Столкновение

Гнетущая тишина обволакивала все пространство вокруг, ни дуновения ветра, ни шороха, весь мир замолк в одно мгновение. Она не приносила ни покоя, ни умиротворения, только давящее чувство тревоги, поселившееся в груди, но на лице Лидии отражалась безмятежность, только закрытые веки слегка подрагивали, словно ей снился беспокойный сон. На сухие губы упала холодная капля воды, затем ещё одна и ещё, пока на неё не обрушился ледяной поток, неумолимо просачиваясь сквозь сомкнутые губы, попадая в нос. Одежда давно промокла, обволакивая тело как вторая кожа. Но ничто не могло потревожить сон девушки, ни холод, ни проливной дождь, только медленное биение сердца и трепетание век показывали, что в ней ещё теплилась жизнь. Время тянулось мучительно медленно, пока её глаза не распахнулись. Глубокий сон показался Лидии не дольше пары минут. Впервые за долгое время Лидия ощутила легкость во всем теле, несмотря на то, что её била легкая дрожь. Глаза резало от ярких цветов, мир окрасился в красные и оранжевые тона. Место совершенно чужое, неродное, её окружал разрушенный, погибший мир, усеянный руинами и песком. Все живое уничтожено под корень: бескрайняя унылая пустыня, кровавые, ржавые ручьи, протекающие в низинах, беспощадное солнце издевательски обжигало кожу, а среди этого ада расположен импровизированный лагерь, где копошились десятки людей в оборванной, старой одежде. Они походили на изгоев, кругом нищета и безнадега, которая проникала в самое сердце. Среди потертых палаток копошились дети, весело играя с жестяными банками и сухими палками, окруженные бытовым мусором, дырявыми покрышками и пешками с песком. Взрослые сновали туда-сюда, разговаривая между собой, кто-то латал своё ветхое жилище, служившее палаткой или старой разбитой машиной, женщины варили какую-то жижу в котлах, наверное, что-то наподобие супа. На их коже кровоточили гниющие язвы, некоторые раны засохли, превратившись в безобразные шрамы. Лидия усилием воли смогла подавить подступившую тошноту, в легких закончился воздух. Сердце лихорадочно билось в груди, сдавливая горло. Откашлявшись, она сплюнула вязкую слюну и снова посмотрела на лагерь. Глаза покраснели от подступившись слез. Она сделала глубокий вдох,но горячий, душный воздух обжог легкие, собрав всю свою решимость, Лидия неуверенно направилась в сторону лагеря. Глаза разбегались, не зная на чем сконцентрировать внимание. Жизнь кипела в лагере, каждый был занят своим делом, но особый интерес вызвали дети, беззаботно крича и смеясь. Боль за них сковало грудь Лидии, но в следующее мгновение она услышала треск под ботинком. Подняв ногу, она увидела маленький детский череп, который треснул пополам под тяжестью армейских ботинок. Судорожный вздох вырвался из её груди, и Лидия прикрыла рот ладонью, чтобы не дать себе разреветься, но все же одна слеза скатывается по щеке и приземляется на сухой череп. Ужас отражался в её глазах, она очутилась в самом худшем кошмаре, который можно вообразить. — Лидия! Услышав свое имя, Лидия вскинула голову и её взору предстала маленькая девочка лет трех от роду, с вьющимися янтарными волосами, которые ярко подсвечивались под палящим солнцем. На ней было надето странное платье болотного цвета больше напоминающее мешок из-под картошки. Она заливисто смеялась и, по-детски торопливо бежала, стараясь оторваться от матери. За ней по пятам следовала молодая девушка с вьющимися каштановыми волосами, одетая ничуть не лучше, чем её дочь: широкие бесформенные штаны с дыркой на правом колене, выцвевшая растянутая футболка, которая когда-то была черного цвета, поверх накинута зеленая куртка с множеством карманов. — Проказница, не убежишь! — она ускорила шаг и быстро догнала дочь, подхватывая её на руки, вызывая у девочки ещё один громкий взрыв смеха. Она начала её раскачивать взад-вперед, отчего маленькая Лидия не могла сдержать визг от охватившего её восторга. На лице девушки расплывается нежная улыбка, она светится счастьем, наблюдая за беззаботным весельем дочери. Эта картина, наполненная счастьем, никак не вписывалась в гнетущую обстановку. Все, казалось, пропиталось безнадегой, горем и печалью, но эта сцена была глотком жизни, надеждой на что-то лучшее. Слез на щеках Лидии давно высохли, она была поражена и обескуражена. Она ожидала увидеть совсем другую картину, но интуиция подсказывала, что она попала в нужное место. Вместе с тем, ощущение, будто её обманули, болезненно сдавливало сердце. Она подошла ближе к девушке, чтобы внимательнее рассмотреть её. Молодое лицо ещё не испортили болезнь и голод, хотя было заметно, что в любой момент её красота могла угаснуть. Голод уже оставил свой мерзкий отпечаток на ней: щеки впали, худощавость, а под глазами залегли темные мешки под глазами. Но несмотря на это, её светлые глаза, такого же цвета, как у Лидии были полны жизни, в них играли искорки задора и веры в лучшее. — Смотри, там папа, — она держала малышку на сгибе руки и другой рукой указывала в сторону палаточного лагеря. Лидия проследила взглядом в том направлении и увидела у костра молодого парня с рыжими волосами. Он, словно почувствовав взгляд жены, повернулся в их сторону. — Помаши папе ручкой! Девочка, завидев отца, принялась энергично трясти рукой, пытаясь помахать отцу. Лидия прищурилась, пытаясь разглядеть внимательнее молодого человека, но из-за большого расстояния она не смогла рассмотреть его черты лица. — Почему все так? — прошептала Лидия, и жаркий ветер унес этот вопрос вместе с ответом, оставив Лидию стоять в смятении. — Как бы мне хотелось, чтобы это был всего лишь плохой сон. Рука Лидии взметнулась в воздухе и почти соприкоснулась с лицом девушки, но затем она резко опустила руку, словно могла обжечься, если коснется до её кожи. Лидия обернулась и снова взглянула на парня, пытаясь понять, хочет ли она рассмотреть его поближе, в то время, как девушка целует дочку в рыжую макушку. Раздумья Лидии прерывал отчаянный крик: — Марта! — девушка вскинула голову, её взгляд устремился к мужу, который рукой указывал на роту вооруженных солдат, которые направлялись в сторону палаточного лагеря. Среди людей тут же поднялась неумолимая паника. Кто-то со всех сил уносил ноги, хватая вещи, которые можно было унести, над лагерем раздались крики, плач и первые выстрелы. Марта резко вздохнула и побежала со всех ног в сторону развалившихся бараков с малышкой на руках. Как ни странно, маленькая Лидия не начала плакать, а спокойно сидела на руках матери. Лидия могла только предположить, что это не первый раз, когда они сталкиваются с подобной опасностью, поэтому ребенок привык и знает, как себя нужно вести. Лидия бросилась вслед за Мартой, но напоследок обернулась, чтобы лицезреть ужасную картину: детей силой забирали у родителей, которые отчаянно пытались отбиться от солдат, но терпели поражение, на песке образовались лужи крови, то тут, то там были разбросаны трупы взрослых, разрушенные палатки, и сцены драк. Лидия глазами нашла отца, который бежал по направлению к своей семье, ловко избегая смерти, но в какой-то момент удача покинула его, и солдат прицелился ему прямо в голову, сделав решающий выстрел. Отец ничком падает на сухую землю с дырой в голове. — НЕТ! — сначала Лидии показалось, что это кричит кто-то другой, но затем осознала, что голос принадлежал ей. Она осела за землю, не в силах больше стоять на ногах. Зарывшись пальцами в густые янтарные локоны, она с силой царапает кожу, проживая ужас увиденного. Она видела столько смертей за последние дни, но эта смерть подняла все на новый уровень, расширяя зияющую дыру в груди ещё больше. Глаза щипало, она ожидала, что вот-вот потекут слёзы, но этого не случилось, она словно одеревенела. Лидия продолжила бы так сидеть, если бы не увидела солдата, бежавшего в направлении бараков. Она быстро подскочила на ноги и помчалась в том направлении, где скрылась Марта. Барака представляли собой ненадёжное строение из хлипких голых стен, соединенных наверху балками. В некоторых стенах на прорехах прикреплены жестяные ржавые листы. Лидия огляделась и забежала в одну из двух комнат, где оказалось пусто, затем она быстро направилась в другую. Там, за разделяющей комнаты стеной, притаилась Марта с малышкой. Спрятаться было негде, это было бы более надежное место, чтобы переждать атаку на лагерь, если бы солдаты не заметили, что кто-то успел улизнуть от них. Одна из стен в комнате была разрушена почти до основания. Солнце медленно уходило за горизонт, посылая последние теплые лучи. Лидия подошла ближе, чтобы рассмотреть, что было за стеной и обнаружила обрыв, бежать было некуда. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она обернулась на звук позади себя и увидела, как солдат уже зашел в барак и исследует соседнюю комнату. Осталось ещё пару мгновений и Марту с маленькой Лидией обнаружат, и Лидия была не в силах этому помешать. Марта зажмурилась, крепче прижав девочку к груди. Глухие шаги приближались, пока в проеме не появился миниатюрный силуэт, и Лидия смогла разглядеть лицо солдата. Она шокировано ахнула и прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Конечно, даже если бы она закричала, то никто бы её не услышал, девушка сделала это скорее рефлекторно. Солдат оказался молодой красивой девушкой, внешность которой Лидия так отчетливо помнила. — Мама, — Лидия не узнала собственного голоса, похожего на писк. Казалось, что хуже уже быть не может, но жизнь подкинула новое испытание. Выражение лица женщины, которую Лидия всегда считала своей матерью, было нарочито пустым. Она нацелила автомат на беззащитную Марту, которая стояла у края обрыва и обреченно смотрела в лицо своей судьбе. В отточенных движениях матери Лидия могла видеть годы тренировок, военной подготовки, а то, с каким профессионализмом она отключала эмоции, показывало, что это далеко её не первое задание, и, скорее всего, не последнее. — Пожалуйста... — по щекам Марты катились крупные слезы и падали на сухую землю. Маленькая Лидия начала нервничать и взволнованно вскрикнула, цепляясь маленькими ручками за грубую ткань материнской куртки. Марта оставила поцелуй на макушке Лидии и покачала её на сгибе локтя в попытке успокоить. Грейс, приемная мать Лидии, бесстрастно наблюдала за печальной сценой, но это не могло растопить её ожесточенное сердце. Она покачала головой. — У меня приказ, — Марта повержено кивает, мысленно смиряясь со своей судьбой. Она присаживается на корточки и поочередно выхватывает свою одежду из цепких маленьких ручек Лидии. Испуг и непонимание отразились в её больших светлых глазах, и первые рыдания, наконец, вырвались наружу. Малышка всеми силами пыталась ухватиться за мать, но та подталкивала её ближе к Грейс. — Пожалуйста, не стирайте ей память, она ещё малышка, — Марта подтолкнула малышку в руки Грейс и тут же отошла, приближаясь к краю обрыва. — Её зовут Лидия. Маленькая Лидия из всех сил пыталась вырваться из крепкой хватки Грейс, её отчаянные испуганные крики раздирали сердце на части. Личико покраснело, а по щекам, которые стали похожи на два спелых яблока, текли горячие слёзы. — Мама! Губы Марты растянулись в улыбке, глядя на дочь. Она быстро смахнула слёзы и подняла глаза на Грейс, а затем слегка кивнула, давая знак, что готова. Послышался выстрел. И тело Марты, сопровождаемое рыданиями Лидии, упало в обрыв. — Прости, — прошептала Грейс, подхватывая извивающуюся Лидию на руки. Глаза Лидии закрылись, её кожа покрылась мурашками, холод обволакивал кожу, и постепенно все звуки исчезли, оставляя после себя гнетущую тишину. Открыв глаза, Лидия осмотрела помещение, похожее на штаб-квартиру Эрудиции. Светлые стены навевали неприятные воспоминания о врачебных кабинетах, на них проецировалось изображение человеческого мозга в разрезе; стеклянные компьютерные столы стояли в ряд друг за другом, за ними работали ученые в белых халатах; посреди комнаты стоял невысокий детский столик  — единственное яркое пятно в белой пелене. Десять детей — шесть девочек и четыре мальчика сидели за ним и перед каждым лежал блокнотик с простыми карандашами; поодаль от стола стоял статный мужчина в костюме, а рядом с ним Грейс. Именно такую маму привыкла видеть Лидия: в белом халате и строгой юбке-карандаш, с аккуратной прической и легким макияжем. Лидия перевела взгляд на детей и заметила среди них рыжую макушку. Лидия подошла ближе и присела возле младшей версии себя. Маленькая Лидия выглядела лет на восемь-девять, она неотрывно что-то царапала в блокноте. Взглядом Лидия прошлась по личикам остальных детей и узнала в них маленьких Пэрис, Джима, Шарлотту и Геру. — Знаешь, Грейс, твоя дочь лучшая в своей группе, — мужчина понизил голос, но Лидия все равно могла его слышать, по наклону головы маленькой Лидии, она могла сказать, что малышка тоже подслушивает разговор взрослых. Грейс выдержала паузу, глядя на рыжую макушку дочери. — Не такая уж и лучшая, — вымолвила Грейс, поворачиваясь к мужчине. — Ты сама знаешь, что лучшая, не надо её защищать, она отличается от остальных на генном уровне, — мужчина неотрывно смотрел на Грейс. — Она моя фаворитка. — В наше время быть особенным чревато последствиями, — Грейс еле сдерживала рвущиеся наружу злость и отчаяние, стараясь оставаться беспристрастной, — Но, к счастью, Лидия — обычный ребёнок. Не дожидаясь ответа, Грейс подошла к дочери и оставила легкий поцелуй на её макушке. — Пойдём домой, милая, — она взяла Лидию за руку. Когда они проходили мимо мужчины, он схватил Грейс за локоть, та остановилась и уставилась на мужскую руку. Хватка была достаточно крепкой, чтобы удержать женщину на месте, но недостаточно, чтобы причинить боль. — Она чистая, и ты знаешь, что это неизбежно. Губы Грейс сжались в тонкую линию, и она рывком вырвала свою руку из крепкой хватки. И быстрым шагом двинулась к выходу, уводя с собой Лидию. — До свидания, Дэвид, — крикнула она через плечо и скрылась за входной металлической дверью. Тело Лидии снова обдало холодом, и её глаза закрылись. Она плыла по темному коридору воспоминаний, растворяясь в них, вырывая из глуби потаенные части прошлого. Лидия стояла в гостиной своего прежнего дома, который выглядел немного иначе, но в основном практически ничего не изменилось. Главное отличие — это уже был не дом, а двухэтажная квартира в высоком жилом комплексе. На кожаном диване сидел отец и вчитывался в документы, ему часто приходилось работать сверхурочно. Рядом сидела повзрослевшая Лидия, на вид около пятнадцати лет, покачивая головой в такт музыки в наушниках. — Папочка, — Лидия бросилась к проекции отца, как бы ей хотелось с ним поговорить! Как бы хотелось упасть в крепкие и теплые объятия! Она собиралась дотронуться до его руки, но её ладонь прошла сквозь проекцию. Внезапно отец отложил документы с тихим вздохом и потер усталые глаза. — Лидия, — он коснулся плеча дочери, чтобы обратить на себя внимание. — Да? — девчушка вынула наушники и выключила музыку. — Как у тебя проходят занятия? Успешно? — Да, всё хорошо, Дэвид говорит, что я одна из лучших учениц, и что меня ждёт большое будущее, — девочка с гордостью рассказывала это своему отцу, несмотря на то, что он не рад такому ответу, глубоко в душе он бесконечно горд. — Ну, а с друзьями как? Вы же все ещё дружите с Пэрис и Джимом? — Да, с чего бы нам не дружить? — Ну, мало ли, — мужчина выдержал паузу. — Я хочу тебе кое-что сказать. Суровый взгляд отца насторожил Лидию, и она выпрямила спину, напряженно глядя на отца. — Что? — Мы тебя с мамой очень любим, — он нежно, по-отечески, положила руки на плечи дочери. — И я прошу тебя не доверять Дэвиду. В глазах Лидии отражались недоумение и растерянность. — Но...Почему? Я знаю его с рождения. — Он опасный человек, хороший манипулятор и лжец. Очень легко потерять бдительность рядом с ним. Прошу, относись ко всему, что он говорит и делает, с особой осторожностью, не принимай все за чистую монету. Я знаю, что ты у нас умная, и всё со временем сама поймёшь. — Я не понимаю... — Со временем ты сама все поймешь. Отец заключил её в крепкие объятия, поглаживая рыжую макушку. — Я тебя очень люблю. — И я тебя. Глаза Лидии снова закрываются, и когда она их открывает, то оказывается в комнате с аппаратом, напоминающим МРТ. Рядом с ней стоит её точная копия в синем платье, которое было надето в день выпускного. — Лидия, не бойся ничего, тебе нужно это сделать, чтобы спасти всех нас, тебе нужно спасти эксперимент, — из динамиков раздаётся голос Дэвида. Выпускница Лидия вздыхает и закрывает глаза, ей не хочется этого делать, но отступать поздно. Девушка ложится на кушетку и мысленно прощается со всеми настоящими воспоминаниями, но главной целью она ставит не спасение эксперимента, а убийство Дэвида.