Чем пахнет ночь?

      Тао просыпается от лучика солнца. Сладко потягиваясь, он переворачивается на другой бок. Причмокивая губами, он не сразу понимает, что под его ладонью лежит что-то склизкое. Немного пощупав пальцами, Тао резко встает и с криком смотрит на незваного гостя.       — Что... Что ты здесь делаешь?! — кричит Тао, отряхивая руку от слюны и зло смотря на смеющегося брата.       — Простите меня, наследник... Я... Не хотел вас пугать... Меня попросили вас разбудить... — невнятным голосом проговорил склизкий дух, виновато смотря на молодого наследника.       — Проснулся я! Теперь оставь меня, дьявол, — ругался под нос Тао, вытирая руку салфеткой, которую подал Хань.       — Тао-Тао, ты вчера уснул, даже не подготовившись! — ярко улыбаясь, Хань смотрит по сторонам, кивая головой.        — Я даже не помню, как уснул, прости, — виноватый Тао быстро начинает собирать все самое нужное.       — Не спеши, вдруг что-то забудешь, — Хань усаживается на край постели, наблюдая за братом. Тот, выдохнув, начал осматриваться повнимательнее, чтобы ничего не упустить.       Собравшись, братья пошли к отцу, который уже ждал их с остальными членами племени, чтобы проводить молодых омег.       — Сегодня наступил тот день, когда мои сыновья принесут счастье в наше племя. Тао и Хань, мои сокровища, благословения вам в вашей дороге, пусть семь богов счастья откроют вам дорогу, — торжественно говорил Арес, встав перед сыновьями, звал к ним духов удачи, которые по одному начали их окружать. Первый появился дух с удочкой, — Эбису – бог удачи и трудолюбия, — за ним появился дух с молотом, а в другой руке с мешком, в котором был рис, — Дайкоту – бог покровитель и исполняющий желания, — за ним появился третий бог воина с копьем и в полном самурайском доспехе, — Тамонтэт – Бог защитник, бог процветания, — в воздухе появился дух женщины с битой в руках, — Бэндзайтэн – бог знания и любви, — появляется пятый дух в виде старика, с очень вытянутой головой, — Фукорокудзю – бог долголетия и мудрых поступков, — шестой дух в виде старика с большим животом, — Хотэй – бог сострадания и добродушия, — последний дух в виде старика с посохом-сяку, к которому прикреплен свиток мудрости, с журавлем, черепахой и оленем, — Дзюродзин – бог долголетия. Они защитят вас в этом пути. Удачи вам, дети мои, — целуя каждого в лоб, Арес гордо смотрит на своих детей.       Тао и Хань, окружённые аурой духов, почувствовали лёгкость. Обняв на прощание папу, они двинулись путь. И только Тао обернулся, с тоской в глазах чувствуя, что тут он будто в последний раз.

***

      Пролетая уже над третьим меридианом, братья занятно устали. Тот клан, с которым у них был договор, находился достаточно далеко, чтобы альфы не смогли их найти.       — Хань, давай отдохнем немного! Уже луна достигла солнце, в ночи опасно продолжать путь! — говорит Тао, уже спуская грифона на землю, где видны были белые огни от семи больших светлячков. Значит, там безопасно от ночных нечистей. Такие светлячки были безобидны на вид: выглядят как мухи, только бело-чёрный пух был легким, как одуванчик, четыре глаза играли фиолетовым цветом при Луне, как аметистовый кристалл, и живот ярко светился, освещая и создавая барьер вокруг себя. Но когда они чувствуют опасность, озверев, светятся сильнее, отгоняя всех от себя, а кто будет совсем близко, может обжечься или даже сгореть. Приземлившись на землю между светлячками, Хань, взяв зелье роста, вылил его на хлопковые растения, делая из них постели, пока Тао ластился к светлячку, обнимая и утопая в его пухе, показывая что они им не враги.       — Держи, подкрепись. Завтра нам рано вставать, — прислоняясь к светлячку, Хань подает брату лист с жидкостью внутри.       — А ты видел тех, с кем мы будем скрещиваться? Ты же был у них, — без тени стеснения говорит Тао и начиная пить, смотрит на брата, который подсел к нему.       — Нет, папа не хотел, чтобы я видел их. Но запах который я там учуял... — Хань замолкает, кусая губу. Не один Тао беспокоился за своего истинного. Да, он учуял запах своего истинного. Он он не боялся встретится с ним, как Тао.       — Запах твоего истинного?! — поперхнувшись, Тао вылупил глаза на брата и смотрит со смятением, получая кивок в ответ, — почему ты не сказал папе? Он бы отправил нас в другое племя.       — Потому что, я не боюсь. Я готов принять то, что должен отказаться от него. Не для него меня воспитывали и учили старшины, — серьезно говорит Хань, — я думаю, что стану сильнее, повстречав его и отказавшись. Ведь в этом сущность Омезонок, Тао, нам не нужны альфы.       — Да, брат, ты прав, — сглотнув, Тао посмотрел на небо, где он ясно видел двенадцать богов звездного неба. Тао родился при ночи, когда ярко светились все звёзды и две луны вот-вот должны были соприкоснуться. Поэтому у него такие волосы и глаза цвета ночного неба с искрами звезд. Братья были противоположны друг другу. Как день и ночь. Хань был очертанием теплого дня. Светлый мальчик, как само солнце, излучающий свет, родился в самом жарком дне их меридиана. Что давали знать его глаза, цвет кожи и волосы.       Они легли спать, а Тао, смотря на звёзды, очертил пальцем свое самое любимое созвездие – Дракона.