А что, если всё исчезнет?

      Женя молчит уже минут двадцать, не меньше.       Когда я ответил ему, что я – человек, который знает о нём практически всё, Мильковский побледнел ещё сильнее, и мне даже показалось, что на долю секунды он потерял сознание. Каким-то чудом его ноги доковыляли до скамейки, и он просто рухнул на неё, опершись локтями на колени. Я понятия не имею, что творилось в его голове. Хотя и понимал в какой-то степени, ведь месяц назад я сам оказался в подобной ситуации. В подобном дерьме, я бы лучше сказал.       Пока Женя молчал, я уже двести тысяч раз успел пожалеть, что вообще попёрся за ним следом. Мне так дико хотелось вернуться в прошлое и ударить себя по лицу, когда бы только мысль идти за Мильковским пришла мне в голову. Я сидел на скамейке рядом с ним, чуть ли не каждую секунду сглатывая нервные комки, встающие в пересохшем горле. Я одновременно и хотел, чтобы он заговорил, и боялся услышать от него хоть слово, потому что мой мозг наотрез отказывался даже предполагать, какую реакцию мне ожидать. С меня, кажется, стекал пот просто ручьём, несмотря на то что на улице было достаточно прохладно. Я чувствовал, как сердце долбится в моих висках и груди, чуть не пробивая её насквозь. Мне было так страшно, что я начинал вспоминать молитвы, какие знаю, хотя я нихера не знаю, потому что не верю во всё это, но после случившегося со мной дерьма сложно не поверить в такую мистическую херь, и, тем не менее, я сидел и молился Богу, чтобы Женя не позвонил сейчас в психушку.       Женя, спустя несколько минут молчания, сделал глубокий вздох, втянув в себя, кажется, большую такую порцию кислорода, которой хватило бы человек на пять, несколько секунд был без движения, а потом усмехнулся и мотнул головой. — Да не… – он снова помотал головой, странно улыбаясь. – Бред какой-то.       Я не спускал с него взгляда ни на секунду. Женя ущипнул себя за руку, дернулся и сматерился. В очередной раз сглотнув, я почувствовал, что ещё чуть-чуть и точно грохнусь нахрен в обморок.       Женя резко повернулся ко мне лицом, положив руку на спинку скамейки. — Слушай, – он начал говорить очень быстро и нервно, – вот ты говоришь, что знаешь меня, да? А я как бы впервые в жизни тебя вижу. Ты утверждаешь, что где-то там в твоей жизни мы с тобой друзья-музыканты, а я как бы никогда в жизни не играл в группе, да? И что значит вообще «в твоей жизни»? Ты… Я не понимаю. Это какой-то розыгрыш, да? Куда улыбаться? – он нервно посмеялся и начал оборачиваться по сторонам. – Откуда ты всё про меня знаешь? Я не мог тебе всё это рассказывать, потому что я вижу тебя в третий раз. Это… Это бред какой-то, понимаешь?       Я грустно хмыкнул. Понимаю, Жень. — Я… – он быстро мотал головой и так же быстро тараторил. – Я не понимаю, что… Я не знаю, что говорить. Я не понимаю, что происходит.       Он казался таким растерянным и взволнованным. А я понятия не имел, как мне доказать ему, что в моей жизни мы действительно были лучшими друзьями. — Я понимаю тебя, – стараясь говорить как можно более спокойно, я посмотрел Жене в глаза. Делать это было дико сложно, потому что меня самого трясло как в лихорадке. Я нёс какой-то бред про то, что понимаю его недоверие, его состояние, понимаю, если он мне так и не поверит, что я сам прошёл через всё это, «но прошу тебя поверить мне, потому что мне нужна твоя помощь».       Женя долго смотрел на меня тем самым взглядом, каким обладал только он. Такой взгляд пробирающий насквозь. Как будто он пытался вывести меня и ждал, когда я расколюсь и рассмеюсь, сказав, что всё это розыгрыш, улыбайся и помаши вон в ту камеру. Но нет, он этого не дождался и никогда не дождется, потому что, сука, это нихрена не розыгрыш, а ебучая реальность. — Откуда ты знаешь про мой шрам на ухе? – сглотнув, Женя не отводил от меня взгляда, как будто боясь, что я куда-то сбегу. Чувствовал себя, как на допросе. — Ты мне сам о нём рассказал. — В той твоей жизни, да? – он чуть сощурился. — Да, – я вздохнул. – В это трудно поверить, я понимаю. Я сам ещё не до конца принял это. Но факт остаётся фактом. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь, потому что в моей жизни мы с тобой лучшие друзья.       По его взгляду я постепенно видел, как он тихонько ломается под моим напором. Он мне начинает верить. Он словно хочет мне верить, но боится показаться сумасшедшим. — Что ещё ты обо мне знаешь?       Я опустил взгляд. Вдох. Выдох. — Я знаю, почему ты на самом деле ушёл из «Фабрики». — Потому что большинство проголосовало против меня, – чуть нахмурившись, ответил он.       Я чуть усмехнулся. — Это официальная версия. Да, ты ушёл потому, что большинство проголосовало против тебя. Но это ты попросил их так сделать, – после этих слов его брови взволнованно сдвинулись. – Ты решил уйти, потому что девушка, с которой ты встречался и которую безумно любил, изменила с твоим лучшим другом, и они оба были на этой «Фабрике». И ты не хотел там больше находиться. А по собственному желанию тебя не отпустили, и ты попросил других участников проголосовать против тебя.       Женя так тяжело и редко дышал и становился с каждой секундой всё бледнее, что в какой-то момент я не на шутку испугался, что сейчас он тут потеряет нахрен сознание, а я потом не смогу объяснить, что произошло.       Мильковский медленно и чуть заметно замотал головой. Мне так хотелось помочь ему поверить мне, но не знал абсолютно, как это сделать. Мне самому то понадобилась неделя, чтобы всё это переварить. — Этого не может быть, – негромко произнёс он. — Я тоже так думал. — Но… Но почему, если мы были лучшими друзьями, почему мы пропали из твоей жизни? Что произошло? – его растерянный и абсолютно непонимающий взгляд прожигал меня насквозь и молча просил о помощи. — Потому что я мудак, – хмыкнул я, отвернувшись. – Я не ценил, что есть в моей жизни, и поэтому потерял это. Я… – усмехнувшись, я посмотрел снова на Женю. – Я не знаю, почему всё так произошло. Может, это какая-то шутка вселенной? Я не знаю… Но факт остаётся фактом. Однажды утром я проснулся, а моей прежней жизни больше нет. И вас в ней тоже нет. И я хочу вернуть всё обратно, – я почувствовал, как ком начал подниматься всё выше и выше. Ещё чуть-чуть, блять, и я бы разрыдался прям перед Женей. – Но я не знаю, как мне это сделать… Мне нужна твоя помощь. Я не справлюсь без тебя.       Я сглотнул. Но это не особо помогло, потому что впервые за последний месяц я сдерживал себя из последних сил. Меня так всё заебало. Серьёзно. Я заебался просыпаться каждое утро и что-то придумывать, чтобы попытаться выжить в чужой жизни и вернуть свою. Я заебался засыпать каждую ночь с мыслями, что не хочу просыпаться. Я заебался делать то, что не приносит никакого результата. За месяц я так и не достиг ни с кем какого-то определенного уровня общения, и боюсь представить, сколько мне ещё придётся потратить времени, чтобы вернуть всё назад. Я только и делаю, что верчусь как белка в этом ебучем колесе, чтобы сблизиться хотя бы с кем-то, а нихера не выходит. Мы с Настей работаем вместе уже две недели, послезавтра остался последний день, а у нас нихрена не налажено общение. Какого хрена я вообще начал встречаться с ней, а не с какой-нибудь гиперобщительной бабой, которая знакомится по пять раз на дню и общается со всеми, кого видит. Но нет ведь, выбрал себе домашнюю тихоню, которая заводит новых друзей раз в пять лет. Бесит. Не Настя. Я сам себя бешу. И ситуация эта сраная бесит. И положение моё. Бесит, что я в таком дерьме по самую макушку, а меня никто оттуда не вытащит. Даже не поможет. Я сам затоптал себя в это говно. Но это тяжело, блять, понимаешь? Я устал уже. Это очень дерьмово знакомиться заново с человеком, с которым тебя связывало несколько лет каких-то отношений. Я, кажется, сцарапал уже руки в кровь, пытаясь выбраться наружу, но единственное, что у меня получилось, это утопить себя ещё глубже. — Я… – Женя снова растерянно замотал головой. – Я хочу тебе верить, но… Но это очень сложно, понимаешь? Я… Я не могу вот так вот резко во всё это поверить, это… Это сложно, правда. — Я понимаю, – усмехнулся я, опустив взгляд. — Дай мне время. И свой номер. Я позвоню тебе, – Женя достал свой телефон. – Ох, тем более мне уже надо бежать, я опаздываю на репетицию…       Я ухмыльнулся. — Ты так решил слиться, да? — Нет, – Женя серьезно посмотрел на меня, отрицательно мотнув головой. А затем усмехнулся. – Ну да, это выглядит именно так. Но я правда опаздываю. Я позвоню тебе. Правда.       Он посмотрел мне в глаза. И не знаю почему, но я действительно ему поверил. Женя мне улыбнулся, и на душе так сразу спокойно стало. Как будто я на секунду в детство вернулся. Домой к маме.       Я записал Жене свой номер, и ещё раз пообещав, что позвонит, он быстро куда-то побежал. В душе были какие-то смешанные чувства. Я одновременно и радовался, что Женя теперь всё знает, и как-то напрягался, что Женя теперь, чёрт возьми, всё знает. Я надеялся, конечно, что он всё-таки мне поверит и поможет, но какая-то часть меня всё же запаривалась по поводу того, а не сдаст ли он меня в психушку. Хотя, может, там мне и самое место? Может, я поймал белочку и действительно сошёл с ума?..