Два часа назад.
Люсьен с наслаждением наблюдает за своим отражением, медленно застегивая позолоченные пуговицы белоснежной рубашки. Его руки все также сильны и мускулисты, а улыбка не потеряла ни капли ослепительности даже после которой смерти. Все вокруг казалось ему до безумия прекрасным, освеженным и приветливым. В любой другой день такое излишнее жизнелюбие вызвало бы у него подозрение к самому же себе, но сегодня все было совсем по-другому. По-особенному. Люсьену хотелось воспринимать свое возвращение не иначе, как второе пришествие или своеобразное перерождение, или, по крайней мере, что-то, идущее наперекор со всеми реалиями этого мира. Он трижды обманул смерть. Он — нечто великое, непобедимое. Вечное. Люсьен удовлетворенно оглядел свое отражение, в который раз поправляя воротник дорогой рубашки. План дальнейших действий предстояло еще хорошенько обдумать, но загружать голову тяжелыми мыслями совершенно не хотелось. Не в такой чудесный день, не с таким хорошим настроем. По всему телу все еще растекалась тонкой струйкой тягучая слабость, какая обычно бывает после чересчур долгого сна. Люсьен неторопливо отвернулся от зеркала — в конце концов, он, впервые за все прошедшие года, наконец увидел свое отражение — и, облокотившись на небольшой столик, бросил нетерпеливый взгляд на часы, которые так преданно дожидались его возвращения. Он ждал одну очень важную гостью. Жаждал ее появления еще ночью, когда уталял острый, терзающий голод кровью первой встречной жертвы. Ждал ранним утром, когда скользящий, бледно-золотой луч солнца оставил на его коже болезненный алый след, словно специально напоминая Люсьену об его истинной сущности. Ждет и сейчас, пока большая стрелка замысловатых часов неумолимо движется к одиннадцати. Почему-то Касл знает, что Она придет. Более того, он уверен в этом на все сто процентов, словно может читать ее мысли или чувствовать то, как переплетаются в ее слабой груди тонкие нити эмоций. Она придет, обязательно придет. Придет совершенно одна, со слепой уверенностью в том, что сумеет справиться с тысячелетним вампиром в одиночку, и даже не успеет устать. Маленькая, самонадеянная ведьма. Никогда не учится на своих ошибках. Луч солнца, просочившийся через узкую щель между плотными полотнами штор, ровным столбиком освещал невесомую пыль, самобытно парящую в застывшем воздухе. Это зрелище навивало Люсьену небывалую тоску, перевешивая даже радость от долгожданного возвращения в свое тело. Важная гостья не слишком спешила обрадовать его своим визитом, что, по мнению Касла, было в какой-то степени даже невежливо, ведь он так верно ждал ее все эти долгие часы. В какой-то момент Люсьен даже решил, что мог бы позвонить непунктуальной ведьме первым, но, поразмыслив несколько минут, пришел к выводу, что так их встреча потеряет весь свой шарм и ореол загадочности, а он так хотел эффектно обыграть свое возвращение в глазах той, которая этому поспособствовала. Из рассказов ведьмы Люсьен знал, что проклятая семейка Майклсонов останавливалась в его пентхаусе перед тем, как вернуть себе господство над городом и отвоевать свой старинный особняк, но и не подозревал, что эти ненасытные проглоты опустошили практически все его запасы элитного алкоголя. Добрались даже до припрятанного в секретном шкафу ящика его любимого вина, которое он так берег еще со времен великой французской революции, из-за чего желание отомстить Майклсонам возросло едва ли не втрое. А ведь однажды, еще задолго до того, как миру открылась ужасная правда об истинных намерениях Касла, он имел наглость пригласить старшую Майклсон на бутылочку того самого вина. Он до сих пор помнил, как Фрея неуверенно поджала губы, отчего на ее щеках выступили милые ямочки, встряхнула своими светлыми волосами, которые так противно пахли ненавистным Люсьену кокосом, а потом, набрав в грудь воздуха, словно растягивая время для подбора нужных слов, сказала, что в другой раз, возможно, и не отказалась бы от его компании, но именно сегодняшний вечер был полностью распланирован еще неделю назад. А тем же вечером Люсьен застал ее за барной стойкой, когда она увлеченно строила глазки какому-то качку в безвкусной рубашке, выставлявшей напоказ мерзкую волосатую грудь. И после этого она еще и смеялась над пристрастием Люсьена к цепочкам на брюках, утверждая, что это пережиток прошлого столетия. Глупая ведьма. Люсьен тяжело вздохнул, осознав, что отметить свое возвращение он сможет только бутылкой дешевого бурбона. В конце концов, ради свежей крови и хорошего спиртного он даже вернулся в свое тело, но в первый же день не смог удовлетворить ни одну из своих потребностей. Голод никак не унимался, лишь становился чуть слабее после каждого нового перекуса, что совсем не радовало воскресшего вампира, который уже несколько месяцев вынашивал планы самых разнообразных расправ. Впрочем, самая жестокая из них теперь предназначалась не Клаусу Майклсону, а его чрезмерно властолюбивой сестре, которая так бесцеремонно пользовалась его неспособностью постоять за себя. Люсьена не покидало чувство того, что что-то в плане малышки Фред пошло совершенно не так, а теперь это начинает сказываться и на нем. Касл знал цену ошибкам, особенно когда эти ошибки так сильно отражались на нем. От нетерпения вампир стал настукивать кончиками пальцев незамысловатую мелодию, первую, что пришла ему в голову. Какая-то старая песня конца восьмидесятых годов, которая въелась в его сознание так же прочно, как и желание показать Фрее Майклсон кто здесь самый главный и сильный. Растянуть удовольствие на пару дней или просто полакомиться свежей кровью? От приятных мыслей Люсьена отвлек ужасный запах, резавший его чуткое обоняние. Ну разве станет нормальная девушка пользоваться столь мерзким шампунем? Конечно нет. Люсьен почти был уверен, что она делала это нарочно. К слову, теперь он мог не только чувствовать ненавистный запах кокоса, но и слышать торопливые шаги и набирающий бешеный ритм пульс в симфонии со сбившемся дыханием. Двери лифта захлопнулась, отрезая долгожданной гостье путь к отступлению, вот только она совсем не спешила обрадовать Касла своим приходом, а наоборот, стояла у входных дверей, словно пытаясь в последний раз убедиться в том, что ее план по уничтожению Люсьен Касла не окончательно провален. Не зная зачем, Люсьен быстро наполнил стакан алкоголем и поспешил приземлиться в мягкое кресло, будто хотел, чтобы Фрея была уверена в его спокойствии и равнодушии, что обязательно бы ее взбесило. Обязательно. Сначала послышался глухой хруст, а потом резная дверь, между прочим сделанная по эскизам одного из лучших дизайнеров Нового Орлеана, влетела внутрь пентхауса, снося все на своем пути. — Конечно, проходи. — не сумев сдержать довольной улыбки пробормотал Люсьен. Разумеется, ведьма Майклсон ни за что не стала бы стучать в дверь, как это делают приличные люди. — Люсьен! — крик Фреи, казалось, можно было услышать даже с другого конца города, — выходи, ты, мерзкий подлый убийца! — Уже иду, дорогая, — прокричал в ответ Касл, чувствуя, как все тело переполняет небывалая радость. Радость, которая прошла в тот же момент, когда Фрея молнией влетела в комнату и несколько раз впечатала его в стену одним из своих заклинаний. Несколько секунд Люсьен напоминал тряпичную куклу, мягкую и лишенную жизни, пока не пришел в себя и не приставил осколок разбитой вазы к шее ведьмы. — Смотрю ты соскучилась? — горячий шепот на ухо сделал свое дело, окончательно выведя Фрею из себя. Тот факт, что Касл параллельно держал ведьму за локоть — аккуратно, чтобы не вывернуть — никак не помешал ей снова впечатать его в стену, а после послать в его глупую голову несколько болезненных разрядов, заставивших вампира упасть на колени. Борьба явно была не честной, особенно учитывая то, что Люсьен, неожиданно для себя же, безумно боялся сделать девушке больно или пустить хоть каплю ее крови. В конце концов, один его удар способен лишить ее жизни, в то время как сам Люсьен может часами служить грушей для битья. — Как ты мог?! — в голосе Фреи обида и отчаяние, — зачем ты это сделал?! — Зачем? — на выдохе переспросил Касл, слегка опешив от столь наглого вопроса, — ты еще спрашиваешь, Фрея Майклсон? Фрея одним движением руки насадила вампира на разломанную балку, отчего на пол хлестнула горячая кровь, а воздух разрезал хриплый крик Люсьена и пугающие, хлипкие звуки рвущихся органов. — Зачем тебе надо было ее убивать?! — выкрикнула ведьма, понимая, что голос предательски коверкает последние слова, делая их слабыми и сиплыми, выдавая и боль, и слезы, копившиеся в ней все утро. — Убивать? — Люсьен уже потерял способность нормально говорить, с трудом выдавливая из себя каждое слово. Его кожа медленно серела, а на лице стали просвечиваться тонкие жилки. — Я никого не убивал. Фрея несколько секунд стояла на одном месте, зачарованно наблюдая за тем, как Касл болезненно хрипит, хватая бесцветными губами обжигающий воздух, из последних сил цепляясь за остатки еще бьющийся в груди, вновь обретенной жизни. Из транса ее вывел только предсмертный кашель Люсьена, беспомощно пытавшегося снять свое тело с деревянного штыка. На пол густой кляксой упала кровь, и Фрея поспешила спасти того, кто принес ей столько проблем. Касл безжизненно шлепнулся на пол, глухо застонав. Коже постепенно возвращался здоровый цвет, а огромная дыра в животе принялась лениво затягиваться. Не заросла только не менее грандиозная пробоина в некогда белоснежной рубашке. — Не убивал? — переведя дыхание спросила Фрея. Швыряние Люсьеном в каждую видимую стену отняло много сил. — А кто убил её? — Кого? — говорить было все еще нестерпимо больно, но Касл понимал, что игнорировать не на шутку злую ведьму было по меньшей мере глупо. — Фред. Услышав знакомое имя, Люсьен болезненным рывком сел, все также оставаясь на полу. — Ты хочешь сказать... — он сделал небольшую паузу, сверля едва не убившую его девушку недоверчивым взглядом, — Фред мертва? — Фред мертва, — повторила за ним Фрея, растерянно опустившись на ближайшее кресло. Ноги тряслись, и, казалось, готовы были вот-вот отказать хозяйке в своей главной функции. Впрочем, как и руки. Непослушные, ослабевшие руки, не способные больше ни на одно заклинание. Оно было и не нужно. В комнате воцарилось молчание. Пустая, давящая тишина, нарушаемая только сбивчивым, отрывистым дыханием Касла. — Я видела у нее на шее следы укуса, — продолжила настаивать на своем Фрея, — ты ведь укусил ее. — Да, укусил. Я был очень голоден, да, я укусил ее. Но я не убивал. — как можно убедительнее затараторил Люсьен, — я видел её взгляд перед тем, как сбежал. Она была жива, — его голос содрогнулся, — я вовремя остановился. Я не убивал. Тишина держалась еще несколько секунд, прежде чем воздух содрогнулся от внезапного всхлипа. За ним последовал еще один. И еще. Фрея закрыла лицо дрожащими ладонями, а потом подтянула к себе колени, опустив в них глаза. Она не рыдала и не билась в истерике — только надрывно всхлипывала в свои же колени, прижимая их ближе к груди. Люсьен растерянно отвернулся, стараясь зацепиться за что-то, отвлечь свое внимание от плачущей девушки. Слезы всегда вызывали у него противоречивые чувства. Когда-то больную радость и громкий смех, когда-то смятение и даже страх. Сейчас же ему тоже хотелось плакать.***
— Выпьешь? — пересилив себя, Люсьен подошел к все еще сидевшей в том самом кресле Фрее, и робко протянул ей стакан. Девушка подняла на него заплаканные, пустые глаза. Ресницы, казалось, стали больше и четче в несколько раз, прямо как в рекламе самой престижной туши. Размазанные черные круги обрамляли голубые глаза, которые в этот раз выглядели не чистыми и ясными, а туманными, и даже немного посеревшими. В другой раз Люсьен мог бы отметить, что подобный образ придает ведьме некий шарм и очарование, но сейчас ему хотелось как можно скорее отвернуться, отмахнуться от этого бледного, печального лица. При виде Фреи что-то неприятно сжималось в животе, а может в груди, Люсьен не мог точно понять. Неужели это была совесть? — Угу, — Фрея невнятно хмыкнула в ответ, до сих пор дрожащей рукой забирая граненый стакан. Касла слегка передернуло, когда он случайно коснулся тонких, холодных пальцев девушки, но та, казалось, уже была полностью поглощена опустошением сосуда, и уже через пару секунд вернула его Люсьену, снова коснувшись вампира. — Что будем делать? — спросил Касл, вернувшись к графину с бурбоном. Он едва сдержал облегченный выдох, когда отходил от ведьмы, и теперь пытался придать голосу столь неуместную непосредственность. — Будем? — Фрея постаралась наградить Люсьена как можно более насмешливым взглядом, — не знаю, что будешь делать ты, а вот я убью тебя, а потом узнаю, кто убил Фред. — Аккуратнее со словами, милая, — почти тепло улыбнулся Люсьен, двинувшись к Фрее с новой порцией алкоголя, — ты ведь уже не убила меня. А я еще не пытался. Фрея сердито отвела взгляд, понимая, что в этот раз он прав. Сил у нее едва ли хватает на разговор, в то время как Касл уже полностью восстановился и был полон сил, а самое главное, был уже вполне осязаем, чтобы даже такие нежные угрозы могли стать реальностью. Пожалуй, убийство придется переложить на потом. Девушка взяла второй стакан, залпом опустошив его и проигнорировав неудачную шутку Люсьена о разорении всех его запасов. Что же делать дальше?