А что, если всё исчезнет?

      Следующие два дня несильно отличались от предыдущих двух дней. Разве что алкоголя было чуть меньше, но, тем не менее, это не помешало мне проснуться с какой-то голой девушкой на одном матрасе. На МОЁМ кухонном матрасе.       Я начал просыпаться от того, что перестал чувствовать свою левую руку. Она затекла просто дико, и, естественно, я тут же начал её поднимать, но что-то мне мешало это сделать. Тогда я, борясь с сонливостью и тяжёлыми веками, открыл глаза, повернул голову, которая по весу напоминала мне чугунный мяч (хоть я таких никогда не видел, но уверен, что весят они так же дохрена, как весила тогда моя голова), я повернул голову и увидел какую-то девушку, мирно спящую на моём плече. В ту секунду мне было абсолютно плевать, кто это и что она здесь делает, мне хотелось побыстрее вытащить свою руку и сделать, наконец, уже что-нибудь, чтобы начать её чувствовать. Аккуратно я начал одновременно отодвигать от себя девушку и вытаскивать из-под неё своё плечо. Это получилось не сразу и с трудом, но всё же я это сделал, и при помощи второй живой руки я поднял онемевшую наверх. Где-то читал, что это помогает от затекания. И это действительно помогло, поскольку с каждой секундой я начинал чувствовать свою руку всё сильнее и сильнее.       Когда моя рука наконец-то перестала меня беспокоить, моё внимание снова переключилось на девушку. Теперь я заметил, что она без одежды. Совсем. Подняв одеяло, я понял, что и я, мать твою, без одежды. Присмотревшись получше к её лицу, я начал догадываться, что это та самая блондинка, которая спрашивала обо мне, с третьим или четвёртым (кстати, там оказался всего лишь третий) размером. Ухмыльнувшись тому, что эту красотку мне всё же удалось затащить в постель (а вернее на матрас, и, возможно, это она затащила меня на него, а не я её), я присел на матрасе и начал искать свою одежду. Пока я надевал штаны, из моего кармана выпал телефон. Полностью одевшись, я нагнулся за смартфоном и разблокировал экран, чтобы посмотреть время. 12:35 и одно смс.       «Тош, прости, что пришла без предупреждения и тогда, когда ты сказал, что мы не сможем увидеться после репетиции. Просто я очень соскучилась по тебе и хотела передать тебе свои пирожки. Прости, пожалуйста, ещё раз. Я очень тебя люблю, и хотела бы поскорее с тобой снова увидеться :*». Настя.       Я обернулся назад, увидев мирно спящую блондинку, имя которой я даже не знаю, и на секунду мне стало как-то даже стыдно. — Бля… – виновато сжав губы, я на секунду задумался и понял, что до того, как я не прочитал сообщение от Насти, я даже не вспомнил, что у меня есть девушка. Серьёзно. Сейчас мне стыдно в этом признаваться, но были моменты, когда я тупо забывал о том, что как бы теоретически я парень несвободный.       Повернувшись обратно к телефону, я ткнул пальцем на «ответить» и написал следующее:       «Да ладно, Настюш, забыли, сам тоже погорячился, просто был уставшим, злым и раздражённым, вот и сорвался. Мы сегодня до семи, поэтому можем встретиться».       И нажав на кнопку «отправить», я заблокировал телефон и убрал его в карман.       Я уже говорил о том, что Настя постоянно, всегда и всё время всё мне прощала? Если нет, то говорю: Настя постоянно, всегда, всё время, просто ПОСТОЯННО всё мне прощает. Мои психи, крики, наезды, упрекания, пьянки, гулянки. К счастью, (И СЛАВА ГОСПОДИ ИИСУСЕ) она не знает, и, надеюсь, никогда не узнает о моих изменах. Хотя, думаю, если бы и знала, то и их тоже прощала бы. Но я пока что не до такой степени мудак, поэтому тщательно это всё ото всех скрывал. Вообще, какой бы ни была ссора, кто бы ни был её инициатором (хотя, по правде говоря, им чаще всего был я), что бы вообще ни случилось и из-за чего бы мы вообще ни поссорились, всегда, просто ВСЕГДА Настя мирилась первая. Она извинялась (и я до сих пор не понимаю, как можно в любой ситуации найти свою вину, даже там, где казалось бы, твоей вины нет вообще), говорила, что погорячилась, не подумала и вообще не стоило этого делать или говорить, потом снова просила прощение, говорила, что любит и очень скучает и предлагала встретиться. А я отвечал, что всё нормально, я и сам немножко виноват (хотя виноватым себя никогда не считал), тоже извинялся и соглашался встретиться. Хочешь спросить, как я так быстро мирился, если постоянно был сам инициатором ссоры? Всё довольно-таки просто. Мне было плевать. Абсолютно. Я ссорился-то с ней по большей части из-за того, что на тот момент мне хотелось поскорее от неё избавиться и пойти тусить и бухать. Или чтобы на следующий день она не мешала мне тусить и бухать своими смс-ками и звонками. На этот случай я ругался посильнее, чтобы она обижалась подольше. Но самый максимум на сколько её хватило – это неделя. Тогда я просто высосал проблему из пальца, накричав на неё из-за того, что, якобы, видел её с каким-то парнем, как они мило беседовали, чуть не обнимались и не целовались, хотя на деле это был всего лишь какой-то парень, которому она подсказала дорогу, и прошла с ним пару метров, чтобы тот не заблудился. Я это прекрасно знал, но мне нужны были пару свободных от неё дней, чтобы отпраздновать два дня рождения двух приятелей, у которых они шли друг за другом. Я тогда очень сильно на неё накричал, даже помню, обозвал как-то некрасиво, она очень сильно обиделась и неделю со мной не разговаривала. На пятый день меня периодически стали посещать мысли: «А вдруг мы расстанемся, она меня бросит и меня больше никто не будет любить», но в такие моменты я вспоминал о своих гулянках и пьянках и понимал, что, в общем-то, немногое я и потеряю. Собственно, поэтому я никогда и не мирился первым. Я просто не боялся её потерять. Эгоистичный мудак.       Уйдя от Толяна, я пошёл к себе домой, дабы привести себя в божеский вид и прийти на репетицию в более-менее трезвом и адекватном состоянии. На репу я, как обычно, опоздал, за что получил небольшой втык от Милько. Но за два года я к этому уже давным-давно привык. В тот день всё прошло достаточно весело и непринуждённо, по крайней мере, никто ни разу не упрекнул меня в том, что я постоянно опаздываю, и не напомнил о том, что СКОРО ВАЖНЫЙ КОНЦЕРТ НЕ СМЕЙ ОПАЗДЫВАТЬ!!! Поэтому всё прошло нормально. — Так, – командным тоном произнёс Мильковский, уже когда мы закончили репетировать последнюю песню. – Значит, концерт у нас в воскресенье, поэтому в субботу мы репетируем весь день. Это будет генеральная и самая важная репетиция, поэтому просьба всем быть и придти вовремя.       Женя демонстративно посмотрел на меня, изогнув правую бровь. — Репетиция в субботу? – уточнил я, подходя к дивану, на котором лежала моя ветровка. Женя лишь ответил: «Да». – Ну тогда я точно буду. А вот в пятницу я уйду пораньше, у Толяна День Рождения. Юбилей.       Я посмотрел на блондина, надевая на себя ветровку. Женя лишь вздохнул и, сняв с себя гитару, понёс её на подставку. — В пятницу можешь уходить куда хочешь, но чтобы в субботу пришёл вовремя и ушёл вместе со всеми. — То есть, в пятницу можно не приходить? – весело спросил я, наивно удивившись. — И в пятницу, и в четверг, и в среду, и через неделю, и через месяц, – договорив, Милько наконец-то повернулся ко мне и, посмотрев на меня, косо ухмыльнулся. – Хочешь – можешь вообще не приходить.       Я глубоко вздохнул, закатив глаза, и прокрутил в руке зажигалку, которую секунду назад достал из кармана. Сам того не замечая, я часто так делал, когда не знал, что ответить. Вернее знал, но понимал, что мои мысли лучше держать при себе, иначе мне действительно можно будет собирать свои вещи и больше не приходить. На моё молчание Женя ничего не ответил, а только ехидно ухмыльнулся, всем своим видом показывая, будто бы он одержал надо мной победу. Мол, ага, куда ты денешься. И, сука, он был прав.       Попрощавшись с парнями и выйдя с базы, я позвонил Насте, как и обещал ещё сегодня утром. Честно говоря, желания встретиться с ней никакого не было. Опять нужно будет извиняться, а я ненавижу это дело больше всего на свете. Просто я не считаю себя виноватым. Хотя, поправочка: не считаЛ. Сейчас я признаю, хоть и с трудом, но всё же я начинаю понимать, что Земля вертится не вокруг меня и что я тоже (О БОЖЕ) бываю виноватым. Ну просто если мои слова или поступки как-то тебя задевают или не устраивают, то это твои проблемы. Я всегда говорю и делаю то, что думаю и хочу. И смысл мне извиняться за правду? Я всё равно не перестану так думать и делать. Ну то есть… Короче, я всегда и во всём прав, поэтому мне не за что извиняться. Было. Теперь я другой! Не забывай акцентировать на этом внимание.       Мы с Настей встретились у её дома и пошли прогуляться до парка. При встрече она вела себя так, словно ничего не случилось и не было никакой ссоры. В прочем, я даже не удивился. Она всегда так делала. И мне это нравилось в ней больше всего. Она никогда не выносила мне мозг. Хотя, возможно, если бы выносила, что-то в нём начало б меняться. Мало вероятно, конечно, но всё же. — Знаешь, мне гораздо больше нравятся живые цветы, – сказала Настя, когда мы проходили мимо бабулек, продающих цветочки, помидорки, укропчик и носочки. – Ну, те, что растут в саду на грядках. А эти розы, лилии, хризантемы… Мне кажется, в них есть что-то… пафосное, что ли. Они утратили свою естественную красоту. Особенно розы. Они стали какими-то цветами, которые дарят всем подряд. Они потеряли свою уникальность. Как «Рафаэлло». Конфеты, которые дарят на каждый праздник. Вот, если тебе нужно кому-то подарить цветы и конфеты, что первое тебе придёт на ум? Розы и «Рафаэллки». А это неправильно. Каждому нужно дарить что-то особенное. А не следовать шаблону и дарить то, что дарят все. — Ну да, согласен, – сухо ответил я, держа в руках телефон, на который только что пришла очередная смс от той самой блондинки. Она приглашала меня снова встретиться.       От разговора и Насти я тогда отвлекся, поэтому даже не заметил, как она схватила меня двумя руками за локоть и как мы остановились. — Вау, смотри, какие красивые!       Откровенно говоря, но это между нами, мне тогда было абсолютно плевать, про какие цветы она говорит. Да и что вообще она там говорит. Я её толком даже не слушал. А всё потому, что в то же самое время я переписывался с той самой блондинкой с третьим размером. Не знаю, откуда у неё мои контакты, хотя, когда я пьяный, я могу сделать и сказать что угодно. И в эту же секунду, что Настя увидела цветы, я увидел в своём телефоне обнаженную фотографию блондинки. Поэтому я и ответил ошарашенно: — Ого… — Но ты даже не посмотрел!       И только тогда я удосужился оторваться от телефона и растерянно взглянуть на Настю. Она, чуть нахмурив брови, смотрела прямо мне в глаза. — Да я посмотрел, мельком так, – и я действительно бросил беглый взгляд куда-то в сторону, наткнувшись на какую-то бабушку, продающую цветочки с грядки. – Просто Милько сообщение прислал.       Настино выражение лица из недовольного тут же превратилось в грустное и расстроенное. — Опять на базу вызывает? – вздохнула она. — Да!.. – слишком быстро и резко ответил я, тут же себя похвалив за смекалку и сообразительность. Наврать про базу и уйти на «репетицию» – лучший способ по-тихому свалить. Тем более меня ждал третий размер в том же клубе через час. — Но вы ведь только с репетиции… – Настино лицо исказилось в грустной гримасе, что мне на секунду даже стало чуточку её жаль. — Ну, ты ведь знаешь Женю, он вечно что-то придумает и тут же всех созывает на общий сбор, – я взял Настины руки в свои и постарался непринуждённо и как-то даже сожалеюще улыбнуться. — Ну ладно, беги тогда, – грустно улыбнувшись, тихонько вздохнула она и, поцеловав меня в щёку, отошла чуть назад, поправив сумку на плече. Посмотрев в её глаза, мне на секунду снова стало её жалко. Но это чувство недолго теплилось в моём сердце, поскольку уже через мгновение перед моими глазами всплыла фотография обнажённой груди третьего размера, и на место жалости и сожаления пришли похоть и желание. Желание поскорее уйти туда, где будет алкоголь, тусовка и секс (хоть тогда я на него только надеялся, но всё же он снова был). Поэтому я так же поцеловал Настю в щёку и, помахав на прощанье рукой, быстрым шагом пошёл в сторону, противоположную от нашей базы. Слава Богу, Настя не знала, где она находится.