А что, если всё исчезнет?

      В свой очередной выходной я решил времени зря не терять. Проснулся ближе к обеду, позавтракал, собрался и пошёл к Жениному институту, потому что тогда билеты на его спектакль я так и не заказал, а позвонить и сделать это сейчас я не мог, потому что у меня тупо не было денег на телефоне. Да и в целом у меня заканчивались деньги. И смысл жизни, но сейчас не об этом.       У меня не было ни малейшего представления, где взять эти чертовы деньги. У родителей просить снова – точно не вариант, одалживать у кого-то бессмысленно, ещё и с работой этой не ясно ничего, даже если мне повезет, до зарплаты ещё почти месяц. Кредит мне точно не дадут, а вот сдать что-нибудь в ломбард, кстати-ка, неплохая идея, которая только что меня озарила.       Зайдя в комнату, я начал рыться в столе в поисках коробочки с золотом, которое дарила мне всегда бабушка на юбилеи. Я вечно возмущался, мол, зачем мне эти цепочки, лучше бы деньгами подарила, а она говорила, что золото – это вложение, настанет день, когда есть будет нечего, а у тебя золото есть, которое можно продать. Эх, права была бабуля, ох, как права. Открывая ящики по очереди, начиная с верхнего и не находя там никакой шкатулки, я выдвинул самый нижний и, увидев коричневую деревянную коробочку (кстати, всё так же подаренная бабушкой), вытащил её оттуда, услышав какое-то бряканье в ящике. Переведя туда взгляд, я увидел что-то тонкое и деревянное, прикрываемое другим хламом, а взяв это в руки, понял, что это барабанные палочки. Я медленно присел на корточки и как-то сразу забыл, что сейчас делал. Вообще всё забылось. И то, что я всех потерял, и то, что я теперь абсолютно один в чьей-то чужой жизни, что мои друзья и девушка понятия не имеют, кто я такой, что у меня нет ни единой мысли, как жить, что я каждый день и каждую минуту думаю о том, как мне и что делать дальше. Перед глазами флешбэками появлялись картинки из моей прошлой теперь несуществующей жизни, как мы играем с парнями. От кончиков пальцев до макушки я окунулся в ту дичайше кайфовую атмосферу, когда тебя накрывало настолько от того, что ты делаешь, что ты просто выпадал на время из реальности. Я будто бы на секунду оказался за барабанной установкой, сидя на концерте несуществующей группы «Нервы». А когда меня вернули обратно в мир, где я абсолютно один, мне захотелось разреветься. Мне стало настолько херово, что я еле переборол желание внутри себя разломать эти чертовы палочки к херам и пойти в какой-нибудь клуб нажраться. Вместо этого я лишь глубоко вдохнул, медленно выдохнул, закрыв глаза, и аккуратно убрал палочки обратно, закрыв ящик.       Я верну свою жизнь. Верну группу «Нервы». И посрать, что мне придется для этого сделать.       Я выгреб всё золото, какое нашёл в своей волшебной шкатулочке, и сдал всё в ближайший ломбард. Посчитав вырученные деньги, я довольно кивнул и убрал их во внутренний карман рюкзака. На пару недель хватит. А там посмотрим.       Знаешь, если честно, я не помню, когда последний раз мне приходилось так жить. Я имею в виду, экономить на всём и везде себя ограничивать. Раньше, когда мне было лень готовить, я заказывал еду на дом или шёл куда-нибудь с парнями в бар. Мне было абсолютно всё равно, сколько денег я потрачу, потому что знал, что в ближайшее время нам выплатят гонорар. Я полностью себя обеспечивал с шестнадцати лет и никогда не задумывался, что мне купить. Я просто брал тележку и скидывал туда то, что нравится. Если мне нравилась какая-нибудь футболка, я просто брал её и шёл на кассу, иногда даже пропуская примерочную. А потом у меня весь шкаф был забит футболками, которые я так ни разу и не надевал. Если надо было идти куда-то далеко, я вызывал такси. Я сорил деньгами, как будто моё имя было вписано в завещании у Билла Гейтса. А сейчас мне приходится по десять минут стоять у какого-нибудь стеллажа и выбирать макароны подешевле, но получше, и искать магазин, где они по акции. Я перестал пользоваться транспортом, потому что, выбирая между проездом и едой, я выбираю еду. Мне постоянно приходится в чём-то себя ущемлять, и это дерьмово. Особенно когда ты никогда этого не делал.       До Жениного института оставалось идти примерно минут десять, когда мне на телефон поступил звонок. Я достал его из кармана и посмотрел на экран. Неизвестный номер. — Да? — Тоша, привет, это Влад из книжного, помнишь?       Этот звонок был настолько неожиданным, что я даже непроизвольно замедлился. Я так был заморочен Настей и общением с ней, что напрочь забыл о договоренности с Владом. Настолько «напрочь», что я на секунду испугался, подумав: «Откуда у Влада мой номер?!» — Да, помню, конечно.       Я слегка нахмурился, сглотнув. Спокойно. Ты ведь сам дал ему свой номер. Ложная тревога. Он не знает, что ты его лучший друг и играешь с ним в одной группе. — Ты хотел придти, поучиться играть на гитаре… — Да-да, я помню, – черт, я волновался в тот момент так, как не волновался в школе на экзамене. Я нахрен забыл и о Владе, и о договоренности, и об этой сраной гитаре. И я не знал, что мне ему отвечать. Не говорить же, в каком я дерьме и что каждый день скрепя зубами пытаюсь из него выбраться. – Тут просто некоторые проблемы с гитарой. Знакомые, которые хотели мне её одолжить, смогут сделать это только на следующей неделе.       Фух, кажется, выкрутился. Но мне так стыдно было. Пиздец просто. Заебался уже врать. — Да, я как раз по поводу гитары и звоню, – Влад неловко усмехнулся. – Я на днях ездил к родителям и нашёл там свою старую акустику. Она, правда, слегка расстроена, но если над ней немного посидеть, то будет вполне себе годным вариантом для учёбы.       Он улыбался. Когда он улыбается, его голос звучит как-то по-особенному. И я начал улыбаться вместе с ним, потому что почувствовал на секунду небывалое одухотворение и ощущение того, что скоро всё наладится. — Слушай, это очень круто! – обрадовался я. – В таком случае, я могу прийти хоть сегодня. — Супер, я как раз сегодня весь вечер на работе.       Я шёл и улыбался, как дебил. И уверен, что Влад улыбался точно так же. На секунду даже я ощутил себя школьницей, приглашенную на свидание парнем, в которого она давным-давно по уши влюблена. — Ну, всё. Вечером тогда приду, – сказал я. – Если вдруг что-то изменится, я позвоню.       Влад обрадовался, я слышал это по голосу. Он сказал, что будет ждать меня вместе с гитарой, я ответил, что обязательно присоединюсь к их компании, и на том мы и попрощались. После отключения я ещё несколько секунд шёл и улыбался, как счастливый идиот, а потом, не сдержав эмоций, дёрнул рукой, выкрикнув негромкое: «Есть!» Увидев женщину, испуганно чуть ли не отпрыгнувшую от меня, я в ту же секунду кашлянул и сделал серьезное лицо, ускорив шаг. Убрав руки в карманы ветровки и пройдя пару метров, я снова ощутил натяжение улыбки на своём лице, с которой даже не стал бороться.       Дойдя до Жениного института, я подошёл к той афише, где было написано про спектакль, записал номер и снова туда позвонил. Мне сказали, что билет можно купить в кассе театра, что находится в здании института. Поскольку это студенческая постановка, то и билеты были весьма дешевыми, что меня не могло не порадовать в сложившемся положении. Вообще никогда не думал, что буду следить за скидками и всякими акциями. Но на днях я скачал приложение «Скидки-онлайн». Старость подкралась незаметно. Да, я считаю, что следить за скидками можно только в старости. Потому что только тогда наступают эти моменты, когда ты весь по уши в дерьме, вернее, в кредитах, долгах и ипотеке, и каждая копейка на счету. Шальная молодость закончилась, начинаешь экономить, покупать гречку по акции, решать, что потертости на джинсах от старости – это не признак их изношенности, а вроде как даже мода, а провести отпуск дома – это тоже отдых.       Выйдя из театрального корпуса, я начал складывать билет в карман и, подняв голову, увидел Женю, выходящего из главного входа института. Я как-то даже вздохнул с легкой долей сожаления. Ну не готов я к встрече с ним. Не знаю, что говорить и что делать. Тем более в последний раз он так на меня посмотрел, что у меня пропали последние малейшие мысли по поводу него.       А может и хрен с ним? Не идти за ним никуда, а встретиться уже на спектакле? Но если я его там даже не найду? Да и спектакль только через три недели. Это слишком долго. Я заебался уже жить не своей жизнью. Если бы можно было разобраться со всем этим дерьмом за пару дней, я бы с удовольствием это сделал. Но… Но у меня есть только я один, который должен как-то заново подружиться с тремя своими лучшими друзьями и девушкой, у которой есть уже другой. Охрененный такой расклад, да?       Да уж…       Я тяжело и глубоко вздохнул. А затем застегнул карман, где лежал билет, и пошёл за Женей, пока он не скрылся из моего поля зрения.       Не знаю, зачем я за ним пошёл. У меня в голове был полный вакуум вдобавок с перекати-полем. Не было ни малейшей мысли, что делать и что говорить. Но я всё равно зачем-то попёрся за ним следить. В душе была какая-то надежда, а вдруг я узнаю о нём что-то, что мне поможет, или вдруг случится какое-то чудо. И оно случилось. Но поначалу это не было чудом. Это был, блять, полный пиздец.       Я шёл за Женей уже минут пятнадцать. Он был один и, как мне казалось, даже не замечал меня. В этом я был уверен ровно до того момента, пока не завернул за угол дома, где чуть не обосрался от страха, когда испуганный и злой Мильковский стоял напротив меня и угрожал мне телефоном. — Кто ты и почему ты меня преследуешь уже месяц?!       В его глазах было столько всего намешано. И страх, и злость, и растерянность, и испуг. Он старался держаться уверенно, но я видел, как слегка подрагивала его правая рука, в которой он держал телефон чуть ли не напротив моего лица. Он ждал, пока я ему что-нибудь отвечу, а я стоял и молчал. Молчал, потому что я, блять, просто был в ахуе. — Говори, иначе я вызываю полицию!       Он трясет телефоном и сдвигает брови к переносице ещё ближе. — Подожди! – подняв руки в жесте «сдаюсь», выпалил я. – Не звони, я... Я всё расскажу.       Я сглотнул. Что я, блять, ему расскажу?       Сука, ну какого хуя надо было за ним попереться. Блять, вот вечно с этим Мильковским одни сраные проблемы. Думал, хоть в этой жизни с ним будет полегче, так нет же. И тут, бля, дерьмо какое-то.       Он продолжает держать телефон и прожигать меня взглядом. — Да хватит на меня так смотреть, – не выдержал я, нахмурившись. – И убери телефон, ничего я с тобой не сделаю.       Неожиданно мне стало как-то резко спокойно. Может, это из-за понимания того, что мне уже нечего терять, или из-за новой стадии шока. Что это тогда было, мне до сих пор неизвестно. — Говори, что тебе нужно от меня! – а он такой смешной, когда злится.       Я молчал. Я просто молча обтекал, не имея ни малейшего понятия, что ему отвечать. — Ну!       Он чуть ли не ткнул мне в лицо свой чёрный самсунг. — Да всё, сейчас расскажу! – психанул я. – Это не так просто всё, на самом деле... – я сделал глубокий вдох. – Я... – выдох. – Блять... — Я звоню! — Да подожди ты, ну! – на смену спокойствию пришла истерика. Если минуту назад мне было посрать на то, что говорить, то сейчас меня с каждой секундой накрывало всё сильнее от одной только мысли, что мне придётся говорить ему правду. Или же врать. Но я в тот момент настолько сильно охренел, что мой мозг напрочь отказывался вступать со мной в контакт. В голове сидела обезьяна с тарелками и, блять, била в них каждую секунду. – Дай мне время собраться, и убери уже свой телефон, блять! — Кто ты и что тебе от меня нужно? – его голос был уже немного спокойнее. Хотя телефон он по-прежнему держал в руке, но уже чуть ниже уровня моего лица.       Я сделал глубокий вдох и медленный выдох. — Хорошо... Я... – я закрыл глаза, сглотнув. – Всё, что я сейчас скажу, может показаться тебе полным бредом, но прошу тебя, дай мне несколько минут, не перебивай, просто выслушай. Я не маньяк, не убийца, я не собираюсь с тобой ничего делать, я не псих, не больной, я... В общем... – я снова вздохнул и решил: «Да катись оно всё к хуям. Я сейчас расскажу ему всю правду и будь, что будет». – Мы с тобой знакомы. Ну, вернее в моей жизни мы знакомы... – я на секунду замолчал, поняв, что уже с первого же предложения звучу, как псих. – Блять. С чего начать-то...       Я почесал лоб, опустив голову. Мне не хотелось смотреть Жене в глаза. Ничего, кроме недоверия и непонимания в купе с легкой насмешкой, я бы в них не увидел. И хоть он и молчал, я чувствовал, как он прожигает меня насмешливо-недоверчивым взглядом и ухмылкой.       Я сделал последний быстрый вздох и, послав нахуй все последствия, рассказал Жене обо всём с самого начала. С самого первого дня нашего знакомства. Как мы встретились с ним и Владом на платформе метро, как он предложил нам играть с ним в группе, как мы сочиняли песни, записывали альбомы, снимали клипы, ездили по городам с концертами, как потом пошло всё по хуям, как мы срались каждую репетицию, как я забивал на него, на парней и на группу в целом, как послал их всех нахер, променяв на День Рождения, казалось бы, лучшего друга, как проснулся однажды, поняв, что от моей прошлой жизни остался лишь хер с хвостиком, и как я уже почти месяц пытаюсь вернуть всё, как было.       За всё время рассказа, а он оказался достаточно долгим, Женя ни разу меня не перебил. И я так же ни разу не посмотрел ему в глаза. Лишь только в конце, выдохнув, я поднял взгляд и увидел его искаженное в недоумении и замешательстве лицо. Он молчал. Минуту точно. И это молчание было таким, блять, долгим, что я успел пожалеть двадцать раз, что всё это ему, сука, рассказал. — И ты думаешь, я в это поверю? – спокойно и уверенно произнёс он, слегка хмыкнув. — Нет, – честно ответил я, слегка пожав плечами.       Его лицо исказила легкая растерянная усмешка. — То есть, хочешь сказать, в каком-то там другом мире мы с тобой лучшие друзья и ты всё обо мне знаешь? — Практически, – согласился я. — Да? – Женя недоверчиво хмыкнул. – Как зовут мою собаку?       Я тихо усмехнулся. На понт меня решил взять? — У тебя нет собаки, у тебя аллергия на них.       Я поднял слегка насмешливый взгляд. Женя заметно изменился в лице. — Об этом многие знают...       Ну, конечно. Ведь ты участвовал в «Фабрике», многим известны о тебе некоторые факты. Но не все.       Я чуть сощурил глаза, посмотрев на Женю, и улыбнулся уголком рта. — А о том, что у тебя шрам на внутренней части мочки на левом ухе оттого, что ты в 15 лет хотел ухо проколоть, тоже многие знают?       Его лицо изменилось за считанные секунды. Из насмешливого и недоверчивого оно превратилось в испуганное и взволнованное. Глаза расширились, от улыбки и следа не осталось, брови сдвинулись ближе к носу, а рука с телефоном наконец-то опустилась окончательно. Он обеспокоенно смотрел мне в глаза, будто пытаясь найти в них ответ на свой немой вопрос. Но так его там и не найдя, он задал его вслух спустя несколько десятков секунд: — Да кто ты такой?..