***
— Где ты бываешь, когда уходишь так надолго? — блондинка казалась абсолютно не заинтересованной, словно внезапный вопрос был задан из чистой вежливости. И все же в этот раз она решила оторвать взгляд от странноватого вида бумаги и взглянуть на Касла. Из вежливости, конечно. — Ты скучала по мне? — Люсьен отвечает встречным вопросом, стараясь как можно более незаметно увести Фрею от неправильных мыслей. Девушка немного насмешливо хмыкает в ответ и снова придается своим мыслям, краем глаза все же наблюдая за Каслом. — А вот я по тебе — да, — мечтательно продолжает призрак. — Я шел по улице и думал о тебе. И о бутылочке чего-нибудь крепкого. Точно решить не смог, по кому соскучился больше, — он рассеянно поднимает брови, словно представляя в мыслях плюсы и минусы Фреи Майклсон и бутылки дорогого виски. — Я бы определенно выбрала спиртное, — не медлит с ответом ведьма. — Но вдруг ты был мне нужен сегодня? — если бы не равнодушный тон с легким оттенком сарказма, Люсьен мог бы по-настоящему поверить в то, что сама Фрея Майклсон нуждалась в его помощи. Но этот счастливый день еще не настал. Впрочем, если бы ей что-то и правда понадобилось, ведьма просто взяла бы это. Без лишних просьб и церемоний. — Ты могла бы просто призвать меня к себе, как и делаешь обычно. — Может я забочусь о твоем личном времени, — если бы сказанное Фреей вдруг перенесли на бумагу, то поверх всей ее фразы гордо красовалось бы ярко-красное «НЕТ». Заботится о его времени. Конечно. Скорее Новый Орлеан превратится в тропические джунгли, чем Фрея Майклсон проявит чрезмерную, как ей кажется, заботу и тактичность. — Я так и подумал, — заключает Люсьен, ощущая лижущие полумертвое сердце языки острой злости. С каждым днем ведьма казалась ему все более невыносимой. Или же невыносимым было чувство полного отсутствия значимости, чувство слабости, распирающее и ломающее кости, чувство собственной мелочности, которое ежедневно впитывалось в него, словно в губку, постепенно превращаясь в своеобразную оболочку для сознания. Чувство, которое Фрея словно вкалывала ему в вены через затупленную иглу, параллельно вводя дозу смертельной инфекции. Все верно. Он умрет, если так и дальше будет продолжаться. Погибнет, вымолит у Фред возможность окончательно покончить с собой, лишь бы не продолжать существование безвольным псом. Лишь бы не возвращаться мыслями на тысячу лет назад, когда он был настолько бесправен и немощен, что почти каждый обитатель замка считал своей прямой обязанностью напомнить ему об этом. Нет. Никогда больше он не был настолько слаб и ничтожен. И не будет. Не снова. Скоро палач и жертва поменяются местами. — Как продвигается твое… расследование? — спрашивает Люсьен сквозь зубы, изо всех сил пытаясь не выдавать накативших эмоций. — По крайней мере, оно продвигается, — поджимает губы Фрея. Касл зря так искусно играет роль дружелюбного помощника, который вовсе не продумывает план жестокой мести каждый раз, как остается один. Ведьма все равно не смотрит. Не видит. Не желает видеть. День за днем допускает ужаснейшую ошибку, закрывая глаза, отводя взгляд. Забывая о том, что в ее комнате живет самый настоящий враг, который не упустит возможности себя проявить. Она живет уже тысячу лет, но все еще пытается видеть добро там, где его и в помине нет. Ее сердце все такое же юное и наивное, а душа все так же тянется к свету, не обращая внимания на то, что прорастает она во тьме. И после всего, что случилось, она все еще способна доверять ему, убийце и предателю. Пусть даже на самую крохотную, самую невесомую часть, но способна. Это погубит тебя, Фрея Майклсон. — Я снова в тупике. Большой Стьюи совсем недавно дал о себе знать. Скупил множество темных артефактов. И испарился. Я опоздала буквально на несколько минут, пришла на место его встречи с торговцем чуть позже, — Фрея разочарованно вздохнула, — и не застала его. — Слишком долго делала прическу? — иронично поинтересовался Люсьен, совершенно не обращая внимание на обиженное лицо ведьмы. — Я хотя бы могу что-то с собой делать. А ты вынужден постоянно ходить в одном и том же прикиде, — последнее слово Фрея особо выделила, — с кровавым пятном на груди. — Шрамы и кровь украшают мужчин, — улыбнулся Касл, — или я больше нравлюсь тебе без них? Фрея снова ухмыльнулась и переключила свое драгоценное внимание на открытую книгу, лежащую на столе. В последнее время призрак словно слетел с катушек. Двузначные намеки, странные фразочки, глупые вопросы. Неужели очередная попытка флирта? Или же пустое желание вызвать ее гнев и напроситься на головные боли? Люсьен Касл определенно мазохист.***
Утро Фреи Майклсон не задалось с самого начала. Сперва не сработал будильник, потом Клаус, встретившийся внизу, высказал свое отношение к слишком частым загулам и, что еще хуже, мельком упомянул, что постоянно ощущает чужое присутствие. К слову, Люсьен разбудил ее в три часа ночи и выпросил «отгул» на утро, воспользовавшись послесонным замешательством ведьмы, поэтому выслеживать свою цель Фрея была вынуждена одна. Как ни крути, но имея за спиной поддержку, пусть даже такую своеобразную, совершать великие дела было намного легче и спокойнее. Она, конечно, могла бы призвать Касла к себе, тем самым выдавая свою тайную слабость, свой страх. Люсьену нельзя было показывать страх. Фрея отлично понимала, будь его воля, она бы уже давно лежала в ближайшем лесу с перегрызенным горлом, и все улыбки, все взгляды, слова, совместные вылазки и даже его, казалось бы, неподдельное волнение канули бы в лету, словно ничего вовсе и не было. Словно это все жалкий мираж, в который так хотелось верить. Но верить нельзя. Не Люсьену. Не второй раз. Ее мало интересовало то, куда он уходил. Наверняка шатался по каким-то клубам или барам, пытаясь уцепиться за единственное понятное ему, живое чувство. Пытаясь влиться во что-то, не застывшее на одном месте, как он сам. Именно поэтому, когда она спрашивает Касла о том, где он был, ей совершенно плевать на то, что он мгновенно меняет тему. Она позволяет. Не переспрашивает, не ругается, даже не поднимает взгляд. Призрак не может принести проблем, разве что Ник стал чаще возмущаться по поводу внезапных гостей, под которыми, разумеется, подразумевались ее кавалеры. Ну и что? В конце концов, теперь это и ее дом тоже. И эти стены имеют право хранить ее воспоминания, ее тайны, ее внутренние голоса также, как и остальных членов семьи. Она тоже Майклсон. Фрея краем глаза наблюдает за тем, как меняется в лице Люсьен. Как раздраженно он поджимает губы, как на точеном лице четче прорисовываются линии скул, и как вздымаются его ноздри, словно он готов вот-вот извергнуть пламя, подобно злому дракону из детских сказок. Выглядит довольно-таки смешно и мило, по крайней мере, когда он не может дать достойный отпор. Когда он способен только тихо злиться и надеяться на на то, что ее собьет большая машина и покусает бешеный вампир. Не насмерть, конечно. В руках ведьмы объемная книга, упорно тянущая вниз хрупкие ладони. Фрея понимает, что развязка близка, что она находится лишь в паре шагов от заветной цели. Кажется, вот оно, протяни руку и потрогай, убедись, что все именно так, как ты думаешь. Сегодня вечером Слоретти сбывает темные артефакты гильдии сильных магов. Они опасны, но Фрея и не планирует с ними связываться. Она просто перехватит Большого Стьюи, когда он завершит свою сделку и вежливо попросит его отдать то, что ей нужно. Может даже предложит свою цену, если маг окажется достаточно сговорчив. Все как нельзя просто… И это не может не настораживать. Все выглядит нереальным, словно это всего лишь спектакль с Фреей Майклсон в роли единственного зрителя. Что-то обязательно пойдет не так, но она будет готова. Она не даст планам снова сорваться. Поэтому сейчас она просто обязана прочесать эту древнюю книгу, чтобы найти заклинание, способное полностью обезоружить даже такого мощного мага, как Стивен Слоретти. В голову забралась назойливая мысль попросить помощи у кого-нибудь из братьев, или же прихватить с собой Хейли, чья сила выросла вдвойне за несколько лет отсутствия Майклсонов. Она не будет задавать лишних вопросов, она просто поможет. С другой стороны, об этом опасном приключении наверняка узнает Элайджа, а там, разумеется, и Клаус. Фрея совершенно не хотела вмешивать в ее личные проблемы кого-то еще, тем более если это угрожает ее семье размолвками. Как же жаль, что Ребекки снова нет в городе. Ее помощь и поддержка были бы сейчас как нельзя кстати. Фрея снова возвращается мыслями к огромной книге, печально осознавая, что не осилила еще даже половины. — Ты не голодна, радость моя? — Фрея мысленно благодарит Касла за то, что он только что отсрочил прочтение ненавистной книжонки еще на пару минут. — Разве что чуть-чуть, — отвечает девушка, вспоминая, что за сегодняшний день во рту не было ни крошки. — Тебе не помешало бы перекусить, — голос Люсьена звучит мягко, но странно. Непривычно. Будто бы несколько минут назад он не сжимал кулаки в неудачной попытке скрыть свою ненависть к ней. — Тебе ведь скоро понадобятся силы, — призрак говорит с приторной, сладкой ноткой в голосе, отчего Фрее становится немного не по себе. Словно он знает что-то, чего не знает она, и сейчас втайне насмехается над её глупостью. — Думаю, ты прав, — Фрея понимает, что ее собственный голос, настороженный и сделано-твердый, выдает ее мысли с потрохами, но ничего не может с собой поделать. — Милая, милая Фрея, — снисходительно произносит Люсьен, придавая лицу гримасу умиления, — в твоей светлой головке опять поселилась теория заговора против твоей персоны, и я снова ее главный участник? — Фрея то ли смущенно, то ли раздраженно опустила глаза в пол, понимая, что выглядит сейчас последним параноиком. — Ты же понимаешь, что это невозможно? Понимаешь? — Люсьен говорит с расстановкой, медленно и тихо, выделяя это противное «Понимаешь». Говорит с ней так, словно она глупенький маленький ребенок, если хотя бы не приравнивает ее к зверьку-несмышленышу. — Хуже врага только близкий-предатель, — рассеянно отвечает Фрея первое, что приходит ей на ум, стараясь как можно скорее поменять тему разговора на что-то, не опускающее ее в собственных глазах до уровня зацикленного психа-параноика. — Знала бы ты, как сильно я чувствую обиду, — язвит Люсьен, наслаждаясь замешательством на лице Фреи. — Ты не можешь сильно чувствовать что-либо, — усмехается ведьма, — все твои чувства и эмоции приглушены где-то на половину. — Что? — слащавая улыбочка Люсьена мгновенно сменяется настоящим шоком, — что значит на половину? — То и значит, — спокойно объясняет Фрея, наблюдая за изменениями в лице призрака, — твое сердце еле бьется, что ты думал? Ты — лишь половина, значит и твои эмоции тоже. Все просто. Касл нервно отшатнулся, прокручивая у себя в воспоминаниях весь контраст от всего, что испытал только какие-то несколько минут назад. Неужели это половина? Но что же тогда целая часть, если за пару минут он готов был не менее трех раз свернуть ведьме шею, провести заточенным ножом, по линии ключиц, сделать ей максимально больно, заставляя при этом ни на секунду не отрывать заплаканных глаз от его лица, чтобы видеть, как в них все быстрее угасает гордость и самолюбие, как на их смену приходит страх и боль, а с языка уже не слетают острые словечки, вместо которых теперь слышатся лишь хрипы, рыдания и мольбы. А потом, буквально через секунду, на лицо девушки упал случайно проскользнувший в комнату луч солнца, вплетаясь золотой нитью в ее светлые пряди, и Каслу тотчас расхотелось жестоко мучить это милейшее создание, которое с таким трудом держит эту чересчур большую для ее ручек книгу. Разве это только половина?! Что же будет, когда Фред вернет его?! — Ты чего? — обеспокоенно спрашивает призрака Фрея, слегка хмуря брови. — Ничего, — мгновенно врет Люсьен, — который час? — Почти шесть часов, — отвечает девушка, упорно продолжая сверлить Касла непонимающим взглядом. — Я вернусь позже, — коротко, но твердо говорит он, растворяясь в воздухе полупрозрачной дымкой. И вот она снова осталась одна, наедине с огромной книгой, от которой теперь было не отвертеться. Фрея со вздохом упала на кровать, закрывая лицо ладонями. И куда снова сбежал Люсьен? Неужто нашел себе подружку-призрака? Ведьма подавила победный смешок, осознавая, что ни о какой подружке не может быть и речи. В стоящей неподалеку сумке приглушенно завибрировал телефон, оповещая Фрею о входящем звонке. Девушка лениво поднялась с кровати, в глубине души рассчитывая на то, что звонящий внезапно передумает и все-таки оставит ее в покое. Но телефон продолжал вибрировать с просто невыносимым упрямством, и Фрея, буркнув себе под нос какое-то проклятие, все также размеренно и неохотно поплелась к сумке. «Фредди Арлин» — высветилось на экране. Девушка раздраженно откинула голову, продумывая план дальнейших действий. Фред словно выслеживала ту минуту, когда ее звонок будет абсолютно некстати, и только убедившись, что у подруги есть важные дела, набирала ее номер, настойчиво ожидая ответа. Фрея оглянулась на небрежно брошенную на стол книгу, тяжело вздохнула и, дрожащими от ощущения себя последним предателем пальцами, коснулась кнопки отключения. Не сегодня. Сегодня ее ждут по-настоящему важные дела, требующие внимания и времени, которого и так особо не было в запасе. Завтра она обязательно перезвонит, обязательно извинится и вообще проведет весь день с подругой. Завтра. Обязательно. Девушка взяла в руки тяжелую книгу и медленно подошла к кровати, решив перенести место чтения в более удобное место. Но книга внезапно вывались из рук, до безумия ослабевших. Тело в одну секунду показалось ей просто напросто не способным к каким-либо действиям, настолько оно было ватным. Что происходит? В глазах мгновенно темнеет, колени сами собой подкашиваются и Фрея, окончательно потеряв сознание, падает на кровать, которая принимает хозяйку с глухим, мягким стуком.***
В глазах все еще стоит туманная завеса, но разум все же постепенно проясняется. Телу быстро возвращается твердость. Медленно, пытливо в голову закрадывается осознание происходящего. Фрея мгновенно вскакивает с холодного каменного пола и оглядывается. Она стоит в небольшой, но достаточно богато отделанной комнате, судя по всему, старинного замка. Стены украшают факелы с дрожащими огоньками, а в маленьком, словно прорубленном окошке виднеется море, плавный шум которого доносится аж до этой неизвестной Фрее комнатки. Тишину прорезает знакомый, режущий слух голос, переполненный победной интонацией. Эхо проходится по ушам, оставаясь болезненным скрежетом где-то в животе, вынуждая Фрею резко обернуться на звук, чуть не потеряв равновесие. — Смотрю ты уже очнулась, любимая? — мужчина нагло улыбается и медленно машет ведьме рукой. — Люсьен?