***
— Люсьен?! Это правда ты?! — Девушка дрожащими руками подносит к темно-карим глазам помятую бумажку, снова и снова бегая взглядом по кривым буквам, которые, при внимательном прочтении, складываются в такие же неровные, пляшущие строчки. Люсьен наскоро пишет новую записку, объясняя миловидной ведьме с огромными глазами и странным именем «Фред», сокращенно от «Уинифред», свою довольно-таки нестандартную ситуацию. Да, он сделал свой выбор. Не отрекся от своих убеждений и планов, не выбрал позицию бескорыстного спасителя. Он им и не был. И пусть этот шаг дался ему моральными терзаниями и даже каким-то несвойственным ранее отвращением к самому себе, но он не был бы Люсьеном Каслом, если бы не поставил свое благополучие выше чьей-то жизни. Даже если это была жизнь Фреи Майклсон. Последние пол часа Люсьен изо всех сил старался не воспроизводить в своей памяти ее имя. Возможно, он даже привязался к ней. Может быть, он бы мог даже ей помочь, если бы выбор не стоял между милой Фреей и им самим. Но так уж выпала карта, сложилась судьба, ну или как там еще говорят в таких случаях. Она знала, кому доверилась. «А что, если она и правда надеется на него?», Люсьен печально вздохнул, выгоняя из головы ненужные мысли, словно вся вина и правда лежит только на непредусмотрительной Фрее. «Зря», — вновь подумал он. — Я… я не знаю, это очень сильная магия, я никогда такую не практиковала, — замотала головой Фред. Она внимательно вглядывалась в пространство впереди нее, словно стараясь выудить из воздуха хотя бы крохотную частицу Люсьена, намек на его образ, запах, что угодно, лишь бы убедиться, что он и правда здесь и сознание ее не подводит. На вид ей было не больше двадцати. Темно-русые волосы мягкими кудрями ложились на хрупкие, нежные плечи, а и без того большие карие глаза казались просто огромными на фоне худого, бледного лица. Люсьен познакомился с ней пару лет назад в Вене. Тогда она была еще совсем ребенком, лет семнадцати, не больше. Молодая и совершенно неопытная ведьма, которая умудрилась по уши влюбиться в Касла, чем и подписала себе приговор, гарантирующий ей участь подручной собачки, ведьмы, которая послушно исполняла каждый мимолетный указ Люсьена, который, разумеется, не брезговал этим пользоваться. Она даже приехала за ним в Новый Орлеан, вот только ее возлюбленный не пожелал впутывать девушку в свой злодейский план. В основном потому, что как ведьма она еще не состоялась, а подвергать опасности столь преданную слугу Люсьену не хотелось. Зато сейчас она была единственная ведьма в этом городе, которая взялась бы за сложную и опасную магию только для того, чтобы вернуть Касла к жизни. Он быстро выписывает новое предложение в небольшом блокноте, после чего придвигает неаккуратно вырванную страничку Фред. Девушка жадно вчитывается в каждое слово. Она то и дело прикусывает нижнюю губу, отрывает взгляд, словно выжидая время для осознания прочитанного и снова, с новыми силами приступает к чтению. Дыхание ускоряется, худые пальцы пробирает дрожь. Конечно же, Люсьен только что пообещал ей исполнение всех желаний, вечную любовь и счастливое будущее в небольшой вилле на берегу моря. Что еще надо девушке для полного счастья? «Фрея, например, хотела бы выжить» — предательская мысль все-таки просачивается в разум Люсьена, застревая в мозгу раздражающей занозой. — Я попробую, я обязательно попробую, Люсьен, я верну тебя! — Тараторит Фред и на глазах ее проступают слезы. Сентиментальная дурочка. Разве можно быть такой наивной и доверчивой? — Есть одна проблема, — почти пропищала Фред, поборов наконец слезы, — мне нужно что-то от той, кто тебя воскресила. Кровь, волосы, что угодно. Все бы хорошо, Но ведь он обрек Фрею на страшную смерть, старательно заглушая в себе любые угрызения совести. А сейчас? Жива ли она сейчас? Это, в принципе, не так важно, ему ведь нужен только один светлый волос с ее головы. В теории, его можно найти в ее комнате, на подушке или расческе. — Да, и, Люсьен, — робко продолжила Фред, вглядываясь в пустоту, — если умрет она — умрешь и ты. Твое существование держится на ее жизненных силах. И если их не будет… ЧТО?! Он подписал себе смертный приговор вместе с Фреей?! Люсьен готов был биться головой о стену. Не просто биться, разбивать раз за разом свой глупый лоб в кровь. Как он мог не додуматься? Убил. Себя. Нет, нет, надо успокоиться. Пока что он еще здесь, значит жива и Фрея. Значит, время еще есть. Есть еще время.***
Люк со скрипом приоткрылся. Фрея быстро подняла затравленный взгляд на внезапный звук, изо всех сил вжимаясь в холодную стену, будто она поможет ей остаться незамеченной. Ведьма уже много раз попыталась смириться со своей участью, но душой просто не могла поверить в такой конец своей жизни. Она же Майклсон! Она выбиралась и не из таких передряг. Положение разве что усугублялось тем, что раньше за ней всегда приходили братья, а сейчас ее даже не будет никто искать. — Фрея Майклсон, — из темноты послышался хриплый, низкий голос, из которого просто сочились надменность и высокомерие. Маг сделал уверенный шаг вперед, отчего на бледном лице заиграл лунный свет, освещая половину лица. Такое спокойное, абсолютно лишенное эмоций. Пустое. Это пугало даже больше, чем если бы он то и дело заливался злорадным смехом, разрушая звенящую в ушах тишину. Но он просто смотрел. Наблюдал, изучал каждый мускул на лице своей пленницы. — Явился, — отчеканила Фрея так, словно это не она истекала кровью в сыром подвале. Словно ей совсем не о чем волноваться. Блеф. — Долго же ты решался, Дойл, — продолжила она, вложив в его имя всю скопившуюся внутри ненависть. — Смотрю, наша сделка отменяется? Голос дрожал, плечо болезненно кровоточило, головная боль усиливалась с каждой секундой. Но, несмотря на это, Фрея старалась держаться спокойно и невозмутимо, собирая в кулак остатки воли и гордости. Она не сдастся без сопротивления. — Как твое самочувствие? — Немного насмешливо поинтересовался Дойл, игнорируя сарказм Фреи. — Чувствуешь, как силы покидают тебя? Будто магия вытекает вместе с кровью, не правда ли? Фрея попыталась подняться, чтобы доказать надменному магу, что она все еще способна контролировать свое тело, но вместо этого лишь в изнеможении сползла вниз. Дойл ухмыльнулся. — Все еще пытаешься бороться? Я даже тебе помогу, непокорная Фрея Майклсон. Он повел рукой в воздухе и Фрея почувствовала, как еле ощутимая теплая струйка насквозь пробирает ее тело, даря возможность встать. До чего же это было унизительно, почти лежать на грязном, холодном полу, не имея сил даже встать на ослабевшие ноги. Наблюдать исподлобья, как кто-то более могущественный изображает на лице кривую усмешку, наблюдая за твоими бесплодными попытками хоть немного поднять себя в своих же глазах, доказать себе же, что ты не беспомощный слизняк и ты еще способен дать отпор. В голове сразу возник образ Люсьена, закатывающего глаза и приводящего аргументы того, почему ему все же нужна сила, хотя бы на время. Выпрашивающего. Нет, она же не хотела его унижать, не хотела заставлять вымаливать что-то… Она не наслаждалась этим, как Дойл. Она ведь… Не такая? Да? Впрочем, теперь это не важно. — Молодец, теперь ты можешь стоять на ногах. Пошли, — Дойл развернулся и направился к приставленной к люку лестнице. — Я никуда с тобой не пойду, — прошипела Фрея и тут же получила болезненный разряд в голове. Она ведь не такая, правда? Дойл привел ее в небольшую комнату, заставленную разными магическими принадлежностями и… черепами. Самыми настоящими людскими черепами. Здесь стоял отвратительный запах гнили и разлагающейся плоти, из-за чего Фрея с трудом сдерживала рвотные позывы, один за одним накатывающие к горлу. Некромант же, казалось, был здесь как рыба в воде. Трупный запах, грязь, кости, многочисленные кинжалы и скальпели, на некоторых из которых даже не была смыта запекшаяся кровь. И бумаги. Огромное количество разнообразных заклинаний, одно из которых и было так нужно Фрее и за которое она и лишится в скором времени жизни. Простота, с которой она думала о своей же смерти заставляла Фрею нервно вздрагивать. Все это казалось нереальным, словно кошмарный сон. Она вот-вот проснется и все кончится. Она снова окажется в своей мягкой и теплой кровати, потянется, увидит наглое лицо этого предателя Люсьена. Люсьена, который, как оказалось, терпел такие унижения все это время. Люсьена, который собирался страховать ее жизнь, между прочим. Единственная светлая мысль грела душу Фрее — отблеск надежды на призрака. Он ведь не может оставить ее просто так. Он ведь не бросит ее, хотя бы потому, что он зависим. Зависим от ее жизни, как огонь от дров. Он жив, пока жива она. Ему придется, он слишком заботится о своей заднице. — Ну что, мисс Майклсон, начнем? — Дойл провел тыльной стороной ладони по щеке девушки. Фрея сразу отдернула свое лицо от его холодных, мерзких пальцев. Они пахли смертью. Смертью, кровью и падалью. До чего отвратительный запах. Маг лишь в очередной раз ухмыльнулся. Ему смешно. Нет, это было чересчур. В кровь ведьме ударил адреналин, сердце вдвойне ускорило свой бег, отдаваясь глухим стуком в конечностях. Некромант за долю секунды оказался за спиной. Фрея почувствовала его дыхание, на удивление горячее. Сейчас. Она замахнулась и ударила его все еще ноющим затылком прямо в лицо. Фрея услышала крик, и, она готова бы поклясться, что что-то хрустнуло. Теперь счет шел на секунды. Пока Дойл корчился от боли, держась за окровавленное лицо, Фрея собрала последние силы в кулак и бросилась бежать. Выбраться из комнаты оказалось на удивление просто. Сложности появились лишь когда ноги стремительно начали отказывать, а легкие, казалось, готовы были выплюнуться через рот. Черт! Куда бежать дальше?! Почему тут так темно?! Стук сердца заглушает все прочие звуки, глаза застилает темная пелена. Кажется, она вот-вот потеряет сознание. Вон-он она дверь! Выход! Всего пару шагов! Фрея из последних сил рванула к заветной двери. Шаг. Шаг, еще один несчастный шаг. Еще… Фрея чувствует, как боль пересиливает ее. Так больно! Плечо снова начинает кровоточить, с новой силой. Дойл! Некромант, который уже успел опомниться, стоит позади нее и забирает все одолженные силы. Капля за каплей, частица за частицей. Девушка зачем-то снова сжимает свою рану, словно надеется, что это сможет хоть немного остановить хлещущую кровь. Сознание вот-вот покинет ее, она это чувствует. Понимает. Ноги подкашиваются, в глазах темнеет, руку она больше не чувствует, будто все ниточки нервов сожглись не прекращающейся болью, и теперь у нее осталась только безжизненно болтающаяся рука. До заветной двери не больше метра. Один жалкий метр, который Фрея готова даже ползти, впиваясь ногтями в деревянный пол, на самом последнем дыхании. Несколько секунд, прошедшие с момента ее «побега», кажутся ей непреодолимой вечностью, парадоксом, незнакомой ей ранее магией. Все так нереально, все будто замедленно. Силы оставляют ее и она падает на пол, успевая только выставить вперед руки для более мягкого приземления. Переворачивается на спину. Голова абсолютно перестала что-либо соображать. На долю секунды Фрея была уверена, что ей лучше оставить бессмысленную борьбу и не продлевать свои мучения, ведь ей все равно не выжить.Она не справится с некромантом, даже если успеет выбежать. Девушка обречена. Отрезвляет ее только внезапное поблескивание в правой руке некроманта — скальпель. Холодная, натертая до возможности любоваться своим отражением сталь. Сердце, а точнее то, что от него осталось после всех этих событий мгновенно уходит в пятки. В животе поднимается болезненная волна страха и отвращения к самой себе. Фрея начинает медленно ползти спиной к двери, с каждым разом передвигаясь, кажется, не больше, чем на жалкий сантиметр. Дойл подбегает к ней за одно мгновенье, как только понимает, что его искалеченная жертва все еще не намерена сдаваться. Сейчас он нависает над ней, такой… обезумевший. Глаза выкатились из орбит, словно у бешеного пса. Собранные в тугой хвост волосы неимоверно растрепаны, из разбитого носа не переставая хлещет кровь, а на лице застыла кривая гримаса либо победителя, либо сбежавшего из психушки. Фрея готова прямо сейчас потерять чувство, упасть замертво и умереть во сне, не испытывая этой ужасной боли. Но это было бы слишком просто, поэтому, даже когда некромант с силой бьет ее по лицу в надежде, что это ее успокоит или хотя бы вырубит, ведьма Майклсон продолжает брыкаться и стучать по его плечам ватными руками, стараясь хоть как-то помешать процессу превращения ее в послушную марионетку. — Нет! — кричит, хрипит, визжит она из самых последних сил, словно его это хоть как-то остановит. — Нет! Нет! — Слова сами срываются с ее губ, позволяя оставаться в своем уме и продолжать неравную борьбу. — Заткнись! — Рычит Дойл. По щеке Фреи приходится еще один удар. Судя по тому, что лицо ее в одно мгновенье онемело, силы Дойл не пожалел. Фрея уже почти ничего не осознает, но окончательно отключиться мешает притягивающий взгляд скальпель в руке мага, которым он с завидной уверенностью тянется к ее шее. Из разбитого, некогда идеально прямого носа, на лицо Фреи капает горячая кровь. И это почти придает энергии. Почти. — Сопротивление бесполезно, тупица! — Снова кричит маг не своим голосом. Рваным, дрожащим. Она бы хотела, чтобы это и правда было так. Чтобы она могла просто умереть, не мучаясь остатками надежды на то, что она еще сумеет спастись, что не все еще кончено. Но она чувствует это. Если и умирать — то идти до конца. Дойл тем временем не медлит. Холодный, словно лед скальпель скользит по нежной коже Фреи, заставляя покрываться мурашками спину. Она пытается отодвинуться, вжаться в пол и провалиться под землю, откатиться… Бестолку. Сталь почти достигает горла, прежде чем Дойл дрожащей рукой делает первый надрез, вынуждая девушку хрипло закричать и взвиться от ужасной боли. Жжет. Жжет, разрывает… Фрея чувствует, как каждый миллиметр ее кожи расползается, клеточка за клеточкой. Как последние соединяющие нити лопаются под натиском острого лезвия. Так долго… Почему так долго? Почему так больно? Фрея ничего не видит: глаза застилает пелена боли вперемешку с нескончаемыми слезами. Все кончено. Это конец. Сейчас, вот уже сейчас… Внезапно Фрея понимает, что уже не ощущает сталь у своего горла. Не ощущает мощной руки мага на своем плече. Не чувствует озлобленное дыхание. Неужели она уже мертва? Девушка касается рукой кровоточащей шеи и понимает, что все еще испытывает боль. Невыносимую, адскую, жгучую боль, и почему-то она ей безумно рада! Она жива! Где-то в пространстве, то ли далеко, то ли совсем рядом она слышит рык. Слышит, как кому-то вгрызаются в шею — этот звук она ни с чем не спутает. Затихающий крик, который доходит до нее словно через пленку, приглушенно. Она с трудом открывает еле видящие глаза, но все, что она может разглядеть — склонившаяся над ней фигура. Это не Дойл, точно не Дойл. Взгляд плывет, картинка не складывается в четкий образ, вынуждая Фрею приводить догадки. — Тише, тише. Не поднимайся. Тише, — Чей-то голос. Знакомый, взволнованный, нежный. — Люсьен. — Наконец осознает она, все еще не в состоянии разглядеть лицо. Она говорит тихо. Шепчет. Звуки боя на заднем плане затихают так же внезапно, как и появились. Расплывчатая мужская фигура отдаляется, уступая место другому силуэту. Этот, второй, с шумом кусает свое запястье и, чуть приподнимая голову девушки, настойчиво подносит руку к ее губам. Фрея с последней силой впивается зубами в распоротую вену, жадно втягивая в себя горячую жидкость, оставляющую во рту железный привкус. Соленые капли мгновенно стекают в горло и она с трудом глотает их, чувствуя невыносимое жжение, расползающееся по шее. Вены наполняются теплом, раны и ссадины медленно затягиваются, оставляя на коже только легкое покалывание. Мысли проясняются. Медленно, тяжело, но просняются. От боли остается только яркое воспоминание, вполне позволяющее в красках воспроизвести пережитое. Она снова может видеть. Фигура мужчины принимает наконец четкие очертания. Глаза, волосы, руки. Люсьен? Нет. Нет, это не он. Это… — Кол! — всхлипывает девушка и бросается на шею брату, не сдерживая больше рыдания. Она слышит облегченный выдох, чувствует, как сильные руки брата с силой прижимают ее к себе, немного перекрывая доступ к кислороду. Но это не важно. Не сейчас. Сейчас она в безопасности, наконец-то в полной безопасности, в объятиях родного человека, который ни за что не даст ее в обиду. И ей тепло. Тепло и спокойно. Фрея открывает глаза. За спиной все еще обнимающего ее Кола стоит Люсьен. Руки его неприветливо сложены на груди, но в темных глазах читается облегчение, а на лице сияет еле заметная улыбка. Фрея снова закрывает глаза и обнимает брата, не желая больше ни о чем думать, пока Люсьен молча наблюдает за семейной идиллией. «Спасибо, что не бросил меня, Люсьен.» «Любой поступил бы также», — Мысленно передразнивает он возможный диалог. Когда пару минут назад он склонился над Фреей и убедился, что она еще жива, от его еле бьющегося сердца по-настоящему отлегло. И это было неожиданно, настолько неожиданно для самого Люсьена, ведь в тот момент он волновался не о себе, а о ней. О том, чтобы она оставалась жива эти несколько секунд, пока Кол кровожадно разделывался с некромантом. О том, чтобы она не поднимала головы, ведь это принесло бы ей боль. Все это вышло так спонтанно, так случайно, что Люсьен и сам не понял, что произошло. Он просто волновался. Беспокоился. Панически боялся за жизнь этой ведьмы все эти долгие несколько минут. И сейчас, когда она жива и здорова, он чувствует настоящее облегчение. Она в порядке. Ее трясет, она плачет, возможно, ей все еще страшно. Возможно ей будет страшно еще долгое время. Но она в порядке. И сейчас это главное.