мгновение происходит действительно страшное. С таким яростным взглядом, который и представить ужасно, не то что ощущать на себе, женщина накидывается на Чонгука, толкая его на окно, чуть ли не на самый осколок. — Знаешь, почему у меня его нет? Знаешь? Да потому что у всех моих мужиков всегда находился кто-то получше меня! Что же, знакомо. Но нисколько её не оправдывает. Затем Чонгук, который в буквальном смысле терпит всё это, замечает, как мать Суён пытается оттащить взбесившуюся женщину от него. Видит и Тэхёна, который вскакивает с дивана, приближаясь к ним. Успокаивается Суён не сразу. Мать отводит её в сторону, придерживая за руки, а та порывисто дышит, смотря на Чонгука так, словно он враг народа. — Вся эта чертовщина меня не волнует, — произносит хозяйка квартиры. — Я сейчас вызову полицию, за такую клевету про мою дочь, да я вас…обоих… Что не так с этим миром, в рот его ебать? Разве это не её дочь только что как бешеная набросилась на Чонгука? Какая клевета? — Не надо меня запугивать, — просит Чонгук, поправляя волосы. — Если дело и дойдёт до полиции, то я вполне могу подтвердить, что Ваша дочь принуждала человека к тому, что он делать не хочет. Если это будет продолжаться, то вы обе вылетите с работы. Поверьте, я такой человек, который может всё это устроить. О, в их лицах, наконец, начинает читаться страх. — И что ты предлагаешь? — Я даю вам деньги, а вы не трогаете больше Тэхёна. То есть, вообще не трогаете. Ни на шаг не подходите к этой квартире, не звоните, не шантажируете и прочее. — Это, вообще-то, моя квартира! — хрипит женщина. — Да Ваша, Ваша, — устало признаёт Чонгук. — Но совсем скоро Тэхён здесь жить не будет. Забавное «что?» разбавляет атмосферу. Вопрос принадлежит всем этим людям, кроме самого Чонгука, конечно. — Думаю, беседу можно считать законченной. Прошу Вас и Вашу дочь хорошенько подумать о том, что я сказал. Чонгук, наверное, выглядит таким уверенным и самодовольным сейчас, учитывая, что пару минут назад он чуть не напоролся на торчащее стекло. Иногда в умении ставить людей на место ему равных нет. Женщины колеблются, перешёптываются между собой, а затем мать произносит: — Ладно, будет так. Но сначала давайте деньги. Чонгук уточняет сколько надо и мгновенно насчитывает их в своём кошельке. Из рук в руки отдавать не хочется — противно, ни к чему, после всего сказанного и сделанного эти люди и такого не достойны. С животными надо обращаться как с животными, правильно? Поэтому он кидает купюры прямо к ним в ноги. Старшая женщина мгновенно падает прямо на колени и начинает собирать их, с неподдельной жадностью. Как изголодавшаяся собака, которой соизволили бросить кость. Мерзость. — Приятных сновидений, — произносит Чонгук, когда женщины начинают направляться к выходу. Они уходят, не прощаясь. Хочется верить, что с буйной Суён и её продажной матерью судьба их больше не сведёт. Чуть погодя Чонгук замечает, что Тэхён смотрит на него, как на героя. От этого пристального взгляда (восхищённого? благодарного?) непроизвольно напрягаются мышцы, а бабочки внутри устраивают дебош. И если, блять, этот взгляд — не причина жить, то Чонгук готов откинуться прямо сейчас. — Спасибо, Чонгук, — тихо благодарит его Тэхён, добивая окончательно. Чонгук что-то невнятно отвечает, а потом они пытаются отвлечься посредством поедания всяких вкусностей, даже засыпают на пару часов. А потом выходят на балкон, чтобы подышать воздухом. Чонгук даже рассказывает Тэхёну о случае с Чимином и соглашается, когда тот называет Чимина редкостным мудаком. — Подумать только… Меня хотел трахнуть мой друг, — задумчиво произносит Чонгук, рассматривая небо. — Или хотел, чтобы я его трахнул. Без понятия, как именно. — Меня чуть не трахнула женщина, которой тридцатник, Чонгук, — усмехается Тэхён. — А потом нас двоих отымел их сраный дуэт. Ментально. И затем они смеются оба. Так легко, словно ничего ужасного не произошло. Подумаешь, друзья решили предложить свои сексуальные услуги. Кому-то, может, такое бы и понравилось (в случае с Чимином на месте Чонгука захотело бы побывать много людей, в случае с Суён — ну, такое понравилось бы только больным ублюдкам), но не им, они люди с тонкой душевной организацией. — Скажи, — вдруг говорит Тэхён. — А у тебя же никого нет, да? Он что, действительно хочет об этом поговорить? Он, человек, который попросил не добавлять на сердце шрам… Чонгуку казалось, что все эти темы для Тэхёна табу. — Ну…да, — не сразу отвечает Чонгук. Вообще-то, нет, есть Ким Тэхён, ебущий мозги и заставляющий сердце бешено биться. Разве не очевидно? — И как оно? — То есть? — Какова твоя философия? То есть, дай угадаю. У тебя нет ни парня, ни девушки, но ты определённо с кем-то спишь. Берусь предположить, что там целые толпы. Не пойми неправильно, я не имею в виду неразборчивость! Скорее, желание разнообразия. Не толпы, конечно. Постоянных всего три. И когда последний раз Чонгук пользовался их услугами? Недели три назад? Но в общем-то… — Можешь стукнуть меня, если я не прав. — Угадал. В яблочко, — соглашается Чонгук. — Никогда не понимал, как так можно? Чонгук пожимает плечами. — Вполне себе можно. Но сейчас я не... — А если ты кого-то встретишь и между вами родятся чувства, то что тогда? — перебивает Тэхён. — Перестанешь спать? В тебе проснётся моногамность? Интересно, этот человек на что-то намекает или он забыл о том, что ранее ему сказал Чонгук? Так, минутку, они серьёзно говорят об этом сейчас, и Чонгуку почему-то боязно. Он не готов, почему Тэхён вообще заговорил о таком? Он не готов. — Если скажешь ты, то я сделаю всё, что угодно. Эти слова вылетают непроизвольно, но Чонгуку кажется, что идеальнее момента и не найти. — Да что ты несёшь… — Правда. — Глупости. Кто я такой, чтобы ты меня слушался? — вопрошает Тэхён, уставившись куда-то в угол. Чонгук не знает. Ответ «всё» Тэхёна устроит? Потому что он действительно всё, всё то, что занимает его мысли последнее время. — Ответь мне на один вопрос, Ким Тэхён, — просит Чонгук, прикуривая. — Смотря на какой. — Ты сказал про шрам, я это уяснил. Но кто сказал, что я тебе причиню её, эту боль? — А разве нет? — А почему да? — Так, а почему нет? — А почему да? Ещё пара таких реплик, и они покажут друг другу языки, как маленькие дети. — Потому что все люди приносят друг другу боль. Ответ почему-то кажется более, чем удовлетворительным. — Сколько ночей я не спал уже из-за тебя, а? — говорит Чонгук, любуясь небом. Сегодня чернее некуда. Чёрт, когда он рядом с Тэхёном, он всегда обращает внимание на это дерьмо. Может, это какая-то характеристика влюблённости? Нет, нет, нет. Он ненавидит это слово, оно ужасно. Влюблённость. Но другого он пока не придумал. — Звучит пошло, — улыбается Тэхён. — Э-э-эй. Такие шутки — определённо новый уровень. Приятно видеть Тэхёна таким…каким он и был прежде, только более открытым. Чонгук по-настоящему радуется, что тот смог выкарабкаться из горя, не опустил руки. — Когда ты сказал, что я здесь больше не буду жить… Что ты имел в виду? Ах, ну да. — Не знаю, что с тобой делать, но в этой помойке ты точно не останешься, — стряхивая пепел, отвечает Чонгук. — Идти мне некуда, — словно открывая Америку, задумчиво говорит Тэхён. Чонгук так боится, что Тэхён подумает, что его собираются купить, силой завлечь в тот самый мир, который он терпеть не может, но тем не менее находит в себе силы сказать это: — Можешь пожить у меня какое-то время. — Я не могу, — бормочет Тэхён. — Можешь. — Я и так тебе обязан многим, я лучше потерплю здесь… Заебал. Упрямство иногда круто, но Чонгук ненавидит эту черту в нём. И он больше не хочет, чтобы этот человек жил в этой развалюхе, он не заслуживает. — Почему ты постоянно отказываешься от моей помощи? Тебе не придётся ничего мне возмещать, — объясняет Чонгук. — Я подумаю насчёт твоего предложения. Но ничего не обещаю. Чонгук, ты кажешься мне странным. — Это ещё почему? — Не понимаю, чем я это всё заслужил. Это странно, то, что ты обращаешь на меня внимание вообще… Случается. В какой-то момент расстояние между ними сокращается в разы, и они начинают бить собственными вздохами друг в друга, а потом и губами. Не так далеко раздаётся какой-то громкий хлопок. Это что, ёбаные фейерверки? Сегодня какой-то праздник? Ну, у Чонгука так точно. Подумать только, сколько он мечтал о таком? Он сбился с ёбаного времени, да что там, он сбился со своего ёбаного пути, выпал и подняться не может, и теперь, когда он делает то, что хотел сделать каждый грёбаный день или ещё тогда…недели назад, в полутёмном бассейне собственного дома, всё кажется прекрасным, и этот облезлый балкон, на полу которого он краем глаза видит камни и пыль. И эта квартира, и этот неблагополучный район, что под ними и впереди них, и сигарета, рухнувшая только что на балкон ниже. Крышу сносит, а в воздухе сейчас на пару с разноцветными огоньками что-то взорвётся. Может, они тоже взорвутся? Это что, от одного только касания губ (и не только, язык Тэхёна уже давно во рту Чонгука, и блять, как же приятно, пусть он оттуда и не вылезает) может быть так хорошо? Рука тем временем трогает эти мягкие пепельные волосы, а другая сминает футболку Тэхёна. Чонгук так близко к нему, и осознавать это так приятно. Его заметили!.. Ему наконец отвечают, да ещё как, требовательно и настойчиво, убивая красными губами, насилуя языком. Фейерверки продолжают взрываться, но это нисколько не мешает им, не отвлекает ни разу. Если бы сейчас пошёл ливень, то они бы не зашли внутрь. Поцелуй сладкий, но не приторный. Ещё чуть-чуть, и даже дышать станет невозможно, но если и умирать, то с этим приятным привкусом во рту, что передался Чонгуку от Тэхёна за считанные секунды. Вся его печальная жизнь как будто заимела смысл, все проблемы ушли на второй план, а все сомнения отпали сами собой. Пусть этот момент будет их началом. Да, всё непросто, всё пиздец как непросто, им ещё только предстоит узнать друг о друге всё, придётся мириться с принципами и заёбами. Но Чонгук готов. Как никогда.