Орды Подземья: Пером и лютней

      Скорее всего, Дикин высадил бы городские ворота и, распугивая своими воплями живых и мертвецов, бежал до самой Долины Ледяного Ветра, не возникни на его пути очередные сапоги, а потом руки, в которых он забился с зажатой жесткой и шершавой ладонью пастью.       — А ну, замолчи! — велел чуть дребезжащий, но когда-то, несомненно, сильный и звучный голос. — Что это ты тут делаешь, кобольд?       Дикина слегка развернули, освободив его морду, так что он смог рассмотреть очередного пленителя. Им оказался высокий, седой как лунь человеческий старик. Такой худой и древний, что рассыпался бы, наверное, без поддержки доспеха. Отчего было еще более странно, как это он в таком тяжелом доспехе ходит и кобольдов поднимает.       — Дикин не виноват, сэр, пожалуйста, не обижайте Дикина, — обреченно пролепетал бард, обвисая в руках старика мертвым грузом.       — Давненько я не видал кого-нибудь из вашего племени, да еще таких воспитанных, чтобы «сэром» меня называли. Так в чем же ты не виноват?       — Ни в чем! — Дикин на всякий случай отчаянно замотал головой.       — Допустим, на разбойника ты не похож, — после паузы произнес старик, — но если ты ни в чем не виноват, то чего бежишь с таким визгом, Дикин? Весь гарью пропах… Ты поджигал дома? Говори, я ведь пойму, если ты мне солжешь!       — Дикин ничего не поджигал, Дикин не такой… То есть Дикин поджег дроу, но он не хотел, Дикин сам не знает, как так вышло, а дроу хотела его убить! Тот мертвец дымился, да, но был уже совсем мертвый!       Старик слушал внимательно, хотя хмурился все больше, а у Дикина все больше пересыхало во рту от страха.       — Так-так-так, — произнес наконец пленитель, странно растягивая слова, и вдруг поставил Дикина на землю. — Значит, там была дроу? И еще мертвец. И это твой крик я слышал… Проводи-ка меня туда.       Хотя добровольное освобождение из новых рук заставило Дикина проникнуться кое-каким доверием к старику, он промолчал.       — Ты же не один будешь, а со мной.       Дикин пожал плечами.       — Ты что, думаешь, я слишком стар и неповоротлив, чтобы тебя защитить?       Дикин охотно кивнул.       — А давно ли сэр Танарель в одиночку сдерживал толпу гноллов… Давно! — оборвал старик сам себя; голос на секундочку стал злым, но потом опять смягчился. — Ну-ка, посмотри на меня, малыш. Только отойди немножко.       И он мгновенно выхватил из ножен на боку сияющий меч, огромный, длиннее Дикина. Меч описал в воздухе сверкающую дугу, потом еще одну, и вдруг так же стремительно исчез в ножнах. Даже пот на лбу старика не выступил, разве что задышал он тяжелее.       — Ну, как тебе? — сказал он с мальчишеским задором. — Я защищу тебя, Дикин, клянусь, никто тебя не тронет. Слово паладина. Прошу тебя, дружок, проводи меня к тому месту.       Дикин и сам не понял, что заставило его согласиться: страшно быстрый меч или слово «дружок», которое пришлось ему по душе куда больше.       Они подошли к коню паладина, такому же долговязому и мосластому, как и его хозяин. Конь повернул голову и уставился на Дикина умными глазами.       — Дикин, это Бурко. Бурко, это…       — Дикин! — и бард поклонился как можно изящнее. Он любил лошадей. Конину, впрочем, тоже. Тигр в желудке будто ждал только этого, чтобы зарычать так громко, что Бурко тревожно переступил ногами.       Паладин вздохнул, пожевал губами и вдруг извлек из седельной сумки славное яблоко, красное и крутобокое. Конь ожидающе фыркнул.       — Э, нет, Бурко, для тебя это баловство, обойдешься. Держи, дружок.       К тому времени, как Дикин догрыз яблоко, он уже обожал Танареля. И Бурко ему нравился. И вообще, так здорово оказалось снова сидеть на лошади и только головой по сторонам крутить.       — Это еще что такое? — вдруг произнес Танарель.       Улицу перед ними загородила огромная баррикада: не куча мебели и перевернутых повозок, а основательное сооружение, надежное, как крепостная стена. Солдаты на баррикаде вяло пререкались с горсткой горожан.       — Расходитесь по домам, граждане, — как заведенный, повторял измотанный сержант. — Улицы перекрыты ради вашей же безопасности.       — Чтоб дроу сожгли нас вместе с домами?       — Нам скоро жрать нечего будет, а вы хоть что-то сделали?       — Вот она, ваша защита хваленая?       Но, ругая стражу последними словами, все жались к ней, и в голосах людей слышалось отчаяние, а не злость.       Танарель подъехал ближе. Дикин привычно попытался сделаться как можно незаметнее, но никому не было до него дела, даже легкое удивление на лицах стражников тут же сменилось безразличием. Только сержант обратил внимание на паладина.       — Поворачивайте, поворачивайте, приказ один для всех! Лорды с нынешнего утра закрывают город, чтобы остановить продвижение захватчиков. Вот, сами читайте, если не верите, — он стукнул о мостовую алебардой с наколотым на острие листом бумаги, уже обвисшим под дождем. — По-хорошему, вообще никому без разрешения лордов нельзя сейчас на улицы выходить, даже вам, сэр. Тем более, в вашем-то возрасте…       Танарель поморщился.       — Благодарю за заботу, сержант, но как раз для того, чтобы лечь в постель, выпить чашечку чая и положить горячий кирпич к ногам, мне нужно проехать дальше. В моем доме сейчас хозяйничают дуэргары, и я живу в гостинице Дурнана. Не может ли ключ от комнаты в «Зияющем портале» послужить альтернативой пропуску?       Сержант заколебался, потом снова окинул взглядом жалкую группку: тощего коня, дряхлого всадника, оборванного кобольда, — и махнул рукой.       — Только для вас и сделаю исключение, сэр. Только для вас! — повторил он грозно вновь подступившим людям и велел солдатам оттащить в сторону ощетинившуюся кольями рогатку.       — Прости мне, Тир, этот грех, ведь я не совсем солгал, — пробормотал Танарель вполголоса.       На площади ничего не изменилось за это время, только ворона, вспугнутая цоканьем копыт, взлетела с «морозильника». Танарель долго на него смотрел.       — Теперь ты понимаешь, Дикин?       Дикин ничего не понимал, но из вежливости поддакнул.       — Пытаться остановить их только на поверхности бесполезно… это похоже на тушение торфяного пожара. Нужно идти вглубь… в Подгорье. Ты, как я погляжу, не только воспитанный парень, но и ученый, верно, Дикин? Знаешь, что такое Подгорье?       — Дикин знает: это огромное подземелье с кучей голодных монстров и чокнутым волшебником в середине.       — Нет! Нет! Подгорье — это намного больше. Каменная паутина старого паука Халастера. Он плел ее столетиями. Он довел до совершенства ее кружево, он соединил в ней все самое прекрасное и самое отвратительное, что только есть в мире. Это россыпи сокровищ, это страшнейшие чудовища, это смертоносные ловушки, это неземная красота, это…       — Я запишу это потом, вы разрешите Дикину? Сэр Танарель бард, как Дикин.       — Нет, — очень спокойно произнес паладин, — сэр Танарель просто старый дурак. Тридцать лет лазил по Подгорью, собирал на себя ловушки, вел людей на смерть — все для того, чтобы лишний раз доказать свою глупость. Подгорье и Глубоководье — это масло и вода, они не могут и не должны смешиваться, только мы этого не понимаем. А сейчас они смешались, и я хочу понять, как… Но для этого мне нужен ты.       — Дикин? — пискнул потрясенный кобольд.       — Я совсем не случайно оказался на месте нашей встречи. Знаешь, я почувствовал зов Подгорья. Я ощутил его очень явственно, впервые за эти годы… И здесь он тоже чувствуется, хоть и слабо. Ну, не смотри так на меня, дружок, — и Танарель легонько щелкнул кобольда по носу. — Думаешь, старик совсем из ума выжил, раз только сегодня вспомнил о Подгорье в кишащем тварями городе? Но погляди, кого ты видишь в «морозильнике».       — Дикин видит дроу… и дуэргаров. Три штуки. Нет, там еще четвертый.       — Вот! Но дуэргары и дроу — не обитатели Подгорья. Халастер коллекционирует многих существ, но темных эльфов он всей душой ненавидит. И уж тем более не дал бы им ни поселиться в своем лабиринте, ни даже пройти через него. Более того, по этой причине Халастер в какой-то мере охранял Глубоководье от орд Подземья. А сейчас что-то изменилось… что-то нарушилось. Ты пахнешь Подгорьем…       — Дикин никогда не!..       — Да, ты никогда не был в Подгорье. Ты был рядом с чем-то оттуда… или я действительно сошел с ума, Дикин. Поэтому отведи меня на место твоей стычки с дроу, дружок. Я должен убедиться, то ли это место, или мне действительно пора искать подходящий одр и греть кирпичи для ног.       Против опасений Танареля, Дикин вовсе не подозревал своего спутника в сумасшествии… ну, разве что чуть-чуть. Душу кобольда наполнял уже позабытый восторг сопричастности к Приключению, может быть, даже к Великому.       Ни дроу, ни мертвеца в переулке уже не было, только у закопченной стены осталось немного жирного пепла. Зато на земле валялись лютня и мешок Дикина, с четким следом узкого остроносого сапога, что заставило кобольда икнуть от страха. Танарель, кряхтя, спешился с Бурко и снял Дикина с седла.       — Да, это здесь, у старика еще осталось чутье, — произнес он с тихой улыбкой, которая вдруг сменилась недоумением. — Но мы же в двух шагах от «Зияющего портала»! Почему раньше я ничего не чувствовал?       Дикину было не до этого: он как раз заканчивал поспешную ревизию своих вещей. Лютня не пострадала, но…       — Книга! Дроу забирать книга Дикина! — пискнул он, от волнения коверкая слова.       — Книгу? — Танарель резко развернулся к нему.       — Большую эпическую книгу Дикина, «Тени Андрентайда». Авторский эксель… пляр. Дикин пишет книги, Дикин разве не говорил?       — Не говорил. Да зачем дроу твоя книга, дружок? — Танарель опустился на одно колено рядом с кобольдом, чтобы их глаза находились на одном уровне.       Дикин потерянно глядел в мешок.       — Дикин не знает… Дикину хочется думать, что дроу тоже любят хорошие книжки. Может быть, она взяла книгу Дикина почитать своим друзьям? Издатель тоже думал, что Дикин хорошо описал, как путешествовал с боссом.       — Ох, не верю я в это, дружок… А кого ты называешь боссом?       — Ооо, ее звать госпожа Феос, она очень, очень, очень эпическая героиня! Мы с ней ходили сначала по горам, потом по долам, потом по пустыне, были в разваленном летучем городе и на страшном Теневом плане! У Дикина до сих пор лапы болят, и мозоли жесткие-прежесткие. Дикин все посчитал: по такому количеству пройденных миль даже он может считаться эпическим героем. Ну, однажды нас превратили в статуи и везли на быках, и еще мы немножко полетали на городе, но ведь можно округлять?       Танарель слушал внимательно.       — Эпическая героиня, говоришь? Хм… когда все это дело только началось, лорды Глубоководья обратились с просьбой о помощи ко всем искателям приключений на Побережье Мечей. Не так уж много откликнулось, по правде говоря, несмотря на обещанную награду. Может быть, она в городе? Да только если дроу заинтересовались этой твоей госпожой Феос, ничего хорошего здесь нет.       Но Дикин, обрадованный мыслью о встрече с маленьким боссом, пропустил последнюю фразу мимо ушей и в радостном нетерпении последовал за паладином.       Ведя в поводу Бурко, они снова вышли на улицу, к волшебной лавке, очень миленькой, с выпуклой, как глаз стрекозы, витриной. Только витрина теперь была темной, с задвинутыми шторами, на которых криво висела табличка «Закрыто до лучших времен».       Танарель постучал в дверь.       — Господин Собри, откройте, пожалуйста! Это Танарель. Мэтр Собри! Профессор Собри!.. Ну, если добрый Собри не откликается на «профессора», значит, или его нет дома, или что-то случилось.       — Дикину интересно, а ваш зов Подгорья ведет внутрь лавки? — Кобольд разглядывал маленькие раздвижные створки в нижней части двери: животные-приживалы волшебников тоже любят поразмять лапы, а хозяева подчас ленятся отпирать им каждый раз входную дверь.       — Да, именно так, дружок. Я чувствую, это совсем рядом… Ты куда? Стой, Дикин! А ну, вернись, ты что вытворяешь?!       Задние лапы кобольда уже исчезали за створками, так что Танарель не успел его перехватить.       — Дикин посмотрит быстренько, одним глазком!       Гордый собой Дикин пропустил возмущения паладина мимо ушей и поднялся с придверного коврика, оглядываясь по сторонам. Он попал в настоящий волшебный магазинчик, с пузатыми пыльными ретортами, в которых что-то светилось и побулькивало, чучелами мелких монстров, свисающими с потолка, и загадочными свитками на полках. В углу рядом с дверью что-то неясно белело в темноте.       — Добро пожаловать… Всегда рады приветствовать… Только троньте что-то без ведома хозяина — и умрете… — проскрипел чей-то голос, заставив Дикина подпрыгнуть от неожиданности. Но это оказался всего лишь костяной голем, желтый и хрупкий от старости.       — А мы ничего и не тронем! — ответил Дикин и показал голему язык. Правда, на всякий случай, только мысленно.       В следующее мгновение он едва не споткнулся о большой телескоп, сброшенный с треноги: повсюду на вытертом ковре были осколки стекла. Встревожившись, Дикин заглянул за стойку, но там, к его вящему разочарованию, не оказалось ни трупов, ни чудовищ, ни порталов в иные миры.       — Вижу-вижу, ты не нашел того, что искал! — вдруг произнес над ухом Дикина вкрадчивый шепоток. — Дай мне монетку, я поведаю тебе тайну…       На этот раз голос исходил от белого мраморного столбика, похожего на постамент для небольшой статуи.       — Дикин не понимает, зачем столбам нужны монеты, — проворчал кобольд.       — А столб не понимает, Дикинам жалко, что ли, дать одну монетку? Ты тайну хочешь узнать или как?       Дикин вздохнул и положил на столбик медяк.       — Вот, молодец… теперь отойди немножечко… еще чуть-чуть… Да, самое то! Теперь, значит, тайна… МЭТРА СОБРИ ТУТ НЕТУ, СКОЛЬКО НИ ИЩИ!       При этих словах медяк со свистом ударил Дикина в лоб. Из раны хлынула кровь, заливая глаза, кобольд взвыл и метнулся к двери, провожаемый злорадным хихиканьем.       — Я же велел тебе остановиться! — выговаривал Танарель, осматривая рану Дикина. — Вломиться без спросу в чужой дом — глупый и безответственный поступок, пусть даже ты хотел мне помочь. Это просто безнравственно, Дикин! Ну, хватит так понуро кивать. Я вижу, что ты раскаиваешься. Подними голову, сейчас мы поможем твоему горю…       И он приложил ладонь ко лбу Дикина. Ладонь была холодная, и горящей голове это даже понравилось, но лицо Танареля почему-то исказилось судорогой. Он отдернул руку и смотрел на нее так, словно она предала его, а он никак не мог поверить в ее предательство.       — Ээээ… сэр Танарель? — осторожно спросил Дикин.       Тот отозвался не сразу.       — Поехали-ка туда, где тебе помогут.