Equium

— Не может быть, — Люсьен раздосадованно развел руками настолько, насколько смог, — на запястиях его красовались железные оковы, закрепленные между собой массивной цепью. Маленький, но коварный подарок Фреи Майклсон, — кому могло понадобиться тело ведьмы? Фрея бросила на Касла уничтожающий, полный гнева взгляд, и снова вернула свое внимание деревянному полу, на котором еще вчера красовались густые лужицы темно-алой крови. Факт того, что ее лучшая подруга теперь стала просто безжизненным телом никак не уживался в голове Фреи. Она отчаянно не хотела в это верить, придумывая всевозможные объяснения и невероятные теории, лишь бы в ее сознании Фред оставалась живой. — Да, да. Я забыл, никаких слов на букву Т, — проскандировал Люсьен, попутно закатив глаза. Потеря маленькой ведьмы Фред, казалось, совсем не отразилась ни на нем, ни на его мыслях. Касл продолжал язвить и вел себя предельно весело для человека, недавно лишившегося близкого друга. Возможно, так своеобразно он переживал потерю, а может эта потеря и вовсе не играла для него никакой роли. Разгадать хитросплетения чувств Люсьена Касла не представлялось возможным. — Кстати, Фрея, моя милая Фрея, — вампир все не унимался, — когда сегодня утром ты опять ворвалась в мой дом, пока я зализывал свои раны, и предложила сыграть в игру со связываниями, я ожидал чего угодно, но точно не железных браслетов, которые невозможно снять, — он показательно выставил вперед руки, отчего глухо лязгнула сдерживающая цепь. Люсьен ожидал от ведьмы любого, даже самого гадкого и подлого подвоха, но, тем не менее, отнюдь не был готов таскать на свои руках эти позорные, рабские кандалы. От осознания себя опятьпроигравшим Касл быстро приходил в ярость, но старался пока что сдерживать свои эмоции. Кто знает, что еще может выкинуть эта поехавшая умом девчонка, которая, к тому же, заставляет его таскаться по смердящим магическим бутикам? Он умеет ждать и уж точно способен вести свою, опасную, но интригующую игру, победителем из которой выходит только он сам. Фрея вернула на расшатанную полку стеклянный шарик, и, не отрываясь от изучения всевозможных магических безделушек, ответила, — эти кандалы удерживают твою силу, — голос ее звучал совсем равнодушно и обыденно, — я не могу доверять тебе, поэтому мне приходится страховаться. — Я ведь сказал тебе, это не я убил Фред. Ты даже устроила мне магический детектор лжи со своими вонючими травками, — осознав, что ведьма не собирается избавляться его от наручников, Люсьен решил продолжить демагогию. — Да. Но я все еще не могу быть уверена в том, что мне можно спокойно поворачиваться к тебе спиной. — Фрея суетливо расставила по местам взятые с той же полки горшочки со странными порошками, и медленно развернулась к Каслу лицом, — я могу убить тебя прямо сейчас, если ты не заткнешься и не поможешь мне с поиском улик. Вчера, когда я зашла сюда, Фред точно была... — Фрея закрыла глаза, с трудом сглотнув вставший в горле ком, — ... Мертва. Она не могла просто встать и уйти, предварительно вытерев с пола свою кровь. Люсьен устало вздохнул, оглядываясь, после чего внезапно сел на корточки, устремив взгляд на пол. Он медленно провел ладонью по шершавым доскам, словно пытаясь обнаружить что-то, чего не видел глаз. — Я ничего не чувствую. — констатировал он в конце концов, закончив свой странный осмотр. — Это не считается за помощь, Люсьен. — Нет, ты не понимаешь. Я не чувствую здесь крови. Не чувствую ни одного живого запаха, — он еще раз принюхался, отчего на его тонком носе проступили маленькие морщинки. — Как будто кровь убрали? — осторожно предположила девушка. — Нет. Я бы все равно почувствовал ее, или хотя бы уловил бы запах моющего средства. Это как будто, — Касл сделал небольшую паузу, привычно постукивая костяшками пальцев по ближайшей стене, — как будто его и не было. Сладкий запах фруктов, некогда витавший в воздухе, сменился горьким ароматом северных трав и подгнивающего дерева. Буквально за день уютный магазинчик, в котором Фред и провела свой последний ритуал, полностью растерял все свое очарование и красоту, словно со смертью владелицы лишился последней крупинки своей нежной души. Теперь это место нагнетало тоску и серость, стеклянный холод и безликую пустоту, от которой под кожу пробирались мелкие мурашки, а в груди вставал липкий ком, мешающий дышать. Находиться здесь было неприятно и тысячелетнему вампиру, и древнейшей ведьме, которой каждая частичка этой злосчастной магической лавки нашептывала, напоминала скользким шипением о том, как она, будучи столь сильной и могущественной не смогла даже уберечь свою подругу. Спасаешь чужих, но не можешь спасти своего. — Что это? — Люсьен кивком указал за спину Фрее, вырывая девушку из мрачных мыслей. Она рассеянно обернулась, выискивая глазами то, что заинтересовало внимание Касла, но увидела лишь подвешенные на крючок безделушки. — Да вот же, — он сделал короткий шаг вперед, вставая практически вплотную к своей спутнице, и, выпрямив руку, от чего в очередной раз звякнула массивная цепь, указал пальцем на невзрачный значок, болтающийся среди бесполезных оберегов и кулончиков. Казалось, такая непосредственная близость ничуть его не смущала, словно она и вовсе была в порядке вещей. Казалось, он не замечал, как щеки девушки медленно залились краской, и даже не допускал мысли о том, что подобный жест мог ее смутить. Люсьен полностью доволен произведенным эффектом. Он делает самое невинное и непонимающее лицо, тем самым заставляя Фрею еще больше смущаться своих собственных мыслей, вынуждая ее считать, что это именно ее сознание дорисовывывает сложившуюся картину таким образом, что это она и только она видит в жестах вампира скрытый, непотребный подтекст. Значит, она и сама думает об этом. Значит, это ее тайные фантазии и скрытые желания дают о себе знать, не так ли, Фрея? Ведь он, Люсьен, просто показал ей то, чего не видела она. Он чист. — Все в порядке? — с искренним беспокойством в голосе спрашивает Касл, подливая еще больше масла в огонь смешавшихся эмоций Фреи Майклсон. Девушка кивает. Мягко, робко, слегка растерянно, словно все еще витает где-то в розовых покоях своих воздушных замков. Вместе с воздухом в нос ударил одеколон, смешавшийся с легким оттенком алкоголя. Теперь он не казался Фрее таким невыносимо противным и гадким, даже наоборот, приятно отдавал теплом и древесными нотками.

***

— Так я думала, — Фрея снова перевела взгляд на странный значок, подвешенный за невзрачную черную веревочку. В старинной толстой книге, раскрытой почти на середине, красовался точно такой же символ. Замысловатые черные линии образовывали непонятный, бессмысленный узор, заключенный в тонкую дугу, в то время как вся остальная страница была исписана едва различимыми иероглифами, объясняющими значение этого чудного амулета. Не знающий человек мог бы принять это за обычную безделушку или же бутафорский магический артефакт, каких было полно в магической лавке Фред, но, тем не менее, именно эта, не самая привлекательная и притягивающая внимание попрягушка, хранила в себе самые глубокие и тёмные тайны Уинифред. — Что-то нашла? — Люсьен любопытно заглянул через плечо ведьмы, попутно делая большой глоток старого бурбона. За день общения с тысячелетним вампиром Фрея убедилась только в одном: вместо крови по венам этого «Дегустатора алкоголя», как он сам себя окрестил буквально пол часа назад, уже давно циркулирует странная смесь из текилы, виски, совсем немного вина и еще множества других, не менее крепких напитков. Стань он внезапно человеком, он бы скоропостижно скончался в первый же день из-за цирроза печени. — Что-то интересное? — Возможно, — Фрея неосознанно попыталась удвоить расстояние между их лицами, слегка наклонившись ближе к спасительной книге, — это, — она взяла в руку подвеску, — это символ древнего магического сообщества. Что-то вроде ордена или гильдии. Люсьен нахмурился и сузил свои черные глаза, видимо стараясь разобрать корявые строчки, явно нацарапанные чьей-то совсем не умелой рукой. Слова, выведенные на не знакомом ему языке, назло отказывались складываться в предложения и выдавать хоть какой-то смысл, не говоря уже о том, что от количества выпитого алкоголя буквы просто расплывались перед глазами Касла, превращаясь в неразборчивые маленькие кляксы и заставляя могущественного вампира снова и снова тереть переносицу, в сухой надежде хоть немного сфокусироваться. — Сомнительная, второстная организация, — кратко объяснила Фрея, закатив глаза, — не отличается силой или значимостью, просто своеобразный клуб по интересам. — То есть, это ложная зацепка? — подытожил Люсьен, теперь пытаясь сосредоточить взгляд на девушке. — Нет, не знаю, — нарушение зоны ее личного пространства выходило Фрею из себя, — не мог бы ты отойти от меня подальше? Позволь мне не задыхаться от твоей перегарной ауры. Проследив за тем, как Люсьен, усмехнувшись, неторопливо перебрался на диван и, наплевав на все нормы этикета, ловко закинул обе ноги на хрупкий журнальный столик, Фрея продолжила: — В этом ордене нет ничего интересного или опасного, кроме одной детали. Вступая в это общество, каждый маг принимает условие. Что-то вроде, — Фрея укоряюще глянула на сонного Люсьена, который, осознав, что мурлыканье ведьмы внезапно прервалась, несколько раз прокрутил в воздухе ладонью, призывая ее продолжать, — короче, ранг здесь передается через убийство более сильного мага. — То есть, чтобы получить высокий ранг, надо забрать его у другого колдунишки? — безразлично протянул Касл, играя с опустевшим стаканом, — ты думаешь, какой-то недомерок убил Фредди ради звания? — Я не знаю, — Фрея устало пожала плечами, — но, может, нам стоит проверить это. Все это было странно. Вся эта ситуация, вся эта атмосфера, которая априори не должна была быть такой спокойной и лояльной. Какой-то день назад они искренне клялись убить друг друга. Они ненавидели. Рвали и метали, тратили нервы и эмоции. Всего лишь вчера они готовы были жестоко расправиться друг с другом, и, к чему скрывать, Фрея была как никогда близка к этому. А теперь? А теперь они сидят вместе, не видя друг в друге никакой опасности, выпивают и мило беседуют, словно ничего и не было. Словно рубашка Люсьена не была безнадежно испорчена окровавленной дырой, словно психическое здоровье Фреи не напоминало натянутую гитарную струну. В пентхаусе Люсьена светло и тихо. Следов вчерашней бойни практически не осталось: любящий красоту и роскошь вампир позаботился о том, чтобы во время его отсутствия апартаменты были тщательно вычищены и убраны. В одной из многочисленных тумбочек Касл даже обнаружил кольцо, забытое Фреей во времена, когда его прекрасный дом был временным убежищем Майклсонов. Оказалось, она спала в его кровати.

***

— Подлец! — Люсьен со злостью ударил кулаком по ближайшей стене, оставив в ней пробоину, — жалкий пес, мерзкий жулик! Чертов ублюдок! — оскорбления сыпались изо рта Касла со скоростью течения горной реки, — никто не смеет обманывать Люсьена Касла! Никто! Фрея шла чуть позади разъяренного вампира, опасаясь попасть под его горячую руку. Кто же знал, что маленький колдунишка, как прозвал его Люсьен, окажется еще и маленьким лжецом. Пол часа переговоров, приправленных несколькими зелеными бумажками, прошло абсолютно бездарно и бесполезно: незадачливый маг нагло наврал вынужденным компаньонам о месте сбора членов злосчастного ордена, и, к тому же, обогатился на несколько сотен долларов. — Подумать только, главного предателя и обманщика Люсьена Касла смог одурачить жалкий дилетант, — съязвила Фрея, придав голосу самый безразличный тон, — бедный несчастный Люсьен, лишился последних средств к существованию за ложную информацию. Люсьен резко затормозил, из-за чего Фрея едва не врезалась в его широкую спину, успев сбавить ход лишь в самый последний момент. В крови бурлила злая ярость, а ведьма Майклсон как назло так и нарывалась на наказание. Слишком глупо. Слишком опрометчиво с ее стороны продолжать выводить его из себя. Теперь он не полупрозрачное пятно, неспособное постоять за себя. Теперь он вернул свое тело и силу, он снова могущественный древний вампир, который, к тому же, так и не отомстил чересчур властной девушке за все его страдания. Такое не прощают, Фрея Майклсон. Ничего не проходит бесследно. — Послушай сюда, — он развернулся к ведьме, заставив ее вздрогнуть от неожиданности, — ты больше не имеешь надо мной власти. Ты всего лишь слабое, хрупкое создание, наполненное кровью, — палец Люсьена словно по инерции уперся в грудь Фреи, — ты умеешь делать свои фокусы, но я могу за пару секунд переломать тебе все твои заячьи косточки, и поверь: то, что ты Майклсон, не самая любимая сестра Клауса, не дает тебе ровно никакой форы передо мной, ведь ты имела глупость самолично снять с меня эти удерживающие силу кандалы. Не знаю, почему я все еще не убил тебя, но будь уверена, — его голос опустился до тихого, но тяжелого шепота. Впервые его злость не казалась Фрее чем-то забавным и смешным. Теперь все было по-настоящему, — если встанет выбор, я разломлю твою тонкую шею двумя пальцами и не даже поведу глазом, а потом с удовольствием посмотрю на реакцию твоей милой семейки. Ясно? Наверное, Люсьен еще никогда не видел Фрею Майклсон в состоянии удивительного, непривычного ее характеру повиновения и страха. Она всегда продолжала бороться, до последнего отстаивать свою честь и силу, даже самой высокой ценой. Она не падала духом, когда совершенно беспомощная, крепко привязанная к стулу наблюдала за тем, как из ее кармана беспрепятственно вынимают смертельное для ее семьи оружие. Она продолжала язвить, когда, еле передвигая уставшие ноги, шла под руку с тем, кто мог за несколько мгновений лишить ее права дышать. Но сейчас... Сейчас она казалась в несколько раз меньше и слабее. Слишком маленькая, слишком хлипкая, она только что осознала всю опасность и безумие своей, некогда безупречной затеи. Понимание ясной, словно день, истины пришло к ней отнюдь не сразу. Грозный образ древнейшего вампира, готового прямо сейчас разорвать ее на мелкие кусочки, внезапно пролил свет на все происходящее. Это не игра и не глупая шутка, которую можно прекратить в любой момент. Теперь это — серьезное, жуткое бремя, которое она добровольно взвалила на свои плечи, ставя под удар как себя, так и свою семью. Фрея коротко, неуверенно кивнула. Впервые угрозы Люсьена принесли долгожданные плоды, вот только радости от них, как ни странно, было не много. Запуганная, сломленная ведьма Майклсон не вызывала у Касла ровно никакого интереса. Поломанное — доломать и выбросить. А Фрея стояла совсем несчастная и бледная, с едва приоткрытыми губами и нежными прядями волос, так трагично, так поэтично развивающимися на ветру. От одного вида девушки что-то так гадко, так предательски больно сжималось в животе у вампира, не позволяя просто развернуться и уйти, оставив ее одну. Быть может, совесть, а может просто голод, разбираться не хотелось. А Фрея еще и дрожит от холода, в своей чересчур открытой для вечерних прогулок кофте. Слишком рано выбрасывать. — Хорошо, — голос Люсьена заметно смягчился и подобрел, а лицо приняло чуть более спокойное выражение. Неожиданно для самого себя, не говоря уже о до сих пор робеющей Фрее, для которой каждое новое движение вампира подразумевало возможную угрозу ее жизни, Касл стянул со своих широких плеч кожаную куртку, и одним движением накинул ее на плечи растерявшейся девушки. Любимая вещь Люсьена была явно велика ведьме, контрастно подчеркивая ее хрупкость и худобу. Казалось, в ней Фрея и вовсе легко могла потеряться или запутаться, и все же это ей шло. — Вот. Не мерзни, — Люсьен мысленно ругнулся на себя за свою глупость и мягкосердечность. Так ведут себя маленькие, неуверенные подростки, только познающие искусство общения с барышнями. Распинаться и мямлить — удел слабоков, трусов и детей, настоящий же мужчина тверд и решителен, а сейчас ему не хватает только постыдных поцелуев где-нибудь в темной подворотне, чтобы точно сойти за прыщавого мальчугана, смущенного женским обществом, — пошли, Фрея Ватсон, поищем этот клуб анонимных Гарри Поттеров еще раз. Довольный только что придуманным сравнением, Люсьен уверенно двинулся вперед, убедившись, что маленькая ведьма продолжает следовать за ним.