Семья Драгнил

      Она смотрела на лёд в отражении его глаз. С первого взгляда Люси посчитала этого человека одним из служителей церкви. Его внешний вид на это прямо намекал.       Неизвестный лишь ухмыльнулся и сделал пару шагов вперёд. Он находился на расстоянии вытянутой руки от девушки. Почему-то, Хартфилию вопрос по поводу его волос посетил только секунду назад. Юноша был похож на Драгнила вишнёвыми прядями и толстыми ресницами. Но, ощутив робкое касание у своих волос, она увидела этого же человека уже позади неё. Маг не перемещался, просто она пропала в его бездонных зрачках, которые в то же время пугали до чёртиков и мутили рассудок.       — Ну и как ты сюда попала?       Стук его подошвы распространялся эхом в помещении. Лакрейд — а так этого неизвестного звали, не проявлял никаких эмоций, одетый очень легко для минусовой температуры. Либо он терпел, либо же серьезно выносил этот холод.       Он манил её зайти, когда она, повернувшись, взглянула ему в глаза. Страшные, коварные, хитрые, казалось, это какая-то игра, где умереть нельзя или по крайней мере, не так просто. Хартфилия даже не подумала о том, что она продрогла до самых костей, плюнув на все, дурочка сделала шаг вперёд, к нему, к смерти. Но ноги подкосились и девушка опираясь о двери, сползла вниз, схватившись за пятки, которые не чувствовали уже ничего и покрылись красной сыпью, которая от любого касания становилась белой. Приоткрыв губы, она тяжело вздохнула и с выдохом, горячий пар появился перед лицом. Её нос весь покраснел, двигаться больше Люси не могла, она чувствовала как кровь, которая бегала по венам, замедляла свой темп. А сердце участило свой ритм, пытаясь согреть холодное тело хотя бы на градус.       Сейчас бы под теплое одеяло с грелкой под стопы, да и горячим какао или же чего-нибудь покрепче, к примеру спиртного, даже пиво Альбероны подошло. Девушку осенило, когда она вспомнила о своей подруге, ведь ту знатно поколотили. Канна осталась на поле боя. Последнее, что она видела, это улыбку Нацу и свет, и это — конец. Столько всего произошло, что и не вспомнишь. Но половину из случившегося составляли её бредни, Люсьен начала бояться саму себя. Ведь её почти съело её же собственное одиночество. Как глубоко впала смерть отца, смерть матери, сестры. Нацу скорее всего выбрался из перепалки, любыми путями, но он будет драться до последнего. Это то, что она знала — нет, во что она верила.       Сейчас у неё оставалась последняя задача, собрать всю свою силу и просто встать. Кажется это невероятно трудно, когда всё внутри тебя покидает, даже органы отказывались работать в таких условиях. Она уже не слышала свою боль, пульс, дыхание. Правую ногу, выпрямляя рукой об левую коленку, упираясь, собраться и сделав глоток воздуха, привстать. Внутри, как вата всё переворачивалось и кружило.       На языке, как будто сладкий клей с легкой горчинкой. Нос заложило, но тут же отпустило, и втянув ещё одним вздохом сопли, она чувствовала, как разливался холодный воздух внутри.       Носился морской ураган в животе, и в голове смерч вихрем разбрасывал все мысли.       — Ты хочешь меня убить?       Он смотрел на каждое её движение, по его реакции, которую она с лёгкостью прочла с его лица, девушка поняла, что эта личность не рассчитывала, что она сможет встать и что-то вовсе сказать.       — Нет, ты это и сама можешь сделать. Мне даже нечего руки марать.       Последняя фраза поразила её уши. Ему не жаль человека, который перед ним старается из последних сил выжить. Он не подаст руку и отвернётся от лучезарного солнца, пойдёт скользким путём — таков путь убийц. Он оказался не тем, кем она посчитала его с первого взгляда. Лайкрейд на самом деле открытая книга для Люсьен, но почему-то он до сих пор не подтолкнул её к смерти. Человек терпеливо наблюдал, как настоящий спригган за мучениями феи, но сам даже пальцем не пошевелил.       Хотелось зарядить сухой пощёчиной мужчине по лицу. У этого гнилого тела нет сердца — вместо биения, внутри глубокий кратер. Натянутая улыбка и чёрствый взгляд, он внутри скорее всего именно такой.       — Как печально, ты даже не знаешь куда пришла.       Он подошёл прямо к сиреневому льду и похлопал по синеве. От глыбы пошёл пар и только сейчас девушка заметила, что вода прибывает, а кристалл начинает испускать пар и становится прозрачным. Также на полу были живые провода, очень похожие на внутренние капилляры человека в кровеносной системе. Такая магия была очень древней, что Люси посчитала её запрещённой.       И девушка не промахнулась со своей теорией, но юноша заговорил, оборвав ее мысли:       — Перед твоей смертью, что бы она не была такой же бесполезной, я расскажу, что это такое.       Лайкрейд тяжело вздохнул и с пустой улыбкой взглянул на Хартфилию, которая опешила. Его зрачки горели кроваво-красным аквамарином. Чёрный уголь, перемешанный с багровой краской, добил Люську, охватывая диким страхом. Могильная тишина и девушка один на один с самым страшным своим кошмаром.       Ей хотелось задать всего один конкретный вопрос, за который она была полностью отдаться и умереть. Можно в это поверить, но она примерно уже знала ответ, который через секунду прозвучит из его уст.       — Это капсула создания Эфирного, неужели это?       Сердце с миллисекундой билось быстрее, если её предположение окажется верным, то…       «Я обязана уничтожить это — Бедствие»       — Ты уже знаешь ответ на свой вопрос, — он сжал в руке кусочки льда, шепча себе под нос. — Как же я хочу увидеть.       Возникло ещё больше вопросов, но мужчина молчал. Сейчас ей хотелось узнать, почему она должна умереть, ради такой «правды». Он ничего толком не сказал.       — Прости что?       Лакрейд резко повернул голову к ней, его разозлила её нахальность. Эта девушка еле дышит, она всего лишь мошка.       — Вы — люди, даже не знаете, как расшифровывается его имя. Рождённый из плоти и крови, пламя и смерть, как двусмысленно звучит, не думаешь?       В сон клонило с каждым его сладким словом. Он слишком долго говорил, но Люси боялась, просто боялась закрыть глаза, прикрыть веки, ведь это окажется самым длинным сновидением в её жизни, который приведёт к смерти.       — Что это значит?       — Ты ведь знаешь, что значит — кошмар?       Заглотнув, Люси почувствовала что-то знакомое, она отлично осознавала, что это такое. Наблюдать и вдыхать, казалось небо спускается вниз, схватив их в облака мрака с тёмными тенями и несчастьями.       — Я не представлял, пока не осознал, насколько же все они одиноки по своей природе. Я ненавижу его. — мужчина отшвырнул куски льда из рук в сторону, продолжая говорить: — А ты бы смогла пережить смерть всех своих близких?       Люси опешила от его гнетущего взгляда. Он напористо смотрел, пожирая всю человечность, как клещ, выбирая удобное место. Горло заболело, запершило. Её боль сменилась адреналином, страх оказался отличным энергетиком. Он рассказывал так, как будто он был как-то связан с этим «человеком»       Она долго не могла понять о ком идёт речь, но при взгляде на его форму, она поняла, что всё связано с Зерефом. Люська даже догадаться не могла, что у него была семья. Это так больно и жестоко, что слов не хватает описать, всё что внутри туда-сюда вертелось. Она не могла понять, как долго он жил. Четыреста лет— это никакой не год. А может ли он быть совсем другим?       Никто не хочет быть одиноким. Люси вспоминала своё детство.       Считая ночи в холодной постели, когда за стеной играет музыка громко, и слышно как взрываются пробки после очередных банкетов отца. Немая тоска, покорная скука. Звонок в дверь, а это всего лишь человек в отглаженном смокинге, обходящий девочку без приветствия.       — Он потерял всех?       — А ты молодец, быстро соображаешь. — он ухмыльнулся ей, его лицо сменилось, зрачки расширились, а улыбка стала ещё ярче выражена, Лакрейд напоминал религиозного фанатика. Психопат одним словом, он не проявлял жалости к девушке и считал ее пустым местом, несмотря на это, она скрасила его скуку.       — Ты готова услышать цену твоей жизни?       Люси сглотнула и кивнула в ответ.       Секундную тишину прервал колокольный звон, доносящийся где-то далеко. В такт он пробил четыре раза.       — Зереф умер ещё четыреста лет назад вместе с его братом.       Тут Хартфилию перемкнуло, этот кристалл на самом деле намного сложнее всяких заклинаний и древнее, чем она предполагала. Это магия не поддержки, это проклятье воскрешения и создания. Не могло такого быть на самом деле! Эта загадочная личность с натянутой улыбкой, говорила совершенно о противоречащих себе самим вещах. А если это так, то магия воскрешения на самом деле существует и…       Он совершил ужасное.       — Как?       — Ты же знаешь, что невозможно жить так долго.       Люси прекрасна знала, что Зереф — бессмертное существо, человек проклятый самим Богом. Что такого можно совершить, чтобы кара небесная снизошла на него? Одно оставалось не ясно, почему Лакрейд заговорил про кровные узы и выделил брата.       — Что ты хочешь этим сказать?       Мужчина посмотрел на глыбу льда и подошёл вплотную к скале, протирая рукой сгустки манны, он выглядел серьезным и не проявлял никаких чувств на лице. Его скула дрогнула и Лакрейд закинул голову наверх, вдыхая фиолетовый дым.       — Тот, кто на самом деле является «концом» — и есть его младший брат, совершенный Этериас.       «Совершенный», такое странное слово в словаре. Как будто его прозвище уже говорит о его способностях. Но эта личность является самым близким. Это его семья.       Эти мысли натолкнули её на глубокие раздумья. Не замечая юношу, она провела рукой по щекам, слёзы наворачивались без спроса. Капли сами падали, как будто уже всё тело не подчинялось хозяйке.       Она не до конца понимала, что происходит, но все ее нутро твердило ей бежать и не искать правды.       — Подойди же.       — Я не знаю, что сказать…       Она судорожно вытирала дрожащими руками слёзы, всхлипывая носом. Люси не замечала холода и стала идти прямо к кристаллу. Ей стало плевать на всё, она узнала почти всю правду.       Все его деяния ради одного человека.       — E.N.D. ещё одну душу заберёт, — Лакрейд тяжело вздохнул, и не стал останавливать девушку.       — Стань же чудовищем, Этериас Нацу Драгнил.       Люси обомлела. Она посчитала количество букв и имя своего друга. Не может быть такого, чтобы Нацу оказался им! Фамилия была идентичной. Это реальность или сон или же кошмар.       Девушка остервенела и взглянула на дверь, которая распахнулась. На руках черноволосого лежал мальчик. Каменная маска застыла на лице темного мага. Это напомнило ей одну картину, с таким глубоким смыслом в одной из знаменитых галерей Магнолии. Автора этой картины убили его психические отклонения, но он был знаменит этим, необычные изображения с зависимыми людьми. Но самое изысканное и ставшее самым великим во всей истории его творений, стала картина с названием — «Он не человек, он — чудовище».       Среди трупов и гор гнилых и бездушных тел, стоял мальчик, лет пяти-шести, на его губах и одежде были отметины крови и грязи. Неизвестного держал за руку одетый в черное. Он как-будто выводил его из тьмы к свету. Был путеводной линией. Их лица были замазаны бордовой гуашью, казалось автор видел другую реальность.       Выражение лица мальчика никогда не менялось, но точно также это создавало впечатление, что он жил отдельно от всего мира, на картине была совсем другая планета, одинокая и голая. Он будто бы жил так глубоко на дне океана, что даже свет не мог достать до него. Этот мир казался проклятой иллюзией самого страшного желания человека, позже Люси узнала, кто являлся автором этих шедевров и это был — студент. Человек был слепым, но рисовал то, что представлял, его глаза прекратили видеть явь. Его очи были такими же угольными, как у стоящего перед ней мага.       Он будто рыбка, которая не замечала тёмных одиноких глубин, потому что всегда мечтала о солнце.       — Нацу, пожалуйста! — закричала Люси во всё горло.