Equium

— Значит все мы готовы были простить Марселя, после всего, что он сотворил, но ты не хочешь даже дать шанс Люсьену? Дать шанс моей любви тоже? — В сердцах выкрикнула Фрея, понимая, что отчасти она лишь проскандировала случайно оброненную как-то раз Люсьеном фразу. Младший брат раздраженно запустил пальцы в волосы и недовольно сморщился. Наматывающий огромные круги по комнате, он наконец соизволил остановиться и взглянуть в глаза сестре — впрочем, ненадолго. — Это немного другое, Фрея. Я знал его столько лет, он был как сын Нику, да и Бекс его так любила! — Кол, должно быть, и сам понимал, насколько жалко звучали его доводы, однако это ничуть его не останавливало. — Люсьена ты дольше знаешь. — Фрея сложила руки на груди — плохой знак. Неужели ее чувства менее ценны, чем чувства Ребекки? Неужели именно она вынуждена всю оставшуюся жизнь жертвовать собственным счастьем ради признания семьи? — Он тоже был Нику и сыном и другом, если ты не забыл. — Девушка цедила слова сквозь зубы, стараясь таким образом хоть немного сдержать подступающий к горлу крик, — Марсель, кстати, чуть всю семью нашу не уничтожил. Если ты не забыл. Так почему Ребекке можно его любить? Кол, теперь уже абсолютно отчаявшийся доказать старшей сестре свою точку зрения, устало плюхнулся в кресло и принялся дрожащими от злости руками тереть глаза и переносицу. Он был более чем уверен: хитрый жук Люсьен Касл крайне умело запудрил ей мозги, когда осознал, насколько близка стала его погибель. Не спрятаться, не убежать, вариант один — заручиться безоговорочной защитой влюблённой женщины и спрятаться за ее юбкой, как бонус — стравить ее с семьей, обернув другой стороной все понятия и принципы. Люсьен был способен и не на такое. Кол знал это как никто другой. Кол и сам размышлял похожим образом. Возможно, в другой ситуации они с Люсьеном могли бы даже сдружиться, однако сейчас, во всех новоявленных чувствах первообращенного он видел лишь подвох, хитрый план по спасению собственной шкуры и уничтожению семейства Майклсонов за компанию. И сердце Фрее Люсьен тоже наверняка разобьёт. Кол и сам не уловил того момента, когда стал размышлять как Клаус в отношении Ребекки, однако точка зрения старшего брата впервые за тысячу лет показалась ему логичной и правильной. Кол хотел защитить сестру, да и только. Фрея же защиту упрямо не принимала. — Ему нельзя доверять, сестра, ты понимаешь это? Предать для него легче, чем моргнуть. Он просто дурит тебя, хочет нас рассорить. — Кол пронаблюдал за тем, как неприступное лицо Фреи постепенно приобрело растерянное выражение, а плотно сложённые руки размякли сами собой. Значит, правильно наступил. Значит, она и сама об этом задумывалась. — Это правда твои мысли, или он их тебе внушил? В смятении Фрея мгновенно метнулась к окну, оставив Колу возможность пожирать взглядом ее спину. Пальцы ее тряслись, тело брал мандраж. Девушка принялась в ускоренном темпе теребить подвеску, украшавшую ее шею — привычка эта осталась ещё с тех времён, когда она носила в кулоне у сердца душу любимого брата Финна. Теперь же она как будто снова пыталась обратиться к нему за советом или поддержкой. Увы, обрамлённый серебром камушек, заменивший ей амулет, был совершенно нем и бесполезен в таких делах. Фрея попыталась представить то, что сказал бы ей покойный брат, и если сначала ее воображение нарисовало приятную картину того, как Финн, широко улыбаясь, говорил ей слушать не проныру Кола, а своё сердце, то сразу же после этого в памяти всплыл ужасный момент его смерти. Точнее, гибели от рук ее же возлюбленного. «Он вообще-то убил меня, Фрея. Вот как ты уважаешь мою жертву?» Девушка зажмурилась, теперь, напротив, стараясь выгнать из головы образ брата. Ей казалось, что эту ступень она уже прошла. Они с Люсьеном прошли, вместе. Сейчас же все в ней говорило об обратном. Если обойдётся, то она непременно уточнит у Ребекки, как она сумела выйти замуж за мужчину, чуть не стеревшего с лица земли ее род и даже не чувствовать при этом вины. Кол пытливо сверлил глазами сестру, терпеливо ожидая ее ответа.

***

Люсьен звонко ударил пустым стаканом о барную стойку, заплетающимся языком запросив ещё одну порцию. Он пока что не был настолько пьян: сознание как-то само возвращалось к нему всякий раз, как алкоголь брал над ним верх, однако играть напившегося от горя бедолагу было даже немного весело. Организм, уже привыкший к такому состоянию быстро подхватывал эту эстафету, и вот уже становилось не так больно и вроде не так страшно. Разве могло такое случиться? Люсьен Касл боялся не за себя, не за свою шкуру и даже не за свою жизнь, а за то, что не сможет больше быть с его милой Фреей. Этот день явно стоило пометить красным. Фрея выгнала его. Точнее, попыталась уберечь от гнева Кола, сказала убираться скорее и что разберётся она сама. Теперь Люсьен ненавидел себя за то, что поддался ее уговорам и убежал с поля брани, а ведь должен был своей — не ее — грудью защищать их любовь. А вдруг она, ненаглядная его Фрея, отравленная историями этого противного Кола вновь обернётся против него и против своих же чувств? Люсьен с ненавистью сжимал кулаки. Жалкий трус. Всю жизнь жаловался на то, что любовь всей его жизни украли, увели прямо из-под его носа, а теперь он и сам отдавал ее на растерзание. Вполне добровольно и без лишних вопросов. Молодой бармен, послушно наполняющий очередной стакан виски, сочувственно качал головой. Думал наверное, что этот мужчина по ту сторону барной стойки только расстался с девушкой или что-то такое, ведь зачем иначе просиживать такой прекрасный день в одиночестве, упорно заливая в себя алкоголь? — Девушка бросила? — Искренне поинтересовался он, но, быстро смутившись — собственный вопрос показался ему внезапно глупым и навязчивым — поспешно пробубнил себе под нос слова извинения. Люсьен окончательно протрезвел. Фраза из двух простых слов словно огрела его по голове, ледяной водой плеснула в лицо, дала звонкую и болезненную пощечину, краснеющий след которой клеймом теперь оставался на лице. Бросила девушка. А ведь если он будет просиживать опасное время здесь, то так непременно и случится. Фрее ведь нужен мужчина, настоящий, не только любовник, но и защитник, готовый постоять за неё в любой момент. Готов ли он на это? Бармен исподлобья глядел на Люсьена, настороженно сжимая начищенный уже до блеска стакан. На лишённом эмоций лице мужчины сложно было прочитать какие-либо мысли, и парень уже начинал побаиваться, что клиент, возмущённый его наглостью, вот-вот потребует вызвать менеджера, а в таком случае он наверняка не избежит очередного замечания. — Ещё не бросила. — Люсьен сказал это тихо, почти шепотом, однако бармен, уже ожидавший его гнева, все равно умудрился все услышать. Бедолага с облегчением выдохнул, а потом поспешил наполнить ещё один стакан, услужливо добавив, что это — подарок за счёт заведения. Люсьен же его не слушал. Поковырялся в карманах, выудил откуда-то кошелёк и не глядя бросил на стойку купюру с двумя нулями — меньше у него не водилось. Залпом опустошил последнюю порцию и резко зашагал прочь, громко заявив, что не нуждается в сдаче. Две симпатичные девицы с масляными от алкоголя глазами при этом начали ему улыбаться, во все зубы, чтобы уж точно заметил. Он не заметил. Впервые прошёл мимо и даже не бросил взгляд на короткие до нельзя юбки. В голове его лишь одна девушка — Фрея Майклсон, остальные вдруг перестали существовать.

***

Разговаривать больше не хотелось. Фрея насупившись сидела в кресле и искусывала губы, стараясь максимально абстрагироваться от всего, что мешало ей размышлять здраво. От этих стен, ставших внезапно такими родными, от нахально тикающих часов, от запаха Люсьена, никогда, казалось, не покидающего его пентхаус. От осуждающего взгляда Кола, уже несколько раз позвавшего ее по имени. Она не откликалась. Слышала, но не хотела снова вступать в этот бессмысленный спор, напрочь лишенный шанса на компромисс. Кол настаивал на том, что ее возлюбленный — лжец, предатель и враг семьи. Она же упорно утверждала обратное, хотя с каждой минутой верить в собственные слова было все сложнее, слишком уж много правды звучало во фразах младшего брата. «Всегда предавал, всегда пользовался доверием. Хочет выжить. Не способен на чувства.» Фрея с болью в сердце осознавала, что большинство из оброненных братом слов является чистой правдой. Вот только такую характеристику можно было дать и ему самому, а ещё и Нику впридачу. Ведь Клаус, казалось бы, тоже совершенно не умел любить, однако уже который год скорбил по своей ненаглядной Камилле. Которую, кстати, убил Люсьен. — Хватит. — Кол резко поднялся со стула. — Я, пожалуй, прогуляюсь. Подумай над моими словами, сестра. Фрея молча проводила его взглядом, с облегчением выдохнув, когда массивная дверь наконец захлопнулась за спиной брата. Напряжение, незримым электрическим током парящее в воздухе постепенно улетучилось в окно вместе с прохладным свежим ветром. Неужели она наконец осталась одна? Пару минут назад Фрея уже начинала подумывать о том, чтобы сбежать прочь от этой беседы, споров и отвественности, однако Кол не выдержал первым, и теперь она даже немного гордилась своей стойкостью. Интересно, где сейчас Люсьен? Далеко ли ушёл, и планирует ли вообще вернуться? Фрея чувствовала горький привкус обиды на языке: выгоняя его из дома она хотела, чтобы он ушёл, но надеялась, что он останется.

***

Кол снова и снова прокручивал в голове последнюю пару часов своей жизни. Спорить с Фреей дело ужасно неблагодарное. Почти также, как с Клаусом, вот только сестра пока не дошла до излюбленного приема Ника: не можешь переспорить — воткни кинжал в сердце. Пока что она ограничивалась лишь словами, но Кол все равно не был до конца уверен, что в один прекрасный момент ведьма не воспользуется своими силами. Слишком уж болезненной оказалась для неё тема любви, словно с каждым его «не любит» и «лжёт» Фрея становилась все более несчастной и опустошённой, как будто кто-то через невидимую трубочку выпивал всю ее радость и силу. Кол, правда, теперь уже не понимал, был ли этим кто-то Люсьен, или же этот кто-то — он сам. Кол ушёл первым, потому что чувствовал, что его сестра хотела остаться наедине с собой, однако позволять ей покидать пентхаус он совершенно не желал. Понимал, что рано или поздно она побежит к Люсьену, а там уже мало ли, что придумают эти двое. Сбегут ещё вдвоём на другой конец земного шара, и кто же тогда вернёт к жизни Давину? Он шёл быстро, не оглядываясь назад — там его словно преследовал разочарованный взгляд Фреи, на которую не так давно он ведрами выливал своё презрение к ее избраннику. Возможно то было слишком жестко, но как ещё надо было выбить из ее головы эту ложь о взаимной любви? — Ты. Кол рассеянно поднял взгляд на звук чьего-то голоса. Тело среагировало быстрее мозга: первородный напрягся и встал пошире, чтобы прочно держаться на ногах в случае внезапной атаки. Перед ним собственной персоной вырос тот, из-за кого он только что чуть не поссорился с любимой сестрой. — Люсьен. Люсьен слегка шатался, плечи его покосились, а на лице застыла маска гнева, самоуверенности, и, как показалось Колу, отчаяния. Он выглядел странно, можно было даже сказать безумно, словно одержимый какой-то навязчивой идеей. Одержимость ясно читалась в его затуманенных глазах, в его дерзящей ухмылке, в том, с какой бешеной скоростью колотилось его сердце — Кол прекрасно слышал этот ритмичный стук. — Что, уже навешал лапши Фрее на уши? — Огрызнулся Люсьен, слегка подавшись вперёд. От Кола его отделяло лишь два метра, не больше. Потенциально опасное расстояние, особенно для двух сильнейших вампиров, ненавидящих друг друга всеми фибрами своих сморщенных не от старости, но от ужасной бесчеловечности душ. — А ты молодец, Люсьен. — Кол не оставался долгу. — Смог внушить даже ведьме, что умеешь чувствовать что-то кроме злобы и зависти. Готов брать у тебя уроки. — А тебе и не надо учиться, ты меня превзошёл. — Люсьен стал делать неспешные шаги в сторону первородного, словно намереваясь оказаться с ним вплотную, но потом внезапно притормозил. Он только хотел лучше видеть лицо Кола, наблюдать за тем, как смешно оно меняется, приобретая совершенно другое выражение. — Это же не я сначала клялся в вечной любви, а потом этой любовью отобедал. — Он перешёл на шёпот. — Это же не я загрыз свою любимую девушку. Люсьен мгновенно отлетел в ближайшую стену, но лишь расхохотался, когда Кол с пугающей, казалось бы, уверенностью стал подходить ближе, намереваясь закончить начатое. Он позволил пару раз себя ударить, а потом изловчился и отбросил первородного в сторону, быстро заняв позицию. Нет, Кол был слишком зол, чтобы достойно держать атаку. Зол, взбешён, разгневан до мельчайших частиц мозга его костей, которые, к слову, Люсьен с радостью бы сейчас переломал. Воспоминание об убийстве Давины для него словно алая тряпка для быка — надежный способ лишить младшего Майклсона всяческого самоконтроля. — Это не я виноват, что ты ее прикончил. Может тебе лучше отомстить тому, кто этого заслужил? Может тебе лучше убить себя, Кол? — Ещё одна быстрая схватка, ожидаемо окончившаяся ничьей. Люсьен тыльной стороной ладони вытер капли крови с губ, Кол же бесцеремонно сплюнул кровавое месиво на асфальт. Вообще-то, по силе они были почти равны, если не считать тот факт, что Кола Майклсона убить было все так же невозможно, чем совсем не мог похвастаться Люсьен. Один неверный шаг, и его сердце снова украсит собою землю. Не самые приятные перспективы. — По крайней мере я любил Давину, а не обманывал ее в надежде, что она меня спасёт. — Быстро осознав тактику Люсьена, Кол решил отплатить ему той же монетой. Заодно можно проверить, есть ли в словах Касла хоть капля правды, в чем младший Майклсон крайне сомневался. — Я не лгал ей. — Сквозь зубы процедил Люсьен, понимая, как глупо сейчас лезть на рожон. Он не мог скрыть: эта фраза его задела. Наверняка то же самое он и внушал Фрее все эти несколько часов, пока сам Люсьен так бесполезно терял драгоценное время, в попытке заглушить своё беспокойство огромными порциями алкоголя. — Фрея не так тупа, чтобы верить тебе. Ты подвёл ее один раз, подведёшь и второй, она это знает. Ты последний эгоист, Люсьен, и продашь ее дешевле, чем даже своё мнение. Фрея это понимает. — Кол солгал. Ничего она не понимала, ничего такого и не собиралась допускать своей светлой головкой, однако Люсьен этого знать не мог. Во взгляде Люсьена страх и колебание: он, видимо, на самом деле поверил во все услышанное. Теперь они поменялись местами. Пара быстрых ударов, ещё несколько точных фраз и снова удары. Отныне Люсьен чувствовал себя таким же разбитым, как и Кол. — Я не лгал ей! — Вскричал Люсьен, совершенно потеряв последние крупицы контроля. Кол уже избил его куском массивной арматуры, однако боль, кровь и даже порванная одежда особо не заботила первообращенного. Кол обманул ее. Кол сказал, что он ее не любит, что он ей врет. А вдруг Фрея поверила? В ушах поднимался шум, глаза застилала красная пелена. Люсьен безрезультатно пытался убрать от шеи этот кусок железки, которым Кол без всякого сострадания давил ему на горло, явно не намереваясь просто приподать ему небольшой урок. Этот урок, возможно, будет стоить ему жизни. Возможно, последнее, что он увидит, это не прекрасное лицо любимой женщины, а разгневанное ненавистное лицо ее брата. Что могло быть хуже? — Я люблю ее! — Едва различимо прохрипел Люсьен, не оставляя попыток избавиться от захвата. Он хотел было сказать что-то ещё, но минуту предсмертных признаний прервал звук телефонного звонка. Странная мелодия, раздражающая, но приятная — такая стояла у него только на одном человеке. Услышав из уст вампира неразборчивое, но знакомое имя, Кол мгновенно опустил арматуру, и, убедившись, что звонит именно его сестра, начал в панике поправлять воротник и куртку Люсьена, словно Фрея через голос могла прочувствовать и его внешний вид. Сам Люсьен принялся в спешке кашлять и прочищать горло, стараясь максимально избавить его от хрипов. Не хватало только опять вмешивать Фрею в их разборки. — Да, привет, дорогая. — Люсьен глупо заулыбался. Кол замолк и внимательно прислушивался к голосу из трубки. Фрея сначала была взволнована, но, видимо услышав наконец родной и любимый голос, постепенно успокоилась. — Нет, все нормально. Я тоже. Не вернулся? А, так мы с Колом случайно пересеклись, поболтали тут по душам. Нет-нет, не беспокойся, мы все обсудили. Да, все хорошо. Трубку? Люсьен передал телефон Колу, мельком оглядев его с ног до головы. Каким только образцово порядочным может быть младший брат, который в порыве гнева чуть не убил возлюбленного сестры, и теперь очень благодарен ему за то, что тот его не выдал. Фрея ведь не простила бы. Кол закончил говорить и вернул трубку Люсьену. — Живи пока.