Одна из немногих

      Я будто тонула в чём-то слишком вязком. Каждая клетка моего тела была тяжёлой, и окружающая меня тягучесть обладала давящим эффектом. Болело горло. Болело так, словно сильные пальцы сомкнулись на шее и душат со всей силы, перекрывая необходимый кислород. Точно. Именно это и делал Канато, перед тем как я потеряла связь с реальностью. Теперь припоминаю. Похоже, я начинаю приходить в себя.       Из пребывания в вязкости моего бессознания меня окончательно вытянул специфический хруст. Специфическим он был, потому что этот хруст принадлежал рассыпающейся металлической цепи наручников. Освобождённые конечности стремительно начали падать вниз, но большая рука остановила их и буквально пальцами разорвала мои оковы, которые глухим ударом встретились с шелковой поверхностью. Потом моё тело оторвали от покрывала, и я вдруг оказалась на чьих-то коленях. Хотя, к чему это обозначение чьи-то? По первому прикосновению было понятно, что это не кто иной, как Шу. Я нашла его плечо и упёрлась в него лбом, горячим дыханием обжигая, даже через свитер, кожу в области чуть ниже ключиц, а он аккуратно слизывал свежую кровь с моих запястий. И мне спокойно было находиться с ним в такой близости. Хоть его правдивые слова и задели меня на ужине, но я, я уже успела простить эту его прямоту. Только не отпускай из своих рук, только не уходи. Побудь тут, побудь со мной, пожалуйста.       А он закончил слизывать кровь, и его пальцы скользнули по почти зажившим ранам на руках. Потом он и вовсе прижал мои руки к себе и крепко обнял.       И мы молчали, и говорить что-то и не нужно было, потому что и так всё понятно. Он заботился обо мне, переживал за меня, но сам этого признавать не хотел. И слова те тогда без участия и заинтересованности произнёс, потому что перед братьями своё отношение ко мне не желал показывать. Может, они бы со мной были более жестоки, если бы его это смогло задеть. Просто кажется мне, что в семейке этой отношения отнюдь не дружелюбные.       Не знаю, насколько сильно я уже привязалась к нему, не знаю, насколько сильно чувства оплели в прочные сети моё сердце, но мне слишком нравился этот вампир. Мне нравилось его присутствие, его касания, его поцелуи, его запах, его тело, к которому можно так сильно прижаться, когда плохо, когда хорошо, всегда.       Мои пальчики провели несмелые линии к его подбородку, очертили контур лица и легли на щёку.       Он взял их и впился только одним клыком в мизинец. Капельки крови были слизаны медленно, будто вампир растягивал удовольствие. Раны на запястьях же уже начали затягиваться.       И его касания были такими нежными, что сердце трепетало, а дыхание не хотело оставаться в норме и стало слегка обрывистым. Я подняла голову и коснулась губами его щеки, и я хотела поцеловать его в губы, но внезапная, совершенно не свойственная мне робость взяла своё. Я снова опустила голову в нелепом смущении даже от этого маленького поцелуя.       Шу отпустил мою руку, которая мгновенно упала на мои ноги, и поднял лицо за подбородок.       — Ты же вроде не робкая, так от чего так покраснела?       Не знаю я. Целуй уже. Понимаешь ведь, что я хочу... что мне нужно.       Холодные губы коснулись лба, медленно дотронулись до переносицы, полуприкрытых век, щёк, носа, подбородка. Дразнит, гад. Ну же.       — Сердце стало стучать быстрее. Нетерпеливая такая, — шептал прямо в губы, а потом провёл по ним языком, и они мгновенно раскрылись.       Сколько же нежности было в этом поцелуе. Ни страсть, ни пылкие чувства, нет. Здесь была какая-то излишняя бережливость и аккуратность.       Он обнимал меня со спины, рукой держал шею, а я, как котёнок, сидела на его ногах, не двигаясь, принимая эти ласки, боясь упустить хоть мгновение этого безмерного наслаждения.       Но это наслаждение, к превеликому сожалению, прервали. Прервал дворецкий.       — Мистер Шу, с вами хочет поговорить господин Карлхайнц. Он на линии.       Шу нехотя разорвал этот поцелуй и посадил меня, еле дышащую, с горящими щеками, на кровать, а сам встал и направился к двери. Его шаги отдалялись, но где-то около выхода из комнаты он остановился:       — Ричард, поменяй постельное.       Он ушёл, а я встала, чтобы не мешать дворецкому исполнять свои прямые обязанности, и отошла к окну. Постельное, похоже, было сильно испачкано моей кровью.       Ричард открыл шкаф, достал оттуда всё необходимое и принялся за работу, а я тупо водила подушечками пальцев по холодному стеклу, заставляя его запотевать.       Звук шуршащей ткани беспрерывно доносился сзади. К нему присоединился мужской голос:       — Мисс Эми, я приготовлю для вас ванну.       — Спасибо. — Я повернулась к нему на секунду и улыбнулась, но уже через мгновение вернулась к своему бесполезному, но увлекательному занятию.       Шум сменил через некоторое время звук воды из соседней комнаты. Я побрела к шкафу и поискала там халат. Переодевшись, направилась к двери, ведущей в ванную комнату, в которой стало очень тихо. Дворецкий уже всё подготовил.       Вода источала такой приятный аромат, что можно было идти, ориентируясь лишь на запах. Скинув вещи, я аккуратно дотронулась носком гладкой поверхности жидкости, проверяя температуру. Она была идеальна.       Погрузиться в воду — это как почувствовать самые приятные и трепетные объятья. Она проникала в тело своей теплотой. Наслаждение. Настоящее наслаждение. Я откинула голову назад и потянулась пальчиками ног вперёд.       Вспомнила про руки и дотронулась до мест ранений, но их уже не было. Абсолютно гладкая кожа. Завела руку за спину и тоже не ощутила даже следов от ран. Вся кожа на моём теле была слишком гладкой. Все шрамы исчезли.       Я подобрала ноги к себе и, обхватив их руками, упала лбом на колени. Глупо так улыбалась. Безумно глупо, я бы сказала.       Вот это сила. Регенерация. Эх, была бы она у меня, когда я жила с ведьмой Луэн.       Внезапный всплеск воды заставил меня дёрнуться. В ванне оказался ещё кто-то, кроме меня. Кто-то залез сюда. Неудивительно, кстати, что ещё один человек смог здесь вместиться: в такой позе я занимала лишь маленькую часть этой огромной ёмкости с водой. Что-то касалось моего плеча, и по ощущению я подумала, что это джинсовая ткань. Подняла руку вверх и смогла окончательно убедиться, что это нога.       — А я-то думал, куда ты исчезла. Ричард постарался.       Шу здесь. В одежде ванну принимает. Ну и чудные замашки.       И тут я вспомнила про наушники и плеер его. Резко отолкнулась ногами и упала на его грудь, пальцами дотронувшись шеи.       — Промокнут ведь. Это же техника, а она воды боится, насколько мне известно.       — Эта не пропускает воду, глупая. — Стало как-то неловко из-за моего выпада, да и я поняла, что секунду назад наглым образом навалилась на него всем своим нагим телом. Меня это, честно говоря, смутило, и я опустила голову на свои ладошки, которые лежали на его груди. — Хотя такое твоё положение мне нравится.       Засранец. И щёки опять запылали.       Пальцы одной руки коснулась сильно выступающие лопатки, провели вниз по влажной коже, задели бедро и остановились на ноге.       — Какая нежная.       Мурашки от его касания разбежались по телу и утонули в тёплой воде. Я подняла голову на него, а его две руки подхватили меня под бёдра и потянули вверх. Он принял положение полусидя, а я оказалась и вовсе сидячей на нём. Пряжка джинс упиралась в моё тело немного ниже пупка.       Я нашла пальцами его лицо и провела по щекам. Парень убрал мои ручонки в сторону и со страстью впился в губы. Языки переплетались, тела прижимались друг к другу сильнее, каждая клеточка организма просто пылала. Его пальцы путались в моих мокрых волосах, мои путались даже в сухих. Это становилось развратным, но таким, чёрт возми, горячим. Намёка на нежность здесь и в помине не было. Бережливостью и аккуратностью даже не пахло. Слишком дико. Слишком страстно.       Я задышала часто-часто, прижалась всем телом к нему, соприкоснулась своим лбом с его. Мужские руки крепко держали меня, мои ладони лежали на его скулах. Мышцы вампирского лица напряглись — он улыбнулся.       — Знаешь, моя одежда что-то уж сильно промокла. Не поможешь снять?       Если бы он мог в моём взгляде что-то прочитать, он бы увидел уверенность, но я думаю, что и моё лицо неплохо справлялось с выражением этой эмоции. Хочу раздеть его, чёрт возьми! И я естественно догадывалась о последствиях этого пылкого решения, но с желанием бороться не могла, ведь его будто нашептывал мне на ухо сам дьявол.       Хотя нет. Это не проказы сатаны. Я всего-то сама, всей своей сущностью, хочу ощутить его близость каждым миллиметром тела. Хочу принадлежать только ему. Шу, похоже, у меня снесло крышу, или я просто по-настоящему влюбилась в тебя. Возможно, и то и другое одновременно. Знаешь, от этого почему-то даже страшно.       Щёки мои заалели с новой силой, а его ухмылка стала ещё шире.