***
По прошествии нескольких минут, Эффи стучит в дверь и зовет нас к обеду, хоть, по времени, более логичным бы сейчас казался ужин. Вечером результаты покажут по телевизору. Каким-то чудом уговорив Элю пойти в ванную и умыться, я остаюсь более-менее довольна результатом, но ее лицо все равно красное и опухшее от слез. Заметят ли? За столом собрались все, включая Цинну и Порцию. Взрослые сразу же заводят разговор о прогнозе погоды, а я ловлю взгляд Пита. Он вопросительно поднимает брови: что случилось? Я только мотнула головой. Когда подают главное блюдо, Хеймитч обращается ко мне: — Ладно, хватит о пустяках, скажите-ка лучше, как вы сегодня преуспели? С большим треском? — Кроль, брасс, баттерфляй, дельфин и плавание на спине. Не думаю, что их уж очень впечатлило, но баллов на шесть надеюсь потянет, — отвечаю я. — А ты как? — спрашивает Китнисс у моей подруги. — Как ты на 74-х, — с прискорбием слышу я из уст Эли. — Там же силовое поле! — Я не кидала ничего в людей. Я выбила из ножей символ революции. Мне уже можно заказывать гроб? Её риторический вопрос так и остался без ответа, но вскоре началось объявление результатов. Сначала показывают фотографию трибута, через пару секунд внизу экрана — его балл. Профи, как следовало ожидать, получают от восьми до десяти. Большинство других — около пяти-шести. Я внимательно смотрю на оценки четвертого дистрикта, ведь, как известно, четвертый славится своими пловцами. И их баллы — твердые десятки. Результаты же, будто нарочно, оглашают со скоростью движения черепах. Дистрикт девять — восемь баллов у мальчика по имени Чак. Что он, интересно, сделал? И наконец в самом конце дистрикт двенадцать. Екатерина Вакулина — девять баллов. — Девять? Не пять и не четыре, а девять??? — кричу я, позабыв о правилах приличия. — И последняя участница — Эльмира Пападакис, — звучит из телевизора голос Цезаря — набирает одиннадцать баллов. Поздравляем всех с завершением испытаний. И пусть удача всегда будет с вами! — Хорошие баллы, — улыбается Хеймитч наливая себе спиртное. — Предлагаю тост за наших трибутов! Этот вечер был потрясающим, но, к сожалению, нет в этом мире ничего вечного.***
POV Катя Просыпаюсь от громкого крика и грохота. На часах сейчас чуть более четырех утра. Какого черта меня разбудили так рано? Сегодня следует давать интервью, а меня будит чей-то вопль. Безобразие просто! Стоп! Это же голос Эли. Так как на этот раз мы спали в разных комнатах, то игра под названием «Не заблудись в темноте, если не найдешь выключатель» объявляется открытой. Пройдя две комнаты, коридор и гостиную, я замечаю подругу лежащую на полу в очень, так скажем, откровенной позе. Она кричит не просыпаясь? А кричит она… Впрочем, какая разница. — Эля, — говорю я начиная легонько теребить подругу за плечо. — Эльмира, подъем! На какое-то мгновение воцаряется тишина. Эля все же проснулась, а теперь смотрит на меня, как на привидение и тут же прикрывается руками. Странно. Раньше не замечала за ней такого. — Что ты здесь делаешь? — практически вне себя от возбуждения кричит Эльмира. — Я услышала шум и крик. А когда пришла ты лежала на полу. Что-то случилось? — искренне говорю я в ответ получая полный отвращения взгляд. — Все нормально. Иди к себе. Кто тебе вообще разрешал сюда вламываться? — Сама себе разрешила, — буркнула девочка в ответ. — Что случилось-то? — Слушай, отвали по-хорошему! Я не буду перед тобой исповедоваться! — Я, конечно, ожидала чего угодно, но такой наглости… — Да пожалуйста, не так уж и интересно, сейчас половина пятого, и раз уж мы обе не спим, то может сходить на крышу и полюбоваться рассветом? Как тебе идея? Заметив скованность Эльмиры, я беру ее за руку и, не дав ей время придумать отговорку, я буквально тащу ее за собой. По пути позаимствовав из гостиной плед и клубнику со сливками, мы поднимаемся наверх. Рассвет, потрясающий нас всеми оттенками синего с розовым, дарит нам новую надежду, веру, любовь.***
Уже через несколько минут меня вызовут давать интервью: я — последняя из участников. Те, кто был передо мной, говорили о щедрости Капитолия, о любви к президенту и о белых розах. Говорили всё, что угодно, лишь бы сохранить свою жизнь и жизнь близких. Я слушала чужие интервью будто сквозь густой туман. До меня долетали лишь обрывки фраз которые я тут же забывала. Из речи Эли я услышала лишь: «Жизнь… цена… Арена… спасибо… и Катя». Стойте! Она назвала мое имя? На миг туман отходит, а я смотрю в экран на подругу. Она одета в черное платье с декольте. В волосы вставлена белая роза, а туфли на шпильке — само изящество. Что же она говорит? Прислушиваясь, я запоминаю пару строк от которых моя кровь буквально стынет в жилах: — Я сделаю все возможное, чтобы один человек выжил на этой Арене. — Какое самопожертвование! Оценить ли этот человек твой поступок? — Не знаю. Но очень надеюсь, — с грустью продолжает она. Зал вздрагивает. Впрочем, этим энергетическим вампирам не привыкать. — И это была Эльмира Пападакис из дистрикта 12! Мне-то уж точно известно, о ком она говорила, но я не позволю! Если выживет лишь один, то это будет она. Иначе и быть не может. А вообще, думаю, мы вдвоем обязательно придумаем, как избежать участи пушечного мяса. Тем временем подходит моя очередь давать интервью. Трибуны уже ревут «Катя!», а я выхожу на сцену. — Добрый вечер, Катя. — Привет, Цезарь, — стараясь унять дрожь в голосе, говорю я. — Итак, сейчас передо мной вторая девушка-трибут дистрикта. Как твое имя оказалось среди мальчиков для всех загадка, а что ты думаешь по этому поводу? Нужно быть честной. — Думаю, что это магия, — улыбаясь, отвечаю я. В толпе раздаются аплодисменты. — А что ты скажешь на счет семьдесят шестых Игр? Это, кстати, одна из идей твоего ментора? Тебе нравится твой ментор? Даже не знаю, что и ответить. Как может нравиться то, что убивает, хотя Мориарти ведь мне нравится. — У меня прекрасные менторы и я их люблю. Кто, как ни они, могут подготовить такую как я к играм на выживание. Кстати, Цезарь, ты не в курсе, какова Арена на этот раз? — резко перевожу тему я. Таким вопросом я повергла всех в ступор. И ответить нельзя, ибо это страшная тайна за семью печатями, но и промолчать тоже запрещается, ведь вопрос-то прозвучал. — Она, по словам распорядителей, превзойдет все ожидания, — всё же выкрутился мужчина. — Завела ли ты союзников за эти дни? — Мы союзники уже три года. На этих словах в зале прошла волна удивления. — И что же ты сделаешь, если выживет лишь один? — спрашивает Цезарь, а я, опустив глаза, на миг вспомнила, как Эльмира ворвалась в бассейн к Мориарти. Как кричала… — Я сделаю всё возможное, чтобы этот человек остался в живых. — В любом случае удачи тебе, Катя, — мягко произнес Фликермен.— Екатерина Вакулина. Дистрикт двенадцать.***
Звучит гимн, после которого трибуты выстраиваются перед вестибюлем Тренировочного центра и проходят к лифтам; я стараюсь не попасть в одну кабину с Элей. Не знаю почему, но смотреть на нее сейчас для меня подобно самоубийству. Что, если и правда выживет только один.